ГЛАВА 24. Нет, это был не конец. Шурочка не умерла

Нет, это был не конец. Шурочка не умерла. Она просну­лась. Она лежала на своей кровати, устремив глаза в пото­лок, и не знала, что делать. Оставалось только одно — жить дальше и ждать ломки. Или...

Или? Нет!

Шурочка ещё немного пожила. Посуществовала. У неё ещё было немного времени, пока её не начало снова ломать. Шурочка поела, посмотрела телевизор, поспала...

Вечером всё началось. Стало знобить, потом потекли слё­зы. Непреодолимое желание встать, и бежать туда, в клуб, охватило Шурочку. Ей было надо! Надо! Она готова была на любой подвал... Она готова была лечь, под кого угодно... И никаких вопросов ей не хотелось задавать. Никому.

Шурочка каталась по полу. Её начало тошнить. Свело челюсти...

И тут раздался звонок в дверь.

— Кто там? — сумела как-то подойти к двери Шурочка.

Она услышала топот ног о площадку. Кто-то сбивал снег с ботинок.

— Свои, — сказал голос.

— Юрка! — почти закричала Шурочка и распахнула двери. — Ты вернулся!

— Я не Юрка. Но я вернулся, если хочешь.
За дверями стоял Вадик.

— Тебя нет в институте уже почти месяц, — сказал он. — Не звонишь никому... Что с тобой?

Вадик снял шапку и разматывал с шеи шарф.

— Вадик... у тебя деньги есть?

— Что с тобой? — повторил Вадик.

Вид Шурочки был действительно... никакой. Вадик яв­но не ожидал увидеть ничего подобного.

— Вадик, ломает меня. Ломка... Мне надо... спаси мня. Езжай в клуб, найди там Мотю. Мотю! И возьми у него, сколько сможешь... Скажи, что для стрекозы. Он поймёт... Должен понять.

Шурочка назвала Вадику адрес клуба.

— У, как тут всё запущено... — протянул Вадик. — Ну ладно, придётся тебя спасать. Ты до моего прихода-то до­живёшь?

— Доживу, — сказала Шурочка. — Если я буду знать, что ты вернёшься, я доживу.

Вадик вернулся часа через два. Он привёз два чека, но по полграмма.

Отпускало Шурочку медленно. Вадик же сидел и смотрел на всё происходящее. На то, как Шурочка кололась, как «отпала» на кровать. Как постепенно щеки её вновь обре­тали цвет, а глаза — блеск, как она постепенно возвращалась к жизни. И тогда он разделся и скользнул в кровать к Шурочке, не спрашивая её согласия.

И Вадик начал вытворять в кровати всё, что хотел. Всё, на что способна была, в этом плане, его фантазия. Нако­нец-то он получал всё то, чего ему хотелось так давно. И что, увы, он мог взять только так. И потому движения его были злы и порывисты.

Шурочка же молчала и покорялась. Она была разбита. Она была повержена. Две ломки подряд... Подвал. Потеря Юры. Потеря жизни, если хотите. Той, малой видимости нормальной жизни, которая ещё оставалась...

Наконец Вадик насытился и «отвалился» на кровать, ря­дом с Шурочкой. Потом он стал собираться домой.

— Я приду к тебе завтра вечером, — сказал он.

— Ты принесёшь?

— Я принесу. У меня есть немного денег. Я откладывал на одно дело. Но теперь — дело подождёт. Но не смей ни­куда уходить. Ты поняла?

Шурочка поняла. Но, оказывается, она поняла не всё.