Частный приём

Вечером мы все собрались в большой комнате с камином.

– Значит так, – с силой потёр ладони Давид. – Управляющему гостиницы денег я дал, так что всех гостей он сам к нам приведёт. Теперь очень важно создать антураж.

– Что создать? – озадаченно спросил я.

– Встань в дверях, – вместо ответа попросил Давид.

Я прошёл к двери, встал повернулся лицом к нему.

– Представь, – широко развёл руки Давид, – что ты человек, вошедший сюда с важным делом.

– Ну, представил. И что?

– В тебе сейчас борются два чувства. А именно – доверия и недоверия к тем, кто находится в комнате. Какое из них побеждает?

– Давид, не говори загадками. Никто никого во мне не побеждает.

– А ты себя измени. Стань не собой, а человеком, пришедший к незнакомым людям по делу! Угадай и представь, что он думает, чувствует! Такую способность учёные люди называют «эмпатия», и эта способность очень важна не только в торговых делах.

– Хорошо, Давид. Я внимательно слушаю.

– Вот камин.

– Вижу.

– Зависит внутреннее состояние гостя от того, горит в нём огонь – или нет?

– Думаю, да. Если огонь горит – то человеку приятней.

– Безспорно! Но, оценивая основной факт, не допускай пренебреженья к деталям.

– Каким же?

– Гость может не придать особенного значения тому, сколько дров лежит возле камина, но взгляд его это непременно заметит!

– Так, понятно. Если много дров – это значит…

– Ну, давай! Думай и говори!

– Это значит, что мы покупаем дрова, не считаясь с расходами.

– Так.

– Ещё – что мы щедро оставим несгоревшие дрова тем, кто снимет комнату после нас.

– Так.

– И – что весь этот долгий и холодный вечер мы будем сидеть возле жаркого огня. Потому что нам нравится наша компания, мы дружны, любим жизнь и умеем сделать её благополучной и жаркой даже в зимнюю ночь.

– Прекрасно. Теперь ты понимаешь, что являет собой один и тот же человек, который, войдя, мельком замечает или три сирых поленца, или же высокую гору дров возле жарко горящего очага!

– Теперь понимаю.

– Следуем дальше. Каких людей лучше увидеть гостю, когда он переступает порог? Кабинетных чинуш в застёгнутых на все пуговицы камзолах или всласть пирующих бывалых бойцов, получивших в морских походах славные шрамы? Каким людям гость доверит свой везущий товары корабль?

– Бывалым бойцам.

– Стало быть, раздевайтесь до рубах, а то и до пояса, и как‑нибудь неброско выложите оружие. Что у нас есть?

Я молча показал Крысу.

– Превосходно! – воскликнул Давид. – Вот каким ножичком нужно нарезать окорок, чтобы произвести впечатление!

– У нас ещё есть две шпаги, – осторожно напомнил Оллиройс, – мушкетон и два пистолета.

– Весомо, – полез за платком довольный Давид. – Но – вопрос: как быть с арсеналом? Составить шпаги в углу, словно зонты или трости, а мушкетон повесить на стену, чтобы он напоминал комнату отставного боцмана, или же всё оружие строгой линией выложить на отдельно стоящий столик?

– Понимаю! – воскликнул и бросился действовать Оллиройс.

– Ну и главное, – прогудел Давид сквозь прижатый к лицу платок.

Он отёр испарину, прошёл к центру комнаты.

– Главное, – повторил он. – Куда и как усадить гостя, чтобы он ощутил комфорт и довольство?

– За наш стол, конечно, – небрежно ответил я.

– Он не трапезничать пришёл с тобой, Томас! Он пришёл поговорить о деле! А ты, представь, усаживаешь его напротив себя и предлагаешь заняться жеванием окорока!

– Так что же… Не усаживать же его в сторонке на стуле!

– Разумеется нет. Но будет разумно, если к торцу нашего обеденного стола будет приставлен ещё один, поменьше. Назовём его «гостевой». И этот гостевой стол должен быть на дюйм или два выше.

– Чтобы гость не чувствовал себя обделённым от того, что во время разговора мы насыщаемся, а он нет?

– И это тоже. Но главное – чтобы он чувствовал неосознанное превосходство над нами. Тогда он будет уверен, что умнее и дальновиднее нас, и решение, которое будет принято в результате беседы, больше выгодно ему, нежели нам.

– Поразительно, – подал голос стягивающий с плеч камзол Энди. – А всего‑то – посадить человека чуточку выше себя!

Оллиройс принёс из своей комнатки снятый с козел лежак, положил его на пол возле обеденного стола, и на него уже поставил второй стол, который оказался теперь выше ровно на два дюйма. Энди Стоун между тем приставил к дальней стене широкую лавку и разложил на ней тускло отсвечивающее в пламени свечей оружие. Я уставил стол закупленной днём снедью, откупорил бутылки. Давид сходил к управляющему гостиницей и принёс небольшой, но явно тяжёлый ящик: механический орган.

– Люди, – сказал он, заводя пружину, – которым сопутствует удача, неизменно веселы и довольны. Они слушают музыку! Они поют!

– Давид, – сказал я, готовясь налить вино в дешёвые гостиничные кружки. – Я всё‑таки…

– Нет и нет! – воскликнул он, возмущённо взмахнув рукой. – Прочь посуду убогих и сирых! Достань золочёные бокалы – вон там, в моём сундуке, и приборы серебряные, и накрахмаленные салфетки!

Шагнув к сундуку, я продолжил:

– …всё‑таки не уверен, что сюда заявится кто‑то из важных купцов!

И в это мгновение раздался осторожный стук в дверь.

Давид, округлив глаза, молча, жестами приказал – мне – доставать бокалы, Оллиройсу – подложить дров в камин, Стоуну – открыть дверь, а сам запустил диск органа.

Под мелодичный звон невидимых колокольцев в комнату ступил управляющий гостиницей.

– Мистер Бартон, – произнёс он на вполне сносном английском. – Не соблаговолите ли вы принять солидного человека, желающего обсудить с вами… – он запнулся, поднял глаза к потолку, очевидно, припоминая выданные солидным человеком инструкции, – … конфиденциальный[3]вопрос?

– Соблаговолю, – ответил Давид. – Приглашайте.

Управляющий удалился, а мы заняли места за столом.

– Я и в самом деле здорово проголодался, – признался Оллиройс, протягивая руку к блюду с жареными цыплятами.

Мы успели налить вино в посверкивающие золотом бокалы и пригубить. Снова раздался стук, и Давид, встав, встретил конфиденциального гостя.

– Добрый вечер, джентльмены, – произнёс невысокого роста, плотного сложения человек.

Все обменялись кивками. Давид пригласил гостя сесть, и он устроился на небольшом возвышении, имея по левую руку жарко горящий камин, а по правую – компанию бывалых людей, ужинающих с отменным аппетитом.

– Не угодно ли снять редингот, – сказал учтиво Давид. – У нас жарко.

– Благодарю, – сказал гость, – я ненадолго.

– Отужинать с нами?

– Благодарствую, нет.

– Вина?

– Можно, глоток.

Оллиройс передал наполненный на две трети бокал.

Сделав глоток, гость сделал ещё один, закатил глаза, сладко причмокнул и отставил бокал.

– Мой двоюродный брат, – сказал он, обращаясь к Давиду, – был сегодня в Любекском представительстве Ганзы. У нас имеется торговый корабль. Мы желаем войти в сопровождаемый вами караван. Минуя ганзейцев, в частном порядке.

– Как называется корабль? – с дальнего края стола поинтересовался Энди.

– «Бомбей».

– Удачное название для похода в Индию.

– Да, – оживился купец. – Мы сделали на нём уже четыре прибыльных похода и с удручением понимаем, что фортуна была к нам добра слишком долго. Эти южные моря так опасны! Что будет, если корабль захватят малабарские пираты, или, предположим, встретится испанский фрегат…

Он умолк, многозначительно покивав. Сидящий напротив него Давид столь же многозначительно покивал в ответ. Гость распахнул редингот, расстегнул сюртук и жилет. Блеснула вывешенная поперёк сытого пузца массивная золотая цепь карманных часов.

– Превосходное вино! – сказал он, опустошая бокал.

Оллиройс передал Давиду бутылку, и тот вновь наполнил опустевший бокал.

– Но речь не об этом, – снова заговорил купец, сделав большой глоток. – Мы с моим двоюродным братом готовы поучаствовать в караване и по возвращении корабля заплатить вам некоторую сумму от полученных доходов.

– Не по возвращении корабля, – вежливо поправил его Давид, – а перед отправкой каравана. И не некоторую сумму, а пять тысяч фунтов. Взнос примет Любекский банковский дом. В тот час, когда ваш корабль, благополучно вернувшийся из похода в Индию, войдёт в гавань Гамбурга, ответственный клерк переведёт эту сумму на наш счёт. Точно так же, как если вашего корабля не будет в вернувшемся караване, с нашего счёта на ваш будут переведены семь тысяч фунтов, с возвратом, разумеется, ваших пяти тысяч.

– О, это, конечно, удобная схема выплат, – согласно кивнул гость, – но вот некоторые обстоятельства…

– А что такое? – поинтересовался Давид.

– Видите ли, – пояснил заёрзавший на своём стуле купец, – мы учитываем широко известную репутацию корабля сопровождения, именуемого «Дукат». Мы убежденны в благополучном исходе плавания. И, гоня прочь мысль о риске, мы предполагаем отправить за индийскими пряностями не пустой корабль, а гружёный европейским товаром. Колёса, плуги, ножи для рубки сахарного тростника… В общем, металл. Как понимаете, чтобы закупить этот товар здесь, в Европе… Мы серьёзно потратимся! Так что нельзя ли отложить нашу часть выплаты до окончания реализации привезённых из Индии пряностей, или уменьшить её до, скажем, трёх с половиной тысяч?

– Минуту назад вы сказали, что убеждены в благополучном исходе плавания. Вы действительно так считаете? – резко спросил его я.

– О, видите ли… Вообще‑то риск в индийских походах всегда велик! – ответствовал гость, повернув раскрасневшееся лицо в мою сторону.

– Настолько велик, что вы собираетесь загрузить корабль дорогостоящим европейским железом?

– Простите, мистер Дёдли, – повернулся купец к Давиду. – Кто этот джентльмен?

– Владелец «Дуката».

– Ах, вот как! Сам мистер Локк…

– С вашего позволения – мистер Шервуд.

– Мистер Шервуд! – рот купца растянулся в неискренней улыбке. – Вы, по слухам, встречались с разбойниками в южных морях…

– Да, и не раз.

– Вот видите! – горячо воскликнул купец. – Стало быть, риск преизрядный!

– Он обеспечивается нашей гарантией в семь тысяч фунтов. Деньги в банковский дом уже внесены.

– Всего семь тысяч! – воскликнул гость и даже привстал со стула. – Когда средний доход от трюмов, загруженных пряностями, составит шесть тысяч, да ещё почти столько же мы заработаем на железе… В случае неблагоприятного исхода предприятия мы потеряем минимум двенадцать тысяч, а вы обеспечиваете только семь!

– Вы согласны, – я пристально посмотрел на него, – заплатить непосредственно перед отправлением каравана? И не три с половиной тысячи, а пять? Ответьте без отвлечённых рассуждений, одним словом: «да» или «нет»?

– Видите ли, мистер Шервуд. Если вы согласитесь принять в залог хотя бы три тысячи восемьсот, ну, в крайнем случае – три тысячи девятьсот… Ведь с кем вам сотрудничать, как не с конфиденциальными лицами? Ганзейский союз‑то вам отказал!

– «Да» или «нет»?!

– Уверяю вас, если вы примете в счёт мои аргументы… Мистер Дёдли, вы‑то должны знать, что торговые договора…

Встав из‑за стола, я твёрдым шагом приблизился, крепко взял гостя за воротник, выволок его, недоумевающего, из‑за стола и, протащив к двери, грубо выставил в коридор. Там шли люди, но я, не обратив на них никакого внимания, толчком руки придал рассудительному купцу ускорение, необходимое для скорейшего достижения конца коридора. Проделав это, я плотно притворил дверь и вернулся за стол.

– Уф! – воскликнул, откидываясь на спинку стула, Давид.

Олллиройс и Стоун, не сдерживаясь, хохотали.

– Томас! – перекрикивая их, укоризненно обратился ко мне Давид. – Он всё‑таки прав в том, что ганзейские мудрецы сегодня днём нам отказали! А если больше никто не придёт?

И в ту же секунду раздался уже знакомый осторожный стук в дверь.

Давид, встав, подошёл и открыл. Управляющий, сообщив о приходе новых посетителей, ретировался, а в комнату ступили двое. Они были довольно молоды, крепкого сложения, в добротной, но весьма простой, без украшений, одежде.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказал один из них, и оба сняли широкополые шляпы.

На их лицах сохранялся след улыбок, вызванных, очевидно, манёвром нашего первого посетителя.

– Добрый вечер, – ответил Давид. – Прошу вас, проходите, присаживайтесь.

– Благодарствуем, – ответил второй пришедший. – Мы на одну минуту.

– Хотим лишь уточнить, – продолжил его спутник. – Правильно ли нам передали, что сегодня днём владелец корабля «Дукат» с компаньонами предложил членам ганзейского союза охранное сопровождение торгового каравана в Индию и обратно?

– Совершенно верно, – ответил Давид, повторяя приглашающий жест, направленный в сторону стола.

– Вы вносите пять тысяч фунтов за корабль, – твёрдо сказал я, – в Любекский банковский дом. Мы вносим гарантийную сумму в семь тысяч за корабль. Расчёты – в момент возвращения кораблей в гавань Гамбурга.

– Мы согласны, – твёрдо сказал один из пришедших. – Завтра мы принесём в банковский дом двадцать тысяч. Кто будет учитывать вексель?

– Это буду делать я, – ответил Давид.

– У вас что же, – четыре корабля? – озадаченно спросил я.

– Четыре, мессир, – утвердительно ответил второй пришедший. – «Ланселот», «Итальола», «Олимпия» и «Голд гроут».

– Состояние? – поинтересовался молчавший до этих пор Стоун.

– Безупречное, – ответил один из кораблевладельцев. – Паруса обновлены. Днища откренгованы и просмолены. В любой день готовы предоставить капитану «Дуката» для осмотра.

– Энди Стоун, – встал и поклонился Энди. – Капитан «Дуката». К вашим услугам.

Пришедшие также поклонились в ответ.

– Не сомневайтесь, мессир Стоун. И корабли исправны, и команды опытные. Мы только пушки с палубы снимем. Чтобы груза взять больше, понимаете?

– Зачем, – поддержал говорившего его спутник, – в этом плаванье лишний груз? Если пушки «Дуката» таковы, как о них рассказывают…

– Они таковы, – твёрдо ответил Стоун, посмотрев на Оллиройса.

Тот важно кивнул.

– Тогда завтра, в банковском доме…

– В десять, – сказал Давид.

– Всего хорошего, господа, – сказал один из посетителей, и они вышли.

Мы, радостно переглянувшись, сели и выпили по бокалу вина.

– Всё, – сказал Давид. – Дело сделано. Когда караван вернётся, к нам в Бристоль будет устроено паломничество.

Через полчаса к нам пришёл ещё один купец, и через час караван имел в своём предполагаемом составе новый корабль – «Святой Георгий».

– Пять купцов! – радовался слегка опьяневший Давид. – Есть, есть двадцать пять тысяч дохода!

– Ещё лет десять назад, – задумчиво сказал Стоун, – это были сумасшедшие деньги. А сегодня…

– Слишком много становится богатых людей! – то ли с негодованием, то ли с восторгом воскликнул Давид. – Обезцениваются деньги!

– Теперь напьёмся, – азартно пообещал Оллиройс.

Но от кутежа нам пришлось воздержаться ещё некоторое время. Заявился новый посетитель, – владелец корабля под названьем «Бомбей».

– Тут уже был, – мрачно сообщил ему я, – один хозяин «Бомбея».

– Это мой двоюродный брат, – торопливо пояснил визитёр. – Он имеет лишь пятнадцать процентов в пае, следовательно, решений принимать не может. Решения принимаю я!

– Наши условия, – начал было Давид, но визитёр не дал ему договорить.

– Я хорошо осведомлён об условиях, – заявил он, – и со всеми согласен. Когда можно прийти в банковский дом?

– Завтра, после обеда, – сказал Давид. – В три часа.

– Был очень рад, джентльмены, – сказал купец, откланиваясь. – Очень рад. До завтра. До встречи.

В эту ночь я засыпал совершенно счастливым человеком. В полудрёме передо мной светилась тёплая улыбка ожидающей меня дома Эвелин.