Амстердам

В одной из поездок по делам в Европу Кфиру предстояло лететь из Женевы в Амстердам. Такое уже бывало, однако на сей раз встречи, запланированные и назначенные заранее, вынуждали воспользоваться очень ранним рейсом.

В 2 часа ночи, как швейцарские часы, к гостинице подъехало такси. В 2:30 он уже был в аэропорту. Пройдя паспортный контроль, Кфир отправился попить кофе, так как времени было ещё много. После кофе, всё ещё не находя своего рейса на табло, он обратился к сотруднику аэропорта, который с уверенностью направил его в сектор «А» 8‑е ворота, сказав при этом, что скоро рейс высветится на табло.

Простояв минут десять в очереди у контроля безопасности, Кфир занял удобное место прямо возле восьмых ворот. Подумав, что есть своя прелесть в раннем времени, он спокойно занялся своими делами. Увлёкшись работой, он не заметил, как прошёл час. У 8‑х ворот по‑прежнему кроме Кфира никого не было. По‑видимому, именно это обстоятельство и заставило его взглянуть на часы. Было 4 часа утра. До рейса оставалось 30 минут. Так как на табло его рейса всё ещё не было, почуяв неладное, он обратился к очередному работнику аэропорта, который с улыбкой и в самой вежливой форме объяснил, что посадка на этот рейс проходит в секторе «С» 12‑е ворота. Находясь на «стерильной» с точки зрения безопасности территории, Кфир не знал, как оттуда выйти. Опять пришлось прибегнуть к помощи персонала. Оказалось, что в стеклянной стене, разделяющей зоны на «стерильную» и «нестерильную», была также стеклянная дверь, с правой стороны которой была красная кнопка. При нажатии на красную кнопку раздавался весьма громкий шипящий звук, напоминающий закрытие дверей в московском метро, после чего дверь открывалась. Оказавшись на свободе, Кфир отправился в сектор «С».

Женевский аэропорт, кроме уникального факта расположения и принадлежности двум странам, Франции и Швейцарии, имеет еще одну особенность – он в основном расположен под землёй. Длинные коридоры с бегущими дорожками, несколько сокращающими расстояния, сопровождаются ясными и чёткими указателями с чисто швейцарским педантизмом. В прошлом часто бывая в этой части аэропорта и осознавая, что расстояния огромны, Кфир, не задумываясь, сразу же настроился на лёгкий спортивный бег. Достаточно скоро ощутив недостаточность своей спортивной формы, он, тем не менее, не позволил себе расслабиться. Минут так через десять он уже стоял в очереди около очередного контроля безопасности. Проверка продвигалась медленно, а перед ним, как назло, стояло большое семейство, не то из Пакистана, не то из Индии, с неисчислимым количеством ребятишек. Лихорадочно думая, что же предпринять, он увидел, как открывают дополнительный поток для ускорения процесса. Стоит ли описывать, как в долю секунды он оказался первым у дополнительного прохода в «стерильную» зону? По‑видимому, не стоит, так как это произошло молниеносно и непроизвольно, а такое описанию не подлежит.

Оказавшись вновь в «стерильной» зоне, Кфир буквально взлетел вверх к двенадцатым воротам. Стойка, за которой проверяли посадочные талоны, уже закрывалась. Это напомнило стамбульские приключения, однако француженка, к которой он обратился, оказалась на редкость мила. Посмотрев на посадочный билет и взглянув на компьютер, она сообщила, что посадка на Амстердамский рейс осуществляется в зоне «А» у пятых ворот. Это был удар. Мозг Кфира лихорадочно проигрывал различные варианты следующего полёта, попытки перенести встречи на более позднее время и т. д. Девушка за стойкой куда‑то позвонила, и скудные познания французского позволили Кфиру разобрать кроме своего имени ещё и слово «пассажир». Всё это произошло в считанные секунды. Несмотря на почти ощутимый проигрыш, он не собирался сдаваться. До отлёта было ещё около 15 минут. Ему опять указали на стеклянную дверь. Нажатие на красную кнопку повлекло за собой уже знакомое угрожающее шипение.

Вновь оказавшись вне зоны «стерильности», он легко сбежал вниз, но очутился не там, откуда поднимался вверх. Перед ним был ужасающе длинный и абсолютно безлюдный коридор с застывшими дорожками. Указатели были, и он, не раздумывая, бросился бежать в направлении сектора «А». Указатели, как потом стало ясно, в незадействованном коридоре может быть и говорят о направлении, но не более. Несколько раз Кфир взлетал вверх в соответствии с указателями, однако двери наверху оказывались или закрытыми, или же он попадал в какой‑то служебный отсек, где никого не было. После такого очередного «взлёта» он увидел, наконец, зону «А». Поражало спокойствие людей за стеклом. Ещё каких‑то 20 минут назад и он был таким же как они, а сейчас, на грани паники, видя знакомую и недоступную зону «А», он не находил к ней прохода.

Сбежав вниз в который раз, Кфир побежал дальше. Кажется, коридор несколько раз сворачивал, но никак не кончался. Пот лился с него градом, и у него было чувство, что он только что откуда‑то вынырнул. Да, вряд ли его вид подходил для важных деловых встреч. Напряжение и чувство безысходности напоминали кошмар из какого‑то фильма ужасов.

После нескольких очередных взлётов вверх он вновь увидел зону «А». На сей раз появилась надежда. Там наверху была одна из тех стеклянных дверей, и почему‑то она была открыта. Красной кнопки не было видно, однако вместо неё справа был ясно виден знак «кирпич». Кфир понимал, что это подразумевало, но не остановился. На полной скорости он попытался взять этот рубеж. Однако в двух метрах от преграды дверь издала уже знакомый угрожающий звук «ц…ц!» и закрылась перед самым носом. Да, это был сценарий, достойный Хичкока[48]. Он вновь сбежал вниз и бросился дальше по коридору.

Один из последующих взлётов всё‑таки оказался плодотворным, и он на исходе сил вновь оказался у контроля безопасности долгожданной зоны «А». Очередь у контроля шла быстро, а сразу же за ней стоявшая работница аэропорта, обратилась к нему с дежурной улыбкой, вопросительно назвав его имя. По‑видимому, его взмыленный вид говорил сам за себя. «Да!» – ответил Кфир громче и быстрее, чем собирался. «Вас ждут», – ответила она, не переставая улыбаться, и провела его до самолёта.

Он не знал, сколько пробежал за это утро. Не знал он также, сколько седых волос оно прибавило ему. Наверное, сбросил какой‑то вес, и не только благодаря бегу. Да, он успел на рейс, может быть благодаря той самой француженке из зоны «С». Что интересно, это то, что полёт задержали, и, несмотря на то, что дверь самолёта закрыли сразу же за Кфиром, они ещё полчаса просидели, пока самолёт тронулся. Вероятно из‑за того, что на рейсе ожидали опаздывающего пассажира, самолёт потерял свою очередь на взлёт. При посадке в Амстердаме Кфир всё ещё был мокрым.

Он рано добрался до гостиницы, и у него было достаточно времени, чтобы принять душ и немного отдохнуть. Встречи прошли успешно, и он с удовлетворением вернулся в номер. Но после такого дня не спалось, и он еще долго гулял по ночному городу.

На следующий день, окончив все свои дела в Амстердаме и записав все важные моменты, касающиеся встреч, Кфир собрал вещи и вновь пошел гулять по городу.

Обратный рейс на Женеву был только в девять вечера, так что спешить было некуда. В первую очередь, Кфир посетил галерею своего приятеля Харольда, с которым познакомился в предыдущем году. Харольд был на месте. Они поболтали, попили кофе, затем Кфир купил у него небольшую картину «Порцелан».

Расставшись с Харольдом, Бен‑Гай прошелся по центру и перекусил в местном стиле, бутербродом с селедкой. Очень понравилось. Затем прошёлся по галерее Национальной Гвардии Исторического музея. Там экспонируются работы в духе «Ночного Дозора», хотя Рембрандта в ней, к сожалению, нет. Рассматривая эти работы в стиле барокко, он думал, что не только на огонь и воду, но и на искусство, если оно настоящее, можно смотреть вечно.

Где‑то в районе пяти вечера, почувствовав, что устал, Кфир направился в сторону вокзала, чтоб оттуда уехать в аэропорт. Пройдя центральную площадь, он услышал странные звуки нескольких инструментов. Звуки в быстром ритме, несколько в восточном духе, чем‑то напоминали монотонные мелодии курдов. На углу Дамрак Центра, невдалеке от вокзала, играли четверо: справа стоял маленький, чёрный мужчина странного вида, играющий на гитаре; слева от него тоже маленький и тоже странный, но более светлый мужчина, играл на аккордеоне; крайний слева был почти точной копией аккордеониста. Между ними сидел полный небритый и неопрятный брюнет с усами и внешностью Карабаса‑Барабаса, он играл на кларнете.

Кфир уже было прошёл мимо этого странного квартета, когда музыка стала обретать формы, более приемлемые для его слуха. Оставаясь верным своему принципу поощрять уличное искусство, заслуживающее внимания, он вернулся, чтобы внести свою скромную лепту в благосостояние этих бродячих музыкантов, по‑видимому, цыган. К тому времени Карабас уже импровизировал на таком уровне, что казалось, будто у его кларнета есть душа, которая, вот‑вот материализуется, танцуя под эти излияния южного темперамента. Карабас оказался бродячим виртуозом. Аккордеонисты и гитарист ему всего лишь аккомпанировали. Собиралась толпа, уйти было просто невозможно.

Какой‑то высоченный двухметровый американец (примерно на полторы головы выше Кфира) откуда‑то сверху спросил его на английском:

– Скажите, а что это за музыка?

Кфир ответил, что, по‑видимому, какая‑то балканская. Произношение слова «балканская», видимо, прозвучало не совсем по‑английски, так что пришлось повторить его несколько раз из партера в ложу.

– А, балканская, – наконец‑то понял американец.

– Да, извините, – смутился Кфир из‑за неправильного произношения, – так мне кажется.

– Нет, это вы извините, – с улыбкой сказал американец, – это ваша страна.

Кфир не стал объяснять, что он тоже иностранец, да и какое‑то детское озорство поощряло его ввести американца в заблуждение.

– А они тут каждый день играют? – спросил сверху его приятель.

– Не знаю, – ответил он, – я их вижу впервые. Да, это была чистая истина.

Карабас продолжал изливать душу и проникать в души собравшейся толпы, которая неизменно росла. Молодой невысокий мужчина, стоявший впереди, слева от Кфира, с лицом жёлто‑песочного цвета, несколько раз улыбнулся, поворачиваясь в его сторону. «Явно дитя Востока», – подумал Кфир, и в голове промелькнуло: «Свой свояка узнаёт издалека». Но не может же быть, чтобы с двухметровой высоты он казался голландцем, а с метра шестидесяти арабом?!!! Интересно!

Изредка Карабас останавливался, давая губам отдохнуть, в то время как остальные продолжали аккомпанировать, поддерживая ритм. Его очередное вступление в игру вновь завораживало толпу. Щедрее сыпались монеты, воодушевляя Карабаса на истинные шедевры импровизации.

В какой‑то момент мелодия перелилась в восточную и своеобразную, очень похожую на Хава Нагилу. Кфир стоял как заколдованный. Через несколько минут он услышал сверху вопрос, направленный к нему:

– Это, случайно, не клейзмерская музыка?

– Не знаю, – ответил он, – но последняя вещь была явно еврейская.

– Отличная музыка, – сказал араб, повернувшись к Кфиру.

– Да, – ответил он.

– А вы оттуда? – спросил он.

– Из Израиля, – ответил Кфир.

– А я из Марокко, – сказал он, протягивая руку, и добавил, что всегда дружил с евреями.

Да, хорошая музыка, как и любое искусство, пробуждает в нас лучшее, способна творить чудеса.

Увиденное и услышанное произвело на него такое впечатление, что уже в аэропорту он сделал кое‑какие заметки. Во время рейса начал писать, а добравшись домой, продолжил. Кфир не ощущал ни времени, ни усталости. Закончив описывать то, что осело в нем так глубоко, он продолжал сидеть, все еще под впечатлением, но уже не только от музыки, но и от ее описания. Кфир подумал: «Ведь это тоже картина, а я ее как бы перенес из запасника в галерею». Сам процесс доставил ему огромное удовольствие.

В комнату стали проникать первые лучи рассвета, а он все еще сидел, боясь потерять это охватившее его удивительно приятное ощущение. «Ведь в моем запаснике есть много других картин, которые тоже можно было бы перенести в галерею?» – эта мысль не давала ему покоя.

Однако, воспоминания, разбавленные временем, становятся размытыми и напоминают когда‑то красивую, а ныне застиранную вещь. Он подходил к тому возрасту, когда мечты и надежды меньше согревают душу. Наступал тот жизненный этап, когда былые успехи и провалы уже не имели такого значения, как раньше, и только у последней строки жизненного баланса все еще была какая‑то ценность. Приобретенный опыт сделал его восприятие жизни более многогранным. Жизнь с каждым годом казалась все сложнее.

– Зачем выставлять, да ведь и не все подлежит экспозиции. А кто вообще придет в твою галерею? – продолжал он спор с самим собой.

– Не знаю, может, придут. Всегда есть о чем писать, но не всегда нам дано этого заметить. Идей как всегда много, а воплощений мало. Другими словами: душа тоскует по творению, и лишь талант мешает ей… Чему не суждено попасть в галерею, останется в запаснике. Это будет моей частной галерей.

– И никто в нее никогда не войдет? – спросил внутренний голос.

– Иногда, в редких случаях, но только избранные, – ответил он сам себе.

– Смотри, чтоб твоя галерея не напоминала выставку детских рисунков, – съязвил внутренний голос.

Наконец, почувствовав усталость, Кфир встал. В ванной случайно взглянув на себя в зеркало, ему стало не по себе. Однако он утешил себя мыслью, что пока все еще не так страшно. Ему, однако, было приятно отметить, что с возрастом он становился все более похожим на отца. Волосы явно редели. «Пора примерять лысину», – со вздохом подумал он.

«Не горюй старина, – сказал ему внутренний голос. – Чем больше лысина, тем ближе истина!»

Он лег в постель, но заснул не сразу. Эмоции еще долго не давали ему покоя. Во сне он видел какую‑то галерею, в которой распаковывали картины…

[1]Фредерик Форсайт, «Досье “ОДЕССА”» – роман английского писателя о противостоянии журналиста и нелегальной организации ODESSA, созданной после окончания Второй мировой войны избежавшими правосудия членами СС. Экранизирован в 1974 году.

[2]Бабий Яр – овраг на окраине Киева, где 29–30 сентября 1941 года нацисты убили около 34 тыс. евреев.

[3]Леон Юрис, «Эксодус» («Исход», 1958) – роман, в котором воссоздается исторический период, предшествовавший провозглашению государства Израиль, и события Войны за независимость. Книга переведена на многие языки, принесла ее автору мировую известность.

[4]«Геркулес» – военно‑транспортный самолет, используемый также для доставки десанта.

[5]Скад (SS‑1 Scud‑A) – советская жидкостная одноступенчатая баллистическая ракета.

[6]Верховная Рада (укр. Верховна Рада України; букв.: Верховный Совет Украины) – однопалатный парламент Украины.

[7]ГКЧП (Государственный комитет по чрезвычайному положению) – самопровозглашённый орган власти в СССР, существовавший с 18 по 21 августа 1991 года.

[8]Коэны – еврейское сословие священнослужителей в иудаизме, состоящее из потомков Аарона. Леви – потомки колена Леви, также служившие в Храме.

[9]Кипа – традиционный еврейский мужской головной убор.

[10]Организация «Память» – русская праворадикальная антисемитская организация.

[11]Кладбище «Шмерли» – еврейское кладбище, расположенное в окрестностях леса Шмерли в Риге.

[12]Румбульский лес – лес вблизи Риги в Латвии, где 30 ноября и 8 декабря 1941 г. произошло массовое убийство более 25 тысяч евреев.

[13]ОВИР (Отдел виз и регистрации (иностранцев)) – организация, существовавшая в СССР и постсоветской России (1935–2005 гг.), занимавшаяся регистрацией иностранцев, прибывших в СССР и Россию.

[14]«Чайка» – один из советских представительских автомобилей.

[15]Алексей Данилович Кившенко – русский живописец, автор знаменитой исторической картины «Военный совет в Филях», запечатлевшей один из важнейших моментов Отечественной войны 1812 года.

[16]Василий Аксенов, «Остров Крым» (1979 г.) – фантастический роман, основанный на альтернативной истории и географии, полный политической сатиры, разбавленной жизнеописаниями персонажей.

[17]Макс Брод – чешский писатель, философ, публицист и журналист Пражской школы.

[18]Илья Ефимович Репин, «Запорожцы» – картина также известная под названием «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». По легенде, письмо было написано в 1676 году кошевым атаманом Иваном Серко «со всем кошем Запорожским» в ответ на ультиматум султана Османской империи Мехмеда (Мухаммеда) IV.

[19]Мисс Пигги – один из главных персонажей «Маппет‑шоу», гламурная свинка с непредсказуемым характером.

[20]«Маппет‑шоу» (англ. The Muppet Show) – англо‑американская телевизионная юмористическая программа, созданная Джимом Хенсоном. Выходила в 1976–1981 годах. Основными действующими лицами были куклы‑маппеты.

[21]«Заиорданское казачество» – подразумевается происхождение русского слова «еврей» от ивритских слов: «эвэр» – за и «Ярден» – Иордан.

[22]«Бней Акива» («Сыновья Акивы») – молодежное крыло религиозно‑сионистского рабочего движения «Ха‑поэль хамизрахи», названное в честь рабби Акивы. Основано в Иерусалиме в 1929 году.

[23]Черноморка – поселок в Киевском районе города Одесса на Украине.

[24]Кучурган – река, разделяющая Приднестровье и Украину.

[25]Мезуза – прикрепляемый к внешнему косяку двери в еврейском доме свиток пергамента духсустуса из кожи ритуально чистого (кошерного) животного, содержащий часть текста молитвы Шма.

[26]Давид Маркиш – лауреат израильских и зарубежных литературных премий. Председатель Союза русскоязычных писателей Израиля (1982‑85). Президент Ассоциации творческой интеллигенции Израиля (с 2000). Редактор газеты «24 часа» (1995–1998).

[27]Меир Дизенгоф – еврейский общественный и политический деятель, активный участник сионистского движения, первый мэр Тель‑Авива.

[28]Зеев Жаботинский – писатель и публицист, один из лидеров сионистского движения.

[29]Леон Пинскер – врач, философ еврейского происхождения, идеолог и деятель сионизма. Публикация его брошюры «Автоэмансипация» вызвала широкий отклик среди европейских и российских евреев, что привело к возникновению движения «Ховевей Цион», выступавшего за создание собственного еврейского государства.

[30]Поселенцы БИЛУ (Палестинские пионеры) – молодежное движение конца 19 века, целью которого было сельскохозяйственное заселение Земли Израиль.

[31]Адольф фон Менцель, «Добрый вечер, господа!» – картина известного немецкого художника XIX века посвящена одному из эпизодов Семилетней войны – битве при Лейтене, завершившейся победой прусской армии. Во время битвы Фридрих II с небольшим кавалерийским отрядом (возможно, случайно) неожиданно для австрийцев со словами «Добрый вечер, господа!» оказался в замке Лисса, в котором располагался штаб. Обескураженные австрийцы не оказали сопротивления.

[32]Кура – самая крупная река Закавказья. Впадает в Каспийское море, протекает по территории трех государств: Турции, Грузии и Азербайджана.

[33]Горгасал – Царь Вахтанг I Горгасал, один из основоположников грузинской государственности, основатель Тбилиси.

[34]«Казус белли» – юридический термин времен римского права: формальный повод для объявления войны.

[35]«Чардаш» Монти – пьеса итальянского композитора Виторрио Монти, созданная на основе венгерских народных танцевальных мелодий.

[36]Звиад Константинович Гамсахурдия – грузинский общественный, политический и государственный деятель; писатель, учёный, диссидент, доктор филологических наук; Председатель Верховного Совета Грузинской ССР (1990–1991) и первый Президент Грузии (1991–1992).

[37]Джон Траволта – американский актер, танцор и певец. После роли в фильме «Лихорадка субботнего вечера» (1977) мгновенно стал кумиром молодежи эпохи диско.

[38]Маяковский – имеются в виду строки из «Стихов о советском паспорте» Владимира Маяковского.

[39]Сваны – субэтническая группа грузинского народа, проживающая в Сванетии, исторической горной области на северо‑западе Грузии.

[40]Встреча Стенли и доктора Ливингстона – имеется в виду историческая встреча двух исследователей Африки, шотландского миссионера Давида Ливингстона и журналиста и путешественника Генри Мортона Стэнли. У себя на родине Давид Ливингстон считался погибшим. Чтобы проверить это, на его поиски был отправлен американец Стэнли. В октябре 1871 года в городе Уджиджи Стэнли нашел больного малярией Ливингстона.

[41]Мария‑Антуанетта – имеется в виду история, произошедшая с королевой Франции (по наиболее расхожей версии), когда ей доложили, что у народа нет хлеба. «Qu’ils mangent de la brioche» («Пусть они едят булочки» (франц.)) – ответила она.

[42]Герман Вук – американский писатель, лауреат Пулитцеровской премии, автор романов, в т. ч. «Мятеж Кейна», «Ветры войны» и «Война и память».

[43]«Двенадцать стульев» – роман И. Ильфа и Е. Петрова. Написан в 1927 году. Жанр – остросатирический роман‑фельетон.

[44]«Беретта» – имеется в виду пистолет итальянской марки. Он находится на вооружении полиции и армии во многих странах мира, широко используется для самообороны гражданскими лицами.

[45]Кантонисты – еврейские дети‑рекруты (с 12 до 18 лет), направляемые на 25‑летнюю военную службу, согласно указу Николая I (26 августа 1827).

[46]Сорок лет пустыни – речь идет об известном библейском эпизоде, когда пророк Моисей водил свой народ по пустыне целых 40 лет, чтобы в землю обетованную вошли только свободные люди.

[47]Амандина Аврора Люсиль Дюпен – настоящее имя французской писательницы Жорж Санд.

[48]Сэр Альфред Джозеф Хичкок – британский и американский кинорежиссёр, творчество которого прежде всего связано с жанром «триллер» (от англ. thrill – «трепет») и с понятием «саспенс» (от англ. suspense – «напряжение»). Хичкок умел мастерски создавать в своих фильмах атмосферу тревожной неопределённости и напряжённого ожидания.