Эрик и Лесли Луди

История любви, написанная Богом

каждому, кто желает, чтобы его песня стала более сладостной

Перевод с английского

Originally published in English under the title:

«WHEN GOD WRITES YOUR LOVE STORY»

by Eric & Leslie Ludy

Published by Multnomah Books a division of Random House, Inc. 12265 Oracle Boulevard, Suite 200 Colorado Springs, Colorado 80921, USA. Printed in Russian by «Shandal» publishing P. O. Box 614, St.-Petersburg, 197198, Russia.

AU non-English language rights are contracted through: Gospel Literature International, P. 0. Box 4060, Ontario, CA 91761-1003, USA. All rights reserved.

Луди Э., Луди Л.

Л 82 История любви, написанная Богом / Пер. с англ. - СПб.: Шандал, 2007. - 256 с. ISBN 5-93925-103-Х

Книга Эрика и Лесли Луди, молодой супружеской пары, рассказывает об основополагающих принципах построения любовных отношений между мужчиной и женщиной. Она будет особенно интересна юношам и девушкам, желающим строить отношения с противоположным полом, следуя Божьим заповедям, и вынужденным ежедневно противостоять искушениям этого мира. Основываясь на собственном опыте и приводя примеры из жизни друзей и знакомых, авторы подсказывают читателям, как найти любовь, которая будет длиться вечно.

ББК 86.37

Поиски настоящей любви

— Думаю, нам надо расстаться, — тихо проговорил он. На протяжении уже многих месяцев я боялась услышать эти слова. — Я чувствую, что мне нужен кто-то другой.

Мои дрожащие пальцы сжали телефонный провод, слезы душили меня, мне было тяжело дышать. Наступила пауза, неестественно долгая — он ждал, что я скажу ему. Моим единственным утешением было то, что в этот момент он не мог видеть моего побледневшего лица. Мне не удалось бы скрыть своего отчаяния, если бы в этот мучительный момент он находился в одной комнате со мной.

То, что казалось ночным кошмаром, снова стало реальностью. Отношения, которые начинались так безобидно, легко и невинно, постепенно превратились в сложное переплетение страсти и переживаний — и все ради того, чтобы так внезапно закончиться сейчас, когда огонь страсти стал ослабевать. Боль, безжалостно сжавшая мое сердце, была столь сильна, что я с трудом могла дышать. Как-то мне удалось завершить этот телефонный разговор, сохраняя хоть какую-то частицу достоинства. Когда я положила трубку, темная туча отчаяния окутала меня, я почувствовала себя отверженной и опустошенной.

Все было кончено. Снова меня ожидала бессонная ночь, страдания и бесконечные слезы. Вновь мне предстояло испытать это мучительное, отчаянное одиночество — быть со всех сторон окруженной чужими людьми и не чувствовать на своем плече руки, которая поддерживала бы меня, придавая мне уверенность. Я снова была одна.

Сколько лет я настойчиво искала настоящую любовь? Сколько бессонных ночей я провела, мечтая о прекрасной любви

— об отношениях на всю жизнь, которые не закончились бы, оставив после себя лишь боль?

Я жертвовала очень многим, пытаясь уцепиться за каждое мимолетное увлечение, встречавшееся на моем пути. Я отдавала частичку себя каждому молодому человеку, который появлялся в моей жизни — частичку моего сердца, моих чувств и даже моего тела. Но когда я ему надоедала, мое хрупкое сердце становилось для него игрушкой, которой он забавлялся, а затем бездумно отбрасывал в сторону. Даже если я сама была инициатором разрыва отношений, боль, которую я испытывала, была такой же нестерпимой. Каждый раз я ощущала, что из моего сердца было грубо вырвано и похищено что-то драгоценное.

Я хотела, чтобы меня любили, чтобы обо мне заботились. Всю свою жизнь я мечтала об идеальной истории любви. Но где-то в нескончаемой круговерти сменяющих друг друга мимолетных увлечений мои мечты оказывались разбитыми вместе с моим сердцем.

Я обращалась за советом к друзьям и знакомым. Люди старшего поколения предлагали мне подробные инструкции, которым надо было следовать. Но эти инструкции были так далеки от жизни, что оказывались совершенно бесполезными. Будучи христианкой, я внимательно прислушивалась к наставлениям служителей церкви и стремилась строить свои отношения с молодыми людьми точно так, как это предписывали «христианские правила». Но эти правила не могли

спасти меня — вновь и вновь мое сердце разбивалось, а жизнь рушилась.

Обратившись к сверстникам, я обнаружила, что они находятся в том же положении, что и я — в нескончаемом круговороте несерьезных увлечений, которые проходили, оставляя в их душе шрамы и чувство незащищенности. Выяснилось, что боль, которую испытала я, не шла ни в какое сравнение с той болью, которую довелось испытать многим из моих друзей.

Когда я лежала в постели, мучаясь этими мыслями, я обнаружила, что в глубине моего сердца рождается отчаянная молитва.

«Боже, где Ты? — плакало мое сердце. - Я - Твое дитя. Ты знаешь, что всю свою жизнь я стремлюсь к чему-то прекрасному. Я ищу настоящей любви. Есть ли вообще место чистым, совершенным отношениям во мраке этого мира похоти, извращений и греха? Стоит ли мне мечтать о чем-то, помимо мимолетных бессмысленных увлечений, которые были в моей жизни до настоящего момента?»

После этого я почувствовала нежное прикосновение к своему сердцу. Внезапно мне стало ясно, что моя жизнь вовсе не должна быть такой, какой она была, и что Бог желает дать мне нечто лучшее. Словно Он Сам напоминал мне: «Я — Творец истинной любви. Я — Создатель любовных отношений».

Его тихий призыв глубоко тронул меня. Словно Сам Бог стоял передо мной, а Его глаза были полны слез безграничной любви, и Он шептал моему сердцу: «Ты пыталась сама найти настоящую любовь. Но Мои пути — не твои пути. Я хочу написать прекрасную историю любви специально для тебя, но прежде ты сама должна разрешить Мне написать эту историю на драгоценной странице твоей жизни. Позволишь ли ты Мне сделать это?»

Вскоре после той ночи слез, когда я думала, что потеряла последнюю надежду, началось мое незабываемое приключение. Это было путешествие, в котором я сделала удивительное открытие, познав несравненную красоту создаваемой Богом истории любви. Не питая каких-либо надежд, скорее наоборот — от безнадежности, я попросила Творца вселенной взять мои отношения с молодыми людьми в Свои руки. Разочаровал ли Он меня? Нисколько. Вскоре я обнаружила, что у самого верного из моих друзей, который любил меня больше, чем я могла себе представить, был замысел, от красоты которого у меня захватило дух.

Не знаю, смогу ли я в полной мере передать, как это чудесно, когда Бог Сам пишет историю вашей любви. Строя отношения с Эриком, я постоянно чувствовала, что Бог был рядом с нами: Он направлял нас, подсказывал слова в каждом разговоре. Он рисовал для нас каждый закат, который мы встречали вместе, и стоял рядом, с улыбкой наблюдая за нами. Несерьезные, неискренние отношения, оставшиеся в прошлом, не шли ни в какое сравнение с этой совершенно новой

любовью, которая теперь открывалась предо мной. Каждый день я дивилась тому, как от разбитого сердца, смятения и неискренности я смогла прийти к тому, что оказалось сбывшейся мечтой. Стоило мне отдать Богу книгу моей жизни и позволить Ему писать каждую из ее глав, как я обнаружила божественную любовь, которую не найдешь даже в волшебных сказках. Господа действительно интересовали мои отношения с молодыми людьми. У Него есть замысел! И в этот замысел вписаны и вы!

Бог! — Непорочен путь Его... Пс. 17:31

В этой книге вы найдете то, что может навсегда изменить вашу жизнь. Мы с Эриком расскажем вам о незабываемом романтическом путешествии, в которое нас пригласил Бог, чтобы мы узнали, в чем заключается суть любовной истории, которую пишет Он. Мы попытались рассказать о своей истории любви настолько достоверно, насколько это было возможно. Тем не менее иногда, когда это было необходимо, мы изменяли названия мест и имена некоторых людей, чтобы сохранить конфиденциальность.

Когда вы будете читать эту книгу, вы можете плакать вместе с нами, смеяться над нами и даже злиться на нас, — но мы надеемся, вы дочитаете до последней главы, чтобы обнаружить то, о чем даже не смели мечтать. Мы молимся, чтобы эта книга помогла вам открыть секрет того, как отыскать настоящую любовь — любовь, история которой написана Богом.

Эта книга — не свод правил и не инструкция по построению отношений с противоположным полом. Также она не может служить руководством по жизни в безбрачии.

Наша с Эриком книга — это приглашение, адресованное лично вам. Вас приглашает в путешествие Тот, Кто знает вас лучше, чем вы знаете себя; Тот, Кто любит вас больше, чем вы можете себе представить.

В это путешествие может отправиться каждый, кто ищет красоты истинной, немеркнущей любви, ищет настолько чистых любовных отношений, насколько это возможно, и готов на все, чтобы достичь своей цели. В это путешествие могут отправиться те, кто уже совершал ошибки, маленькие или большие, и говорил сам себе: «Мне уже слишком поздно искать истинной любви». В это путешествие могут отправиться все, кто устал от интимных отношений, лишенных смысла.

Этот путь для тех, кто дерзнет мечтать о чем-то большем, чем пустые никчемные связи, дешевые интрижки, распространенные в нашем обществе, и устремится к чему-то несравненно лучшему. В это путешествие может отправиться даже скептик, сомневающийся в том, что «лучшее» вообще существует.

Не имеет значения, в каком положении вы находитесь сейчас или каким было ваше прошлое, это путешествие — для вас. Тот, кто является Творцом настоящей любви и подлинно романтических взаимоотношений, стоит перед вами и тихо спрашивает: «А позволишь ли ты Мне написать историю твоей любви?»

Если вы доверяете Богу настолько, что позволите Ему писать на страницах книги вашей жизни, значит, вы готовы к путешествию, которое навсегда отобьет у вас желание довольствоваться посредственностью. В этом путешествии вы найдете истинную любовь и такие любовные отношения, какими они должны быть на самом деле.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Жажда любви

Красотки и себялюбцы

Кены и Барби собрались вокруг стола. Сверкающие улыбки, потрясающие прически, сногсшибательный загар, благоухание дорогих духов, смешанное с запахом лосьона для тела. Я был увлечен едой, а собравшиеся за столом тем временем перешли к главной теме разговора.

— Ну что, Кевин, — игриво поинтересовалась Барби № 1, — ты расскажешь нам, с кем теперь встречаешься?

Кевину было не привыкать находиться в центре внимания. Сходство с Томом Крузом начала девяностых служило хорошей подкормкой для его самолюбия. Кроме того, его отец был сенатором. «А я-то уже и не надеялся, что вы спросите меня об этом» — можно было прочитать на его лице, когда он усмехнулся, продемонстрировав всем свои идеальные зубы и попутно отправив в рот пару чипсов.

Когда все мы, вожатые летнего христианского лагеря, придвинулись поближе, сгорая от любопытства, Кевин наконец открыл свой секрет, тихо и с показным равнодушием произнеся:

— Ее зовут... Сандра.

Любопытство присутствующих усилилось, поскольку никто не имел ни малейшего представления о том, кто такая эта

Сандра.

— И как она — ничего? — поинтересовался местный Брэд Питт, Майк из Вайоминга.

Не заставив долго себя упрашивать, стремительным и отточенным, как у биоробота, движением Кевин распахнул свой бумажник. Мгновение спустя все уже разглядывали фотографию «красотки века», как с гордостью окрестил ее наш Том Круз.

— У-у-у! - раздалось из того угла, где Брэд Питт и Лео Ди Каприо (Уэйн из Денвера) обсуждали наиболее привлекательные черты подруги своего приятеля.

— Мне кажется, у нее слишком большой нос! - чуть слышно проворчала одна из Барби. Я продолжал ковырять вилкой в своей тарелке.

Барби № 2, сидевшая рядом с точной копией героя из фильма «Топ Ган», была следующей в очереди на дознание.

Фотография, которую продемонстрировала она, была встречена одобрительными возгласами остальных Барби и приглушенными замечаниями по поводу «цыплячьей шеи» со стороны Кенов, Брэдов Питтов и Томов Крузов.

После недели, на протяжении которой все вожатые должны были являть собой образец святости для подростков, приехавших в лагерь, а в присутствии дирекции лагеря быть и вовсе невообразимо духовными, настало время чуть-чуть расслабиться и поговорить о том, что интересовало и заботило всех на самом деле. Ведь когда тебе почти двадцать или чуть больше двадцати, ты не можешь все время распевать гимны — рано или поздно ты чувствуешь, что тебе не хватает самой обыкновенной, старой доброй влюбленности!

Год назад мне безумно нравились такие разговоры. В кругу вожатых я любил прихвастнуть насчет своих романов и поведать всем о своей «красотке века», так чтобы парням стало завидно, а у девчонок поубавилось самоуверенности. В лагере ты можешь придумывать все что угодно, и это сойдет тебе с рук: ведь никто не собирается отправляться к тебе домой, чтобы проверить — а правда ли то, что ты рассказал?

Тогда я с нетерпением ждал моментов, подобных этому, но теперь в Эрике Луди (он же — «Мистер Посмешище») что-то изменилось, и это были серьезные перемены. Теперь, когда все глаза с любопытством смотрели в мою сторону, мне захотелось спрятаться под стол.

Я никогда не забуду того, что произошло тогда. Вот он я, сижу за столом и ковыряю вилкой маринованный перец, загнанный на край тарелки, а в голове тяжелым набатом звучит одна-единственная мысль: «Пожалуйста, не спрашивайте меня... Пожалуйста, не спрашивайте меня!» Но они все-таки спросили.

— Ну, Эрик, а как насчет твоей любви?

Все голубые, зеленые и темно-карие глаза, моргая, смотрели на меня и ждали ответа. Я кашлянул.

—М-м-м, — промычал я. Мои ладони моментально вспотели, во рту пересохло, а язык стал как ватный. Наконец,

«Мистер Посмешище» заговорил:

—Э-э-э, я, хм-хм, ну, в общем, м-м-м, я жду, что скажет мне Бог.

Честно говоря, прозвучало это вовсе не так отчетливо, как я только что написал. Последние слова я пробормотал очень тихо, так что получилось что-то вроде «эя-жу-шо-ка-ме-бо».

Я надеялся, что быстро отделаюсь от них, и они переключат свое внимание на Эль Макферсон, сидевшую рядом со мной и готовившуюся продемонстрировать фотографию своего дружка. Но я добился обратного результата! Сам того не желая, я пробудил всеобщее любопытство!

— Э-э, что-то мы не расслышали, что ты сказал, Луди? — с вызовом в голосе спросил Том Круз. — Это имя девушки или название твоего любимого блюда китайской кухни?

Когда смех утих, я заговорил снова, на этот раз более внятно:

— Я знаю, ребята, что это может показаться странным, но я решил, что не буду строить отношений ни с одной девушкой до тех пор, пока Бог не покажет мне, что это — моя будущая жена.

Впоследствии я часто сожалел о том, что не сумел подобрать слова, которые меньше шокировали бы моих собеседников, смотревших на меня с раскрытыми ртами. Но, наверное, Бог хотел, чтобы я отдавал себе отчет в том, что я пошел по другому пути, не ища одобрения Кенов и Барби этого мира, но желая угодить Ему.

В тот момент я чувствовал себя очень одиноким. Над нашим столом воцарилась тишина, все глаза устремились на несчастный маринованный перец, который я безжалостно терзал своей вилкой.

—Это... интересно! — заметила с изумлением Барби Кайла, в чьих глазах явно просвечивало недоверие.

—Да брось ты! Как ты думаешь кого-то найти, Луди, если ты даже не собираешься искать? — воскликнул Ди Каприо, под аккомпанемент одобрительных возгласов «Да!», «Точно!», раздавшихся со всех сторон.

После нескольких секунд тишины я сделал глубокий вдох и заявил:

— Я верю, что если Бог хочет, чтобы я женился, — тут я сделал еще один глубокий вдох, — Он Сам найдет мне жену.

Казалось, черная туча опустилась над нашей компанией и пролилась дождем изумления и шока в виде искаженных лиц и разинутых ртов. Я оторвал взгляд от растерзанного перца, лежащего на моей тарелке, и обнаружил, что почти перед самым моим носом торчит нацеленный на меня длинный костлявый указательный палец. Кевин со своим пальцем был похож на Клинта Иствуда с револьвером. Он не намеревался ранить — он хотел убить! Его лицо, обычно покрытое бронзовым загаром, теперь было багрово-красным, губы дрожали, как поверхность лавы, наполнившей кратер и готовой вот-вот хлынуть через край. Спустя три долгие секунды он, наконец, взорвался.

— Я абсолютно не согласен с тобой! — выпалил он, при этом его палец все время целился в мою правую ноздрю. — Бог не хочет, чтобы мы лезли к Нему с такой ерундой!

Несколько «аминь», прозвучавших из уст остальных слушателей, послужили неплохим художественным оформлением его страстной проповеди. Кевин продолжил:

— Я считаю, Бог хочет, чтобы выбор сделали мы, — проповедовал он, — и тогда Он благословит то, что мы сами для себя избрали. — Сделав паузу, он с торжеством в голосе завершил свою речь: — Именно из-за таких сентиментальных христиан, как ты, все считают верующих беспомощными сиротами. Совершенно нелепо думать, что Богу до такой

степени небезразличны твои любовные отношения!

Палец-револьвер поторчал перед моим носом еще несколько долгих секунд, а затем медленно опустился вниз, этот жест как будто предупреждал меня: «Будешь подавать признаки жизни — я выстрелю снова!»

Я оказался невежей, бестактно помешавшим их приятно возбуждающей беседе. Если вы когда-нибудь захотите сделать тему любовных отношений пресной и неинтересной, просто постарайтесь приплести к этому Бога. Я совершил грех, непростительный для вожатого христианского лагеря, — и я мог прочитать это в глазах каждого сидящего за столом.

В детстве я всегда умудрялся жить в мире и согласии со всеми окружающими. Я знал, как вести себя в компании, чтобы никого не обидеть и не задеть. У меня всегда находились нужные слова, позволявшие избежать споров и разногласий. Эрик Луди никогда не отличался принципиальностью... разве что в спорах о спортивных командах, особенно когда говорили о его любимой команде — «Денверских мустангах». Когда же речь заходила о по-настоящему серьезных вещах, я оказывался просто тряпкой! Этот случай был одним из первых, запомнившихся мне, когда я отстаивал свои убеждения и боролся за то, во что верил (причем речь шла не о спортивных командах).

Это было довольно странно, ведь я даже не имел четкого представления, о чем говорил. Какими-нибудь двенадцатью месяцами раньше я тоже был бы «абсолютно не согласен» с тем, что сказал только что. Но за последний год я понял, что Бог призывает меня быть христианином всегда, во всех сферах моей жизни. Разве так уж нелепо было думать, что мои любовные отношения с девушками настолько сильно интересуют Бога, что Он поможет мне построить эти отношения и даст мне жену?

Я поерзал на стуле, в последний раз пронзил вилкой перец и заговорил:

— Я знаю только одно, — сказал я, — все мои попытки самостоятельно выбрать себе спутницу жизни заканчивались тем, что я убеждался — у меня отвратительный вкус.

Серьезность разговора не позволила его участникам рассмеяться.

Все внимательно слушали с широко раскрытыми глазами, в то время как я продолжал:

— Кевин, если бы Бог поставил передо мной десять женщин и сказал мне: «Эрик, выбирай», я упал бы перед Ним на колени и ответил: «Боже, Ты знаешь меня лучше, чем я себя... Выбирай Ты!»

Я уверен, что никто, кроме меня самого, не запомнил того момента. Для них это было лишь несвязным бормотанием свихнувшегося Луди. Но для меня этот момент был решающим. Казалось, Сам Бог спрашивал меня: «Эрик, доверяешь ли ты Мне полностью?»

И вот там, в обществе всех этих красоток и себялюбцев, Бог Ч> предложил мне открыть перед Ним книгу моей жизни и отдать перо Ему, чтобы Он мог начать Своей рукой заполнять ее V страницы. На протяжении двадцати лет я цепко держался за эту книгу, а теперь, сидя перед тарелкой с недоеденным буррито и истерзанным перцем, я открыл ее и протянул великому Творцу перо, чтобы Он мог сотворить чудо.

В поисках более сладостной песни

Стремление нашего поколения к «красивой любви»

Школьный бал 1988 года стал настоящей катастрофой! Я заканчивал школу, и какому-то пустозвону удалось воспользоваться моей доверчивостью и убедить меня в том, что в октябре состоится Второе пришествие Христа на землю и наступит конец света.

Вы, должно быть, спросите с удивлением: «И что же, ты поверил ему?» Как бы мне хотелось обвинить в моем легковерии систему образования, не научившую меня мыслить здраво! Но в общем... да, я поверил этому пустозвону!

Поскольку считанные недели отделяли наш мир от полного разрушения, мне надлежало правильно расставить приоритеты в своей жизни. Школьный бал должен был состояться через месяц, и у большинства девушек еще не было кавалеров.

«Меня-то в это время здесь уже не будет», — рассуждал я, по мере того как одна неделя летела вслед за другой. Все короче становился список свободных девушек, которых можно было пригласить на школьный бал. Я относился бы к этому факту совершенно спокойно, если бы одновременно с этим не сокращалось количество октябрьских дней, в один из которых должно было состояться Второе пришествие. И наконец наступило первое ноября.

Ну что ж, жизнь продолжалась. В конце концов, школьный бал мог состояться и без «холостяка Эрика»... если бы не одна маленькая деталь. Мои болваны-одноклассники сыграли жестокую шутку, записав меня на конкурс влюбленных. Наверное, им казалось, что присутствие субтильного субъекта среди могучих и рослых футболистов будет отличным штрихом, дополняющим общую картину. Теперь я должен был идти! И я должен был прийти с девушкой!

В соседнем городке я отыскал девушку, которая была знакомой моих знакомых. Она нехотя согласилась сыграть роль моей подружки на балу, при этом предельно ясно объяснив мне: «То, что я иду с тобой на этот бал, означает только, что я иду с тобой на бал, и ничего больше. Надеюсь, ты это понимаешь?»

Она была брюнеткой с вьющимися волосами и могла сразить запахом духов, но не обаянием. Моя первая ошибка заключалась в том, что, придя на бал, я напрочь забыл о своей спутнице и пропал из ее виду примерно на час. А вторая моя ошибка окончательно решила мою судьбу на тот вечер. Все выглядело совершенно невинно. Я сыпал любезностями, пытаясь хоть как-то загладить свою вину — я ведь не просто забыл, что со мной на бал пришла девушка — я начисто позабыл, что она вообще существует. Одна из моих одноклассниц сообщила мне:

— Лу Энн злится на тебя.

Мое лицо выражало полнейшее неведение, когда я спросил В ответ:

— А кто такая эта Лу Энн?

И вот, тупой как пресс-папье, я пытался убедить свою спутницу в том, что она мне нужна.

— Лу Энн, — запинаясь, бормотал я, — ты такая замечательная! Такая несравненная!

Она лишь фыркнула, выразив таким образом свое отвращение. Тогда-то и наступил момент моей окончательной погибели. Нас окружили мои приятели, и разговор начал развиваться в ином направлении. Мы отпускали остроты, над которыми все дружно смеялись. Вообще-то, не все, потому что Лу Энн не смеялась. Мой приятель Даррен завел разговор об именах, и все мы, смеясь, стали обсуждать то, как наши имена поразительно точно соответствуют нашей внешности. Настало время и мне вставить словцо. Блистательный Дон Жуан в моем лице обратил взор к своей прекрасной брюнетке и сказал:

— Это просто потрясающе смешно... Не знаю, говорил я тебе об этом или нет, но мою кошку зовут Лу Энн!

Надо обладать богатым воображением, чтобы назвать ответ Лу Энн любовным воркованием. Глаза ее засверкали каким-то фосфоресцирующим зеленым светом, которого мне ни до, ни после этого не приходилось видеть, и прежде чем пожелать мне доброй ночи ударом в челюсть (впрочем, возможно, про удар я выдумал только сейчас), она сказала что-то вроде: «Правда? А у меня дома живет мопс по кличке Эрик!»

КРАСОТА ЛЮБВИ

Большинству людей знакомы боль и разочарование, постигавшие их в любви. Практически каждый из нас знает отвратительное послевкусие, остающееся после разрыва отношений.

Джоэл, приятель, с которым мы вместе учились в колледже, сказал однажды субботним вечером после разрыва отношений с очередной девушкой: «Дружище! Я знаю, как завязать отношения — но я понятия не имею, как их поддерживать».

Не только Джоэл (по последним сведениям, до сих пор не женившийся), пытается решить эту проблему. Среди представителей нашего поколения эта проблема достигает масштабов эпидемии.

Еще есть Марго из Миннесоты. Марго не сочувствует Джоэлу. Как она говорит, «я не могу портить отношения с парнями, которых не знаю!»

На кого бы из этих двух вы ни считали себя похожими (возможно, что ни на одного из них), я уверен, что желание Кэти, студентки старшего курса колледжа, немало размышлявшей на тему любовных отношений, знакомо и вам. «Эрик, пойми, — восклицает Кэти своим тоненьким голоском, — я хочу, чтобы история моей любви была прекрасна!»

По-моему, Кэти озвучила желание целого поколения, жаждущего любви и воспитанного на пропаганде презервативов и предупреждениях о СПИДе. Мы знаем все о физиологической стороне любви, но при этом не знаем ничего о ее красоте.

Откровенно говоря, большинство из нас к шестнадцати годам пришло к выводу, что истинная любовь существует только в голливудских фильмах, в которых играют Том Хэнке и Мэг Райан. Все эти «жили долго и счастливо» — для идеалистов и мечтателей, а не для реалистов и людей, способных критически мыслить.

Я хочу предупредить вас заранее, что не собираюсь воскрешать утраченный романтизм. Слышу, как Лесли восклицает:

«Да уж, это точно!» (Однако иногда я все же пытаюсь его воскресить!)

Я вырос в том же обществе, что и вы. Я вырос на комиксах про утенка Дональда и играл с игрушкой «слинки»*. Я носил джинсы и кроссовки так же, как и прочие дети. Я ходил в начальную школу, когда в мире закончилась нефть, в среднюю

— когда были обнаружены ее новые запасы, и едва окончил старшую, когда из-за той же самой нефти бомбили Ирак.

Я знаю мир, в котором вы живете, потому что сам живу в нем. И хотя я не защищал докторскую диссертацию, посвященную любовным отношениям, я считаю: у меня есть что сказать вам о них, и то, что я хочу сказать, может в корне изменить ваше представление о любви и любовных отношениях. Если вы — представитель современного жаждущего любви поколения, вам предстоит обнаружить отзвук небесного на земле, читая о прекрасной любви, которая действительно существует.

* Детская игрушка «слинки» — пластиковая пружинка из множества витков всех цветов радуги. В России ее называли «радуга» и «онда» («ondamania master*). — Примеч, ред.

Если бы вы знали историю моих романов, вы, возможно, спросили бы: а имею ли я право рассказывать вам о красоте любви. Часто я и сам задаюсь этим вопросом. С самого начала я был неловок во всем, что касалось отношений с девушками. Когда я был прыщавым тринадцатилетним подростком, я представить себе не мог, что когда-нибудь поправлюсь какой-нибудь девочке. Возможно, вы никогда не просили Бога спасти мир от вашего лица, но если вам знакомо то, 0 чем я говорю, знайте — я тоже перенес подобные страдания.

Я помню себя долговязым очкариком с выпирающими скобами на зубах, когда все добрые женщины, видевшие меня, обязательно восклицали: «Бедненький мальчик, до чего же он тощий!» — и норовили накормить меня обедом. Я помню, как пользовался средством от перхоти, пытаясь избавиться от дурацких белых хлопьев, которыми была усыпана моя шевелюра. Конечно же, когда Марк — мой млаший братец — обнаружил флакон с этим средством под моей кроватью,

он мигом преобразился во Фрэнка Синатру и душераздирающим голосом спел мне «Белое Рождество», несмотря на то что на дворе был только октябрь.

Никто не сможет сказать, что я не знаю, что значит чувствовать себя страшилищем! Я помню, как, будучи подростком, сфотографировался в ателье, а когда пришел получать фотографию, мне отдали ее бесплатно. Работники фотоателье были готовы заплатить мне, чтобы я забрал у них свою фотографию и она по случайности не попала в альбом, где были представлены образцы их работ.

А еще я знаю, что значит чувствовать себя одиноким, по-настоящему одиноким. Я знаю вкус отравляющего жизнь чувства одиночества, смешанного с жаждой физической близости, когда кажется, что твое сердце плавится, как кусочек пастилы, которую поджаривают на костре.

Я знаю, что значит хотеть обнять кого-то, чтобы этот кто-то прижался к тебе и сказал тебе о своей любви! Я знаю, что значит желать, чтобы у тебя был тот, с кем ты мог бы разделить свою нелепую жизнь, кому бы ты мог подарить свою страстную любовь и нежные объятия. Я знаю, что значит стремиться к «красивой любви».

Как я уже сказал, что школьный бал 1988 года стал настоящей катастрофой. В этом событии не было ничего прекрасного (я до сих пор вздрагиваю, когда в моем присутствии кто-нибудь начинает говорить о мопсах). Но день моей свадьбы, состоявшейся в 1994 году, был исключительно прекрасен. Где-то между школьным балом и медовым месяцем мое понимание любви полностью изменилось. По мере того как происходили эти изменения, я осознавал, чего же недостает в представлении о любви и любовных отношениях, бытующем в нашем обществе. Я открыл для себя красоту любви. И это открытие я совершил там, где меньше всего ожидал.

СТРАСТЬ И ЦЕРКОВНАЯ СКАМЬЯ

С детства посещая церковь, я пришел к убеждению, что все, чего мне очень хочется, неизбежно наносит ущерб моему духовному развитию. «НЕЛЬЗЯ!» — гремел голос пастора, читающего проповедь, в то время как я сидел на церковной скамье, думая о привлекательной Сьюзи Макфрогал из местной закусочной. Всю жизнь я думал, что абсолютное большинство препятствий, мешающих человеку испытывать все радости любви, воздвигнуто Богом. Меня бы оскорбило, если бы кто-то попытался убедить меня, что Бог должен занимать более важное место в моих отношениях с противоположным полом. Всех суровых запретов, так предусмотрительно наложенных Им, было вполне достаточно, благодарю покорно!

Долгие годы я пытался подыскать нужные слова, чтобы выразить болезненное разочарование, которое испытывал. Я был молодым человеком, внутри которого постоянно шла борьба: с одной стороны, было необходимо исполнять Божьи заповеди-запреты, а с другой — меня переполняли страстные чувственные желания.

Лишь наткнувшись на один древнегреческий миф, я смог выразить словами то, от чего страдал так много лет. Если вы тоже безуспешно пытаетесь совместить пламя страсти с церковной скамьей, то, вполне вероятно, вы сможете прочесть то, что написано между строк в этом древнегреческом мифе (пересказанном Эриком Луди).

ЧАРУЮЩЕЕ ПЕНИЕ

(по мотивам «Одиссеи» Гомера)

— Могучая фигура капитана Одиссея высилась на палубе огромного судна. На воде играли отблески полуденного солнца, в то время как капитан не спеша, с достоинством обходил корабль. Рулевой, от которого не могло укрыться ни одно малейшее движение Одиссея, старался изо всех сил, чтобы добиться высшей награды — увидеть одобрение в глазах своего славного капитана.

— Так держать! — разносился в соленом морском воздухе низкий голос Одиссея.

— Есть — так держать! — незамедлительно эхом отзывался рулевой.

Отдав команду, капитан устремил свой стальной взгляд в сторону земли, только что показавшейся по правому борту. Ни крики чаек, ни волны, с ритмичным плеском разбивавшиеся о борт корабля, не могли отвлечь Одиссея от мыслей о том, что ждало их впереди. Запах приключений витал в воздухе, и все было именно так, как хотелось Одиссею. И тут возглас, раздавшийся за его спиной, привлек его внимание:

— Капитан!

Славный мореплаватель моментально обернулся и увидел перед собой моряка, охваченного волнением; его глаза были полны страха, а губы тряслись.

— Капитан! — вновь воскликнул он, и кровь отхлынула от его лица.

— Успокойся! - негромко скомандовал Одиссей. - Глубоко вдохни, выдохни, и объясни, в чем дело! Все члены команды, находившиеся поблизости, остановились, чтобы узнать, о чем идет речь.

— Э-э-э, мы... ну-у-у, — запинаясь, бормотал моряк, — в общем... ну, как бы это сказать, сэр...

Одиссей схватил его за ворот рубахи, встряхнул как следует и, притянув к себе так, что их лица разделяло всего лишь несколько дюймов, потребовал:

— Давай же, парень, если тебе дорога жизнь, говори! Напряжение достигло апогея, когда, окаменев, старший помощник, указывая трясущимся пальцем на север, проговорил:

— Сирены, капитан!

Одиссей моментально посуровел, а по всему кораблю прокатилась волна горестных вздохов. Прямо по курсу были сирены, полуженщины-полуптицы с дивными голосами. Услышав их чарующее пение, моряки направляли свои корабли

прямо на скалы. Пение сирен было таким нежным, таким чудесным, что пи один смертный не мог устоять, заслышав его. Одиссею нужно было немедленно что-то предпринять — пока он не потерял способность рассуждать здраво.

— Этим злодейкам сиренам нас не одолеть! — объявил он, обращаясь к своей напуганной команде. — Нет! Их сладкому манящему пению не околдовать нас. Сегодня кораблекрушение отменяется, ребята!

Но даже при одном упоминании о пьянящей музыке мысли Одиссея становились спутанными. Он был одержим желанием хотя бы издали послушать знаменитое пение сирен.

А может быть, нам все-таки удастся остаться в живых, приблизившись к ним? НЕТ! — отрезал он, обращаясь к самому себе. — НЕТ! Так случается со всеми, кто попадает сюда. Все они думают, что смогут удержать себя в руках, но потом забываются и, словно слепые, ведут свои корабли на верную смерть, на острые скалы, а сирены смеются, глядя на их гибель. НЕТ!

Одиссей взбежал на нос корабля, повернулся и громко воскликнул, так, что его услышала вся команда:

— Мы всего лишь простые смертные и не способны устоять перед посулами любви, которыми сладкоголосые сирены соблазняют нас. Каждый корабль, которому доводилось бывать в этих водах, попадался на приманку сирен и разбивался о скалы. Но в этот раз, друзья мои, этому не бывать! Мы с вами устоим перед искушением сирен; мы даже не дадим им возможности искусить нас! Пусть каждый из вас заткнет себе уши носком так, чтобы ни единый звук не доносился до ваших ушей. А меня привяжите к мачте!

Моряки удивленно переглянулись.

— Вы слышали мой приказ! — крикнул капитан, заметив их недоумение. — Привязать меня к мачте! Да смотрите, вяжите покрепче!

Под лучами нещадно палящего солнца дисциплинированные моряки со всех ног бросились исполнять приказ Одиссея.

И вот, едва успели они заткнуть свои уши носком и привязать своего капитана к мачте, как воздух наполнился прекрасными, пьянящими звуками любовного пения сирен. Их голоса, удивительные и страстные, казалось, завлекали корабль, маня его к себе, как тепло огня, разожженного в камине в холодный зимний день, манит озябшего путника.

Команда корабля встретила чарующие звуки с полным безразличием — но Одиссей, привязанный к мачте, не мог укрыться от пения сирен. Кровь в его жилах вскипела от страсти.

— Отвяжите меня! — закричал он, терзаясь. — Пожалуйста, отвяжите меня! Я приказываю вам отвязать меня... Ну пожалуйста, прошу вас, отвяжите меня!

Однако моряки не слышали его воплей, более того, им было приказано не смотреть на него. Пение звучало все громче, манило все сильнее, и Одиссей застонал, изнемогая от охватившего его желания. Он закричал как безумный, требуя, чтобы кто-нибудь внял ему и направил корабль к тому месту, откуда лились эти упоительные, терзающие своей страстностью звуки. Одиссей грозил наказанием, обещал скормить моряков циклопам, сулил невиданные мучения и пытки, в то время как корабль проходил мимо скал, на которых обитали сирены. Вскоре он удалился от них, так что их пения уже не было слышно.

Измученного Одиссея с лицом, побагровевшим от попыток вырваться, наконец отвязали от мачты, и он, обессиленный, свалился на палубу.

— Ну почему, — простонал он из последних сил, — почему то, чего я желаю сильнее всего в жизни, обязательно ведет к моей погибели? Почему мне пришлось связывать себя веревками, лишая возможности насладиться прекрасным?

Сегодня вот эта мачта спасла меня от безумного желания - отправиться на зов дивного, но смертельно опасного пения сирен! 1

ВЕРЕВКИ РЕЖУТ?

Я представляю себе, какую боль довелось испытать Одиссею! Меня настойчиво обучали искусству «привязывания себя к мачте», в то время как песнь искушения была включена на полную громкость. Я слышал проповеди, пугающие огнем и серой, которые ожидали меня на «скалах погибели». Я получил множество наставлений о том, как терпеть

ссадины и боль от веревок, которыми был привязан к мачте, а одно из руководств называлось даже: «Как проложить курс вашего корабля, чтобы избежать встречи с сиренами».

Несколько раз за период моего невыносимо затянувшегося полового созревания я попросту терял голову. Я стал своего рода Гудини, способным выскользнуть из стягивающих меня веревок и покинуть свое место у мачты, оставаясь при этом незамеченным ни одним из стражников. При этом я не только стал фокусником, способным выпутываться из веревок, но и научился прокладывать курс своего корабля подальше от скал с мастерством двухлетнего ребенка, которому поручили вести грузовик с прицепом. Я стал настоящим профессионалом по части кораблекрушений.

Как и большинство парней, значительную часть своего отрочества я провел в раздевалке для мальчиков. Чаще всего разговоры в этой комнате велись на одну тему, и это делало раздевалку неисчерпаемым источником информации.

Оказавшись возле шкафчика Донни Люцеро, я за две минуты узнал о собственном половом развитии больше, чем из разговора с отцом, который специально посвятил этой теме два часа, взяв меня однажды вечером на прогулку, оказавшуюся больше похожей на лекцию.

Внутри меня жило настойчивое желание иметь подругу, которую я мог бы любить и которой был бы любим. Различие между советами Донни Люцеро и проповедями пастора было шокирующим. Наверняка вы уже догадались, чьим словам я отдал предпочтение.

Я хотел испытать все, что описывал Допни. Но вот проблема: когда я приходил в церковь и слушал проповедь, я всегда слышал одно и то же: «Нельзя!» Но запреты мало эффективны, когда речь идет о юноше с бушующими в крови гормонами, ищущем возможность освободиться от стягивающих его пут, для того чтобы «случайно» направить свой

корабль поближе к скалам.

Если ваша история хоть немного похожа на мою, к двадцати годам вы потерпели кораблекрушение, и когда начали утопать в пучине, вам показалось, что в трюм вашего судна воды набралось больше, чем осталось в море. Возможно, вы так обессилели после всех постигших вас разочарований, веревки так натерли вам запястья, вы так устали от опостылевших вам разговоров ваших собственных Донни Люцеро, что человек, который хочет сказать вам «нельзя», рискует нарваться на оплеуху!

Несомненно, связывание веревкой крайне неприятно, но существует ли какой-нибудь иной способ избежать кораблекрушения? К счастью, моя история не заканчивается рассказом об Одиссее. Существует другой древнегреческий миф о судне, прошедшем тем же курсом, что и корабль Одиссея. Капитан этого судна тоже спас команду от пения сирен, но другим образом.

БОЛЕЕ СЛАДОСТНАЯ ПЕСНЯ*

Вскоре за судном Одиссея в тех водах показался другой большой корабль. Моряки на этом корабле тоже знали об опасности, подстерегающей их возле скал, на которых жили сирены.

— Капитан, — бодро отрапортовал Орфею старший помощник, — сладкоголосые сирены — прямо по курсу!

Среди моряков раздались радостные возгласы, а на лице Орфея появилась улыбка. Они приближались к цели своего путешествия. Многие из них пустились в путь исключительно ради того, чтобы услышать музыку Орфея.

С многозначительной улыбкой бесстрашный капитан взял из рук юнги изящно украшенный футляр. Затаив дыхание, моряки проводили глазами бесценный инструмент, который знаменитый Орфей осторожно извлек из футляра. Затем с царственным величием он поднял инструмент над головой, и команда разразилась одобрительными возгласами.

— Играйте, капитан! — просили моряки.

— Играйте, великий Орфей, играйте, капитан! — перекрывал их крики голос старшего помощника.

Глаза всех находившихся на судне были устремлены на героя. Орфей встал, и воздух наполнился звуками, прекраснее которых не доводилось слышать человеческому уху. Слушатели всецело находились во власти музыки Орфея.

Скалы сирен скрылись из виду, когда Орфей завершил сочиненную им песню. Ни один из находившихся на корабле не был искушен пением сирен. Никто даже не заметил его. Хотя голоса сирен были прекрасными и манящими, несравненный Орфей исполнил песню более сладостную, чем та, что звучала со скал. 2

* Вольный пересказ древнегреческого мифа о том, как Орфей помог аргонавтам миновать остров сирен. – Примеч. ред.

ДРУГАЯ МЕЛОДИЯ

Пришло время тем, кто долгие годы пропел привязанным к мачте, и тем, кто не смог устоять перед чарующим пением сирен и потерпел крушение, разбившись о скалы, услышан, другую мелодию.

Наше поколение, ищущее любви, мучительно шатается убедить себя, что истинная любовь действительно существует. На самом деле Голливуд не способен даже представить всю красоту любви, которой Бог хочет оделить вас. Это и есть та самая «более сладостная песня». И когда вы услышите ее, вы тоже поймете, что она в десять тысяч раз прекраснее того самого лучшего, что вы могли себе вообразить.

Бог создал нас, вложив в нас желание иметь спутника жизни. По Его воле мы страстно желаем близости духовной, эмоциональной и — да-да — физической. Сделал Он это не потому, что хотел превратить нашу жизнь в жестокую пытку, а потому, что желание близости и любви — совершеннейший дар из всех, которые Он мог преподнести нам. Так же как влюбленный, желающий выразить восхищение своей избранницей, дарит ей нежную благоухающую розу, Величайший из всех влюбленных наделяет нас непостижимой, удивительной способностью любить и быть любимыми. И когда эта истина открывается нам, мы узнаём, что, будучи Создателем любовных отношений, Господь желает научить нас тому, как познать всю красоту этих отношений.

Бог с нетерпением ожидает всех, кто мечтает о чем-то нетленно прекрасном, всех, кто изнемогает от боли, причиняемой веревками. Он ждет, чтобы вы перепрыгнули на палубу Его корабля, для того чтобы Он мог исполнить для вас «более сладостную песню».

СЛЕДУЮЩИЙ ШАГ

Устройтесь поудобнее в своем любимом кресле у камина и раскройте Библию. Откройте ее на Книге Песни Песней Соломона. Если вы прочтете эту книгу, желая лучше узнать Бога, вы, несомненно, придете к осознанию того, что Он — величайший Романтик.