Лесные стражи

За пол года до рождения Свет нашей Светданы я удалился в лес на девять дней, чтобы настроившись в лесном уединении, найти ответы на те многие вопросы, которые покоя не давали мне в то время. Душой, а не умом хотелось мне определиться с местом тем, где смог бы я с семьёю в полноте лесными тропами шагать к большой мечте без мнимых и искусственных проблем.

Я взял с собой блокнот, чтобы вести дневник, ну а поскольку показались интересными те мысли, которые пришли тогда в лесу в раздумии серьёзном и глубоком, решил я посвятить им целую главу – главу о возвращении к святым, живым истокам:

«Сбылась таки моя мечта, и я попал в то место на земле, где провести хотел бы с ближними людьми остаток жизни – тот оставшийся отрезок, который есть всего лишь малое звено цепочки-ленты, устремлённой в бесконечность.

Однако, посетив благое место, испивши чистоты лесов, в многоголосии живых природных звуков я понял, что остаток есть лишь там, где есть законченность чего-то, а здесь наоборот – не хочется здесь думать об остатках, сливаясь с бесконечностью творящего начала, стартуя от Земли дорогой в Вечность.

Хотелось мне, уединиться дней на девять, чтобы прожив на этом месте, понять, – а можно ли остаться здесь навсегда, в прекрасном родовом гнезде, начало заложив для счастья своих будущих потомков.

Поставил я свою палатку на склоне в сосняке, и оборудовав стоянку, стал вживаться, понять стараясь, – как бы получше, гармоничнее вписаться в это место, не нарушая дивной красоты, а стать её творящей, светлой частью.

Мне так хотелось разгадать, в самом себе найти ответы на накопившиеся вновь головоломки и загадки, чтобы найдя, не потерять себя в пооке дней и лет, но суета грибной порою вс ж наступала мне на пятки.

Непросто найти уединённое место с наступлением грибной поры. Уже в течение первой половины дня моё временное жилище – соснячок был прочесан и вычесан на наличие маслят грибниками. Легковушки и джипы, скутеры и квадрациклы, срабатывающие сигнализации и звуковые сигналы заблудившмися или зашедшим слишком далеко – всё это нарушало гармонию уединения и мешало сконцентрировать мысль.

Подумав, что в движении тоже приходят интересные мысли, я отправился осматривать окрестности. В соседнем лесочке, в овраге протекал ручеёк, беря начало у заиленных родничков. Вследствие отсутствия уклона и дополнительной подпитки, ручеёк через несколько сотен метров исчезал.

Овраг был достаточно глубоким, и я его осмотрел на возможность использования, как полигона для игр или трнировок.

Первый день был днём вживания. В голове всё сбивалось и путалось, во многом этому способствовали вездесущие грибники.

Однако мне подумалось, что это всё таки хорошо, что люди, частично решая продовольственную задачу, приезжают в лес. Они наверное и сами не вполне понимают, что кличет их сюда не грибное обилие(хотя внешне это выглядит именно так), а извечный зов родовых корней, от которых их оторвала блестящая, пустая иллюзия материального достатка искусственного мира.

Люди с обрезанною памятью не помнят, что полнота природных кладовых и внешне-внутренний достаток всегда были при них, поддерживая их самодостаточность и силу, а теперь, став рабами технологического ада, они хотя бы раз в неделю стремятся убежать от суеты. Но если не пробудится желание хоть в ком-то всё же обрести былую полноту, исчезнет и последний благостный оазис среди распаханных полей, политых ядами обильно и городов, смердящих чадом разложенья, в угоду горстки убогих и жиреющих хозяев жизни за счёт насилия над Природой и постепенного упадка культуры, нравственности светлой. А вместо светлого мы видим вновь во тьме лишь алчные глазища коварных, жадных властолюбцев, что рвут на части нашу землю.

Где взять всех тех, кто сможет встать горою ростом до небес за этот весь священный лес и эту благостную землю, а может надо воспитать, питая светлый интерес детей в краю живых чудес, где я всем сказкам тихо внемлю, сидя под соснами в тиши лесной украинской глуши.

Пятница, суббота и воскресенье пролетели очень быстро, быть может потому, что я, стараясь как-то всё ж уединяться, всё больше путешествовал окрестным лесом, исследуя овраги, балки и ручьи, стараясь оценить возможность для проведения вот здесь грядущим летом лесной свободы светлых лагерей.

Стояла чудная осенняя пора, благодаря которой ближе к середине октября лес потихоньку начинал окрашиваться в дивные цвета, а я, любуясь этим чистым совершенством, в Самару погружаясь трижды в день, с Природой как-то весь преображался.

Грибы специально не искал я, но всё же как-то раз в овражке случайно я увидел три гриба козлёнка, размер которых меня очень удивил, до двадцати и больше сантиметров диаметр их шляпок доходил. Как будто кто-то тихо и неслышно накрыл их сказочным, волшебным покрывалом, чтоб мне преподнести подарок щедрый, как знак того, что здесь мне всё же рады.

А вечером я часто с косогора глядел на спящий лес и дальние огни за лесом, но те огни холодные уже нисколько не манили.

Однако то лишь внешне кажется, что лес ночами спит. Здесь ночью оживает волшебство: ночные птицы, рёв ночного зверя – сигнальщики и стражи входа в сказку, живую ту, что длится бесконечно. Да мало тех, кому дозволено войти в её невидимые двери, где существуют мерности иные. А пропускают здесь лишь тех, кто сердцем чист и помыслами светел.

Ещё я слышал тех, кто рыскает ночами по лесам с ружьём, выискивая острых ощущений, смерть выбирая среди многих развлечений, хотя наверняка он всем твердит и верит сам, что дикую Природу вобщем любит, но вместе с тем с ружьём бредёт и губит то малое, что сбереглось и чудом сохранилось. Сжималось сердце, когда выстрелы звучали, они быть может гибель предвещали.

Но вот пришёл и понедельник,а с ним – покой и благодать от наступившей тишины, никто не нарушал уединения. Струилась мысль, а я всё шёл за ней, стараясь отыскать родник или ручей поближе к месту, которое для лагеря наметил. Когда я видел дуб большой – старался посидеть немного рядом, о ствол спиною прислонившись, почувствовать дыхание веков. И мне подумалось, что в этом острове живом среди отравленной, загаженной пустыни, ещё сохранена былая мудрость, здесь сила от земли идёт иная.

А мы спешим к чужим святыням, питая их чужую силу, и ожидаем исцеления в чужом, исторенном краю и постепенно забываем самих себя, отцов могилы, теряя силы и терпение в своём поруганном Раю.

Я сидел и думал – как могли мы отказаться от этого чуда жизни, променяв его на удобную квартирную клетку, растеряв свои знания, таланты и здоровье, отдав свою свободу в руки грязных надзирателей, сеющих в молодых умах лишь мерзость разложения, блестящей пустоты, пожирающей пространства со скоростью корыстной выгоды, способной поглотить всё то, что движется, шумит листвой, журчит ручьём, волною плещет.

Как сохранить сей кладезь мудрости от ненасытного довлеющего монстра, который ловко и умело людей использует, ловя их на приманку – любой ценой скорей обогатиться.

Но чем полнее сундуки корысти, чем больше счёт в швейцарском банке, тем всё постылее и гаже земное наше бытие, тем обездоленней пространство ЛЮБВИ, которая питала славянский дух и честь и славу на нашей благостной земле.

Но ведь невежество само не растворится, а тьма уйдёт тогда, когда над лесом восстанет новое духовное светило, которое зажгут неравнодушные сердца надеждой светлой и делами, которые откроют всем дорогу к пространствам новых, светлых измерений, где каждый сущий на земле является здесь стражем чистоты земных просторов, мыслей, устремлений.

В простой размеренности мыслей прошёл весь день, приблизив всей земли пространства к Покрове матери-Природы. Покрова светлым покрывалом, осенней свежестью тумана укрыла прсыпающийся лес, святую землю.

Сияло Солнце, пели птицы, а я как будто заново родился, взглянул на сосенку, которую увесил я грибами и на гирлянды из грибов, увешанные над палаткой, на ягоды шиповника, которые собрал намедне и разложил на плащ-палатке. Вдохнув свободно, глубоко, решил отпраздновать сегодня Новый год. Пусть это будет первым днём отсчёта – начала нового могучего этапа. В честь этого язаварил бодрящий чай из трав с шиповником и мёдом, решив свершить трёхдневный пост отказом от нехитрой пищи: орехов, сухофруктов, масла, каши, яблок, сухарей, употребляя лишь божественный напиток – шиповно-трвяно-медовый.

Идилия моя недолго продолжалась. В лесу большой есть полигон для проведения учений. Вначале техники тяжёлой рёв услышал, немного позже закружил над лесом вертолёт, ну а затем вступили миномёты. И началась лесная, малая, учебная война. Стреляли много, долго, разными колибрами мелодия военная звучала.

Я знаю – больно лесу слышать этот скрежет, терпеть в своей груди пылающий огонь, но вынужден он, в жертву принося себя, хоть как-то сохранить, что можно ещё видеть.

Дымы над лесом, залпы от орудий – тебе не сладко, но ты выстоишь, я знаю, ведь знаешь ты, что временна такая вот охрана средствами военных гарнизонов. Придут сюда другие стражи вскоре, и их оружие совсем иного рода. Они взрастут, испивши мудрости твоей, преумножая светлое начало. И вот тогда с ЛЮБОВЬЮ предоставишь им свой полигон для отработки старта прямо в Вечность, где есть ЛЮБВИ сияние в свободной бесконечности познания законов светлой силы ВОСХОЖДЕНИЯ.

Ну а пока в лесу, совсем уж рядом, отдельная десантная бригада всё отрабатывает месяцы и годы – неясно чью гарантию свободы, бросаясь в бой, сбивая свои ноги, а мы всё также нищи и убоги.

Как важно воспитать всех тех, кто может защитить неразрушая – Природу своего родного края. Пусть стражем, воином зовётся, кто сможет пронести ЛЮБОВЬ и Солнце в своей душе от самого рождения, как знак сыновьего земле благодарения.

И будет время, когда вновь придут на эту землю все те, кто станет её верною защитой, чтобы испив от мудрости лесной, стяжаньем силы духа выжечь все свои изъяны, открыв в душе чудесные поляны, где жизнь осмысленно бурлит зимой и летом, залитая божественнейшим светом.

Однажды утром, к речке усиремляясь, услышал я в лесу какой-то шум, ну а затем в пятидесяти метрах от меня через дорогу, ведшую к реке, рысцой перебежал могучий чёрный вепрь и очень быстро скрылся в чаще леса. В лесу я ночью слышал рёв кабаний, но встречи вот такой не ожидал.

В реке я искупался и вся слабость, навеянная первым днём поста, БЕЗследно расстворилась. После купания пошёл осматривать места, где будет лагерь для взращиванья юношеской силы, которая проявится в процессе формирования характера мужчины.

Воображал я, как здесь можно обустроить, используя деревья, склоны и овраги, живой естественный, серьёзный полигон для тренировки силы и смекалки, выносливости, ловкости, отваги. Овраг нашёл для этого мне подходящий, на дне которого заметил ручеёк, котрый я исследовал, стараясь найти удобное здесь место для криницы. Я как разведчик, следопыт шёл по кабаньим тропам, выбирая мне подходящие удобные местечки. Нашёл купальню с местом водопоя вепря, а по разбросанной и свежей грязи понял, что был недавно здесь тот самый чёрный вепрь, которого я встретил на тропинке, ведущей к речке. Немного дальше нашёл я место, где может быть криница, чтобы питать детей живой водою. Когда гармония и лад здесь воцарятся – не будет человека зверь боятся, который раньше пах частенько порохом и воронённой сталью. Для зверя навсегда закончатся скитанья и мучения, но вот я слышу – вновь над лесом продолжаются учения, теперь уже воздушные бои.

Над головой пронёсся исстребитель, а позже штурмовик СУ-25, отстреливая всё ловушки тепловые для мнимых и невидимых ракет. О, сколько же ещё несветлых лет мы будем всё учится убивать вместо того, чтоб жить и созидать. Ведь все мы суть божественные дети на нашей голубой, святой планете.

Я верю – вскоре все поймут и удивятся: как мы могли скитаться и валяться в грязи своих пустых, больных желаний, подпитывая помыслы стяжаний всех тех, кто прячет и скрывает свои лица, стараясь муками людей обогатиться.

Ах, если бы могли вы лицезреть ту хрупкость и ранимость красоты, которую открыл мне лес осенний, может тогода смогли бы вы прозреть, духовным взором глядя в пропасть с высоты своих стремлений.

Но мы урезаны в стремлениях высоких на уровне своих многоэтажек и видим лишь пустых и одиноких, не видящих и звёзд ночами даже.

Душой я отдыхаю в этом месте, однако, не хватает мне родных моих, любимых: жены, двух сыновей и света ясного дочурки. Но знаю я, что рано или поздно (конечно лучше бы пораньше) мы обретём себя на этом дивном месте, и лет так через сто, а может двести прочтут потомки дедушки записки и осознают до чего же все мы близки в душевных наших чистых усремлениях в поднявшихся из леса поколениях.»