Пропавший

Йона звал Понтуса назад, лодка скользила по озеру. Комиссар бросился навстречу приехавшему психологу и двум полицейским из Сёдертелье. Он проводил их к домику, предупредив, чтобы те были осторожны, но сказав, будто не думает, что Сальман причинит вред себе или кому-нибудь другому.

– Просто проследите за тем, чтобы он был в безопасности, а я позвоню, как только смогу, – сказал он и побежал к машине.

Проезжая по мосту над заливом Фиттьявикен, Йона думал о Сальмане – как тот сидел в своей лодке и говорил, что уверен: Аксель Риссен захочет подписать контракт Паганини.

Йона спросил, не сможет ли Риссен отказаться, но Понтус ответил, что он не захочет отказываться.

Набирая номер Акселя Риссена, комиссар видел перед собой Вероник. Жену Сальмана. Морщинки разочарования у рта, страх во взгляде. Она тогда рассказала, что после того, как ее муж поцеловал руку Рафаэлю Гуиди, пути назад уже не было.

Постоянно всплывает слово «кошмар», подумал Йона. Это слово употребила домработница Пальмкруны, Вероник Сальман говорила, что Рафаэль умеет заставить других рассказывать о своих кошмарах, а Понтус Сальман утверждал, что Пальмкруна, совершив самоубийство, счастливо избежал своего кошмара.

Да, он сказал – «он избежал своего кошмара». Йона подумал, что Стефан Бергквист так и не узнал, что Карл Пальмкруна был его отцом. Подумал о чудовищном жаре, из-за которого плоть горела на костях, от которого закипела кровь, от которого у мальчика лопнул череп.

Контракт Паганини невозможно аннулировать даже собственной смертью.

Йона еще раз попробовал позвонить Акселю Риссену, а потом набрал прямой номер Агентства по контролю за экспортом оружия.

– Секретариат генерального директора Акселя Риссена, – ответила какая-то женщина.

– Я ищу господина Риссена, – быстро сказал Йона.

– Его сейчас нет.

– Я комиссар уголовной полиции, мне надо поговорить с ним.

– Понимаю, но…

– Если он на встрече – вызовите его.

– Его нет в офисе, – громко сказала секретарша. – Утром он не пришел, и я не могу связаться с ним по телефону.

– Ясно, – и Йона закончил разговор.

Комиссар остановил свой «вольво» на Брагегатан, у ворот дома Акселя. Кто-то как раз вошел на половину его брата. Йона подбежал к двери и нажал кнопку звонка; замок щелкнул, и дверь снова открылась.

– Ага, – произнес Роберт Риссен, увидев комиссара. – Добрый день.

– Аксель дома?

– Должен быть дома, но я только что пришел. Что, что-то случилось?

– Я пытался связаться с ним.

– Я тоже. – Роберт впустил комиссара в дом.

Они поднялись по лестнице и оказались в большом холле с розовой люстрой. Роберт постучал в дверь и вошел на половину Акселя.

– Аксель! – позвал Роберт.

Они огляделись, пошли по комнатам. Все было как обычно, музыкальный центр не работал, но лампочка горела; энциклопедия «Британика» стояла на передвижном стеллаже.

– Он не мог никуда уехать? – спросил Йона.

– Нет, – ответил Роберт со странной усталостью в голосе. – Но вообще-то он вытворяет такие странности…

– В каком смысле?

– Думаешь, что понимаешь его, а он… Ну, не знаю.

Йона вошел в спальню, торопливо огляделся. Большая картина, написанная маслом, стояла на полу изображением к стене. В стакане для виски красовались белые пушистые одуванчики. Неубранная постель. Книга.

Роберт уже шел вниз по лестнице. Йона следом за ним спустился в просторную кухню.