Дар Монолита 5 page

— Жив, жив, подлец… слышь, а ведь прокатило, а? В реале, не соврал Смотритель… братишка, не представляешь, как же я рад тебя видеть.

— Что такое… где мы? — спросил я, с трудом разлепив ссохшиеся губы. Тошнило, голова шла кругом. — Чего тут случилось?

— В Темной мы, брат… у хуторка этого поганого, ну, у которого, в общем… ну, это… я тоже, знаешь, не сразу понял. К Саркофагу пришел, и вот он, камень такой синий, и Пенка мне — иди, мол, проси… а я даже сказать ничего не успел, только подумал, передо мной такая серебристая воронка — вж-ж-жик! Побелело все вокруг, ярко так, и вот я уже здесь, а как это получилось, понятия не имею. Думаю, все, короче, не вышло у меня ничего… а тут над этим домиком расстрелянным замерцало так, искорки посыпались, и словно, — Фреон хмыкнул, порывисто вздохнул, и я вдруг заметил, как на его глазах заблестела влага, — словно пузырь мыльный. Загудел он так, полыхнул, и вы вдвоем вываливаетесь. Вначале ты, ну, и на тебя сверху Хип. На мягкое, значит. А чуть в стороне рюкзаки и ружья, тоже с вами из этого пузыря выпали. И живые вы… оба живые… черт, я думал, с ума схожу…

У Фреона явно перехватило дыхание, он резко махнул рукой и поднялся.

— Иди вон… Хип сидит, никакая совсем. Поговори, что ли. Надо же… получилось… получилось все. Сработало… эх… Фельдшер не знает… да уж. Надо бы туда дойти, ага.

Сталкер отвернулся, вытащил из кармана пластиковую фляжку, попытался открутить пробку, но дрожащие пальцы соскальзывали, и Фреон просто отломил горлышко вместе с пробкой. «За жизнь», — очень тихо прошептал он, поднося фляжку к губам.

— Дай сюда… — прохрипел я.

— Лунь, тут это, спиртяга, чутка водой разбавленная…

— Давай уже. Знаю, что не компот.

«Спиртяга» если и была разбавлена, то действительно «чутка» — спиртом высушило рот, ощутимо обожгло язык, после маленького глотка выдох крепко ударил в нос. Ух… все. Реально. Мы живы… там, в недоделанном мире не было ничего, что могло бы причинить даже слабую боль, а уж тем более вызвать слезы из глаз. Пойло Фреона было правильным, настоящим — «коньяк» Координатора и рядом не стоял. Не насыщенно-зеленая, сочная, слишком уж душистая растительность была под ногами — серая и грязная путанка стеблей Зоны. Небо, конечно, серое, низкое, каким ему в Зоне быть и положено, не та пугающая голубая бездна без единого намека на облака… значит, все. Вернулись.

Вернулись.

Я поднялся с земли и, заново удивляясь странно живым, многообразным ощущениям в мышцах и затекших суставах, подошел к Хип.

— Держи вот. Надо.

Девушка приняла флягу, даже не поморщившись, сделала пару глотков и встала. Взгляд в мою сторону был равнодушным, спокойным, и, что самое странное, я отнесся к этому также спокойно. Ничто не шелохнулось в душе. Просто хорошие знакомые, не больше… наверно, даже не друзья. Что-то исчезло там, в глубине сердца, оставив после себя прохладную пустоту, и я немного удивлялся ей, но не переживал. Значит, все правильно.

— Вот что, стаж… Хип. Окончена твоя стажировка. Ты теперь сталкер, да… что сам я знал, тому научил. В ходках косяков не было, товарищ ты теперь грамотный, умелый. Стыдно за тебя ни перед кем не будет.

Хип кивнула.

— Да. Спасибо, сталкер. Должок за мной. — Девушка улыбнулась, пожала плечами.

— Долги все выплачены, Хип. Куда теперь?

— На Армейские склады. Я из «Свободы», Лунь. Значит, туда и вернусь, — Хип коснулась «свободовской» нашивки. — Думаю, меня там еще не забыли.

Не предполагал я, что вот так… тихо и спокойно лопнет последняя нить. Без боли и сожаления. Хип подобрала рюкзак, бросила на плечо «сайгу».

— Прости. Не могу вернуть то, что было. Просто не могу… ты ведь тоже это понимаешь.

— Понимаю, — я пожал прохладную ладошку, попытался улыбнуться, но из этого ничего не вышло. — Удачи, сталкер.

И Хип ушла. Не оборачиваясь. Той особенной, тихой сталкерской поступью, держа правую руку у шейки приклада «сайги», так, как я ее учил. И я больше не волновался, не страшился за нее. Знал, что дойдет. И еще я знал, что стажеров у меня теперь точно не будет.

— Вы что, люди?.. Вы что творите? — Фреон, с лица которого разом сошла улыбка, непонимающе смотрел то на меня, то на спину удаляющейся Хип. — Она же уходит, ядрит твою! Ты что, Лунь, офигел? Хип!

Девушка махнула рукой, и, не обернувшись, скрылась за углом полуразрушенного дома.

— Как же так, народ? Что же это? — Удивление на лице Фреона было беспредельным, сталкер выглядел растерянным, даже ошеломленным. — Что с вами такое сделалось, а?

— Ты что, Фреон? — Я не понимал, почему этому вечно угрюмому, замкнутому сталкеру, который, насколько я помню, не имел друзей, да и врагов, наверно, тоже, который всегда придерживался принципа «моя хата с краю», вдруг проявил такой живой интерес к нашим персонам. Да, кстати, если верить Координатору, это ведь он к Монолиту шел, чтоб нас вернуть, оживить.

— Почему она ушла, Лунь? Вы чего такие… странные?

— Разбежались мы, — я пожал плечами. — Не судьба, друг.

— Значит, разбежались… — Фреон опустил глаза и начал чернеть лицом. — Не судьба, говоришь… ах ты ж черт…

Сталкер опустил плечи, отвернулся, и что-то бормоча под нос, пошел прочь, но через несколько шагов остановился и страшно, люто выматерился, покрыв Зону, нас, «свою дурость» и нехорошую судьбу. Затем начал буквально задыхаться.

— Фреон, ты что, друг? — Спросил я, подойдя ближе, тронул за плечо…

— Какой я тебе друг, сука? — злобно прохрипел Фреон и мощно, с разворота, въехал кулачищем мне в грудь, да так, что я с места треснулся на спину, только и успев, что охнуть от неожиданности.

— Падла… — Рыкнул сталкер, падая рядом на колени и прижимая меня левой рукой, правой начал с яростью долбить в землю рядом с моим ухом, да так, что удары чувствовались даже спиной, а костяшки кулака на глазах окровавились, покрываясь лохмотьями ссадин.

— Гады… с-суки… поверил… жизнь свою… шанс… уроды вы… гады… — с хриплым хаканьем Фреон бил в землю, и я видел, как страшно скривилось его лицо. — Они… разбежались… падлы… я ведь… так хотел… жил этим… вами жил, уроды…

Сталкер занес кулак, глядя на меня дико ненавидящим взглядом, захрипел, упал на бок и затрясся, спрятав лицо в окровавленные ладони.

Я даже не сразу понял, что Фреон рыдает — настолько страшными были эти низкие, рычащие звуки и тяжелые конвульсии. И я не понимал, почему так, что произошло с этим железным, невозмутимым человеком, ветераном Зоны. Может, перегорел сталкер, свихнулся от похода к ЧАЭС, через Припять — это испытание не каждому дано пройти. И шел он зачем-то к Монолиту, и ведь точно, всей душой хотел он нас вернуть, иначе бы и не сбылось, да что там, Фреон бы и Камня даже не увидел, не будь это его желание искренним, подлинным…

Значит, и в самом деле хотел он вернуть нас из мертвых.

Зачем?..

Фреон вдруг разом успокоился, глубоко вздохнул и сел.

— Во фляжке есть еще что? — спросил он очень тихо, и я, потирая ушибленную грудину — тяжел, однако, кулак Фреона, — подобрал маленькую пластиковую баклажку, оставленную Хип.

Сталкер высадил оставшийся спирт в несколько больших глотков, отшвырнул посудину, резко выдохнул. И я вдруг узнал Фреона таким, каким всегда его помнил — мрачный, неулыбчивый, с волчьим, тяжелым взглядом.

— Ну вот что, — буркнул он, подхватывая с земли какую-то новую, невиданную мной ранее пушку и рюкзак. — Ежели ты кому, сволочь, скажешь, что я тут перед тобой на земле катался и в голос выл — найду, сука, и на лоскуты порежу. Тебе лично говорю, а ты Хип передай, что весь мой должок перед вами выплачен. Счастливо оставаться.

Фреон плюнул мне под ноги и ушел так же, как и Хип, — быстро и не оборачиваясь.

Я остался совсем один.

* * *

Тот самый дом, у которого и произошла перестрелка, был рядом — Монолит «выкинул» нас там же, где мы и погибли. Глубокие щербины от автоматных пуль на кирпичных стенах, дыры в гнилых рамах, гильзы — все было на месте. Недолго думая, я, упершись рукой, перемахнул через подоконник… да, это место я помнил хорошо. Даже слишком. Конечно же на гнилых досках пола давно не было следов крови, зато в углу, под сгнившим трехногим столом я увидел две гильзы двенадцатого калибра — скорее всего мои… а вот на желтых, хрупких обоях множество мелких отверстий — из четырех автоматов лупили, а что такое для малокалиберной пули гнилая фанера внутренних стен? Чепуха… даже разрушений никаких не осталось, пробоины аккуратные, круглые, словно толстым шилом стену истыкали.

Меня убили здесь. Я почувствовал легкий нервный холодок у оконного проема, в котором пулями вынесло даже раму. Да, вот на этом самом месте… оттуда, наверно, прибежала Хип, пытаясь закрыть меня от выстрелов, здесь же ее и ранили… остаток «долговского» отряда, видно, тоже не ушел — Пенка пустила на них мутантов. А вот тут… тут…

В щели между половицами, в слое пыли блестела небольшая золотистая гильза. Я нагнулся, поднял ее, осмотрел… девять на девятнадцать, «парабеллум»… распространенный в Зоне калибр. Спрос на него высокий, говорят, и наши заводы давно штампуют, и, вроде, неплохо штампуют, в наших «глоках» ни одной осечки или разрыва гильзы не случалось.

И вдруг меня обожгло. Я вздрогнул, выронив золотистый цилиндрик. В наших «глоках»… и в глазах вдруг стало темно.

Хип была ранена тогда, в перестрелке. Пенка сказала, что она «ушла сама, не захотела» и «теперь вести двоих. Это трудно». Из той, черно-багровой, но настоящей памяти… один тихий хлопок, один последний выстрел…

Ушла за мной.

Конечно, это было глупо… ну, мало ли гильз рассыпано по Зоне, патроны скупаются сталкерами в огромных количествах, без стволов, оружия здесь просто не выжить. Позеленевшие, вмятые в грязь или, наоборот, совсем «свежие», в лаке, с запахом недавно сгоревшего пороха, гильзы давно стали обычной частью пейзажа. Знаю сталкеров, которые даже гаек с собой не берут — зачем, если есть горсть блестящих пистолетных гильз, которые и по весу легче, и в полете всяко заметнее, да и платить за них не надо. Мешочек ржавых гаек у некоторых барыг за три сотни рубликов уходит, причем обрывки бинта или магнитофонной пленки изволь к ним сам приматывать, а гильзы и по дороге собрать можно. Мало ли откуда появился этот самый золотистый металлический цилиндрик… девять «пара», ну или, как их ласково называют бродяги, «парочка» — калибр очень ходовой, особенно у вольных бродяг и «фрименов». С чего ты, Лунь, вообще взял, что эта гильза из «глока» Хип вылетела, когда она за тобой уйти решила? Да и вообще, какая тебе разница, эта гильза или нет? Ведь ушла… ушла. Тогда — за мной. А теперь и насовсем, похоже.

Не знаю, Фреон, зачем ты нас из небытия выдернул, и почему так этого хотел. И за что так разозлился… жаль, ушел, даже не захотел выслушать. Хип — девчонка честная, и если что умерло в душе, и сама врать не станет, и мне не позволит. Все — значит все… долгую дорогу по Зоне мы с ней прошли, но конец, видимо, есть у любого пути.

Сколько сидел я у гнилой фанерной стенки, точно не знаю, но, когда очнулся от невеселых, тягучих мыслей, за окном заметно стемнело. Искать надежное укрытие на ночь было, пожалуй, поздновато, да и хуторок этот, точно помню, не имел ни надежного сухого погреба, ни достаточно крепкого чердака — доски везде погнили, местами осыпавшись даже под собственным весом. Да уж… хоть и не отличаешься ты, Лунь, умом и сообразительностью подобно другой, пусть и фантастической, птице, сколько раз имел ты сомнительное удовольствие убеждаться в собственной дурости, однако это уже ни в какие ворота, как говориться. Хутор в несколько домов, насквозь гнилых, с обваленными стенами из раскрошившихся бревен, два погреба, в ближайшем из которых на полметра «холодца». В другом вообще какая-то непонятная дрянь цвета свежей нефти, и в ней трехлитровые банки с давно превратившимися в желто-бурую массу соленьями плавают. Странно, что не полопались за столько-то лет, даже вроде крышки почти не заржавели, единственно, вздулись немного, на некоторых даже отскочили. И банки все целые, хоть и грязные до черноты, а вот химически стойкий щуп вместе с пробиркой так бойко начал растворяться, что я едва успел от него руку отдернуть. Помню это задание «ботаников». Одно из последних оно было, когда мы с Хип на костюмы зарабатывали… мы с Хип… хм.

Окончательно отогнав от себя посторонние мысли, я осмотрелся. Неудачно «выбрано» место, слов нет… да, из всего хуторка единственный кирпичный домик, более-менее сохранившийся, даже крыша еще не провалилась, однако окна широкие, на все четыре стороны света, и, в какую комнату не зайди, отовсюду открыт хоть для выстрела, хоть для броска. Огонь не разведешь — ночи в Темной долине непроглядные, что уж говорить, если здесь даже днем сумерки. В окошко дома светить будет на километры, а в Зоне огонек, может, и отгонит слабое зверье, но вот сильных тварей даже издалека привлечет. Нельзя ночью с костром, если ты один. Единственный выход — затаиться где-нибудь в крепком углу, чтоб, если что, была прикрыта спина. И сидеть всю ночь тише воды и ниже травы, положив на колени дробовик, рядом, к бедру, фонарь, чтобы разом включить его при малейшем подозрительном шорохе, а то и просто бить на слух, не теряя время на то, чтоб ослепить тварь внезапным, мощным лучом света. Не факт ведь, что ослепишь — тут хватает уродцев, уродов и уродищ, у которых даже и зрения-то нет.

Поэтому во всех оконных проемах я растянул тонкую, прочную нить, моток которой всегда носил с собой, соединив ее с крошечными проволочными чеками «спичек» — небольших пиротехнических штуковин, по форме и размеру мало отличающихся от своих деревянных тезок. «Спичка» присобачивалась к любой подходящей поверхности кусочком изоленты или просто втыкалась в трещину на стене, утром так же просто снималась и укладывалась в коробку. Усилие на выдергивание проволочного колечка было незначительным, и стоило только потревожить нитку, как крошечная «сигналка» с громким жужжанием превращалась в кисть яркого желтого огня. Горела она всего четыре-пять секунд, однако и этого времени хватало, чтобы понять, кто заявился «на огонек», и, ежели гость был незваным, встретить его картечью из «сайги». Появились «спички» относительно недавно, популярности у военных не получили, однако сталкеры скупали их очень охотно. Растяжка с гранатой в качестве страховки была куда проблематичнее — и вес лишний таскать приходится, и польза сомнительная, осколки, бывало, куда угодно летели, но только не в мутанта, на растяжку напоровшегося. Да и сами сталкеры, бывало, подрывались даже на своих «секретах» — народ в Зону всякий прет, и некоторые так вообще без понятия, что такое есть граната и как с ней грамотно обращаться. Новички редко из Зоны возвращались, ветераны «карманную артиллерию» не особенно жаловали, драки между группировками и массовые зачистки бандитов случались далеко не каждый день. Потому и валялись у торгашей ящики с гранатами, бывало что и годами — товар этот в Зоне был почти не востребован, редко какой одиночка таскал с собой парочку эргэдэшек или тяжелую, рубчатую эфку, от которой здесь, пожалуй, самому опасности больше, чем супостатам. Нет, ну их, эти растяжки… и грохоту много, и пыли, и самому осколками недолго получить, ежели вот в таком доме прячешься, или схрон метр на метр. То ли дело — «спички»…

На оборудование сигнализации ушло двадцать минут и дюжина «спичек», после чего я забрался на растрескавшуюся, в пятнах старой копоти «русскую печь», устроившись так, чтоб иметь возможно более широкий обзор. Спать мне, конечно же, не придется — для сталкера одиночки сон в таком вот «убежище» роскошь непозволительная. «Спички» это, конечно, хорошо, но на «кислотный туман» или «газировку» они не отреагируют. А в Темной долине из северных низин очень даже запросто может принести ветром эту пакость, и, пока проснешься, да откашляешься, концентрация отравы может стать уже трижды смертельной.

Ну, а пока не стемнело, проведем ревизию припасов. Рюкзак оказался на месте со всем содержимым, Монолит, видно, вернул нас в той же комплектации, как и забирал, но я уже почти не помню, что в нем есть, чего нет. И оружие проверить надо обязательно. С него и начнем.

Штурмовая «сайга», наверное, один из лучших наших дробовиков, не подводила меня еще никогда. Качество и функциональность этой модели, в которой были учтены и давно исправлены все «детские» болезни, значительно превосходили все известные мне импортные стволы. Сталкеры, уважавшие юсовские «помповики», иногда спрашивали, отчего это я не приобрету более «серьезную пушку», и пожимали плечами, когда я говорил, что меня и эта устраивает. Завелась такая мода с недавних пор, особенно у новичков — хаять отечественное оружие. Мол, и подгонка никакая, и люфты, и стреляет черт-те куда, но только не в цель, и корявое, словно топором вырубленное. Посидят, у костра, поругаются, а потом «калаши» да «бизоны» подберут и расходятся по своим делам. И что характерно, в Зоне хватает и натовских стволов, даже сверхнавороченные комплексы FN достать не проблема, были бы финансы, однако, как ходил сталкер со своим «Калашниковым», так и ходить будет. Не потому даже, что наш автомат дешевле — грамотный бродяга на оружии никогда экономить не станет, скорее, все с себя продаст, но ствол обязательно возьмет надежный и качественный. Который точно не подведет. Ну а что гундят у костра, так это у нашего, отечественного сталкера святое дело. У торговцев, вон, заранее заказы оформляются на старые модели «калашей», что под 7.62 заточены, говорят, не ствол, а песня, и он один стоит у перекупщиков как целый комплект снаряжения. Патронов-то море с советских времен осталось, на Армейских складах, говорят, несколько тонн из того, что нашли, а вот АК под них давно редкостью стали. Хотя в Зоне ох как бы пригодились — калибр для местных тварей серьезный, с малоимпульсными патронами даже в сравнение не идет. Потому и не таскаю я с собой автомат… он, может, кому и привычнее, удобней, дальность там, точность с гладкостволом, конечно, не сравнишь, но попробуйте отстрелять из автомата стайку тушканов в темном коридоре или отбиться от мельтешащих вокруг слепышей. «Долганы» сетовали, что малокалиберная пуля того же чернобыльского пса насквозь прошивает и дальше летит, а на тварюге даже крови не видно — как кидалась, так и кидается. То ли дело в нее мелкой дробью в упор — рвет почти пополам. Или картечью в стаю на подходах, да не просто так, а очередью. Десять патронов двенадцатого калибра в увеличенном магазине, соответственно девяносто картечин, считай, разом, да если еще и в связках — те же слепыши в суповые наборы превращаются, псевдособак никакая живучесть не спасает…

Разобрал, аккуратно складывая части на рюкзак, посмотрел через ствол в окно — чистый, гладкий, ни «раковин», ни ржавчины. Аккуратно собрал, прищелкнул магазин с крупной картечью. Проверил «глок» — пистолет тоже был исправен, значит, с оружием полный порядок.

Доктор, направляя нас к Монолиту, дал с собой десяток ампул с «жизнью» — очень редкой и дорогой вещью в Зоне. Две мы с Хип израсходовали, хотя могли бы этого и не делать — какая разница для зомби, поднятых Пенкой, облучены они или нет… но и оставшиеся восемь ампул вполне могли бы обеспечить мне пару лет беспечного существования — даже самый прижимистый торговец охотно отвалил бы за них от десяти до пятнадцати тысяч в зеленых рублях. Но в коробке лежали склянки с какой-то буроватой жидкостью, давшей густой черный осадок. То же самое было и в моей стальной коробочке, где я держал не один год две крошечные емкости с «жизнью» на случай сильного облучения — вместо ярко-синей, немного светящейся воды там была все та же буроватая гадость. Самодельный фонарик на артефакте тоже сдох — осколок «солнца» превратился в серый, прохожий на пепел порошок, засыпавший изнутри стекло. ПМК включился, но тут же сообщил мигающим текстом, что работает на «родном» аккумуляторе, так как фрагмент вспышки в кустарном блоке питания не подает признаков жизни. Кусок «губки» в кармашке пояса, который я использовал в качестве универсального дезинфицирующего средства, спекся в маленький хрупкий уголек, рассыпавшийся в моих руках. Похоже, наши прыжки по «граням» уничтожили все имеющиеся в наличии артефакты. Это было скверно — тот же «вечный» фонарик или кусок «губки» были бы очень полезны хотя бы в качестве товара, когда припасы подойдут к концу, а удастся ли найти хоть какой-нибудь хабар в ближайшее время — вопрос, конечно, интересный…

«Данные времени основного сервера и времени ПМК не совпадают. Произвести настройку времени ПМК сейчас?» — с тихим, переливчатым писком пришло первое сообщение. Я выбрал — подтвердить, маленький компьютер ненадолго задумался и выписал совершенно невероятную дату: 4.05.2014. Ничего себе… без малого десять месяцев, почти год прошел с тех пор, как мы добрались до Монолита. А мне-то казалось — был я в мире Координатора недели две всего. Однако…

Я позволил ПМК с давно «вычищенным» идентификационным кодом присоединиться к бесплатным новостям, установив фильтр «важные». Мини-компьютер молчал долго, затем выдал небольшой список:

«Администрация НИИАЗ возобновляет сотрудничество с уволенными внештатными лаборантами и приносит свои извинения. Нынешнее руководство Института, а также командование военного контингента отозвано в связи с его неэффективностью, и к работе приступили прежние руководители и командиры. Приказы под номерами 456–508 недействительны с сегодняшнего числа, внештатным сотрудникам возвращаются все ликвидированные ранее льготы и выплаты, включая премиальные и гарантии по документам. 1.01.2014». Что это за новость такая, я не понял, а подключиться со своего «безымянного» ПМК в сталкерскую сеть и выяснить подробности, понятное дело, не мог. Ладно, смотрим дальше…

«Научная станция на заводе „Росток“ возобновляет свою работу с 6.01.2014. Военное командование приносит свои извинения добровольческой группе „Долг“ и надеется на дальнейшее сотрудничество» — вот это уже интереснее… с чего это вояки извиняться вздумали? Странно это все… ага, новость из неофициальной сетки, похоже, с внутреннего передатчика:

«Временное перемирие с группировкой „Свобода“, принятое в связи с событиями 9.09.2013, продлевается по взаимной договоренности до 1.06.2014. Приказываю всем командирам отрядов пресекать любые проявления агрессивности, не допускать провокаций и иных действий своих подчиненных, могущих быть истолкованными как проявления вражды. Обо всех случаях нарушений докладывать лично. Провокации и враждебность по отношению к группировке „Свобода“ считать преступлением, подпадающим под статьи 18, 20 и 24 Внутреннего кодекса (намеренный вред, причиненный чести и достоинству воинов „Долга“, намеренная, злостная дискредитация идей и принципов группировки, неподчинение приказу старшего по званию). Провинившиеся будут наказаны по всей строгости военного времени. Генерал „Долга“ Седой».

Хм… значит, это не шутка, что у главного «долгана» фамилия и имя, что в Зоне дается, совпадают. Довольно давно «долговцы» отказались от многих традиций сталкеров, в частности, от, казалось бы, железного правила забывать о том, как тебя звали до Зоны, получая взамен новое имя. Не указ «Долгу» целый набор сталкерских поверий и ритуалов. Они, хоть и считаются формально таким же неучтенным элементом, как и вольные бродяги, то есть такими же сталкерами, однако от этого «звания» любой «долган» яростно открещивается. Хоть и приказал Седой «уголовные прозвища» отменить, как был знакомый «долговец» Веня Карбенко Карбидом, так им и остался, и командиры групп, насколько я знаю, не возражали против «уголовных прозвищ» во время рейдов в Зону. Странно вот так получается… убили меня в этом вот самом доме не мародеры, не бандюки, а именно «долги», с которыми я раньше всегда был дружен, даже жизнью обязан, было как-то, что из аномалии они меня вытащили и в своем лазарете выходили. Я им тоже помогал, если возможность такая подворачивалась. И «долговца» Бера неплохо знал, и с Седым, ныне главным у них, не раз сталкивался, от тварей вместе отстреливались. С тем же Карбидом почти друзья. А вот поди ж ты… неудачно все как вышло. Не мог я им Пенку отдать, просто не мог. Для них-то она мутант, тварь, урод Зоны, которых, как говориться, каленым железом выжигать надо. Это у «долгов» вбито уже на уровне инстинктов, что Зона — враг, как и любое ее порождение, не объяснишь им, что Пенка получше многих людей будет, что она меня с того света вытащила, когда я у Доктора просто кончался, натурально в слюнявый овощ превратившись. Что даже сам Болотник ничего сделать не мог, а вот Пенка, что называется, душу мне вернула. И тогда, на Кордоне, когда бандитам попались, и дураку понятно, что живыми нас бы из того подвала не выпустили, Пенка пришла и мозги подонкам выжгла. Так что обязан я ей дважды: и за то, что из безумия вернулся, и за наши жизни спасенные. Не было выбора у меня тогда, когда я отход Пенки прикрывал. Не мог я позволить, чтоб они ее расстреляли — «долговцы» ведь не мародеры, что при слове «контролер» в штаны делают, а опытнейшие бойцы-«зверобои», против которых у Пенки не было никаких шансов. У меня их, впрочем, тоже не было, однако же в бой я все-таки ввязался, пытаясь вырвать те самые драгоценные минутки, которых бы хватило Пенке и Хип, чтоб уйти под прикрытие мертвого леса, затеряться там. И конечно, чуда не произошло. Время этих самых чудес началось немного позже…

Я попробовал набрать запрос «Лунь» в общей информации, что там написали. Угу… погиб я, это мы знаем. И не просто так, а героически пал, отбиваясь плечом к плечу с погибшим отрядом «Долга» от атаки полчища мутантов, за что посмертно стал почетным «долговцем», и даже представлен к награде «За храбрость», опять-таки посмертно. Хип, за то что в «Свободе» долгое время была, в «Долг» не приняли и награды соответственно не дали, зато «реабилитировали за проявленный героизм». Значит, Седой до сих пор не в курсе, как именно я «проявил храбрость». Что же, так оно проще… всегда было мне совестно за тот случай, однако с тех пор, как узнал я от Координатора, а потом и из своих, когда-то подавленных Пенкой воспоминаний, что мы с Хип, оказывается, не выжили в той схватке, то стало, как ни странно, немного легче. Квиты, получается…

Наутро надо будет дойти до Ростка. Безумие, конечно, заявляться на базу Долга, но уж лучше прийти туда самому с достоверной легендой, нежели Седой узнает, а он обязательно узнает, что «героически погибший почетный долговец Лунь» мало того что жив, так еще и по Зоне шастает. Нет уж. Не нужно мне такого счастья, чтоб «долги» меня ловить начали для выяснения подробностей моего чудесного оживления, так как в случае поимки допрос будет более чем пристрастный. Сам приду с подходящей сказочкой… да и Фреона найти надо будет тоже. Разобраться что к чему… и объясниться, что ли.

Странные дела в Зоне творятся. Руководство НИИ перед бродягами за каким-то лешим извиняется, и, что само по себе дело неслыханное, вояки туда же. Нет, понятно, что давно установились негласные взаимоотношения между «ботаниками», сталкерами и военными, иначе здесь, в Зоне, без этого никак, война не нужна никому, невыгодна просто. Однако хоть и установились иногда почти дружеские отношения между учеными и вольными бродягами, или тех же военных с «Долгом», но, если по закону, боец, Периметр охраняющий, обязан «долговца» задержать или пристрелить в случае неподчинения. И ученый, если уж на то пошло, должен немедленно сообщить «куда надо», а не обсуждать со сталкером детали будущего совместного маршрута. Все про это знали, не исключая и приезжих комиссий, но никак не афишировали. Так что это вот публичное извинение перед «внештатными сотрудниками» выглядит очень странно. И еще более удивительная штука: «Долг» со «Свободой» грызутся люто, так, что клочья летят, ни одна из попыток примирения или переговоров удачи не приносила, стороны даже парламентеров набирали из сталкеров-одиночек, чтобы уж точно не допустить провокаций. А тут — не просто перемирие, но даже и как-то необычно затянувшееся. Не стал бы Седой сдерживать своих бойцов, случись хоть один выстрел в сторону «долгов», да и «свободные» так уже натерпелись от «сохатых», что, дай им волю, руками бы давили. Мир тем не менее… и явно главный «долг» в этом самом мире заинтересован, раз даже нарушителей «по законам военного времени», что в понимании «долганов» означает одно: без разговоров к стенке. Уф… мне бы к этой самой стенке не загреметь. Недоверчив Седой… но и прятаться по Зоне от его отрядов я не собираюсь.

ПМК пиликнул еще раз, и сообщение, отнесенное им к важным новостям, тоже было выслано не с институтского сервера.

«Все, пиплы, возрадуемся! Грамотный чел над нами теперь, не то что раньше. Возвращайтесь в „Свободу“, чуваки, все те, кто по идеологическим мотивам от нас свалил. Понимаем, злобы не держим, ждем домой. Гнилых мэнов, что наше братство в грязь кунали и стремным мажорам нас продать хотели, подвесили на вышках просушиться малость, так что „Свобода“ ныне прежняя, правильная, Фельдшер теперь атаманом, кто не в курсах. Идите уже домой, ребята! „Свобода“ без вас осиротела», и следом: «Народ, слушаем все сюда. Войнушка с сохатыми, по ходу, откладывается еще на некоторое время. Дело идет к тому, что начнем договариваться, и оно правильно — задолбала уже вся эта система. В общем, пока пису пис, миру мир, железнолобых не трогайте, но и не подходите, ну их на фиг, неадекватов. Стрелять запрещаю, в случае провокации с их или нашей стороны сообщать сразу, не откладывать в долгий ящик. Не будьте отморозками, пипл, ежели палить начнете, то в следующей войне и гибели наших ребят вы виноваты будете, и месть тут ни к селу, этой штукой мертвых уже не вернешь, а живых загубишь. Только-только топор войны прикопали, так что не тревожьте могилку. Фельдшер».

ПМК поймал еще несколько важных сообщений, в которых говорилось о найденном подземном комплексе на, как ни странно, Кордоне, и что комплекс этот будет побольше даже Агропромовского. Что на западе от ЧАЭС на «новых» территориях европейцы мощную мобильную станцию отгрохали, так как НИИ, мягко говоря, «в связи с последними событиями» фактически прекратил работу. Что войска полторы тысячи солдат и офицеров во время только одной операции в Зоне потеряли, когда командование принял какой-то московский штабник, решивший «навести порядок». Что помимо Челябинской и крошечной, но вполне себе полноценной Воронежской Зоны объявился очередной «метастаз» в новоземельской тундре, теперь уже не по слухам, а точно, зато под Семипалатинском Зона бесследно исчезла и вернуться, согласно наблюдениям «ботаников», не обещала. Далее машинка предложила оплатить дополнительные услуги, так как остальные новости к дармовым уже не относились. Я выключил ПМК и, пока было еще достаточно светло, провел ревизию припасов. В рюкзаке оказался запасной плащ-пыльник, половина натовского рациона и мятая банка китайской тушенки. Походная аптечка из недешевых, купленных специально для похода к Монолиту. Детектор аномалий, последняя на то время научная разработка, стоившая мне трех заказных походов в Зону и приличной суммы в импортной валюте, «потерять» дорогой прибор ученые согласились буквально на драконовских условиях. Другое дело, что детектор, определенно, был лучше предыдущего, но аномалии все ж таки пропускал нередко. Особенно обидно было увидеть точно такие же детекторы на поясах «долговцев» и узнать, что у Банзая они расходятся раза в два дешевле. Впрочем, «Росток» у «ботаников» на особом счету, «долговцам» от науки привилегии положены. Четыре коробки патронов… заводская картечь, пулевые, тоже с завода, и мои «самоделки»: коробка «вязанки» и еще одна с «колунами» на случай особенно живучей твари. Пятьдесят патронов для пистолета в пластиковых гнездышках. Боеприпасы есть, уже хорошо, а вот с провизией беда. Помятую банку, после недолгого раздумья, я выбросил в угол — рисковать не хотелось, бывали случаи, что страшно травились сталкеры от таких консервов. Черт с ним, перебьемся натовским сухим пайком — дня на три-четыре при строгой экономии его хватит.