Дуэт детективов

Василиса, видимо, трудилась не на шутку, потому что дома ее еще не было. Люся пристроила на подоконнике цветочные горшки и блаженно растянулась на диване. Конечно, одиночество – жуткая вещь для каждого человека, а для женщины особенно. Но иногда такого состояния очень недостает. Сейчас Люся не может даже себе представить, как бы она жила одна, без своей Василисы. Подруги жили вместе уже много лет, и можно было даже сказать – одной семьей. Но эту фразу кто-нибудь обязательно истолкует неверно. В постельном плане их вообще не интересовали даже мужчины, хотя…

Люсю неприятно поразило представшее ее взору зрелище: на диване лежала обглоданная рыбья кость. Финли был замечательно послушным котом и никогда не пакостил. У него была только одна слабость – рыбу он почему-то предпочитал вкушать на диване. Конечно, если хозяйки находились дома, ему крепко доставалось за это, но кот был неисправим. И только стоило ему остаться в квартире одному, как тут же начинал шкодить, и хозяйки к вечеру находили на диване остатки пиршества.

– Финли! Почему опять селедкин скелет на диване? – грозно спросила Люся.

Кот только чуть повел ушами и продолжал увлеченно обгрызать листочки с принесенных растений. Отдыха не получилось. Люся скинула кота с подоконника и набрала Олин телефон.

– Оля, ну как твои дела?

– Ой, мамочка! Женя – просто клад! – обрадовалась Люсе дочь. – Я сама хотела тебе позвонить!

– Я не поняла – Женя? Был же Дима. – Люсе показалось, что у нее начался старческий маразм и она напрочь перепутала все мужские имена.

– Мама, ну какой уже Дима? Ну какой Дима, когда у меня совершенно чудесный Женя! Мы будем с ним жить в коттедже, представляешь?! Вот моим мальчикам раздолье будет!

– Ты хочешь переехать в Женин коттедж со всеми своими женихами?

– Какие женихи? Я про собак говорю.

– Оля, ты меня не путай. Лучше скажи, как позвонить Володе?

– А я откуда знаю? У него теперь тоже новая невеста – толстая, богатая и многодетная. Так что сейчас у Вовчика курс молодого отца.

– Ну а телефон-то у него есть?! – потеряла терпение Люся.

– Есть, я же говорю – невеста богатая, с квартирой. Телефон есть, но я номера не знаю. А зачем он тебе?

– Нужен! Хочу спросить, какой он предпочитает металл, чтобы памятник ему отлить при жизни за то, что он с тобой еще столько времени умудрялся вместе жить, – ворчала Люся.

– Если памятник, тогда Гоше позвони. Он наверняка в курсе.

– Ну, ладно, доченька, до свидания. Передавай привет Саше.

– Какому Саше? У меня Женя!

– К тому времени, когда мы закончим говорить, ты его уже поменяешь на какого-нибудь Сашу. Или Пашу, или…

Дочка фыркнула и отсоединилась, а Люся стала набирать номер Гоши. Гоша был родным братом Володи, был холост, богат и всегда благодушен.

– Гошенька, у тебя все хорошо? Дай, пожалуйста, Володин телефончик, – принялась клянчить Люся, когда он поднял трубку.

– Людмила Ефимовна, рад вас слышать, только… Я… У меня нет… Он мне не говорил свой телефон, – неумело врал Гоша.

– Ради бога, не беспокойся. Я же знаю, что он сейчас живет с другой женщиной, но Оля сама виновата… Мне очень нужен Володя.

Гоша не стал капризничать и телефон братца сдал.

– Вовочка, это тетя Люся, – кричала уже через минуту Людмила Ефимовна. – Вова… да я не собираюсь уговаривать, сами разберетесь… Володя, у тебя есть… я не про твою совесть! Кому она нынче сдалась! Я хочу спросить, у тебя бабушка есть?.. Я не имею в виду твою новую знакомую, успокойся! Я совершенно нормально спрашиваю: у вас с Гошей есть бабушка? Нет? А была?.. Да, я понимаю, что не аист, я хочу узнать, давно ли она… а-а, умерла двенадцать лет назад. А ты не собирался на праздники домой приехать?… Ну да, конечно, чего ты здесь не видел, и ключика никому не давал? Нет… Володя, можно я в твою квартиру паренька пущу пожить? Он хороший, в милиции работает… Ну спасибо, до свидания.

Люся водрузила трубку на место и с чувством ей высказалась:

– Нет, дружок Вовочка, с тобой надо говорить, только гороху накушавшись.

Словно вспомнив о еде, где-то в животе громко заурчало. Только порадовать желудок было нечем, подруги последнее время совсем забросили кулинарию. Ждать Василису было бессмысленно, и Люся, сунув ноги в спортивные тапочки, потрусила по магазинам. В поисках чего-нибудь не слишком дорогого она не заметила, как очутилась в двух шагах от милиции. Там у нее были дела.

– Потапов у себя? – спросила она у дежурного.

– Не выходил, значит, у себя.

Люся проскочила по лестнице на второй этаж. Она бежала к Потапову. Ей пришелся по душе этот милый Пашкин друг: он так терпеливо и внимательно выслушал их в тот раз, когда они обратились к нему за помощью, и мигом нашел Кадецкую. Пашка бы так вовек не расстарался.

– Витя! У меня для тебя сюрприз! – ворвалась она к нему в кабинет.

– Вы нашли кошелек с деньгами? – хихикнул Потапов.

– Бери выше!

– Вскрыли сейф?

– Да что тебя к деньгам клонит? Я тебе хочу предложить отдельную квартиру. Правда, всего на полгода, зато без родителей.

Витя Потапов был еще относительно молод и не успел обзавестись семьей, зато подругами он обрастал, как трухлявый пень опятами. Все свободное время он уделял молоденьким женщинам, а это не совсем удобно, когда вместе с тобой в двухкомнатной квартирке проживают родители с вполне крепкими, старыми традициями. Витя давно хотел пожить от стариков отдельно, но возможности снимать угол не было, а отдельная жилплощадь даже на горизонте не маячила. Что и говорить, услышав приятную новость, Потапов чуть было не лишился последнего ума.

– Вот уж спасибо!! – тряс он обе руки Людмиле Ефимовне.

– Ты лучше скажи, как у вас дела с маньяком продвигаются? По телевизору объявили? Ну я не знаю… заставки, рекламы на эту тему?

– А как же! Обязательно! Вы не видели новую рекламу? – веселился Потапов и, изменив голос, с азартом затрынчал: – Новое суперпредложение! Тем, кто найдет двух маньяков, третий в подарок – бесплатно! Ночью скидки! Вам стоит только позвонить по номеру ноль два, и мы пришлем вам маньяка на дом!!

– Ой-ой-ой! И этому человеку я доверю квартиру! – безнадежно покачала головой Люся. – Ты что, по-человечески сказать не можешь?

– Людмила Ефимовна, я вас знакомил с Кадецкой? Знакомил. Вот ее и пытайте. А когда въехать можно?

Кадецкая Ирина Григорьевна засиживалась на работе в последнее время допоздна. Маньяк-убийца – это самое скверное, чем могло одарить ее вышестоящее начальство. Никаких улик, никаких ниточек, четыре совершенно разные женщины-жертвы. Правда, примерно одного возраста. И от чего отталкиваться? Тут голову сломаешь, пока все мысли в кучу соберешь. Опять же мать Павла Курицына все время со своей подругой так и лезут на рожон, вот и как их предостеречь? Кстати, зачем они крутятся возле Климко? Неужели в самом деле рассчитывают собственными силами проверить всех ее учеников, коллег, да и просто знакомых? Утопия. Хотя двигаются новоявленные сыщицы в правильном направлении. Прямо как настоящие опера… Да, про оперов! Завтра надо будет сказать ребятам, пусть проверят, что за фрукт этот Батонов. Очень сомнительная личность.

По магазинам Люся бегала, не чувствуя тяжести пакетов. Все же приятно дарить людям радость! Пусть даже совсем маленькую. Когда нагруженная, точно мул, Люся притащилась домой, ее встретила странная картина – Василиса сидела на полу в куче спичечных коробков, то и дело их перемешивая.

– И что сие значит? Новое хобби – пасьянс из спичек? А как же свитер?

– Люся. Сейчас ты мне поможешь, – обрадовалась Василиса. – Я проверяю свои способности экстрасенса. Вот смотри – в пяти коробках спички, в остальных пяти – скрепки. Надо отгадать, где что, не открывая их.

– Вася, ты же взрослый человек…

– Нет, ты сама попробуй. Только не открывай.

Люся взяла коробок и встряхнула.

– Здесь скрепки позвякивают.

– Ну неправильно делаешь! Ты должна биотоками чувствовать!

– Кто тебе эту ересь внушил? Расскажи лучше, где вы сегодня с Василием прохлаждались?

– Вот, – достала Василиса листок с именами. – Вот плоды нашей работы. Это все те, кто приходил к учительнице в последний раз.

– О-го-го сколько! Их что же, всех обойти надо? – испугалась Люся.

– Наверное. А как еще преступников ищут?

– Между прочим, совсем необязательно, что убийца находится среди выпускников. Даже скорее всего, что нет.

– Вот и директор школы так говорит, – вздохнула Василиса.

– Давай рассказывай, а я что-нибудь приготовлю. Да, забыла тебе сказать, я уже знаю, как учительница у Ольги оказалась. Кстати, что за директор школы?

Распределение обязанностей Василису вполне устраивало, и, пока Люся кромсала, резала и жарила, она подробно докладывала обо всем, что удалось выведать. Потом они вместе размышляли над тем, что сообщила Люся.

На следующий день ясным солнышком заявился господин Вася. Рядом с ним смущенно топтался еще один мужичок, далеко не такой видный, как товарищ.

– Вот, знакомьтесь – Кирилл Антонович Худяков. Можно просто Кирилл. Как узнал, что я с приятной женщиной познакомился, прямо спасу от него не стало – познакомь да познакомь.

Глядя на Кирилла, в это было трудно поверить. Мужчина невпопад улыбался, отчего-то все время качал головой и поглядывал на часы.

– Мы сегодня решили устроить вам культурную программу, – с энтузиазмом массовика-затейника радовал разинувших рот подруг Василий. – Сейчас вы быстренько соберетесь – и поедем в кинопарк, а вечером заглянем в ресторанчик – веселиться, так веселиться! Согласны?

На Василису было горько смотреть. Женщина уже провалилась в болото любви и даже не пыталась барахтаться. Она стояла, стыдливо краснея, точно герань в жестяной банке, и теребила коту хвост – Финли она заранее схватила на руки, дабы не спугнуть кавалеров.

– А вы нас в ресторан на машине повезете? – бестактно вела себя Люся.

– Обижаете. Неужели будем утруждать ваши ноги?

– Мы согласны. Только давайте не в кинопарк, а по двум адресочкам проедемся. У нас там двух бабушек какой-то негодяй укокошил, надо с родственниками потолковать.

– Люся! Это неудобно, – затрясла щеками от возмущения чопорная Василиса.

– Почему? Вот на автобусе с двумя пересадками неудобно, а тут полный комфорт, чего ты?

Мужчины сникли. Естественно, в их культурную программу этот пункт не вписывался, но возражать они не осмелились.

Сначала поехали к Сухоруковой Марии Гавриловне. Дом старушки находился довольно далеко, и практичная Люсенька рассудила, что если благородства джентльменов хватит лишь на одну поездку, то пусть ею будет самая дальняя, чтобы не добираться туда своим ходом. Адрес у подруг был, и нужный дом отыскался легко. Однако дверь их встретила, пардон, гробовым молчанием. Постучав как следует, подруги спустились к машине. Мимо них шустро ковылял старичок с мусорным ведром.

– Извините, а Сухорукова Мария Гавриловна здесь проживала? – остановила его Люся.

– Здесь, здесь проживала, сердешная.

– А теперь кто в ее квартире обитает?

– Родственники какие-то, их сейчас нет, они поздно приходят.

– А что за родственники?

– Да кто ж знает! Они с нами не разговаривают, да и некогда им, видать. Так только – мимо пробегут, буркнут чего, вроде как поздоровались, и дальше.

– А что за человек была Мария Гавриловна? Вы, видимо, давно здесь живете, знаете соседей.

Старичок поставил ведро и, крякнув, отчеканил:

– Женщина порядочная, никаких связей, порочащих ее, не имела. У нее никогда не топали гости, не орала музыка и даже кран никогда не протекал. Во всех смыслах женщина положительная. Талантливая опять же.

– Талантливая? – удивилась Люся.

Василиса было уже размечталась о том, как бы поскорее закончить беседу.

– Ну а как же! – удивился старичок и, забыв про мусор, заблистал эстетическими познаниями. – Вы что же, не слышали о Сухоруковой? Ой, девоньки, стыдитесь, это же наш самый выдающийся фотограф. Она очень славилась в знающих кругах своими работами. И чувство света замечательное, и техника, а какие композиционные решения! Да вы сходите на ее выставку, у нас как раз сейчас в ДК дни памяти Сухоруковой.

– В ДК железнодорожников?

– Нет, у нас Дворец строителей называется.

Люся поблагодарила старичка и нырнула в машину. Василиса поспешила занять место рядом с водителем.

– Вот видите, теперь и культурой займемся, – радостно оповестила грустных мужчин Людмила Ефимовна. – Вы, Кирилл, увлекаетесь фотографией?

– Чьей? – заморгал Кирилл Антонович белесыми ресницами.

– Не важно, значит, не увлекаетесь. Что ж, придется увлечься, потому что сейчас мы едем на фотовыставку Сухоруковой. Эта женщина, оказывается, очень известна, она невозможно популярна, а мы ни одной ее работы не видели. Слушайте, а мне сегодня кто-нибудь заплатит, за то что я вот так вас всех развлекаю? Дорогие мужчины, вы хоть беседу поддерживайте.

Работы Сухоруковой были вывешены в маленькой комнатке с голубыми стенами, темно-фиолетовым потолком и старыми малиновыми коврами на полу. Посетителей не было. И совершенно напрасно – здесь было чем любоваться. И Люся, и Василиса с Василием, и даже Кирилл подолгу останавливались возле каждой работы. Назвать фотографией творчество Сухоруковой было бы неверно. Это были и картины, и художественная фотография, и отраженные на листе бумаги легенды. Василию, допустим, очень понравилась работа под названием «Девушка-река», выполненная в сине-голубых тонах. По воде плыла обнаженная девушка, и очертания ее тела, волосы плавно переходили в линии волн. Василисе же приглянулась картина под названием, стыдно сказать, «Безответная любовь»! Прекрасный юноша, чей торс переходил в линии огромной скалы, глядел на зарю. А об эту скалу разбивалась волна – красивая и юная девушка. У Василисы даже намокли глаза.

– Ты чего? – зашипела Люся. – Не вздумай нюнить. У тебя от слез нос в два раза увеличивается.

Пришлось наступить на горло чувствам и перейти к другой фотографии.

– Люся, смотри! – взвизгнула Василиса.

Со следующей картины смотрела на них Ирина Григорьевна. Сухорукова сделала из нее девочку-березку. Тоненький стан в белом сарафане превращался в ствол, руками Ирина держала копну кудрей, которые превращались в листья, и ветер играл ими. Ирина была так хороша, что невозможно было отвести глаза. Работа называлась «Дочка старого Леса».

– А что это Ирина делает на ее фотографиях? – подняла брови Василиса.

– Васенька, Ирина – ее дочь, нам же говорили. Так чего непонятного? Талантище! – задохнулась от восхищения подруга.

– Вот честное слово, я бы Пашку не смогла так сфотографировать. Да еще березой…

– Он же мужик у тебя, его в виде пня надо, – посоветовала Люся.

– Ну что, девушки, насмотрелись? Едем дальше? – подошел Василий.

Всю дорогу друзья делились впечатлениями. Работы всем понравились разные, но в целом выставка никого не оставила равнодушным.

– Ну и куда мы сейчас?

– Сейчас можно и в ресторан, – робко предложила Василиса.

– Наконец-то, я тут знаю одно приличное местечко, – обрадовался Василий.

– Это местечко на Старой улице? – невинно поинтересовалась Люся, глядя в окно.

– Нет, это на…

– Плохо. Нам сейчас на Старую нужно. Там Ирбеева Антонина Ивановна проживала. Очень нужно съездить.

Василий только поджал губы. Улица была действительно старой. И дома здесь были старые, деревянные. Однако, судя по адресу, Ирбеева обитала в прошлом здесь в единственном кирпичном коттедже.

– Вот так живут русские пенсионерки, – хмыкнул Василий.

Особняк окружал небольшой участок, зеленевший канадской травкой. Из дома доносились детские голоса.

– Хорошо хоть здесь кто-то есть, не придется закрытую дверь целовать, – вздохнула Люся и подбежала к воротам.

– Люся, подожди, я с тобой, – тяжело вылезала из авто Василиса.

Подруги открыли калитку, и тут же перед ними выросла огромная туша ньюфаундленда. Пес не рычал, он склонил голову набок и удивленно разглядывал застывших женщин.

– Дар! Дарик, ты чего людей перепугал? – подозвала роскошного пса худенькая, невысокая женщина, одетая в скромное ситцевое платье. – Женщины, вы к кому?

– Мы… Мы частные детективы. Хотели вот кое-что узнать о погибшей Ирбеевой Антонине Ивановне, она ведь здесь проживала?

– Здесь… да вы в дом проходите, – засуетилась хозяйка и провела гостей в коттедж.

Внутри дом был обустроен добротно, уютно и без всякой дорогостоящей мишуры. А еще поражало обилие детских игрушек. Они были повсюду: на диванах, на мягких креслах, на подоконниках и даже просто на деревянной лестнице, ведущей на второй этаж.

– Меня Верой звать, Антонина Ивановна – моя мама, – представилась женщина, усадив гостей за стол. – Вы что-то хотели спросить?

– А это ваш дом? – издалека подъезжала Люся.

– Теперь наш, – тяжело вздохнула Вера.

– Н-ну, неплохое наследство, – поддержала беседу Василиса.

– Наследство? Да нет, вы не так поняли. Видите ли… Антонина Ивановна мне не родная мать. Хотя… Здесь надо рассказывать с самого начала.

У Антонины Ирбеевой не было повода жаловаться на судьбу. Неплохая работа, дома – муж и двое детей, средний достаток. Правда, дом деревянный, без удобств, но зато свой дворик и пусть маленький, но огородик. А главное – согласие и любовь царили в семье. Девочки занимались танцами, а муж был руководителем этого детского ансамбля. Мечта любой матери, чтобы отец бывал побольше с детьми. У Ирбеевых так и было. Жить бы да радоваться. Да, видно, не суждено было. Недоброй зимой юные артисты возвращались с новогодних гастролей: ансамбль выступал в небольшом соседнем городке. Автобус не удержался на ледяном «серпантине» и оборвался с горной дороги. Из тридцати двух человек спасти удалось только четырех. Среди этих счастливцев ни мужа, ни дочерей Антонины Ивановны не оказалось. Жизнь для несчастной женщины потеряла смысл. Позже она так и не могла вспомнить, куда и зачем шла по снегу, по сугробам, по незнакомой дороге. Очнулась от того, что маленькая девочка тянула ее за полу пальто и хриплым от рыданий голосом повторяла: «Мама, я домой хочу, мама». С этой трехлетней крохи и началась новая жизнь для Ирбеевой.

Сначала она приютила у себя маленькую Валюшку, у девочки родители так и не нашлись, хотя Антонина Ивановна добросовестно их искала. Потом отбила от пьяных драчунов беспризорного Дениску, а мальчонка еще и дружка с собой привел. Постепенно Антонина Ивановна вся ушла в детей, обрела новые заботы, погрузилась в работу – кормить теперь надо было не только себя, но и еще троих. А ребята росли работящими, помогали чем могли. Были, правда, и трудности, ну да у кого их нет.

Возле старенького домика летом закудрявился огород, даже кур завели. Через три года, чуть поднялись на ноги, еще двоих ребят в дом привели, брата с сестрой – родители бедолаг сгорели в каком-то пожаре. А потом люди, прослышав, где сирот привечают, стали сами приводить бродяжек к ней, а то и подкидывать младенцев. Пятнадцать детей усыновила эта женщина. А уж какие преграды пришлось преодолеть! И все же для восьми мальчиков и семи девочек она сумела стать матерью. Теперь дети выросли, встали на ноги, завели свои семьи, многие стали достаточно имущими, обеспеченными, вот и решили отстроить старушке матери достойный дом. В строительстве участвовали все дети Ирбеевой, а когда отстроили и обставили, Антонина Ивановна увидела такие палаты и вдруг тихо заплакала:

– Сколько же нас было, все в такой тесноте ютились! Куда ж мне такой дворец, одной-то?

И правда, не в радость ей было новое жилье. Снова собралась большая семья Ирбеевых, и решили в новом коттедже устроить семейный детский дом. Самой-то Антонине Ивановне детей никто не даст, старенькая уже, но вместе с ней будет жить Вера со своим мужем, Галинка из младших дочерей да Миша с Вовкой. Парням по двадцать пять, а семьями еще не обзавелись. Пусть здесь живут да матери помогают. А уж места в доме всем хватит. И вот совсем недавно в особняк привезли пять ребятишек: трех девочек и двух мальчиков – новых членов семьи Ирбеевых. Для Антонины Ивановны будто прежние года вернулись: она крутилась по дому, бегала оформлять различные бумаги и, несмотря на возраст, самолично ездила по магазинам покупать ребятам обновки. Вот так же недавно она ушла по делам, а обратно не вернулась. Только через несколько дней ее нашли в каком-то подвале с проломленной головой.

– Вот так и появилось это наследство, – закончила рассказ Вера.

Подруги молчали. Здесь же, в просторном зале, развалился на ковре черный пес и, казалось, внимательно слушал историю обычной героини, о подвиге которой мало кому известно.

– Это Дарик, Дар. Его Денис детям в подарок привез, – пояснила Вера и добавила: – Ребята в нем души не чают.

Больше здесь задерживаться было неудобно. Хозяйка и так рассказала все, что могла. Измотавшиеся кавалеры похрапывали в машине, когда дамы вернулись. Правда, они тут же вскочили.

– Ну вот, теперь мы полностью в вашем распоряжении, – торжественно возвестила Люся. Однако ни Вася, ни Кирилл от счастья не запрыгали. Кирилл, украдкой взглянув на часы, тихо шепнул другу:

– Ты меня возле дома высади.

– Да сейчас, подожди, сначала женщин отвезем, – так же негромко ответил Вася.

Через минуту машина плавно затормозила у родного подъезда.

– И зачем только мы тебя взяли? – со слезами на глазах выговаривала Василиса подруге, войдя в дом. – Использовать такого мужчину только в качестве ямщика! Это было так невоспитанно и негуманно с твоей стороны! Нас хотели в ресторан… культурно… а ты… И чего тебе надо? Вон какой Васенька молодец – даже о тебе не забыл, Кирилла притащил!

– Этого нудного тушканчика, да? Это мне? Да он извелся весь при нашем свидании!

– Да-а-а, твой Батонов не в пример лучше! Разрядился в красную рубаху, как скоморох, напился за прекрасных дам – и в койку! Выгодная партия!

– Зато он натуральный, такой, как есть! – защищала Люся своего знакомого. – А у тебя Васенька, конечно, не простой смертный – иномарка, костюм с иголочки, одеколон от Диора. Не мужик, а шоколадный батончик!

– И что?

– А то! Мы-то с тобой не конфетки уже. Посмотри на себя и задумайся: может такой вот Вася втюриться в такую вот Василису?

– Чего ты взъелась? – крутилась перед зеркалом Василиса. – Конечно, не красавица, зато мудра, обаятельна, с изюминкой… Опять же – начинающий экстрасенс.

Люся опустилась в кресло, сжала голову руками и попыталась успокоиться. Ну как здесь успокоишься, когда Василиса, слепая, как кротица… кротиха… черт, как там крот в женском-то роде? Ну да не важно.

– Вася, ты не сердись, попытайся подумать спокойно. Твой Василий на самом деле настолько хорош, что у него таких Василис и Люсь при желании может быть помойка. На него такие молоденькие девочки заглядываются, я сама видела.

– А он с нами возится, – гордо подняла голову Василиса.

Сегодня, идя на свидание, она даже поменяла прическу: вместо привычной фрикадельки завязала на затылке темный обвислый бант и потому чувствовала себя почти студенткой.

– Да, он с нами возится. Сегодня целый день на нас бензин тратил, только зачем? Зачем ему нужно возиться с бабушками? Может, он и есть тот самый маньяк, который нам нужен, в патологическом смысле?

– Тогда бы он ни за что не повез нас к родственникам своих жертв.

– Говорят, преступников тянет на место преступления.

– Да ну, ерунда. У него была тысяча возможностей меня прикончить, он же этого не сделал. И потом, он сам расширяет компанию: Кирилла приволок, чтобы тебе скучно не было, а маньяки, как правило, без напарников действуют. Остается одно: Василия действительно привлекаю я как женщина!

Люся только махнула рукой и перевела разговор на другую тему.

– Я вот что подумала, мы теперь кое-что узнали про всех четырех убитых женщин, и знаешь, что бросается в глаза?

– Догадываюсь, – проговорила Василиса. – Все они не серые, замотанные жизнью бабушки. Одна усыновила пятнадцать детей, другая талантливая фотохудожница, третья как-то умудрилась забеременеть под старость лет, а четвертая была учитель от бога. Но при чем здесь ты? Ни одна из них не была с тобой знакома, ты их вообще никаким боком не касалась, почему же кто-то упорно хочет повесить на тебя парочку трупов?

– Может, я тоже своего рода знаменитость? Все-таки как-никак дважды выступала по телевидению, – вспомнила Люся свою звездность.

– А ты случайно никого в своих выступлениях позором не клеймила? А то, может, кому на мозоль наступила, теперь тебе мстят?

– Ну, если только власть… Ты думаешь, это они? – испуганно захлопала Люся глазами.

– Не пори ерунду. Кстати, а чья очередь стирать? У нас уже надеть нечего, все грязное. Сегодня собиралась, хотела кофточку розовенькую надеть, не могла найти.

– Ты в этой кофте так вызывающе смотришься… Точь-в-точь как надувная женщина, и вообще розовый – это не твой цвет, – затараторила Люся.

Она попросту не могла признаться, что в прошлый раз эта одежка попала в стирку вместе с чем-то черным и потом по всей кофте расползлись грязные лиловые разводы. Кофтейку пришлось выкинуть, Василиса ее все равно не носила, а вот сегодня, поди ж ты, вспомнила. Чтобы чем-то отвлечь подругу, Люся предложила:

– Ты бы свитерок-то Васе довязала, что же мужик столько ждет?

Василиса поплыла в комнату, и оттуда донеслись ее возмущенные крики:

– А и что ж ты, негодяй, делаешь?! Извращенец! Ты хоть знаешь, как это называется?

В комнате Финли оседлал начатый свитер и пытался сообразить из него подружку.

– Вот охальник! Да разве Василий будет потом это надевать?

– А ты ему собираешься об этом доложить? – удивилась Люся. – Оставь кота в покое, пусть дружит, ничего с твоим Васей не сделается.

Перебранку подруг прервал телефонный звонок.

– Алло! Люся! Срочно приходи ко мне! У меня опять по потолку кто-то ходит! А дверь, между прочим, все еще опечатана, – вопил в трубку Батонов.

– Поехали, Василиса! Надо работать.

Через полчаса дамы уже звонили в дверь Романа Петровича. В этот раз мужчина не соврал – в квартире покойной Дарьи Семеновны отчетливо слышались шаги. Не разуваясь, Василиса рванула вверх по лестнице, Люся грохотала следом. Дверь, похоже, никто не открывал – все так же был закреплен невидимый волос. И все же в комнате кто-то был.

– Эй! Кто там? Немедленно откройте! Это милиция! – затарабанила Василиса в дверь.

Открывать никто не собирался.

– Странно… Давай сами войдем, – предложила Люся.

– Н-нет, милиция будет против, нас по головке не погладят, – дребезжал рядом подошедший Батонов. – Давайте лучше по ноль два позвоним.

– А чего раньше-то не звонил? Если такой умный, нас-то зачем тогда звал? – дернула носом Василиса.

– Так я… это… думал, опять по стопочке жахнем, я и забудусь, – наивно объяснял мужичок.

– А еще кто-нибудь эти шаги слышал?

– Так я… не спрашивал. Скажут еще, что, мол, белая горячка, поди потом доказывай.

– Раньше наверху тоже шумели? Я имею в виду, после смерти хозяйки?

– Да почти каждую ночь. Это еще сегодня не слишком поздно, так я вас пригласил, а обычно никому не говорю: одеяло повыше натяну и спать.

– Роман Петрович, несите топор. Скажем милиции, что вас сверху затопило.

Дверь вскрыли, но никого в погоревшей комнате не было. Чужих следов на первый взгляд тоже.

– Смотри, Люся, вон фантик на подоконнике, его раньше не было, – шепнула наблюдательная Василиса. – Я хорошо помню – не было. Я ведь тебя здесь долго ждала со свадьбы, каждый угол пронюхала.

Люся как-то странно хмыкнула и одним пальцем указала на балкон.

– Вот.

– Где? – не поняла Василиса.

– Вот отсюда пробирается тот, кто топает над головой Батонова. Видишь, балконы двойные? Соседи запросто могут… ну вот, здесь даже и не закрыто как следует, а перегородка между балконами тряпочкой завешена, – вышла на балкон Людмила Ефимовна. – Пойдем, Вася, узнаем, что это за гости наведываются сюда каждый вечер.

Люся вместе с подругой отодвинули тряпочную штору и проникли на чужой балкон.

– Вы кто? – вскочил им навстречу перепуганный молодой человек из соседней квартиры. – Что вы делаете на нашем балконе?

– Понимаешь, мимо проходили, и вдруг осенило: дай-ка зайдем к этому милому юноше, узнаем, не он ли топчется в квартире несчастной Дарьи Семеновны?

Парень не знал, куда деться. Видимо, достаточно хорошо владеть собой еще не научился, потому что весь его вид говорил о том, что по квартире соседки ходил именно он.

– У меня отец только что уснул, пойдемте к бабе Даше, я все вам объясню, – пригласил парень почему-то не в свою комнату, а в соседскую.

– Нет, уж лучше ко мне, – тут же предложил Батонов, который больше ни на минуту не хотел оставаться на незаконной территории.

Пришлось теперь уже четверым перебираться через квартиру Зайцевой Дарьи Семеновны и запирать обратно двери.

– К чему такие сложности, когда можно было по-человечески выйти через вашу дверь? – спрашивал Батонов молодого незнакомца, доставая из холодильника потную бутылочку.

Похоже, со времени похорон соседки Роман Петрович не на шутку пристрастился к алкоголю. Он ловко достал четыре рюмки, плеснул в них до краев водки и, забыв про закуску, гостеприимно пригласил:

– Дорогие гости, прошу к столу, не побрезгуйте.

– Молодой человек, вы обещали что-то рассказать, – напомнила Василиса, пропуская приглашение хозяина мимо ушей.

– Меня Вениамином зовут, Веней. Самохин я. Это я ходил по потолку… нет, я по полу ходил… Короче, получилось так.

Самохины здесь жили уже лет одиннадцать. Веньке было двенадцать, когда его мать Галина Андреевна Самохина решила повторно выйти замуж. Первый муж оставил их, когда мальчику не исполнилось и года. И вот сейчас молодая еще женщина решила устроить свою судьбу. У нового мужа была своя квартира, и они из общежития, где проживали долгие годы, переселились к нему. Первое время все трое жили душа в душу, позже Леонид Матвеевич, новый супруг, начал крепко выпивать. А уж во хмелю он был ужас до чего недобрый. Сначала дело обходилось только руганью, но потом стал распускать и руки. Наутро истекал слезами раскаянья, заваливал мать и Веньку подарками и клялся ни капли в рот больше не брать. Но дня через три все повторялось. К тому же он невзлюбил пасынка. Мальчишка рос худеньким, бледным, и это наносило удар по самолюбию крепкого и дородного Леонида Матвеевича.

– Эй, недоносок! – кричал он, захмелев. – Видишь, провод телефонный тянется? Иди, обними его, это твой папа!

Такими шутками отчим баловался, когда был не совсем пьян, а уж полностью во хмелю он попросту избивал подростка. Однажды парнишка, спасаясь от гнева одуревшего батюшки, спрятался на балконе, а когда Леонид Матвеевич с ревом кинулся его разыскивать, парень сиганул на соседний балкон. Дарья Семеновна, баба Даша, как ее звал парнишка, приютила бедолагу.

– Ты, как твой-то озвереет, всегда ко мне прибегай. Мать-то его успокоит, на то бабы и нужны, чтоб мужиков успокаивать, а тебе крутиться возле пьяного не дело. А перегородку я утром уберу, занавеску повешу, чтоб Ленька не догадался. А и догадается, я его утюгом вон встречу. А ты прибегай.

Вот Венька и бегал. Баба Даша даже защелку мудреную придумала, чтобы парнишка мог с другой стороны балконную дверь отпереть, когда ее дома не окажется. Потом уже взрослый стал, школу с медалью окончил, в мединститут поступил, вечерами подрабатывать начал, а от отчима все равно здесь скрывался. Он и матери про этот спасительный ход рассказал.

– Господи! Да что же за жизнь у вас: постоянно по балконам скакать? – возмутилась Василиса. – Ты же вон какой здоровенный! Неужели не можешь хоть раз как следует приложить буяна? Сколько же терпеть можно?

– А что вы думаете, я не прикладывал?! – взвился парень. – Он же как бык! Ему морду бьешь, а он снова кидается, его с ног валишь, а он поднимается! Для него это экстрим прямо какой-то! Его же надо бить так, чтобы не поднялся. Я боюсь: силы не рассчитаю, я же его не кулаком бью – табуреткой! Мои кулаки для него, что пинки для бегемота, а у меня мать сердечница. После таких потасовок каждый раз – предынфарктное состояние. И уйти некуда.

– Квартиру бы снял.

– На какие шиши? У меня институт сосет, я вечерами работаю, а денег все равно не хватает. Да нам еще немного осталось потерпеть. Сейчас диплом защищаю, а там мне и распределение готово. Дыра жуткая, зато квартиру сразу дают, вот мы с мамой и переберемся. Она уже меня упрашивает, потерпи, мол, сынок, уедем от этого изверга и заживем как люди. Да и сама уже научилась: чуть что – и на балкон.

– Ну что ж, все понятно, – вздохнула Люся.

– А скажи, когда ты прибегал к Дарье Семеновне, никого у нее не встречал? – спросила Василиса.

– Иногда были люди, только баба Даша никогда меня с ними не знакомила, всегда на кухню отправляла. Или они сами на кухню уходили.

– Это что же за тайное общество у твоей бабы Даши было, что она боялась тебя людям представить?

– Да какое там тайное, – махнул рукой Венька. – То старухи приходили на своих детей жаловаться, то бабы со своими горестями, про мужиков своих рассказывали… К ней много людей приходило. Она кому могла, помогала, а не могла – просто так выслушивала. А общества и не было никакого.

– Ты не помнишь, может, у бабы Даши был какой-нибудь любимый человек? Ну, мужчину она какого-нибудь любила?

– Да вы что?! Ей знаете сколько лет было? Чего уж вы совсем-то? – возмутился Венька. – Нормальная она была женщина, просто с душой.

– Что ж, спасибо, дружок. Ты запиши на всякий случай наш телефончик, вдруг домой придешь, да и вспомнишь чего, – протянула Василиса пареньку листок с телефоном.

– Только учти, нам любая мелочь интересна, – уточнила Люся.

– А вы сами кто? – запоздало опомнился Венька.

– Не важно, правда ведь? Ты же видишь, что на мафиози мы не тянем, поэтому не волнуйся, ты помог хорошим людям.

Паренек с сомнением поглядел на женщин и стал прощаться.

Хорошо, что ночи в это время светлые и недлинные – подругам пришлось чуть не вприпрыжку бежать к своему дому.

– Слушай, Вася, а почему это больше ничего не слышно о новых жертвах маньяка? – спросила некстати Люся по дороге домой.

– Да типун тебе во всю… спину!! – плюнула Василиса и прибавила прыти.

В свою квартиру подруги вползли уже на последнем издыхании… Такой загруженный денек кого угодно мог свалить с ног.

– Васенька, завтра объявляем выходной. Иначе до следующей недели мы просто не дотянем.

Василиса с удовольствием согласилась и, захватив кота, бухнулась в постель. Сейчас, наверное, нашептывает ему свои тайные грезы про Василия. Люся печально вздохнула, а вот ей даже поговорить не с кем про этого недостойного Батонова. Она ведь уже совсем было поверила, что Роман Петрович не может забыть ее глаз, улыбки, ее голоса… Ей казалось, что он специально придумывает предлог для встречи, а на самом деле… Храбрый мужчина просто боялся один находиться в комнате. Да еще и опять надрался! Сегодня, пока подруги беседовали с Веней, Роман Петрович потрудился выкушать всю бутылочку и раскатисто захрапел, обнимая ножку стола. Даже не кричал «за прекрасных дам!». И зачем ей, Люсе, нужен такой мешок? Не нужен, конечно, только отчего-то было все равно грустно. А может, какие-то чувства в нем еще тлеют? Люся не стала терзать себя размышлениями, а, дождавшись, когда Василиса художественно засвистит носом, подошла к телефону.

– Алло, это подружка? – позвонила она по знакомому номеру.

– Людмила Ефимовна? Вы хотите поговорить? А я ждала вашего звонка, – полился в трубку приятный, теплый голос.

– Как вы меня узнали? – на всякий случай спросила Люся.

– Во-первых, по голосу. У вас очень молодой голос. А во вторых, у меня телефон с определителем, – охотно разъяснила женщина. – Ну как ваши дела с сердечным другом?

И Люся выложила все, что у нее накопилось в многострадальной душе.

Сегодня воительницы невидимого фронта объявили выходной. Люся попросту измоталась, а Василиса прилежно уселась за вязанье в надежде, что Василий найдет-таки время к ней вырваться. Где-то в мозгу блуждала неприятная мысль: где же так можно работать, чтобы целыми днями раскатывать на машине? Судя по внешнему лоску, Василий должен неплохо зарабатывать, и за что же тогда ему платят? И все же сердце эти мысли прогоняло. Какое ей до этого дело? В конце концов, это даже неприлично – интересоваться кошельком мужчины. Зато он столько помогал! Разве Василисе удалось бы так быстро достать список всех выпускников, если бы он не возил ее в своей иномарке? В списке пятнадцать фамилий… И всех надо объехать… Хотя зачем всех? Можно съездить хотя бы к трем, главное – найти человека эмоционального и внимательного, чтобы каждый жест мог описать. Конечно же, надо говорить с женщиной, только они могут почувствовать неладное. В списке есть Катя Торопова, вроде шубами торгует… Нет, ей некогда вникать в поведение одноклассников. А вот Светлана Кудрявцева – бухгалтер в частной фирме, наверняка привыкла улавливать каждую нотку в настроении босса, значит, и к остальным относится с профессиональной наблюдательностью. Это как раз то, что нужно. О! Да она и проживает в соседнем дворе! Прямо-таки небывалая удача! Сейчас же нужно позвонить к ней на работу и договориться о встрече. Василиса вскочила, отшвырнула спицы и прилипла к телефону. Договорилась она без труда, и Светлана Павловна Кудрявцева любезно пригласила Василису зайти к ней вечером.

– Мы же договорились отдыхать, – недовольно буркнула Люся.

– Ты, конечно, как хочешь, а я не могу праздно валяться, когда в опасности жизнь моей ближайшей подруги, – с чувством долга заявила Василиса.

– Как? Опять?! – подскочила Люся. – Опять в опасности? Ведь маньяк успокоился! Больше никаких новостей о несчастных старушках не поступало.

– Он не успокоился, а затаился. Возможно, перед новым прыжком.

– Ты думаешь, он бабушек в прыжке убивает?

– Это я фигурально выразилась. В смысле, что успокаиваться нам рано.

Вечером обе дамы, нацепив на лица самые серьезные выражения, зашагали в соседний двор.

– Плохо будет, если она нас где-то уже встречала, эта Кудрявцева, – сказала Люся.

– А что плохого?

– Подумай сама, сразу отношение изменится. Так – мы с тобой агенты частного сыска, а когда тебя в магазине с авоськами видели или, допустим, с мусорным ведром, так обыкновенная баба получается.

– Ничего, она нас тоже не в вечернем туалете встречать будет, – успокоила Василиса.

Светлана Павловна встретила их достаточно радушно. Даже не пришлось сильно завираться.

– Вы хотели расспросить меня про Анну Никитичну? Проходите в комнату, помогу, если сумею.

Вся обстановка в комнате говорила о том, что хозяйка – истинная женщина, с тонким вкусом и умением создавать уют. И обои, и ковры, и мягкая мебель приятно цветосочетались, почти невесомый торшер рассеивал свет, а живые цветы в необычных цветочных горшках дополняли колорит помещения.

– Чай? Кофе? Коньяк? – спросила хозяйка.

– Чай, кофе, коньяк, – хором повторили подруги, и на столике появились чайные пары, пузатенький заварной чайничек и корзиночки с конфетами.

Через минуту хозяйка принесла из кухни свежесваренный кофе, тут же появилась бутылочка «Хеннеси».

– Мы хотели бы узнать кое-что о выпускниках Анны Никитичны, – начала Василиса.

– Некоторые подробности, если можно так выразиться, – поправила ее Люся. – Вы же знаете, погиб прекрасный человек, талантливый педагог… мы не думаем, что кто-то из ваших одноклассников решился на этот зверский поступок. Но, может быть, кто-либо как-то косвенно причастен. Или просто кто-то что-то слышал, видел, всякое же случается. А может быть, и вам что-то запомнилось не совсем обычное, подумайте, пожалуйста.

Светлана Павловна призадумалась, потом разочарованно пожала плечами.

– Странностей не могу припомнить. Мне очень стыдно признаться, но я не часто забегала к Анне Никитичне. Точнее говоря, только раз в году, в день ее рождения. И то если удавалось.

Василиса крякнула, ее Пашка к своей Любовь Ивановне забегал, наверное, только на выпускных экзаменах. Быстро забываем мы своих учителей. Хотя вот эти-то уже не первый десяток лет регулярно поздравляют свою учительницу.

– Очень сожалею, – еще раз пожала плечами хозяйка.

– Мам, ну ты скоро освободишься? – появилось в дверях капризное создание и обиженно надуло губки.

– Подожди, Лялечка, я же разговариваю с людьми, – обернулась Светлана Павловна к дочери.

Девушке было лет восемнадцать, красоты она была необыкновенной. Однако от всего ее облика веяло таким снобизмом, что ни любоваться ею, ни просто даже разговаривать с ней не хотелось.

– Но ведь Воронцовы просили, чтобы мы пришли к ним, как только они вернутся из Италии! А они уже наверняка приехали. Только почему-то не звонят, значит, надо самим прийти, – настаивала Лялечка.

– Воронцовы еще не вернулись, я им с работы звонила. Вероятно, заехали… Я поняла, кто вам нужен! – вдруг воскликнула Светлана Павловна. – Вам нужны либо Воронцовы, либо Лариса!

– Мама! Позвони сейчас же, прямо при мне! – капризно топнула ногой невоспитанная красавица. – Они должны мне привезти в подарок…

– Какая Лариса? – спросила Люся, игнорируя Лялечку.

– Лариса Месенец, мы учились вместе. А Воронцовы – наши общие знакомые. Только они сейчас в Италии, а вот Лариса вам сможет помочь. Они своих детей водили к Анне Никитичне. У Ларисы дочка очень способная, вот она и хотела, чтобы учительница подсказала, как с ней заниматься. А Анна Никитична решила сама девочку к университету подготовить. Вот Шура и ходила, да и Лариса частенько забегала, может, они что и видели. И Воронцовы хотели своих двух мальчишек к институту подготовить, чтобы на экзаменах не краснеть. Вот и отправляли их заниматься к Анне Никитичне.

– А почему не на подготовительные? Сейчас при каждом институте такие курсы имеются, только деньги плати.

– В том-то и беда. Деньги можно, конечно, уплатить, для них это не проблема. Однако есть еще большой вопрос, будет ли их сынок на курсы ездить, можно ведь и в другое место податься. А здесь все надежно. Если не пришел – учительница звонит родителям. Да и объяснять она умела замечательно. Воронцовы тоже могут что-то вспомнить. Хотя, вы же слышали, они в Италии.

– И все-таки дайте нам и их адресок.

– Зачем ты адреса выпрашивала, Месенец ведь у нас в списке есть? – интересовалась Люся, когда подруги возвращались домой.

– Так это Месенец, а Воронцовых нет, – пыхтела, поднимаясь по лестнице, Василиса.

– Вот они где! А я жду их битый час, – с верхнего этажа раздался знакомый голос, и навстречу ретивым сыщицам спустилась Ирина Кадецкая. – Дозвониться до вас невозможно, дома тоже не застать, а договорились, между прочим, встретиться. В дом-то впустите?

Подруги засуетились и стали подталкивать гостью вперед.

– Проходите, конечно, вот сюда, в коридорчик. Осторожненько, здесь у нас котик дикий, не обращайте внимания, он кидается.

– Ну, что у вас новенького? – пытливо вглядывалась в их лица Ирина, усаживаясь в кресло. – Вижу, работа кипит. Поделитесь находками.

– Можем вас порадовать…

– …Нового ничего нет, – оборвала Василиса хвастливую Люсю.

Болтливая подруга тут же вспомнила о договоре и закручинилась.

– Столько работы проворачиваем – и все зря. Каждый раз уже кажется, что будто бы нашли, ан нет – опять пустышка.

– Да уж, просто неудача сплошная, – притворно вздохнула Василиса… – Наверное, сглазил кто-нибудь.

– Так уж и сглазил? – хитро прищурилась Ирина. – А кто, если не секрет? Не те ли молодчики, с которыми вы в машине раскатываете?

У Василисы с Люсей синхронно раскрылись рты, а щеки запылали стыдливым румянцем.

– Меня просили за вами присмотреть, а я совершенно ничего не могу с вами поделать, – продолжала Ирина. – К нам в отделение поступил сигнал: неизвестный мужчина позвонил и сообщил, что следующая жертва будет не позднее двадцатого июня, то есть меньше чем через месяц. Почему он объявил эту дату – непонятно. Но мы склонны ему верить. А вы постоянно подвергаете себя опасности. Что это за мужчины? Где работают, где проживают?

– Да это совершенно безобидные молодые люди, – торопливо принялась убеждать Василиса. – Просто попросили связать свитер, я вяжу неплохо, почему бы не помочь. Опять же дополнительный заработок.

– Все-таки я настаиваю, – твердо перебила ее Ирина. – Пожалуйста, никаких знакомых, никаких гостей мужского пола. Я понимаю, вы не в состоянии отыскать преступника, но мы-то ищем! И пока не найдем, я категорически запрещаю вам заводить подобные знакомства. Вы уж меня извините за резкость.

– А без знакомых мы можем продолжать расследования?

– Попробуйте, хотя… А вообще, попробуйте. Только никого к себе не подпускайте ближе чем на два метра. Ну а теперь, если у вас ко мне нет вопросов, разрешите откланяться.

Ирина вышла, и после нее еще долго оставался в комнате тонкий запах неведомых духов.

– Это все ты! Угораздило тебя с этим Василием закрутить, – ворчала Люся. – Я же тебе говорила, триста раз объясняла – не пара ты ему!

– А чего же тогда ездит?

– Вот и подумай!

– Я сейчас вот о чем подумала, – перевела разговор в новое русло Василиса. – Почему это убийца решил преподнести новую жертву именно двадцатого июня? Это что, какая-то дата?

– Не знаю, меня больше другое интересует: он что, труп опять мне хочет подложить? Я ведь могу и не вынести, хватит инфаркт – и все дела.

– Вот и надо нам этого бандита обязательно до двадцатого поймать. Значит, так, завтра с утра – к Месенцам. Потом к Воронцовым – когда они приедут. Мы просто обязаны отыскать мерзавца.

На сегодня уже никаких дел не намечалось, и дамы уселись перед телевизором успокоить нервы. Программы радовали многочисленными боевиками, сериалами и разнообразными ток-шоу.

– Надоели уже эти шоу, особенно ведущая раздражает, – буркнула Василиса и щелкнула пультом.

Картинка сменилась, и на экране появились молоденькие прыгающие красотки, затянутые в резиновые шорты.

– Эти штанишки помогут вам без труда расстаться с лишним жиром в области… – лучилась счастьем рекламная дива.

– Вася, переключи обратно, я же смотрела шоу. Сейчас там самое интересное начнется, – попросила Люся.

– И нравится тебе на эти семейные скандалы смотреть? Там же все придумано!

– А ты предлагаешь штанишки разглядывать? Ты посмотри, кого они показывают! Там же все девочки в такой спортивной форме, что их никакие шорты не испортят. Попробовали бы они показать Ангелину Аркадьевну.

Ангелина Аркадьевна, соседка с первого этажа, славилась пышнотелостью. Невозможно было представить себе шорты, где могли разместиться ее телеса.

– Мы, слава богу, с ней в разных весовых категориях. Но подтянуть фигуру тебе, например, не помешает.

– Сама себе подтягивай, а я хочу спокойно посмотреть житейский скандал, – демонстративно поднялась Люся и переключила канал.

Но тут Василисе повезло – зазвонил телефон, и Людмила Ефимовна сняла трубку. Теперь можно было в деталях разглядеть, как с помощью резиновых трусов можно откорректировать всю фигуру. Люся с трубкой удалилась в другую комнату и плотно прикрыла дверь.

– Людмила Ефимовна? Это Галина Андреевна вас беспокоит, – донесся издалека приглушенный голос.

– Какая Галина Андреевна?

– Это мама Вениамина Самохина, соседа Дарьи Семеновны, помните, вы приходили и еще телефон сыну свой оставляли?

– Да-да, я поняла.

– Мне нужно с вами встретиться. Сейчас уже поздно, а завтра вы сможете подойти ко мне на работу? Я в библиотеке работаю, в детской. С утра читатели бывают очень редко, вы можете подойти к десяти? Я, правда, не знаю, будет ли это для вас интересно…

– Мы обязательно подойдем, а в какую библиотеку?

– Имени Сурикова, знаете?

Еще бы! Конечно, Люся знала. Ее Ольга в детстве сама туда бегала и доставала Люсю вопросом, почему библиотека названа не в честь писателя, а в честь известного живописца. Что уж Людмила отвечала на вопрос дочери, она не вспомнит, но библиотеку помнит чудесно.

Наутро подруги уже сидели за читательским столом, и Галина Андреевна, робкая тихая женщина, рассказывала о том, что ей удалось однажды услышать.

Буйный супруг явился в очередной раз домой в изрядном подпитии. К Галине он относился спокойно, по подъезду не гонял и даже кулаки теперь уже не распускал. Но через два часа должен был вернуться Венька, а уж к парню Леонид Матвеевич обязательно прицепится. Надо было, чтобы буйный муж уснул, и женщина потихоньку выскользнула на чужой балкон. Она так теперь частенько делала. Пьяный мужик, помотавшись в одиночестве по квартире, включал телевизор на полную мощь и через пять минут засыпал. Пробравшись на балкон Дарьи Семеновны, Галина хотела попросту войти, но заметила, что пожилая женщина не одна. Сегодня у нее в гостях был достаточно молодой, видный мужчина, который в чем-то с жаром убеждал соседку. Галина присела, чтобы не мешать, и отлично слышала весь разговор.

– Вы просто обязаны об этом рассказать! Поверьте, я все представлю в самом лучшем виде! Ну не упрямьтесь же, – горячо говорил гость.

– Да вы в своем уме? В моем возрасте во всеуслышание сообщать такие вещи… Даже не думайте, и давайте прекратим этот разговор.

– Поймите же, будь я хоть немного наглее, я бы настрочил статью без вашего согласия! Но у нас серьезная газета, а редактор хочет непременно интервью с вами. Не хотелось бы полностью выдумывать весь наш диалог, а вы меня на это толкаете.

– Запомните, молодой человек, если этот блеф промелькнет в газетах, я затаскаю вас по судам и поломаю вам всю карьеру. Поверьте, у меня хватит на это и денег, и времени, и связей. А сейчас, с вашего позволения, я хочу остаться одна.

– Но вы не даете мне…

– До свидания.

Слышно было, как гость поднялся, и хозяйка проводила его до двери. Галина Андреевна стучала зубами от холода – в двадцатых числах апреля солнце грело еще скудно, а женщина выскочила на балкон лишь в байковом халате. Однако зайти в квартиру соседки она не решалась. Ей показалось, что Дарья Семеновна не слишком бы обрадовалась, узнав, что этот разговор кто-то слышал. Поэтому женщина потихоньку вернулась к себе. Муж уже спал, поэтому вечер прошел относительно спокойно, и Галина Андреевна этот разговор выкинула из головы.

– А тут Венька сказал, что вы спрашивали про Дарью Семеновну, вот я и решила, вдруг эта беседа что-то может значить, – негромко говорила Галина Андреевна.

– А в милиции вы об этом не говорили? – поинтересовалась Люся.

– Нет… Понимаете… Я немного струсила. Скажут, какое право вы имели лазить по чужим балконам. А ведь Дарья Семеновна нам сама разрешила спасаться таким образом…

– Неужели ваш муж ни разу не догадался, что вы ходите к соседке?

– У него от водки все мысли затуманены и памяти никакой. Он, наверное, и не видит, есть кто в комнате или нет. Главное – ему на глаза не попадаться.

– Искренне сочувствуем. И все же расскажите, как выглядел гость Зайцевой? – спросила Василиса.

– Как вам сказать… Я же его видела секунды две, не больше. Как следует не разглядела. Ну какой?.. Обычный. Хотя нет. Он, знаете, сам светловолосый, а брови и глаза темные.

– А усы какие?

– Усы? У него не было усов, – растерялась Галина Андреевна. – И еще, он немного не выговаривал букву Р. Она у него как-то перекатывалась во рту. Вот, пожалуй, и все.

– Вы его до этого разговора когда-нибудь раньше встречали?

– Точно помню, никогда.

– Вспомните, когда вы сидели на балконе, – попросила Люся.

– Так… Я сидела на балконе… Леонид в этот день пришел пьяный, ага… потом пил на следующий день, а потом сказал, что до дня рождения пить не будет… а сам продержался всего два дня, на третий опять напился, а на четвертый – это был день рождения его матери – он с работы прямо к ней и ушел. День рождения двадцать шестого апреля… Значит, разговор был…

– Двадцать первого, – быстро подсчитала Василиса.

– А двадцать девятого загорелась квартира, – напомнила Люся.

Поговорив с женщиной еще немного, ничего более существенного уже не узнав, подруги распрощались. Они уселись в небольшом скверике, идти домой не хотелось.

– И что у нас получается? Какой-то блондин приходит к нашей бабе Даше двадцать первого числа, уговаривает ее что-то рассказать, а когда она не соглашается, двадцать девятого ее убивает, – пыталась разложить мысли по полочкам Люся.

– Из разговора ясно, что это – журналист серьезной газеты. И добивался он интервью, скорее всего, чтобы написать о поздней беременности бабушки. Понятное дело, не всякая старушка хочет звонить об этом во все колокола, а журналист хотел именно звона.

– Ты думаешь, он мог ее убить? – уставилась на подругу Люся. – По-моему, ерунда. В крайнем случае можно было бы просто написать без ее согласия. Ты только почитай, что газеты пишут! Если бы они у всех, о ком строчат, просили бы позволения…

– Я вообще-то не знаю, как у них это делается…

– И я не знаю, но уж точно не ходят, не выпрашивают разрешения на публикации. И потом, если это журналист, то как же остальные жертвы? Они тут при чем?

Василиса задумалась, и на ее лбу стиральной доской собрались морщины.

– Будем думать, узнавать. Хотя версия про журналиста – не пустая. Ты же сама удивлялась, что все жертвы чем-то выделялись. Если уж нам бросилось это в глаза, то газетчикам таких бабушек просто грех пропустить. Надо еще раз навестить родственников погибших и поинтересоваться, не приходил ли к старушкам кто-нибудь из газеты.

– Только сначала навестим Месенцов. Может, они встречали такого среди гостей своей учительницы.

– И уточним, нет ли среди выпускников блондинов-журналистов…

Date: 2015-07-23; view: 281; Нарушение авторских прав