Юны, равняйсь!

И вновь я в школе, в третий уже раз вошёл я педагогом в эти двери, чтобы теперь суметь в разумной мере свой испытать терпения запас.

На этот раз я стал военруком – военный весь такой руководитель, готовящий юнцов педагобдитель к возможной встрече воина с врагом.

Предмет военной допризывной подготовки теперь именовался уж иначе, «Защитою Отечества» теперь его назвали, защитою, да только от кого? Устройство автомата иль винтовки ведь не решали новые задачи, когда нас всех уже завоевало невидимо-отточенное зло. При помощи врага, который в нас сидит – то наша сумрачная кривдо-половина, наш внутренний духовный паразит, такая вот печальная картина. И всё, что нам не нравится вокруг притянуто несветлой его силой, и то, что нам не любо и не мило рождается не как-то и не вдруг. И потому извне врагов удары часто метки, что нам удобно жить в уютной, социальной, тесной клетке. Ведь зверь питается всем нашим нежеланием и ленью совершенствовать себя, однако ждёт он в нас едино пробуждения могучего, духового стяжания и возле ног уляжется скуля.

А клетка социальная желания разжигающе, влечёт иллюминацией решётчатых окон, и даже когда дверь её открыта, то пугающе, для нас принять решение – из клетки выйти вон.

Конечно, можно жить не глядя в небо, ходить всегда привычною дорогой, никто не спросит с нас предельно строго – за то, что просим зрелища и хлеба. Но ведь тоска из сердца не уходит, сквозит сквозь блеск и роскошь пустота, и ищем мы опять – ну где же бродит – заветная и светлая мечта.

Помимо основных часов преподавания, добавлено мне было ещё девять для проведения патриотической работы – как полагалось всем военрукам, и именно тогда возобновилось лесное наше, клубное движение, и вновь наш бриг стремился лесным морем к неведомым и светлым берегам.

И вновь возникла юная команда лесных людей и шествуя лесами, стремилась проверять себя на прочность и видеть мир не только лишь глазами. А кто проверен был, пройдя преграды на первом уровне познания себя, тот посвящался в юны корабля с названьем «АстРА», полня штат команды.

И повторяли мы, твердя украдкой, на марш-броске или в строю, – кому в учении не сладко, тому спокойнее в бою:

Семь выходов, семь марш-бросков,

И стану я частью команды,

Скорей бы гора, муки жажды –

Не муки любви, будь здоров!

Прилично отстали опять

Примкнувшие прошлой неделей,

Команда: «Упасть и стоять,

На вытяжку руки и ждать!..»

Мои кулаки онемели.

Но я ведь не хуже других,

А может быть в чём-то и лучше,

Спаси наши, Господи – души

Средь сих испытаний лихих.

Никто не принуждал здесь и не звал к победам, подвигам, разрядам и свершениям, ведь каждый сам себя сюда призвал свободнам и осмысленным решением. И каждый становился сам на путь – изведать своей прочности запас, чтобы не спасовать и не свернуть, коли наступит вдруг нелёгкий час.

Однако же, с каждым броском

Немного становится легче,

Опять вещ-мешок давит плечи,

Прошлись, а теперь вновь: «Бег-о-о-ом!!!»

Отрадно было наблюдать, как тот, кто с нами всё же оставался – над своей слабостью тихонько брал всю власть, с колен вставал и духом укреплялся. Чтоб смог он в будущем открыть к свободе дверь, где возле ног уляжется смиренный, сильный зверь. Чтоб силой духа, а не только словом, жестом – он кривде показать смог своё место.

И вновь мы томно ждали, что весной, устав от замкнутого контура спортзала, войдём мы под живой шатёр листвы – потребностью душевного горения, чтоб пережечь весь мусор и застой, всё что зимой дышать мешало, стремясь к коврам сплетения травы, услышав зов живого измерения.

В апреле же нам открывались двери, и мы входили в вечный храм Природы, который рад был предоставить вновь пространства, где мы себя учились познавать, БЕЗценным оказался прежний опыт, а новый взгляд и прожитые годы мне помогали – ищущим отважно, свой малый мир пошире открывать.

Пятнадцать лет, какой чудесный возраст, каким огромным кажется весь мир! И кажется, что всё тебе под силу, лишь только бы найти свой верный путь. Как хочется поднять свой белый парус к неведомым, зовущим островам, и ждёшь – когда подует свежий ветер, но кто-то запрещает ветру дуть. И кто-то говорит, что всё открыто и нету неизвестных островов, а есть лишь путь от пойла до корыта под тяжестью кредитов и долгов.

К чему искать, за горизонт стремиться, в системе всё просчитано давно, а новый сверхрентабельный порядок укажет – с кем, во сколько и зачем, такое ощущенье, что нам всем иного в жизни вовсе не дано, чем вечный бег за новою нуждой проспектом ограниченных систем.

Я понимал – как многое зависит от слов и жестов, действий и поступков, и сея семена в младых сердцах, осознавал – как далеко ещё до всходов, и что не счесть по курсу переходов туда, где нет понятия «финал», а есть лишь жизнь и смена поколений, задача коих – опыт передать, чтоб было дальше радостней шагать, идущим вслед, и дальше, без сомнений.

Непросто вырваться из общего потока движения искусственной среды, под натиском пустых мелодий в серой, однообразно-пёстрой суете. Здесь надобна недюжинная сила, чтоб выбраться на путь к своей мечте, коли она конечно чуть повыше от среднестатистической мечты.

Но в том я наблюдаю интерес, следящих за взрослением детей – всезнающих, всевидящих небес, чтоб дети стали твёрже и сильней.

И снова уходил лесной отряд в лесную глубь, влекомый новою игрою, и вновь пленил нас аромат задумчивых дубрав, быть может потому я смог увлечь мальчишек за собою, что увлекался сам лесным зелёным, дивным океаном, где по иному думать научился, где под напев осин в душе переродился, себя осознавая капитаном, к тому же командором корабля, который смело волны рассекая в блаженных водах листьев и травы, искал следы потерянного Рая, стремясь к своей мечте за окоём и рамки ограждающих потоков, чтобы узреть свой первозданный свет всей глубины своих первоистоков.