Четвертая поездка

Этот день готовил больше испытаний, чем все остальные. Как ни странно, в это утро они собрались быстрее обычного. Автобусы с автобазы подошли без опоздания. Все это позволило прибыть в Тирасполь достаточно рано, чего там не ожидали. В любом случае, в Тирасполе пришлось задержаться, чтобы убедиться, что все списки подготовлены и автобусы ушли в Одессу.

Судя по всему, до отъезда в Бендеры было еще где‑то около часа. Находиться в Бендерах дольше необходимого не имело смысла. Кфир с Симоном пошли в кабинет Симона. Англичане остались у автобусов. Как выяснилось потом, Билл и Вик, эти добродушные шоферы, решили немножко пройтись по городу. Раньше на это обыденное человеческое желание никогда не было времени. Минут через двадцать Бен‑Гай вышел от Симона и сразу же увидел идущую навстречу Лин. По выражению ее лица он понял, что‑то произошло. Она взволнованно сообщила ему, что Бил и Вик арестованы.

– Как? Кем? За что? Ты была при этом? – спросил он. На все вопросы Лин ответила отрицательно. Кфир попытался успокоиться и взять себя в руки. Это был шок. Пытаясь говорить спокойнее, он спросил Лин, откуда она это знает. Лин указала на пару, молодого невысокого парня и полноватую женщину, стоящих метрах в десяти. Эта пара, не скрывая своего беспокойства, внимательно наблюдала за ними. Увидев, что Кфир на них смотрит, они сразу же подошли.

– Вы – ответственный за вывоз беженцев, – спросила женщина с молдавским акцентом.

– Да, – ответил Кфир.

– А эти иностранцы работают с вами?

– Да, – вновь ответил он, начиная терять терпение.

– Двоих из ваших арестовали.

– Где они? – спросил Кфир.

– В комендатуре, – ответил парень.

Это не на шутку испугало Кфира. От Вика и Билла веяло Западом за километр. Горячие головы могли принять их за шпионов. Из комендатуры их могли перевести еще куда‑то. В лучшем случае это могло сорвать поездку в Бендеры. В худшем случае, кто знает, что могли с ними сделать «по законам военного времени». Нельзя было терять ни минуты.

Обратившись к Лин на английском в надежде, что информаторы не поймут, Кфир сказал ей, чтобы они с Джоном следовали за ним на расстоянии и, по мере возможности не обращая на себя внимания, ждали у здания, в которое он войдет. Если в течение получаса он не выйдет, следовало сообщить обо всем Симону.

Комендатура оказалась в десяти минутах ходьбы. Женщина‑информатор, явно предпочитая не выделяться, едва заметным движением головы показала Кфиру на здание комендатуры, и они потихоньку отошли в сторону. Перед тем, как зайти в здание, оглянувшись вокруг, Кфир встретился глазами с Джоном и Лин, шедшими за ним метрах в тридцати. Этим он как бы напомнил им об их договоренности.

Пытаясь выглядеть как можно более уверенным, Кфир спросил у дежурного, придавая своему голосу низкую тональность:

– Я представляю иностранные организации, оказывающие гуманитарную помощь и осуществляющие эвакуацию беженцев. Два моих человека были арестованы и находятся здесь у вас. Я требую их немедленного освобождения и объяснения ваших действий. В противном случае вас ожидает международный скандал. Кто здесь главный?! – добавил он, входя в роль и повышая голос. Взглянув на него несколько рассеянным взглядом, дежурный встал и быстро пошел по коридору в какую‑то комнату. Буквально через минуту он уже шел обратно в сопровождении какого‑то мужчины.

– Мне сказали, что ваших людей арестовали? – обратился он к Кфиру, не спросив, кто он такой и не потребовав никаких документов.

– Сейчас мы все выясним! – добавил он миролюбивым тоном. Позвонив куда‑то по телефону, после не совсем разборчивых фраз Кфир услышал:

– Немедленно привести сюда.

Еще через две минуты Вик и Билл стояли перед Кфиром, смущенно улыбаясь. Вряд ли они со своими западными мерками полностью осознавали, какой опасности подвергались.

Однако Кфир не был удовлетворен только их освобождением. Уже более спокойным тоном, но достаточно строго он спросил у начальника:

– Как вы можете это объяснить? – нужно было сыграть свою роль до конца, хотя и не переиграть.

– Нам сообщили, что здесь крутятся два иностранца, смахивающих на шпионов, вот их и задержали до выяснения обстоятельств. Вы уж извините.

– Кто же мог такое сказать? – не унимался Кфир, но уже более мягким голосом.

– Да тут были полная женщина с невысоким парнем, – вмешался дежурный. Все стало на свои места. Осведомители оказались провокаторами. Они пытались спровоцировать какой‑нибудь конфликт с тем, чтобы очернить вражескую сторону. Иностранцы идеально подходили для этой роли.

Когда они втроем вышли из комендатуры и подошли к ожидавшим Джону и Лин, все вздохнули с облегчением. От осведомителей след простыл. Переводя дух, Кфир попросил ребят в дальнейшем воздержаться от подобных прогулок до лучших времен. Лин с чисто английским юмором шутила по поводу Тираспольских узников.

Вернувшись к автобусам, они встретились с Симоном. Все было готово к отъезду в Одессу. Ждали Кфира и англичан. Вкратце, но уже с улыбкой Кфир посветил Симона и Жана в курс дела, после чего они в обычном составе отправились в Бендеры.

По дороге в Бендеры Бен‑Гай все еще проигрывал в памяти инцидент, произошедший в Тирасполе. Очевидно, этот случай был не так уж прост, как мог показаться со стороны. Проехав мост уже гораздо спокойнее, чем в предыдущих поездках, они, как всегда, остановились у заставы. «Опять «маланцев» везете?» – с нагловатой улыбкой спросил Кфира один из солдат. Однако тот ничего не ответил, и их, как обычно, пропустили без всяких проблем. Было ясно, что слухи об их деятельности должны были распространиться. Кроме них никто ничем подобным не занимался.

К первой остановке подъехали с небольшим опозданием. После приветствия, Гоцман отозвал Кфира в сторону и сказал, что нужно было бы съездить «здесь недалеко, забрать еще несколько человек». Поселок Солнечный был расположен в западной стороне города. Там должна была дожидаться небольшая группа людей. Кфир попросил Джона ехать с первой группой. Судя по словам Гоцмана, все дело должно было занять не более получаса. Кфир не хотел, чтобы Джон один выезжал из города, так как могли возникнуть непредвиденные обстоятельства. Жена Гоцмана поехала с Джоном и беженцами на «Неоплане» на вторую остановку, где они должны были дожидаться маленького автобуса.

Кфир с Гоцманом и Виком на минибусе отправились в Солнечный. Нужно отметить, что Бендеры Бен‑Гай почти не знал, но судя по всему, они проезжали по центру города, что увеличивало опасность. Вик вел машину, Гоцман сидел рядом с ним, показывая дорогу. Кфир сидел на втором сидении. Он со стыдом осознавал, что сидел не «в первом ряду», так как с каждым метром возрастало ощущение опасности. Вынужденное положение «во втором ряду» одновременно вызывало в нем чувство стыда и угрызения совести, что заставило его сесть посередине, а не за Виком или за Гоцманом.

Обстрелянные и обгоревшие здания красноречиво говорили о том, что здесь происходило совсем недавно. На улицах никого не было. Ошеломляла угрожающая тишина. Еще в начале поездки Кфир попросил Вика ехать предельно медленно, держа руки на верхней части руля. Гоцмана он тоже попросил держать руки над бардачком, а сам держал левую руку на правой части кресла Вика, а правую на левой части кресла Гоцмана. Этот подход он извлек из инструктажа Раза. Это делалось для того, чтобы по мере возможности не пугать тех, кого они могли встретить. Таким образом, они показывали, что у них нет оружия. На вид рациональное поведение Кфира могло наводить на мысль, будто он хладнокровно контролировал обстановку. Возможно и так, однако в эти минуты напряженно‑зловещей тишины он познал максимум когда‑либо испытанного им страха. Именно тогда он понял, что на самом деле означают слова – «страх, перехватывающий дыхание».

Страх действительно сковывал дыхание. Он, как бы, щекотал душу. Интересно, что именно в момент опасности материальность души становилась наиболее ощутимой. В эти минуты страха ему казалось, что душа начинала обретать какие‑то физические параметры. Однако Кфир понял это позднее, через годы, когда вновь и вновь вспоминал эту поездку.

А пока все трое прибывали в состоянии наивысшего напряжения. По‑видимому, его попутчики испытывали нечто подобное, так как среди них царило гробовое молчание. Тишина оглушала. Казалось, что вот‑вот что‑то грянет. И вдруг, раздался выстрел. Одинокий, четкий, ясный, близкий. Они так и не поняли кто, откуда и куда стрелял, но именно этот выстрел вывел их из состояния оцепеняющего страха. За выстрелом ничего не последовало, но он каким‑то странным образом разрядил то напряжение, в котором они находились эти несколько длинных минут.

Вскоре они уже ехали по менее гнетущему пространству. Самое интенсивное осталось позади. Лишь через несколько месяцев, при совсем неожиданных обстоятельствах, Кфиру стало известно, что так они перешли линию фронта.

Едва подъехали к третьей точке, как вокруг них сразу же собрались ожидающие. Очевидно, они наблюдали в окно. Кроме них на улице никого не было. Беженцев было шестнадцать человек. Среди них было три молодых парня. Гоцман шепнул Кфиру на ухо, что этим ребятам угрожает мобилизация. Отозвав ребят в сторону, Кфир попросил их перенести все сумки к задней части минибуса и ждать там. Затем он попросил остальных тринадцать человек усаживаться поплотнее. Вик по его просьбе открыл заднюю дверь багажного отделения, куда они втиснули троих ребят. После этого они с Виком загрузили оставшуюся часть багажника сумками пассажиров так, что бедных ребят не было видно.

Вся посадка заняла считанные минуты, и они тронулись в обратный путь. Теперь, из‑за отсутствия места, Кфир с Гоцманом сидели на одном сидении. Кфир сидел с краю у двери, а Гоцман около Вика. Тринадцать официальных беженцев тоже сидели очень плотно.

Очевидно, сделав для себя некоторые выводы, Гоцман решил изменить маршрут на обратном пути. Может быть, он надеялся, что другая дорога будет спокойнее. В какой‑то мере он оказался прав.

Довольно скоро они выехали из густонаселенной части поселка на какой‑то пустырь, по которому пролегала дорога. С обеих сторон, метрах в пятидесяти были дома. Едва они успели проехать какую‑то сотню метров, как увидели перед собой заставу. У деревьев, а точнее за ними, как бы прикрываясь, стояло несколько вооруженных людей в форме. Было понятно, что они опасались приближения минибуса.

Кфир посмотрел на Вика. Тот, продолжая медленно ехать, посмотрел на него, как бы спрашивая: «Что будем делать?» Гоцман молчал, тоже, по‑видимому, не будучи уверен в том, как поступить. Кфир попросил Вика остановиться и ждать его сигнала. Медленно выйдя из машины и держа руки в стороны, он не спеша направился к заставе, до которой оставалось метров тридцать. Три ствола автоматов Калашникова были направлены на него с разных сторон, и сопровождали его по мере приближения. Вид стволов щекотал нервы.

На заставе было трое мужчин. На их лицах еще был виден испуг. Ничего агрессивного или просто отрицательного Кфир не почувствовал. Повторив свою уже хорошо выученную речь о том, кто он, и чем занимается, однако гораздо спокойнее, чем утром в комендатуре, Кфир увидел, как на лица солдат возвращается привычная усталость. Им разрешили проехать. Подход Раза – «не спеши, а то не успеешь» – в очередной раз себя оправдал.

Остальная часть пути до второй остановки прошла относительно спокойно. В этот день они уже получили свою порцию «острых ощущений», однако оказалось, что это было еще не все.

У второй остановки уезжающие и провожающие разговаривали в ожидании посадки. Едва они с Гоцманом успели подойти к Джону, стоявшему у «Неоплана», как из‑за угла резко выкатил открытый джип, к капоту которого был прикреплен картон со словами «Казачий разъезд». Эта вывеска, несмотря на всю трагичность обстановки, почему‑то напоминала что‑то шекспировское в современной адаптации.

О казаках ходили самые нелестные слухи. Это, скорее всего, были искатели приключений и легкой наживы, которые под лозунгом воссоздания Черноморского казачества приезжали из различных традиционных казацких районов. Не углубляясь, однако, в исследование этого феномена, стоит упомянуть, что у евреев с казаками, увы, далеко не самая приятная история отношений. Учитывая претензии этого сброда на восстановление своей истории, можно было сделать вывод, что их появление не сулило ничего хорошего.

Их было трое. Один сидел на заднем сидении, другой за рулем, а тот, который, по‑видимому, был главным, сидел рядом с шофером. Ему было около тридцати лет, маленького роста, худой и мускулистый. На правой ноге у него был грязноватый бинт, однако, без следов крови. Лихо выпрыгнув из машины, взглянув на Кфира с Джоном и Гоцманом, он спросил с агрессией и вызовом в голосе:

– Кто такие?! Очень энергично этот блондин подошел к Кфиру и заорал:

«Документы!», размахивая у него перед носом своим Калашниковым, короткого образца. «Сейчас прострочит, и ничего ему за это не будет, – подумал Кфир. «Он всегда спишет это на ранение, контузию, шок, усталость, страх или еще что‑нибудь», – пронеслось у него в голове. Медленно, спокойным и мягким тоном, Бен‑Гай вновь начал объяснять, кто они такие.

– Я говорю документы! – вновь заорал казак. Лицо его было искажено злостью, свойственной люмпену, дорвавшемуся до власти. Кфир медленно достал письмо из Одесского горисполкома, подготовленное Семеновским. «Командир», быстро прочитав его, подошел к передней части «Неоплана», неожиданно ударил открытым прикладом по номеру автобуса.

– А это что такое!? – заорал он.

– В чем дело? – стараясь быть, как можно более спокойным ответил Кфир вопросом на вопрос. Он едва успел отвернуться, чтобы казак не ткнул его письмом в лицо. Их взгляды встретились. Затем «раненый герой» уже несколько тише ткнул пальцем в письмо в том месте, где стоял номер «Неоплана». Оказалось, что две цифры были перепутаны местами.

Неизвестно, чем бы кончилась эта история, но где‑то недалеко упал и взорвался снаряд. Следующий упал на соседней улице, и оттуда повалил черный дым. Запахло гарью.

Кфир с «командиром» застыли, повернув головы в направлении второго взрыва. Либо новая ситуация выбила казака из колеи, либо просто испугала. В любом случае, он достаточно энергично побежал к джипу. Кфир так до конца и не понял, что его дернуло. Может быть, вероятность того, что они с «командиром» могут столкнуться вновь, и тогда тот их уже так просто не отпустит. Окликнув его и догнав, Кфир дал ему пачку сигарет «Мальборо» со словами: «Не надо нервничать». Он сам удивлялся тому, как сыграл. Будь его воля, согнул бы он «командира» в бараний рог.

Как только джип завернул за угол, Кфир крикнул:

– Уезжаем! – а затем прозвучал очередной взрыв, но уже несколько дальше. Начиналось очередное послеобеденное время боевых действий.

Они были как никогда рады выбраться из Бендер. Через каких‑нибудь полчаса после короткой остановки у Симона, во время которой Бен‑Гай вкратце рассказал тому об их приключениях, они уже были на пути в Одессу. Это был очень длинный день, один из тех, которые никогда не забываются.

Во дворе здания общины, куда они как всегда заехали, было много беженцев. Были там также Нахман и Рафи. За последние дни Нахман развел бурную деятельность по оформлению беженцев, выразивших желание репатриироваться в Израиль. Он набрал штат из несколько человек и в здании центра проводил прием желающих репатриироваться.

Когда Кфир вышел из автобуса, Нахман и Рафи рассматривали какие‑то списки.

– Ты привозишь одних стариков! – вместо приветствия обратился Нахман к Кфиру, что сопровождалось улыбкой Рафи. Кфир понимал, что его коллегам – «доброжелателям» необходимо его как‑то дискредитировать, но для этого нужно было бы подыскать более серьезный повод. Уж не думали ли они, что он станет проводить селекцию по возрастному принципу перед посадкой. Может, они надеялись, что после подобной критики, Кфир с дури начнет это делать. Однако он лаконично ответил:

– Хочешь ездить вместо меня? – Такой вопрос озадачил коллегу. Ответа не последовало…

Все описанные поездки и то, что было между ними – это лишь слабая попытка воссоздать те экстремальные ситуации, с которыми Кфиру и его коллегам приходилось сталкиваться. Были и другие приключения, но обо всем не расскажешь. Всего поездок в Бендеры было восемь. Со временем обстановка стала успокаиваться, хотя все ожидали продолжения событий. В различных санаториях и домах отдыха Одессы было более двух тысяч беженцев. Нужно было решать, как с ними поступать.