Методы шпионской работы

Шпионаж всегда работает тайно, так как вынужден скрываться от пре­следования контрразведки той страны, в которой он работает. Контрразвед­ка ежеминутно зорко следит за работой иностранного шпионажа и старается его тайны раскрыть, сорвать с него маску и, выведя его таким образом на солнышко, обезвредить. Всякое государство, чтобы успешнее бороться с шпионажем своих противников, стремится всеми способами выяснить ме­тоды и приемы, которые применяются в работе, посредством которых осу­ществляются планы. Если удастся раскрыть, к каким средствам прибегает, какие приемы применяет шпионаж, под каким видом скрывается, борьба с ним пойдет успешно. Поэтому шпионаж прежде всего и больше всего скры­вает свои методы и старается предохранить их от расшифрования. В этой области не ведется борьба такая, где выступает открыто человек против чело­века, армия против армии, где побеждает физическая сила или сила оружия. Здесь борьба ведется между умом и проницательностью, находчивостью и изобретательностью, хитростью и лукавством и другими психологическими методами. Чем больше шпионаж проявит инициативы в выборе методов, спо­собности изменить их и заменить другими, тем больше застрахует себя от неудач и тем успешнее будет его работа.

Методы шпионской работы не представляют собой чего-то твердо обо­снованного, непреложного. Здесь нет и быть не должно никаких определен­ных законов, а все меняется в варьируется до бесконечности и беспрестанно. Как бы не были хитры применяемые способы, если они будут повторяться, превращаясь в определенную систему, они неизбежно будут раскрыты про­тивником и приведут к провалу. Сведующие, понимающие дело люди, когда писали о шпионаже, могли дать только самые наиболее важные элементар­ные сведения, изложить общие места. В дальнейшем все зависит от каждого отдельного лица, каждого сотрудника, каждого агента и от условий, в кото­рых ему приходится работать. Шпион представляет только результаты своей работы, собранные им материалы, докладывает о завербованных им агентах. Но каким образом он эти сведения добыл, как он подошел к человеку, где он прятался, как лгал, лицемерил, льстил, этого он не расскажет, и в большин­стве случаев этим никто не интересуется. Бывают люди с такими способно­стями, что совершенно не представляется возможным постичь их работу. В этом деле нельзя дать никаких предопределений, никаких инструкций, ни­когда нельзя определить наперед способы действия. Все зависит от иници­ативы человека, как он сумеет приспособиться к обстоятельствам дела и ка­кой изберет метод. И даже он не всегда сумеет толком объяснить свои дей­ствия.

Органы шпионажа, которые имеют более или менее определенные ли­нии, которых они придерживаются, сохраняют их в самой глубокой тайне. Было бы совершенно праздным делом добиваться от рядового шпиона сведе­ний об организации разведки, потому что ему ничего неизвестно и ничего ему об этом не говорят. Обыкновенно он знает только одно лицо, от которого он получил задание, деньги на расходы и документы. В крайнем случае он знает только то лицо, к которому он направляется, но часто бывает, что ему поручают самостоятельно собрать определенные сведения и возвратиться. Обычно он не знает никого из других шпионов, так как их друг от друга скрывают. Нет никакой возможности предусмотреть и описать все методы, применяемые шпионами, нельзя предугадать всего, что способен изобрести ум человека. На примерах прошлого надо учиться понимать, как разнообраз­ны и гибки эти методы, как велика изобретательность отдельных шпионов.

Определение категории подневольных шпионов находим в следующих словах Фридриха II: «Когда нет никакой возможности добыть сведения о неприятеле в его крае, остается только одно средство, хотя оно и жестоко: надо схватить какого-нибудь мещанина, имеющего жену, детей и дом, к нему приставляют смышленого человека, переодетого слугой (обязательно знаю­щего местный язык). Мещанин должен взять его в качестве кучера и отпра­виться в неприятельский лагерь под предлогом принесения жалоб на притес­нения с Вашей стороны. Вы предупреждаете его, что если он не вернется со своим провожатым, побывавши у неприятеля, то вы задушите его жену и детей, разграбите и сожжете его дом. Я должен был прибегнуть к этому сред­ству, когда мы находились под Хлузитцем, и оно мне удалось».

Такие же указания находим у Бюжо: «Когда требуются агенты, чтобы добыть сведения о противнике, послать далеко письмо за линии неприятеля или собрать какие-либо данные в районе, занятом им, тогда собирают в по­путных селениях зажиточных крестьян и, прежде чем дать им поручения, запугивают их угрозами сжечь дома, увести жен и детей и пр. Для сообщения неприятелю ложных известий их посылают с письмами, заключающими эти сведения и адресованными на имя начальника какого-либо поста или на­чальника войск в каком-нибудь пункте, который занят еще неприятелем Крестьянин отправляется туда, его схватывают, письмо прочитывают, и хит­рость почти всегда удается. Богатые крестьяне способнее к этой роли, чеу люди более образованных классов; они дорожат своим имуществом и более привычны к тяжелому труду; кроме того патриотизм в них меньше развит, чем в высших классах. Наконец они возбуждают меньше подозрений. Если не встречаешь жителей, как это часто бывало в Испании, то надо уводить с собой встречающиеся стада, владельцы не преминут явиться за ними; тогда этим людям предлагают выкупить их ценой шпионства, причем предупреж­дают, что возвратят стадо лишь после проверки добытых сведений.»

«Двойными шпионами можно пользоваться только для обмана противни­ка. Передавая им словесно инструкцию, надо сообщить такие вымышленные сведения о нашей армии, которые могут побудить неприятеля сделать шаг выгодный для нас, но вредный для него; можно, например, сообщить шпиону о прибытии значительных подкреплений к пункту, угрожающему противник), чтобы таким образом, может быть, заставить неприятеля очистить этот пункт без боя и т. п. Но шпион отнюдь не должен знать, что его двойственная игра разгадана, поэтому передавать ему ложные известия надо так, чтобы это было сделано как бы нечаянно, по неосторожности; уверенность, что вы прогово­рились, придаст в глазах шпиона большее значение сообщенному ему изве­стию, и он поспешит передать его противнику как несомненный факт.

«Вообще с двойными шпионами надо обращаться крайне осторожно и умело; если начальник шпионов не имеет навыка в этом, лучше вовсе не держать двойных шпионов».

«Вот что говорят, например, французы про шпионство германцев во Фран­ции: «Их система весьма простая: на каком-нибудь месте вблизи форта или вообще в пункте, имеющем стратегическое значение, они (т. е. германцы i возводят фабрику или завод с многочисленным штатом немецких рабочих и. создавая грозную конкуренцию нашей торговле в мирное время, изучают окрестности, строят свои здания и готовятся превратить их к открытию во­енных действий во временные укрепления».

«Горячо отрицая подобные факты, немцы сами жалуются, что в Германии есть много фабрик, во главе которых находятся переодетые французские офицеры, тайно создающие целые батальоны вольных стрелков солдат-ра­бочих и пр.».

По поводу выселения немецких колонистов из наших пределов в 1887 г. английский журнал писал: «Не надо забывать, что большинство выселен­ных колонистов состоит в резерве германской армии и что в случае войны они могли бы неожиданно образовать враждебные банды, уже знакомые с топографией края, с его средствами и спокойно занимающие самые важные стратегические пункты».

«Любопытно, что осенью 1920 г. в Брюсселе было обнаружено особое жен­ское шпионское бюро, созданное частными германскими агентами; оно по­полнялось дамами, преимущественно из северных французских провинций, для шпионства в пределах Франции».

«Вот что пишет о шпионстве китайцев в России Туровский: «В Семире- ченскую и Ферганскую область ежегодно ранней весной направляется масса китайских подданных в поисках работы. Вместе с ними пробирается не­сколько китайских офицеров и сотни нижних чинов. Каждый офицер с пятью — восемью нижними чинами образует одну рабочую группу, нани­мающуюся только туда, где есть возможность с пользой шпионить, и часто попадающую на работы в укрепленные пункты. Планы они снимают лишь в крайнем случае, а записывают лишь числа и имена, полагаясь в осталь­ном на свою намять. По накоплении материала один из рабочих отказыва­ется от работы и возвращается на родину, причем приводит в порядок свой материал, перейдя границу».

«Японцы находились в особо благоприятных условиях для производства тайных разведок: с одной стороны, им содействовало наше добродушие, до­верчивость и болтливость, с другой, — родственные черты их с китайцами. Из этих последних они набрали себе обширный контингент шпионов. Ки­тайцы свободно бродили по нашим бивакам и тыловым учреждениям, нани­мались нами как погонщики мулов и даже как рабочая сила при возведении укреплений; они вели мелочную торговлю, нищенствовали, собирали остат­ки пищи около солдатских кухонь; многие из участников кампании помнят наверно труппу фокусников-китайцев, бродивших по линии наших резер­вов под Ляояном, на Шахэ и позже на сыпингайских позициях; после пред­ставления они выпрашивали себе рекомендацию от офицеров, с напускной гордостью показывая свидетельства, которыми успели заручиться в тех вой­сковых частях, где побывали раньше. Конечно, при таких условиях китай­цы-шпионы тонули в общей массе населения и делались неуязвимыми, а работа их облегчалась донельзя».

«Судя по данным, помещенным в печати и в наших судебных делах на Дальнем Востоке, шпионство у японцев было организовано следующим об­разом: в районе расположения наших войск и в нашем тылу учреждены были особые разведочные бюро. Во главе каждого бюро находился, по-возможно- сти, интеллигентный и знающий русский язык китаец, избираемый самими японцами. Помощниками и сотрудниками его были второстепенные шпио­ны числом от трех до десяти, частью им вербовавшиеся, частью назначав­шиеся японцами. Начальник бюро получал от японских властей известную сумму денег для приобретения оседлости в нашем районе. На эти деньги глав­ный агент-китаец заводил какую-нибудь мелочную торговлю, обыкновенно булочную, где и заседал, внимательно прислушиваясь и приглядываясь к тому, что делалось у русских. Его помощники действовали на стороне или оставались сами на одном месте, т. е. открывая в свою очередь мелочную торговлю или передвигаясь в известном районе в роли носильщиков тяже­стей, погонщиков и пр. Все сведения, добытые в китайском бюро, передава­лись японцам через посредство особых переносчиков, выбранных из числа неграмотных и беднейших китайцев. Пробравшись через наши линии и пе­редав японцам донесение, такой переносчик возвращался назад и выжидал новое поручение».

«Кроме указанных шпионских бюро японцы пользовались и отдельны­ми шпионами, на которых возлагалось преимущественно наблюдение за пе­редвижением наших войск в определенном районе. Чтобы облегчить эту ра­боту шпионам, в особенности неграмотным, им давался лист бумаги, разде­ленный несколькими линиями на четырехугольники, соответствующие участкам на местности; шпион-китаец зарисовывал в каждом четырехуголь­нике изображение погон тех частей войск, которые находились в данное вре­мя на соответствующих местных участках».

«Все сведения от шпионов поступали, сортировались и сводились в одно целое в особых шпионских бюро, которых было несколько вдоль фронта ар­мий. Сопоставление данных, добытых от разных, друг друга не знавших шпионов, служило контролем верности самого сведения и добросовестности шпионов. Во главе бюро находились японские офицеры».

«При занятии японцами значительного или важного пункта, очищенно­го нами, немедленно вызывались шпионы, работавшие на этом участке и знакомые с местными условиями. Под их наблюдением составлялись подат­ные списки жителей; город или деревня разделялись на участки с назначе­нием в каждом изТгих старшины, ответственного за порядок и т. п.».

«Мария де Каула, бывшая на жалованье у Германии, по странной иронии судьбы вышла замуж за французского Генерального штаба полковника Юнга, одного из главных организаторов в 1872 г. Второго бюро французского воен­ного министерства, которое ведало шпионством и контршпионством. Вот один случай из ее деятельности: Мария де Каула, обладавшая очень краси­вой наружностью, влюбила в себя французского военного министра де Сис- сэ; однажды, в 1875 г., когда министр по своему обыкновению завтракал у баронессы, он по забывчивости оставил свой портфель в гостиной; этим вос­пользовались помощники Каулы и скопировали все секретные документы, бывшие в портфеле».

«Перед делом при Баньо мимо французских аванпостов у Шатильона про­ехал офицер французского Генерального штаба, направлявшийся в сторону пруссаков. Полагая, что всадник сбился с пути, стоявший на аванпостах под­поручик вышел с несколькими солдатами из-за укрытия, чтобы указать ему настоящий путь. Штабной, как казалось, удивился этой внезапной встрече, но тотчас оправился и сказал подпоручику: "Вас-то я и искал, передайте гу­бернатору эту весьма нужную и экстренную депешу". Он вынул из кармана запечатанный конверт, адресованный генералу Трошю, отдал его подпоручи­ку и поехал дальше по направлению к пруссакам. Подпоручик сам немедлен­но снес пакет губернатору; по вскрытии в нем оказалась чистая бумага».

«Примером находчивости и хитрости может служить следующий факт, рассказанный в исповеди Людовика Винделла, отставного прусского офи­цера, бывшего шпионом Германии во Франции: «В 1893 г. отправился в Ту­лон, так как капитан Борзен сообщал мне о своем подозрении, что францу­зам удалось достать недавно приобретенный германским флотом аппарат Мюллера для управления торпедами. Я сделал несколько попыток забраться в арсенал, но все неудачно. Наконец, придя в отчаяние, я нанял маленькую лодку и проник в порт на веслах. Я находился уже в каких-нибудь ста метрах от дока, как вдруг часовой замахал руками, приглашая меня удалиться. Я по­вернул лодку, причем нарочно опрокинул ее. Мне оставалось только вплавь добраться до дока. Погода была скверная, и я совсем выбился из сил. На­чальство доков было очень раздосадовано, но простая человечность побуж­дала вытащить меня из воды. Меня внесли в здание, дали коньяку и привели в чувство. Все время я исподтишка озирался и видел множество торпед, од­нако к великому моему удовольствию убедился, что там не было мюллеров- ского аппарата».

Вот образчик выдержки: «Проехав Телиш, я через час пути въехал в так называемый Туфарнов лес; дорога шла все в гору извилинами, проехав не­много лесом, я вдруг заметил, что моя лошадь чего-то боится; я ударил ее нагайкой, но этим только заставил ее подняться на дыбы и сделать скачок в сторону; недоумевая, что это значит, я слез с лошади, привязал ее к дереву, а сам свернул с дороги и пошел вперед по узкой тропинке; пройдя немного и выйдя на небольшую поляну, я был поражен представившейся мне страш­ной картиной, объяснившей причину испуга лошади. На небольшой дикой груше висели два болгарина; они еще качались и конвульсивно вздрагивали ногами, лица их были ужасны; первой моей мыслью было спасти несчаст­ных, обрезав веревку, но благоразумие взяло верх; в самом деле, играя роль турка и спасая наказанных собак, гяуров, я легко мог выдать и погубить себя, так как ничто не ручалось, что палачи скрываются где-нибудь в кустах и зорко следят за мною. Приняв равнодушный вид, я вынул табак, закурил папиросу и, взглянув еще раз на повешенных, вернулся к своей лошади и полной рысью продолжал путь». (Воспоминания лазутчика Русской армии в войну 1877-78 гг. Клембовский).

Имеются некоторые предположения, что известная компания Зингера, торговавшая швейными машинами и имевшая магазины не только в горо­дах, но и в сельских местностях России, была шпионским предприятием. Агенты этой коммерческой фирмы шныряли по всем углам и закоулкам, предлагая свои машины, а затем собирали рубли и полтины за проданное в долг. Как официальные представители популярного и всем известного пред­приятия они могли входить всюду, все услышать и узнать и заводить нужные знакомства.

Когда Россия собиралась заключить союз с Францией и русский царь для этой цели решил ехать в Париж, германское правительство задалось це­лью воспрепятствовать заключению этого невыгодного для нее договора. Перед этой поездкой шпион Штибер донес германскому имперскому канц­леру Бисмарку, что какой-то поляк-революционер собирается совершить покушение на русского царя во время его пребывания в Париже. Бисмарк поручил шпиону обставить дело так, чтобы поляк свое покушение действи­тельно совершил, но одновременно предписал во что бы то ни стало воспре­пятствовать убийству царя. Бисмарк, как монархист, дорожил жизнью рус­ского царя, а ему нужно было только расстроить союз, который ставил Гер­манию между двух огней. В Париже поляк действительно произвел выстрел в царя, но промахнулся, так как германские шпионы, окружившие его при этом, толкнули его. Царь остался жив, но не захотел заключать союза с стра­ной, где покушаются на его жизнь.

Бывали случаи, что некоторым шпионам не давались никакие задания и они не совершали ничего преступного с точки зрения законности. Такие шпионы вели себя умышленно подозрительно и нарочно привлекали к себе внимание контрразведки. Характер их задачи заключался в том, чтобы шаг за шагом расшифровывать следивших за ними агентов контрразведки и та­ким образом сделать их негодными к работе.

Для достижения своей цели шпионы применяют самые утонченные спо­собы, при помощи которых им удается поймать на удочку иногда самых че­стных работников и порой провести опытных людей. В этом отношении шпи­оны не останавливаются ни перед чем, они используют все слабые стороны каждого лица, которое так или иначе могло бы быть им полезным. Шпионы бывают инициаторами всевозможных трений, конфликтов, интриг как на служебной, так и на семейной почве. Стремясь к своей цели, шпион поссо­рит мужа с женой, подставит мужчине женщину, женщине мужчину, не гово­ря уже о том, что в интересах получения нужных ему сведений он готов спо­ить человека, усыпить его, а если понадобится, и убить. Чаще всего в этом отношении играет роль подкуп, когда денег ради служебное лицо склоняется на измену своему государству.

Способ этот обходится очень дорого и нелегко выполним, так как измен­ников, в особенности среди высших служащих, находить трудно. Тем не ме­нее случаев таких очень много, из которых приведем несколько, указывае­мых Клембовским и почерпнутых из наиболее нашумевших в свое время шпионских судебных дел:

«Во Франции: мичмана Ульмо, который под влиянием свой расточитель­ной содержанки, пользуясь тем, что он остался заместителем командира суд­на, выкрал из казенного секретного ящика документы и собирался продать их Германии; отставного офицера Андруу, намеревавшегося также продать Германии данные, касающиеся новой системы пулеметов».

«В Австрии поручика Дембовского и майора Карина. Для оплаты туале­тов своей красавицы-жены последний сообщил России разные сведения, известные ему по службе в австрийском военном министерстве и по деталь­ному личному знакомству его с галицийской границей».

«В Германии лейтенанта Веселя, состоявшего в Торнском гарнизоне и похитившего важные документы, касающиеся обороны этой крепости с це­лью передачи их России, однако суд над ним не мог состояться вследствие его побега; моряка капитана Кейзера, обвинявшегося в продаже Франции секретных морских сигналов».

«Наконец, в России дело служившего в Варшавском округе подполков­ника Гримма».

«В Китае в 1908 г. была раскрыта целая хорошо организованная система продажи правительственных секретов одной державе. 22 марта 1911 г. в Пе­тербурге в особом присутствии Судебной палаты слушалось дело крестьяни­на Рафаила Поваже, бывшего некогда матросом, а затем служившего бро­шюровщиком в типографии морского министерства. Имея на руках для ра­боты секретные документы, Поваже передал их содержание агентам иностранных держав. Преступная деятельность обвиняемого была раскрыта охранным отделением, чины которого узнали о его частых посещениях двух иностранных агентов. Следствием было установлено, что еще в 1893 г. Пова­же передал иностранному агенту сборник однофлажных сигналов русского флота, а в 1909 г. преемник того же агента получил сборник трехфлажных сигналов и номер «Морского Ежемесячника», где приводились тайные све­дения, добытые русским правительством о состоянии морских сил некото­рых иностранных держав. Сигнальные знаки, переданные Поваже, имеют чрезвычайную важность, так как служат для переговоров русских военных судов в открытом море и являются шифром, тайна которого особенно обере­гается. Поваже приговорен к лишению всех прав состояния и каторжным работам на 12 лет» (Клембовский).

В двух из вышеприведенных примеров играли роль любовные отноше­ния, которые шпионаж не преминул использовать в своих целях. Вот еще образчик шпионской работы, где средством достижения цели была любов­ная связь:

«В 1909 г. на процессе австрийского поручика Дембовского, обвиненно­го в шпионстве, выяснилось, что он находился в интимной связи с женой одного высокопоставленного сановника и через нее узнавал различные во­енные секреты. Если путем подкупа высших служащих нельзя достать нуж­ные документы, то остается прибегнуть к какому-нибудь другому средству.

Германский шпион Винделль рассказывает, что 1896 г. ему поручено было достать новый мобилизационный план, составленный генералом Буадеф- ром. Для этого Винделль вместе со своим агентом-помощником стали неот­ступно следить за военным министерством. Однажды они увидели выходив­шего оттуда одного из старших чинов с портфелем в руке он сел в карету и поехал на вокзал Восточных дорог, шпионы не отставали от него, на вокзале он положил портфель на стол и сам отошел, Винделль тотчас схватил порт­фель и через 24 часа доставил его в Берлин» (Клембовский).

Для добывания сведений шпионы всеми способами стараются завести знакомства, сношения и дружеские связи с военными и гражданскими чи­нами, пуская в ход лесть, угощения, подарки, оказывая им изысканное вни­мание. Добившись расположения или доверия данного лица, шпион при встречах в разговоре выпытывает необходимое; имея вход в дома этих лиц, облегчается доступ к документам. С этих последних снимаются копии или фотографии, а подлинники водворяются на место. С большим успехом мож­но действовать через ближайших к этим лицам служащих, секретарей и адъ­ютантов и через других близких лиц — через родственника, друга, любовни­цу, через жену или детей. Большие услуги может оказать шпионам наемная прислуга видных лиц. В истории шпионажа известен случай, когда после безуспешных домогательств раскрыть дипломатическую тайну была под­куплена горничная иностранного посла и через нее получались бумажные отбросы из корзины. Посредством составления разорванных клочков бума­ги был восстановлен черновик важного донесения посла своему государству.

Шпионы под видом рыбной ловли исследовали глубину рек, отыскивали броды и удобные для переправы места; под видом фотографов-любителей и художников делали съемки укрепленных пунктов, стратегических и такти­ческих сооружений, в качестве охотников производили исследования целых местностей.

В военное время шпионы, переодетые в военную форму противной стра­ны и снабженные необходимыми документами, под видом срочных коман­дировок разъезжали в воинских и санитарных поездах. Пребывание в среде солдат давало им обширные сведения о маршрутах следования воинских ча­стей, о формированиях в тылу, понесенных частями потерях, дислокации, о настроении армии и многое другое. Езда в воинских эшелонах делает иногда крайне легким хищение документов из походных канцелярий и дает возмож­ность порчи воинских грузов. В мировую войну австро-венгерское коман­дование перебрасывало в Россию целые толпы мальчиков-подростков, ко­торые под видом добровольцев легко проникали в эшелоны, так как пользо­вались любовью солдат. Не вызывая никакого подозрения, они без всякого опасения распрашивали решительно обо всем и очень часто похищали доку­менты у зазевавшихся писарей.

Шпионы стараются по-возможности больше посещать разные публич­ные места и бывать на торжествах и пр., где скапливается народ. Одним из таких мест является театр, где знакомства завязываются с большой легко­стью. Посещение митингов, собраний, присутствие на погребениях и при открытии памятников дает возможность знакомиться с общественным мне­нием и настроением населения. Особенно удобны публичные лекции, где часто разбираются злободневные вопросы, часто разгораются страсти и вы­сказываются вещи, которые при обыкновенных условиях остались бы не­высказанными; при дискуссиях же часто люди, заинтересованные спором, выбалтывают известные им тайны, чтобы доказать свою правоту или блес­нуть своей осведомленностью.

Увлечение спортом является удобным средством для завязывания зна­комств. Это тем более удобно, что спорт обыкновенно составляет монополию буржуазии и так называемых высших кругов общества. Но кроме этого спорт является удобным средством для непосредственной разведки, в особенности авто-, мото- и велогонки, которые дают возможность знакомиться с путями, изучать состояние дорог, топографические свойства местности и местные предметы.

Пожар, наводнение и другие стихийные бедствия или несчастья, в осо­бенности если от таковых пострадали правительственные учреждения, пред­ставляют собой подходящий случай для хищения нужных документов под видом помощи. Несчастный случай на улице с интересующим шпиона ли­цом, быть может преднамеренно инсценированный, даст возможность из­влечь необходимое также под видом оказания помощи.

Приняв вид калеки, пострадавшего от какого-либо бедствия или потер­певшего несправедливость, заручившись необходимыми удостоверениям, рекомендательными письмами или другими атрибутами, шпион назойливо проникает в учреждения, добивается доступа в кабинеты или квартиры вли­ятельных особ, прислушивается, подсматривает или извлекает ему нужное.

Широко применяется ввод шпионов в штабы и учреждения в качестве служащих, где они и собирают необходимые сведения, похищают докумен­ты и данные о деятельности учреждения, а иногда могут достать таковые о деятельности и состоянии целого рада подведомственных органов или целой области военного, хозяйственного или другого дела. Вводятся шпионы так­же в правящие партии, хотя бы и в качестве пассивных деятелей, в партии оппозиционные. Равным образом вводятся свои агенты в разведывательные и контрразведывательные органы противной страны или подкупаются аген­ты этих органов, чтобы через них сообщать пославшему их государству лож­ные сведения, дезорганизовать работу этих органов, расшифровывать дру­гих агентов и проникнуть в другие их тайны, равно и узнать, насколько эти иностранные государства осведомлены о своем противнике.

«Французское военное министерство командировало в Брюссель очень ловкого агента, который вошел там в сношения с немецким шпионом и на­столько завоевал его доверие, что был приглашен им на службу шпионом же в пользу Германии. Агент изъявил согласие на это предложение и в своей новой роли в короткое время узнал фамилии и адреса немецких шпионов, работавших во Франции; кроме того он стал постепенно знакомиться с орга­низацией шпионства, установленной немцами» (Клембовский).

Иногда шпионам ставятся устные задачи и ими же делаются устные до­клады; сведения не фиксируются, а хранятся в памяти. Однако все наиболее важное должно фиксироваться, документальные данные, цифровые сводки, планы, чертежи, снимки должны представляться в подлинном виде. Отсюда возникает вопрос о хранении их, так как шпион ежеминутно должен опа­саться обыска или хотя бы случайного обнаружения хранимого. Ум его сно­ва должен изощряться в изыскивании способов хранения. Здесь возможно­стей так много, что перечислить хоть часть из них будет трудом совершенно напрасным. Нет также нужды перечислять дальше методы, к которым при­бегают в своей работе шпионы. Всякий раз приходится их разгадывать на основании изучения имеющихся налицо материалов, стараться своим умом перехитрить ум и изобретательность шпиона. Шпионаж разрастается все более и более, а наряду с этим изыскиваются новые и более сложные способы работы, ибо повторение старых приемов в этой области чрезвычайно опасно.

Следует лишь помнить, что нет такого деяния, недостойного или пре­ступного с точки зрения законности и морали, от которого отказался бы шпионаж, если он посредством этих деяний может извлечь для себя пользу. Чтобы исполнить свое дело, он пустит в ход, с одной стороны, мнимую друж­бу, великодушие, любовь и ласку, сострадание, поддержку и другие якобы благородные приемы для того, чтобы заручиться необходимым ему доверием, расположением и использовать их для своей выгоды, а с другой стороны, обманет, подкупит, украдет, толкнет на преступление, соблазнит, развратит, скомпрометирует, спровоцирует, посеет вражду, ненависть, создаст трения, конфликты, интриги, возбудит недоверие, ревность, совершит подлог, уст­роит скандал, споит, отыграет, убьет, отравит, сожжет, взорвет, утопит и при­думает много других средств, ненавистных, преступных и презренных, но доблестных с точки зрения той общественной организации, для которой он работает, если только они приведут к желанным результатам.

Выступая в роли, принятой для маскировки своей шпионской работы, шпион должен решительно все до последних мелочей приспособить к этой роли; бывали случаи, что шпионов, производивших разведку под видом кре­стьян или нищих, ловили на том, что чистое или тонкое белье их не соответ­ствовало грубой одежде или лохмотьям. Следует обращать внимание на то, чтобы монограммы на портсигарах, портфелях, часах, инициалы на белье, носовых платках соответствовали присвоенным шпионом имени и фами­лии. Расходы шпиона не должны превышать размеры, соответствующие его профессии или положению. Следует во всем приспособиться к принятой на себя роли и ничем не выделяться из общей массы себе подобных.

Приемы шпионажа и профессии, под которыми маскируются шпионы, поражают своим разнообразием:

«Сестры и братья милосердия, акушерки, зубные врачи, врачи по вене­рическим болезням, лечащиеся в иностранных больницах больные и ране­ные, духовные отцы всех религий и толков, монахи и монахини, просто пи­лигримы и странники, нищие калеки, солидные общественные деятели раз­личных областей, ученые, художники, изобретатели, писатели, студенты и ученики, профессора и просто учителя, гувернантки, бонны, артисты и арти­стки оседлые и бродячие, со славными именами и малоизвестные, больших и малых театров, фотографы, собственники, руководители, приказчики и ком­мивояжеры фирм и предприятий, лесники и лесничие, арендаторы и управ­ляющие имениями, прислуга различных категорий, инженеры и техники, рабочие-специалисты различных квалификаций, чудаки-фокусники, полу­сумасшедшие, профессиональные воры и разбойники, проститутки, кокот­ки-содержанки и, наконец, почти отжившие и отработавшие свой век музы­канты и певцы-развлекатели, укротители зверей, — дополняя серию масок, однако далеко их не исчерпывают» (Кук).

Существенным является вопрос о снабжении шпионов, отправляемых в другое государство, документами, обеспечивающими им проживание в данной стране. Чистые бланки для заготовления документов добываются от подкупленных лиц, работающих в известных учреждениях и имеющих к таковым доступ, или путем хищения. Заполняются бланки разведыватель­ными органами и снабжаются поддельными подписями и печатями, если действительных подписей и печатей на бланках нет. Кроме того шпионы иногда снабжаются тем или иным путем добытыми документами других лиц (например, отнятыми у нелегально перешедших границу). Такие доку­менты могут быть промыты и заполнены другим текстом для большей безо­пасности.

Документы промываются щавелевой кислотой и марганцевым калием. Этими средствами смываются всякие чернила, также литографские, не смы­вается типографская краска, тушь, химический и простой карандаши. Про­мытые документы следует полоскать в воде, затем в молоке и снова в воде пока вода не станет совершенно чистой. После просушки на промытый бланк наносится нужный текст. В процессе промывки и полоскания бумага теряет некоторые составные части и делается дряблой, поэтому чернила на ней рас­плываются и промытые документы пишутся предпочтительно тушью, кото­рая не расплывается. Старая бумага при промывке разъедается еще более, и, чтобы сделать ее более прочной, таковую покрывают жидким раствором же­латина, вкладывают между двух листов эластичной бумаги и сушат утюгом. Просушку следует производить осторожно, чтобы бумага не пристала к за­сыхающему желатину и не испортила бы бланк.

При фабрикации фальшивых документов, если нет бланков с надлежа­щими печатями, употребляются поддельные печати, практикуется срисовы­вание подлинных оттисков. Для этого берется оттиск подлинной печати на каком-либо документе, по возможности менее пересеченный текстом или под­писями скрепивших документ лиц (если чистый отпечаток недоступен) и наиболее отчетливый, и тщательно срисовывается на пергаментную бумагу, наложенную на оттиск, литографской краской или смоченным химическим карандашом. Заготовленный таким способом рисунок переводят на ленту шапирографа, а затем на бланки фабрикуемых документов. Отличительным признаком такого оттиска является то, что его нельзя скопировать на копи­ровальную бумагу и очертания его менее четкие, расплывчатые; для устране­ния последнего недостатка литографированный оттиск осторожно поправ­ляется одноцветными литографскими чернилами или смоченным химиче­ским карандашом.

Фабрикация поддельныхдокументов, печатей и подписей производится в так называемых «черных кабинетах».

Говоря о методах, посредством которых проводится шпионская работа, приходится упомянуть значение денег, которые являются одним из главней­ших ее двигателей. Содержание целых армий шпионов и подкуп иностран­ных подданных поглащают массовые денежные средства, не говоря о расхо­дах, с какими сопряжено исполнение шпионских задач помимо этого.

Как всё, относящееся к тайной разведке, так и ассигнуемые на это дело средства содержатся в тайне и труднодоступны.

В составлении смет на агентурные расходы ассигновка и контроль из­расходования производится при участии возможно меньшего числа людей из самых надежных и доверенных. Конечно, расходы эти в мирное время несравненно меньше, чем в военное. С развитием шпионажа растут и расхо­ды на его содержание.

«В Пруссии в сентябре 1866 г. бюджет, назначенный правительством на "обеспечение государству полезных сведений", заключался в сумме 160 тыс. талеров, а в октябре того же года был повышен до 350 тыс. талеров.

Громадное развитие тайной агентуры перед войной 1870—1871 гг. и во время этой войны привело к увеличению бюджета тайной полиции сразу после франко-прусской войны до 19,5 млн. франков».

«После войны 1870—1871 гг. бюджет на разведку в Германии очень возрос из-за сильного развития немцами политической пропаганды во Франции; так, один из видных представителей германской администрации как-то ска­зал: если бы вы знали, во что обходится нам каждые четыре года их (т. е. французская) избирательная кампания».

«О сумме расходов на подготовку японской тайной агентуры перед рус­ско-японской войной указывает Чернозубов в своей статье: "Японские тай­ные разведчики до войны", называя эту сумму в 12 млн. рублей; величина этой суммы особенно бросается в глаза, так как у японцев было громадное число почти даровых деятелей агентуры, исполнявших различные задачи из- за побуждений патриотизма».

«Следует однако оговорится, что сведения о цифрах отпусков иностран­ных государств на "секретные расходы" весьма гадательны, так как они все­гда проводятся в бюджетах государств в замаскированном виде и составля­ют тайну» (Рябиков).

«Расходы эти быстро растут в период войны и после нее и в Англии. В 1920 г. достигли суммы в 22 млн. фунтов стерлингов для военного мини­стерства и 17 млн. фунтов стерлингов для министерства иностранных дел. В 1921 г. Францией было отпущено на содержание одного только Стокгольм­ского бюро тайной разведки 15 млн. франков» (Кук).

Принимая в расчет, что шпионаж в случае войны может привести к ко­лоссальным сбережениям как материальных средств, так и человеческих жизней, расходы на его содержание никогда не будут слишком велики и ни­когда не могут достичь таких крупных размеров, которые хоть приблизи­тельно сравнялись бы с теми издержками, какие повлечет проигранное сра­жение, лишний период времени затянувшейся войны или поражение, кото­рые часто бывают прямым последствием отсутствия шпионажа или плохой его организации. Знаменитый немецкий шпион Штибер по этому поводу выразился, что «обеспечивать своей стране полезную службу шпионажа не значит зря тратить деньги, а наоборот — это лучшее для них помещение».

Вознаграждение, выдаваемое отдельным шпионам, не поддается более или менее точному определению и зависит от положения, какое играет в чу­жой стране тот или иной шпион, от степени его специальной подготовки — надежности, успешности работы, ценности и важности добытых документов и сведений, их своевременности, и от других качеств и условий.

Фридрих Великий, придававший громадное значение шпионажу, писал в своей инструкции генералам: «Человек, который ради вас рискует быть повешенным, заслуживает хорошей награды». Генерал фон дер Гольц, говоря об агентурных сведениях, сказал, что «в куче мусора может оказаться кру­пинка золота», а поэтому необходимо оплачивать всю «кучу мусора», чтобы получить «золотые крупинки».

Система оплаты труда агентам не всегда одинакова. В одних случаях ус­танавливается определенное месячное жалование соответственно категори­ям агентов, а ввиду поощрения иногда выдаются премии за особо ценные сведения, в других случаях практикуется оплата сообразно ценности до­ставленных сведений и материалов (так называемое пожетонное вознаграж­дение). Рекомендуется система пожетонного вознаграждения, причем уста­навливается известное постоянное жалование, приблизительно соответству­ющее прожиточному минимуму, с уплатой расходов, сопряженных с ис­полнением задания, а за проделанную работу выдается премия, размеры коей определяются результатами работы. Установление определенного месячного жалования сводит работу агента к шаблону, убивает инициативу, лишает его импульса к работе, превращает его в чиновника. Премиальная же система вызывает интерес к работе и стремление добиваться возможно ценных мате­риалов, каковые сообразно их ценности будут оплачены. Кроме того, опре­делить прожиточный минимум агента крайне трудно, ибо таковой зависит от целого рода условий: от личности агента, положения, которое он занимает, условий жизни в данной стране и др. Вознаграждение агента должно иметь такие размеры, чтобы он не был стеснен недостатком средств для ведения образа жизни согласно того положения, которым он себя маскирует. Про­тивное приводит к потере агентов или превращает их в двойников. Резиден­ты и более крупные агенты снабжаются авансами на непредвиденные расхо­ды, сопряженные с их деятельностью. Таковыми расходами могут быть слу­чайная покупка нужных документов и сведений, экстренные поездки, вер­бовка новых сотрудников и пр.

Размер премии зависит всецело от ценности доставленных данных и от той непосредственной пользы, которую они принесли своему командованию, при­чем особое внимание должно быть обращено на своевременность сведений.

«При оценке разных сведений, особенно документов различного рода — руководитель должен обладать основательным опытом и нюхом, быть зна­комым с азбукой экспертизы; фабрикация агентами ложных сведений и до­кументов имели место. История агентуры знает случай, когда ложные доку­менты специально изготовлялись противной стороной, до мелочей соблюда­лись бланки, дата времени и места составления, адреса, печати, подлинные подписи должностных лиц до высокопоставленных включительно. При ма­лейших сомнениях необходимо привлекать к экспертизе надежных, вполне компетентных лиц. Оплата важного донесения или документов, произведен­ная первоначально по тем или иным причинам по строгой низкой оценке, должна дополняться особой премией, когда впоследствии их ценность и важ­ность подтверждается. Такое внимание не может не подбодрить агента».

«Диагноз добросовестности работы агента, связанной с оплатой труда, французы ставят так: если в течение трех месяцев из общего числа представ­ленных агентом донесений и сделанных докладов 50 процентов выпадает на достоверные, 50 процентов наложные, то работа считается удовлетворитель­ной и оплата труда продолжается, если число ложных донесений или докла­дов превышает хоть на один процент число достоверных — то оплата автома­тически прекращается, т. е. от услуг агента отказываются» (Кук).

Уплата жалования резидентам или более мелким агентам производится разными замаскированными способами в зависимости от занимаемого аген­том положения и от других условий.

Германский шпион Штибер оплачивал своих заграничных агентов чека­ми на крупные банки, но этот способ привел к тому, что французская поли­ция раскрыла всех его парижских агентов и многих находившихся в про­винции. После этого провала способ оплаты был отменен, и жалование раз­возилось агентам контролерами, одновременно контролировавшими деятель­ность агентов. Контролеры являлись к агенту под видом, оправдывавшим их посещение: к агентам-торговцам в качестве поставщика или покупателя и т. д. Иногда деньги посылались из третьих стран, в зависимости от поло­жения агента, например, под видом жалования служащему фирмы или пред­приятия, под видом денежных переводов от родственников, возвращения долга, процентов с капитала или вырученных от продажи имущества и пр. Такие переводы сопровождались письмами условного характера, в которых высказывалось одобрение или неодобрение работы, ставились дальнейшие задачи, давались указания и пр.