Глава 16. Дни мелькали, как облетающие листья

Дни мелькали, как облетающие листья. Снег выпал снова и уже не растаял, хотя пока его намело всего по щиколотку. Я вернулась на своё любимое место на одиноком продуваемом ветром утесе и, к неудовольствию Аса, сидела там каждый день по два-три часа, медитируя и думая. До меня дошло, что мало зубрить, запоминать и суетиться, как мышь под метлой. В этом случае вырастешь ремесленником от магии, и не больше. Надо работать головой… вот я и старалась делать всякое разное, на что воображения хватало.

Опыты ставила самые странные. Например, оплетала драконьими нитями, делая оттиск, какую-нибудь красивую вещицу — заколку для волос или серебряный подстаканник. А потом, расплавив магией металл — обыкновенное железо, пыталась использовать полученную форму для изготовления насколько возможно точного дубля. Копия заколки, кстати, вышла неплохо, хоть и была стальной. А вот с подстаканником я мучилась долго. Зато научилась работать нитями в прямом смысле слова ювелирно, снимая слепки с точностью до самых мелких завитков.

Мне хотелось изготовить самой и подарить Тин подстаканники и чайные ложки. Но серебра для такого у меня не было. И вряд ли в ближайшие несколько лет появится. Выручила рекомендованная Шоном книга — «Металлы». Кроме описания физических и химических свойств, всяких плотности и прочности, тепло- и электропроводности, в ней рассказывалось о способах заточки и закалки оружия, а ещё о разных сплавах. В том числе ювелирных, заменяющих серебро. Медь и никель стоили гроши, а сплавить их в правильном соотношении проблемой для меня не было. Я билась пять дней, пока не изготовила полдюжины мельхиоровых чайных ложек с гирляндой из цветов снежноцвета на ручках. И напоследок пожертвовала недельным заработком — двумя серебряными монетками, чтобы посеребрить своё творение. Вот даже не ожидала, что выйдет так здорово! — я была в восторге. Закончив, понеслась дарить набор Тин. Та тоже пришла в восхищение. Я раздулась от гордости.

Но больше всего мне нравилось сидеть на утесе в сумерках. Если не оглядываться назад, на огни в окнах школы, легко было представить, что ты одна на целом свете — внизу шумит и ворочается ещё не скованный льдом океан, вокруг воздух, пустота, темнота, ветер… и никого. Почему-то моему сердцу это было мило.

Контрольную сеть я держала уже автоматически. И регулярно, не реже пяти раз в день, как велел Шон, тренировалась накладывать на нее ауры тех, кто вокруг. Получалось уже неплохо — ну, во всяком случае, без выпученных глаз и головной боли.

Прошла вторая волна контрольных — я хватанула четверку по истории, потому что переврала имя давно усопшего героического эльфа. Ну а кто его назвал Сирибиавилиэлл? Или Сиарибивилиэлл? Тьфу, опять запуталась. Интересно, а как его родственники именовали?

Зато по остальным предметам получила пятерки. Аскани традиционно отработал всё на отлично.

После этого Росс вызвал нас в учебную часть:

— Не раздумали ещё поступить в Академию к шестнадцати?

— Нет! — дружно отозвались мы.

— Ну, тогда нужно поразмыслить, как вам перескочить через класс. С вашим знанием травничества, химии, эльфийского и магии, уровнем медитаций вы б могли начать ходить на эти предметы в следующий класс уже сейчас. Но расписания не совпадают. Так что предлагаю вам с завтрашнего дня начать самостоятельно догонять математику, физику, историю и всё остальное, что нужно подтянуть. Сможете зимой сдать экзамены за третий год — переведу вас в следующий класс.

Ой, ужас какой! Ведь осталось всего два с половиной месяца! А у меня и так от этой истории мозги клинит и хронический вывих челюсти от зевоты. Неужели повторяется прошлый год?

— Попробуем, — отозвался Ас за нас обоих.

— Попробуйте, — согласился Росс. — Но, вообще, может, и не стоит гнать коней. Времени у вас впереди — целая жизнь. И учтите вот что: обычно драконы вылетают к двадцати годам. То есть вы будете уже на четвертом курсе Академии, когда это произойдет. А магическая нагрузка резко увеличивается после второго курса. Не факт, что, перескочив через год сейчас, вы потянете академическую программу и не потеряете этот год потом. Понимаете? Потому-то в Красную башню и поступают обычно не раньше, чем исполнится восемнадцать лет.

— Росс, а сколько времени проходит от того, как зарычит дракон, до его появления? — спросила я то, что казалось важным.

— Вроде бы в среднем полтора-два года, — отозвался лорд Йарби.

— Значит, — попыталась осмыслить я полученную информацию, — мы сможем успешно учиться в Академии, если драконы дадут о себе знать тут, в «Нарвале». Тогда, наверное, прямо сейчас не стоит спешить. Лучше сдать экзамены за третий год весной и пропустить его совсем, пойдя с осени в выпускной класс. И, лорд Йарби, сейчас уже поздно, но нельзя ли в весеннем семестре составить расписание так, чтобы мы вместо того, что уже знаем за второй класс, могли ходить на то, что нужно подогнать, в третий? А летом можно будет сдать по этим предметам экзамены. Тогда переход получится плавным.

— Есть примета: герцоги в школе — к головной боли у директора, — отшутился Росс. — Сделаю.

Ну вот, это звучит почти разумно и выполнимо.

В суете я и не заметила, как пришло семнадцатое — мой день рождения. И очень удивилась, когда Бри растолкала меня спозаранку, чтобы преподнести теплую бежевую, почти невесомую шаль из козьего пуха, на углах которой были вышиты смешные птички с гроздьями рябины в клювах. Неужели она связала эту красоту сама? Я так не умею! Но какая восхитительная и нежная вещь — я буду её хранить, любить и беречь. Ну и аккуратно носить, конечно. Эту шаль хотелось гладить, как кошку.

Не успела я встать, как примчался Аскани с горой подарков. Бри взглянула на него, расцвела солнечной улыбкой и сообщила, что ей надо отойти, погладить юбку. Куда это она? — утюг же в шкафу стоит, и я уже сто лет грею его магией!

Главным презентом стала старинная редкая книга на эльфийском о целебных травах Мириндиэля и западной части Драконьей Империи. Рядом с рассказами о растениях на каждой второй странице красовались цветные гравюры, каких и в эльфийском любовном романе не сыщешь — прекрасные и изысканные, неуловимо напоминавшие самого Аскани юноши и девушки собирали травы, что-то сажали, гуляли в садах загадочной лимиры. Я оценила и размер книги, превосходившей по габаритам мой любимый энциклопедический словарь, и дивную «шелковую» бумагу, и то, что текст была написан от руки. Заглавные руны светились золотом, как и буквы на кожаном переплете. Сколько стоит такой раритет, я и думать боялась — явно не меньше надетого мне на палец кольца. Но удовольствия от её чтения я получу ещё больше.

Ас засмеялся:

— Нормальная бы девушка обрадовалась нарядам… — покосился на сложенное нечто тёмно-зеленого цвета в своих руках, — или украшениям, — поверх велюра цвета лесного мха лежал обтянутый кожей черный футляр с золотым вензелем тер Ансаби. — А моя вцепилась в книгу! — и улыбнулся. — Чудо ты мое несусветное!

Оказалось, что ещё он принес мне платье, подходящее для танцев. Приталенный верх с красиво украшенным вышитыми шелком осенними листьями полукруглым воротом и рукавами три четверти, пристегивающаяся широкая юбка чуть ниже щиколоток. Под нее полагалось надевать бриджи того же цвета, но из легкого шелка. Довершали наряд тёмно-зеленая лента для волос с такой же, как на вороте, вышивкой, и парчовые туфельки на каблуках в два пальца высотой.

В футляре оказалось ожерелье из незнакомых мне прозрачных зеленых и орехового цвета камней, окаймленных сверкающей россыпью мелких алмазов.

— К этому платью и твоим глазам, — улыбнулся Ас. — Это изумруды и топазы. Увы, радужных бриллиантов мой бюджет не потянет, но к свадьбе обещаю, — и, пресекая мои возражения, поднял руку. — А пока пусть у меня будет самая красивая невеста, — уставился на меня, задумчиво похлопал черными ресницами: — Как думаешь, заслужил я красивую невесту?

Невольно рассмеялась… а потом сообразила, что несколькими словами он снова сделал так, что всё мое сопротивление сдулось… вот манипулятор!

Хитрый хмырь попытался ещё и уговорить меня померить подарки — а он, мол, снаружи покараулит дверь, чтобы никто не зашёл.

Ага! Вот с утра, когда все бегают в ночных сорочках к умывальникам и обратно, этот красавец посреди этажа будет очень уместен. Да от каменной горгульи будет меньше визга!

Красавец лукаво покосился на меня.

«Тогда давай посижу здесь, просто отвернусь».

«Ас, мы опоздаем на линейку!»

«Не опоздаем, если поторопишься».

«Давай потом, а?»

«И я весь день буду думать, подошло платье или нет?»

«Нет!» — я была тверда. В оставшиеся до линейки пятнадцать минут мне ужасно хотелось полистать подаренную книгу.

«Ладно, — усмехнулся Ас, сам вешая платье в шкаф. — Ожерелье убери куда-нибудь с глаз долой и прикрой драконьей магией, чтобы чужой взять не мог».

Кстати, дельная мысль! Я же теперь могу вещи при помощи своих нитей хоть к потолку цеплять! Представила потолок, увешанный тетрадками и чулками — самое дурацкое зрелище на свете! А что делать? А то! — спросить у Росса, как создавать невидимость, и выучить заклинание.

— Раз не хочешь мерить, и у нас есть ещё десять минут, иди ко мне на колени, — позвал Аскани вслух.

Ага, я и талмуд по травничеству. То-то Асу весомая радость будет!

Села рядом. На колени мы положили книгу. Он обнял меня рукой за плечи, и мы стали листать страницы, разглядывая картинки.

Ой, а без него же мне её не перевести! Он специально такое подарил?

Ас хмыкнул.

Тин сказала, что теперь я достаточно большая и могу читать наш семейный черный гримуар, когда захочу. Она всё покажет и объяснит. Единственное требование — не выносить колдовскую книгу из её комнаты. А ещё сестра испекла мне ореховый пирог с четырнадцатью свечками.

Росс отпустил меня с алхимии и подарил вечную ручку. Писала та ровно, черным цветом, не ставила клякс, а чернила не расплывались от воды. Директор сказал, что если я её не потеряю, она послужит мне ещё в Академии.

Киран вручил деревянную ореховую шкатулку в две ладони длиной, которую вырезал для меня всё лето. Мне было ужасно неудобно брать, но он похлопал голубыми глазами, взъерошил светлые волосы надо лбом и ткнул пальцем в моё имя, вырезанное среди земляничных листьев:

— Это для тебя. Бери!

— Спасибо, Киран!

— Надо было вырезать чайку. Жалко, не додумался, — сморщил нос и подмигнул.

Мы засмеялись.

Вечером у нас в комнате были посиделки с пирогом Тин, малиновой наливкой и песней про затейника-мага и подопытного ёжика. В одиннадцать, вспомнив про невыученную физику, я замахала на всех руками, выгоняя прочь. Меня обозвали занудой, но разошлись.

К двенадцати я доделала уроки и забралась в кровать. Ментально пожелала засыпающему Асу хороших снов, свернулась клубком под одеялом, прижала к груди подушку, привычно погладила амулет на шее, прошептав «спасибо», и только тут поняла, что Шон так и не пришёл.

Наверное, был занят и не смог. Ничего.

«Вообще-то, я жду тебя в музее».

Что-о?!

Это Шон?

Пушечным ядром вылетела из кровати, содрала с себя ночную рубашку, впрыгнула в штаны, напялила первую попавшуюся тунику. А лента для волос где? Ой, сейчас не найду. Ну и ладно!

— Тим, чего мечешься? — открыла глаз сонная Бри.

— Я скоро вернусь, не волнуйся! — сунула босые ноги в мои эльфийские туфли и помчалась к двери.

Влетев в музей, я не сразу его увидела. В черном балахоне, сидящий со скрещенными ногами у стены, он сам был похож на слетевшую с постамента третью горгулью. Тоже медитирует, что ли?

— Привет, — глаза открылись, на лице появилась та самая безумно обаятельная улыбка, которая купила меня в первую встречу.

— Привет, Шон! — присела я на корточки напротив.

Вот как сказать, что очень рада, что он не забыл об обещании и нашел минутку, чтобы заглянуть?

— Придумала, что хочешь? — уставился на меня. — Что-о?! Ну-ка, повтори это сама, вслух! — карие глаза распахнулись и округлились, потом Шон часто заморгал. А я почувствовала, как заливаюсь краской, начиная с ушей. Потому что он выудил из моей головы то, что для него вовсе не предназначалось.

Последние недели почти каждый вечер перед сном я развлекала себя тем, что придумывала желанья. Например, овладеть какой-нибудь особенной магией. Или вовсе, чтобы Шон взял меня в ученики. Но при этом хорошо понимала, что до Магии с большой буквы я ещё не доросла — нет у меня пока ни знаний, ни резерва. И Шон меня к себе взять не может, потому что сейчас я — только обуза. Да и зачем ему ученица? Он же не сказочный кудесник с нестираными носками, живущий на краю тёмного леса в высокой башне? И вообще, просить что-то большое, сложное, дорогое, обременительное — это неудобно. Ведь, когда Шон пообещал сделать мне подарок, он явно не имел в виду, что я сяду ему на шею, свесив ножки. Поэтому постепенно желания урезались до чего-то такого, что ему было бы нетрудно исполнить. Например, порычать для меня драконом. Вот только выбранную мечту побывать на Луне я совместила в мыслях с другой, совсем несбыточной, абсолютно незаконной и дурной до невероятности. Просто мне было ужасно интересно, что я почувствую, а представить такое воображения не хватало. Казалось, что это должно быть волшебно, как полёт по Млечному Пути… И вот — жуть беспросветная! — он увидел это в моих мыслях.

Зажмурилась, чувствуя, как горят щеки.

— Говори уж… — кажется, он улыбался.

— Мне хотелось, чтобы ты… чтобы ты… — замялась, проглотив остаток фразы. Вот как сказать, что моё «я хочу, чтобы ты взял меня на Луну» в процессе вечерних мечтаний непонятным образом трансформировалось в «я хочу, чтобы ты поцеловал меня на Луне»? Не могу. Скорее язык откушу, чем такое ляпну.

— Пошли на Луну, там поговорим.

Шон прыжком вскочил с пола, щелчком открыл портал, рывком дернул меня за руку, и мы провалились. Я не успела даже испугаться — падение без направления, невесомость, дезориентация — всё промелькнуло быстро, быстрее, чем спрыгиваешь с лошади, а потом я снова почувствовала землю под ногами. Только появилось странное ощущение, что я стала легкой-легкой…

— Открывай глаза! — Шон отпустил мою ладонь.

Открыла… и не смогла сдержать изумленного возгласа — мы и в самом деле оказались на Луне!

Сколько тут неба! И звезд! Как бликов на освещенной солнцем реке — всё горит, переливается, светится!

Забыв про все терзания, запрокинула голову и распахнула глаза.

Гроздья, россыпь, мириады светящихся точек, огоньков всех цветов, далеких солнц, прячущихся в дымках лиловых туманностей, рассыпанных в глубине небосвода, несущихся сквозь пространство… Сколько их? Невозможно объять ни разумом, ни взглядом. Нет числа… Бесконечность воочию… И так красиво…

И ещё: здесь и сейчас я — лёгкая, ведь это — Луна, сила тяжести тут — всего одна шестая от привычной. А значит, моего резерва точно хватит на то, чтобы взлететь, воспарить туда, куда тянуло сердце. Тронула свою магию и толчком оторвалась от скалы под ногами, взмывая в звездное небо…

— Тише, там купол, — Шон плыл рядом.

Ну да, конечно, купол. Иначе как бы мы дышали?

Раскинув руки, легла на спину и уставилась в безбрежное небо… оторваться невозможно!

Может быть, если Шон спешит, он оставит меня тут на ночь, а заберет утром?

— Не спешу. Специально выкроил время… Нравится?

Не просто нравится! Я ощущаю себя частью этого, и пусть я — лишь крошечная безымянная песчинка на бесконечном берегу — но и я могу любоваться простором и бескрайней мощью этого звёздного океана. Неужели Шон не чувствует моего восторга? Но, если хочет, могу повторить вслух:

— Да, очень! Спасибо тебе! Я хотела бы остаться тут навсегда!

— А когда захочешь есть?

Чуть не брякнула «никогда не захочу!» и рассмеялась.

Он засмеялся тоже.

— Пошли на другую сторону, покажу планету?

На другую сторону Луны, что ли? Но я не хочу уходить отсюда! Когда я ещё сюда попаду? Ведь, как только я посмотрю на Гелиану, он улетит?

— Улечу. Но не сразу. А вот ты будешь завтра на своей «государственности» носом клевать!

Не боюсь. Мы сейчас как раз проходили судебное производство, которое я уже разобрала с Тин. Так, что и во сне могу отбарабанить эту тему.

— Кстати о законах. Слышала про Тер-Шэррант?

Конечно, слышала. После того как узнала, что сама — дракон, прочла всё, что нашла, об этой южной гористой стране и её крылатых обитателях.

— Ты знаешь, что законодательство у драконов иное, чем у людей?

Да, я помню. Лорд Лин рассказывал. Например, совершеннолетие у драконов наступает в двадцать пять, а не как у нас, в восемнадцать. И там нет тюрем, потому что невозможно удержать в неволе существо, которое само для себя — источник магии, и которое ценит свободу больше жизни. Изгнать — могли. Лишить свободы — никогда.

— А знаешь, какое преступление считается у драконов самым страшным? — Шон был серьезен.

Задумалась. Убийство? Предательство? Вообще, к чему это он?

— Самое страшное злодеяние — когда взрослый дракон совращает недолетку, не успевшего вырастить вторую сущность, потому что тем он убивает магию, ещё не рожденного дракона и навсегда лишает собрата крыльев.

Я повернула голову, встретив пристальный взгляд карих глаз.

— Поняла?

Поняла. То был ответ на вторую часть моей просьбы. Из любопытства я пожелала запретного. И, мало того, с чего я вдруг вообразила, что Шон захотел бы меня поцеловать, даже если бы было можно? Вот я бы стала обниматься, скажем, с Кираном, если б тот возжелал лобзаний в подарок на свой день рождения? Нет. Точно нет. А ведь Кир милый, веселый, симпатичный. Ему любая девчонка будет рада. А я на что похожа? В обычном повседневном виде — на ручку от швабры. А сейчас — прикинула, как должны выглядеть колыхающиеся где-то внизу неподобранные космы — на березовую метлу, связанную криворуким дворником.

Шон, протянув руку, легонько щелкнул меня по носу:

— Пошли смотреть на Гелиану. А потом у меня есть ещё идея!

Хандру смело, как пыль веником. Мы куда-то ещё полетим? Что-то взорвём? Хочу!

— Не, ты — это что-то с чем-то! — засмеялся Шон. — Чайковоробей с замашками орлицы! С тобой забавно!

Чайка? Ой! Неужели?.. Или нет?

Вот думала, что чудеснее неба с яркими звездами, от созерцания которого Шон меня едва оторвал, и быть ничего не может. Но плывущая над головой голубая планета в венке белых завихрений облаков была тоже прекрасна. По-иному, но глаз не отвести…

Я снова взлетела под купол, раскинувшись крестом, стараясь слиться с космосом, впитать и вобрать ту красоту, что видела. Краем глаза заметила, как Шон уселся, а потом улегся, закинув за голову руки и задрав длинные ноги, на стоящий внизу черный диван. И отключилась, растворяясь в том, что видела, постепенно теряя связь с реальностью…

— Эй, ты там ещё жива?

Я что, слишком долго вишу? А мне всё мало…

Почему-то мелькнула дурацкая мысль — вот что бы было, попади сюда кто из деревенских благоденских, которые в драконов не верят? Во бы глаза выпучили! Смешно. И грустно. Потому что потом они бы наверняка прикинули и рассудили, что практической пользы от зрелища никакой, а значит, и смотреть тут не на что. Только время зря терять. Лучше сходить в шинок, выпить.

— Тебе уже пора улетать, да?

— Да нет пока. Я подумал, что ты можешь помочь мне опробовать подарок для друзей.

— Какой? — интересно же!

— Вот это — купол, да? А то — шар высоко над Луной. Чтобы одновременно видеть и её, и Гелиану, и звезды. А внутри — невесомость.

— Здорово как! — вдохновилась я. И брякнула: — Если сфера не маленькая, можно в салочки играть!

— Трехмерные салочки в невесомости? — Шон аж подпрыгнул на диване. — Интересно! Давай попробуем?

С ума сойти. Вот ощущение, что некоторые маги ногами вовсе не ходят, а только телепортируются туда-сюда. Одна нога в Ларране, другая на Луне. Нормально!

Прочитавший мою мысль Шон хихикнул. Как мальчишка. И расцвел своей неподражаемой улыбкой.

Сейчас мы висели в пространстве непонятно где — Луна и Гелиана казались примерно одного размера. Сама сфера играла бликами в лучах солнца. Я в десятый раз пожалела, что не подобрала волосы, которые причудливо колыхались вокруг головы, мешая смотреть, а потом хлопнула себя по лбу — зачем мне лента, если есть нити драконьей магии? Вот так, три секунды и сетка готова. Собираем всё на затылке в кукиш, и никаких проблем!

— Смотри, сейчас диаметр пузыря — тридцать локтей. Как думаешь, хватит для игры?

Ну, наверное, да… Отсвечивающая бледной радугой противоположная стенка казалась далекой-предалекой. А как тут двигаться-то? Полет, когда летишь, куда хочешь, здесь работает?

— Не работает. Так было бы неинтересно. Придумай что-то другое! — Шон склонил голову набок. Вихор надо лбом топорщился смешным петушиным гребнем.

— Тогда прекрати читать мои мысли! А то получится, что ты раньше меня будешь знать, что я делаю и куда хочу полететь, — уставилась на него я.

Почему-то сейчас никакого пиетета к нему я не испытывала. Представила, как будет колыхаться его черный балахон на лету в невесомости, и чуть не расхохоталась в голос.

Шон взглянул на свой подол. Пожал плечами, мол, ну и что такого? И заявил:

— Я вожу! Начали!

Ой! Присев, оттолкнулась со всей силы ногами от прозрачно мерцавшего пузыря силового поля и понеслась. Точнее, попыталась понестись. Потому что вышло не слишком быстро. Не полет, а чинное такое перемещение. В духе леди Матильды ар Гиттершбакфш, степенно вплывающей в класс. Флагман императорского флота сходит со стапелей, ага. К тому же, как следовало из законов физики, двигалась я строго по прямой. Пригорюнилась — это ж меня осалят прежде, чем я меланхолично пришвартуюсь к другой стенке. А что делать?

Диаметр сферы — тридцать локтей. А драконьи нити я уверенно кидаю почти на двадцать. Значит, из любой точки можно дотянуться до стены и оттолкнуться. Или — давление же внутри есть! — соорудить на конце нити присоску и притянуться. А если сотворить нить-пружину… Фантазия заработала. Ага, господин член Совета Магов, не играли вы в голкири!

Стартовавший за мной Шон открыл рот, когда меня неожиданно унесло в сторону с его пути.

— Магическим зрением, чур, не подглядывать! — возвестила я, отталкиваясь не от стены, а от сжатой пружины из нитей.

Следующие несколько минут я, абсолютно счастливая, металась по радужному пузырю, где не было ни верха, ни низа, ни веса, уходя от погони. Мы оба вошли в раж. Он быстро сообразил, что я творю, но моя инерция была в разы меньше, так что я оказалась маневреннее и резвее на поворотах.

Все было б хорошо, но внезапно резерв иссяк. В самый неподходящий момент, когда мне оставалось только кинуть нить с присоской, чтобы в очередной раз ускользнуть от протянутых рук Шона и показать ему язык.

Он на меня налетел. Причем, ускорившись в последний момент, не рассчитал силу и с размаху впечатался всем телом. Я успела только выставить руки, упершись в его грудь, а он схватил меня за плечи.

Лоб в лоб. Нос к носу. Глаза в глаза. На расстоянии меньшем, чем ладонь. Он, как и я, часто дышал приоткрытым ртом, глядя мне в лицо. Пришла странная мысль — я вдыхаю воздух, который выдохнул он. А он — тот, что секунду назад был во мне.

— Почему ты остановилась?

— Кончился резерв, — сморщила я нос. — А так бы ты меня ни за что не поймал!

— Тут я могу помочь! — наклонил голову, прижавшись своим лбом к моему. — Бери!

Да что он такое? Три секунды, и я снова была полна магией под завязку, разве что не булькала!

— Продолжим? Теперь ловишь ты! — кривая бровь задралась вверх. Шон подмигнул и с силой отпихнул меня прочь:

— Догоняй!

Ах, так! Догоняю!

Была только одна засада — разбрасываясь магией такими темпами, я снова размотаю весь запас за несколько минут. Значит, надо перехватить Шона до этого. А как? Вот если кинуть пяток нитей в разных направлениях, но не показывать их, не пользоваться сразу, а придержать? Если после очередной смены курса он окажется там, где я задумала, будет короткий интервал, когда он станет двигаться с постоянной скоростью по прямой. А на то, чтобы изменить курс — то есть бросить нить и ей воспользоваться, нужно две-три секунды. Вот, дернув за свои привязки, успею я его подрезать или нет?

Успела. В своей неподражаемой манере. Въехав ему головой в живот. И, будто этого безобразия было мало, по инерции меня занесло так, что по отношению к Шону я оказалась вверх тормашками. Так мы и закувыркались, крутясь вдвоем в невесомости и нелепо брыкаясь ногами. Представив, как выглядит наша каракатица со стороны, я захохотала. Интересно, в Империи весь Совет Магов такой веселый или Шон — это нечто особенное?

— Подрастешь — узнаешь, — в голосе Шона звучала улыбка. — Молодец, поймала, а ведь я не поддавался. Как ты это сделала?

— Заранее кинула несколько нитей. А когда ты подлетел к расчетному месту, дернула. Сэкономила три секунды, этого хватило.

— Хорошо соображаешь. Давай, кончай гудеть мне в пупок, отпускай мантию и переворачивайся вверх головой. Сначала возмещу тебе резерв, а потом поедим пирожков и позанимаемся магией.

Рот мгновенно наполнился слюной. А который сейчас час-то? Сколько мы уже тут?

— Часы — вон! — длинный палец ткнул в плывущую в черноте голубую планету с линией терминатора на боку. — А, ты ж пока не присмотрелась! Ну, сейчас где-то полчетвертого по-ларранскому, ещё пара часов у нас есть. Так что перекусим, а потом поработаем. Я верно понял, что ты хотела разобраться с невидимостью? — щелкнул пальцами, открывая портал в знакомый купол с черным диваном…

В школьный музей я вернулась за полчаса до утренней линейки. И мне было жаль, безумно жаль расставаться с Шоном. Так интересно и легко мне не было ни с кем. А ещё я научилась становиться невидимой и ставить полог тишины. Шон, правда, предупредил меня, что любой маг сильнее, чем я сама, легко засечет мои заклинания. И добавил, что по-хорошему нужно использовать гибридную магию. Если честно, последнего я не поняла. Ведь заклинания — они «либо-либо». Либо человеческие, либо драконьи, либо эльфийские. А гибридные — это как? Спрошу потом у Росса или у лорда Лина.

Напоследок Шон легко хлопнул ладонями мне по плечам, посмотрел в глаза:

— Учись!

Поднял руку для привычного щелчка по носу, замялся, и неожиданно, подмигнув, наклонился и коротко прикоснулся губами, будто клюнул, в лоб. И исчез в портале.

Поочередно напевая и зевая, побрела домой, в общежитие. И на лестнице, между вторым и третьим этажом, наткнулась на сидящего на подоконнике нахохленного Аскани. А он что тут делает?

«Тебя жду! Проснулся ночью, чувствую, ты пропала. Помчался к Бри, растолкал её. Ну она спать и здорова! Пока добился, что ты сама ушла и велела не волноваться, думал, поседею! А что у тебя на голове?»

Что? По воспоминаниям — сетка из силовых нитей поверх волос. По ощущениям — колтун. По внешнему виду — и думать страшно!

«Пошли ко мне, сама такое не расчешешь! Луну, что ль, тобой подметали?»

Ну да, примерно так всё и было.

Потрогала спутанную массу на затылке — жуть! И самое смешное, что в голове сейчас творится то же самое — мешанина впечатлений, новых знаний, заклинаний, мыслей… Надо сначала разложить всё по полочкам и потом уж выкладывать Асу, где меня носило всю ночь.

— Ас, сначала мне нужно умыться и переодеться. С волосами поможет Бри. А тебе, обещаю, я все расскажу и покажу, чему научилась!

Сама чмокнула его в щеку и побежала наверх по ступенькам.

На линейке я привалилась к Бри, чувствуя, что глаза слипаются, а ноги подкашиваются. Та обняла меня за талию, поддерживая. Зак и Ас стояли стражами по сторонам. Киран подпирал нас сзади.

— На завтрак я не пойду-у… — сообщила я.

— Почему? — зашипела Бри.

— Спа-а-ать хааачу-у… — зевнула.

— А я быстро сбегаю! Но потом ты мне всё расскажешь!

С перепугу я даже проснулась. Вот как я буду рассказывать, что, улетев от одного герцога, ночью на Луне играла в салочки и лопала пирожки с мясом с другим? И объяснять, откуда этот другой взялся? Одно облегчение — Шон ни разу не эльф!

Поёжилась. Знобило. Даже не от холода, а от недосыпа и изнеможения — всё же за сегодняшнюю ночь я исчерпывала резерв до дна шесть или семь раз — сама сбилась со счета, сколько. Шон каждый раз восполнял потраченную магию, но усталости это не отменяло. Я держалась только потому, что понимала — он ждёт от меня выкладки до предела. Начну себя жалеть — не захочет больше учить.

Но хорошо бы придумать что-нибудь такое, чтобы на линейку не ходить, а спать подольше. Например, запускать вместо себя фантом. Ему ж только и надо — руку поднять да «Здесь!» сказать. Неужели же это так сложно? Стоит попробовать. Если ещё с Шоном встретимся — спрошу. Хотя сначала попробую разобраться сама.

В среду первым уроком была медитация. Причем на матах в физкультурном зале. Я бы тупо заснула, если б не сидевший рядом Ас.

«Расскажешь, наконец, где была?»

«На Луне. Смотрела на звезды. Там они совсем другие — яркие, крупные. И их так много… Взгляни сам, я попробую показать».

«Ух ты!»

«А ещё я видела нашу планету…»

«Знаешь, я тоже очень туда хочу, посмотреть своими глазами. Как думаешь, мы скоро сумеем сами?»

«Не знаю… но буду стараться изо всех сил. А ещё я научилась становиться невидимой и глушить звуки. Причем делать каждое заклинание двумя способами — при помощи человеческой магии и по-драконьи. Думала, с ума спячу! Как приду в себя — покажу тебе. С твоим отчимом такое нелишнее».

«Пожалуй…» — хмыкнул Ас.

«Давай всё же помедитируем! А то Росс уже на нас смотрит, брови хмурит. Он же знает, что мы болтаем…»

«Ладно».

Смежив веки, нырнула на свою поляну. И ахнула — то, что я привыкла видеть как светлое пятно прямо под луной, сейчас ярко сверкало, переливалось, светилось, рассыпая голубоватые радужные искры. И оно стало больше! Выходит, за эту ночь мой источник вырос? Вот так, рывком? Это же сделал Шон, да? Значит, он понимал, что творит, изматывая меня до предела раз за разом и снова заполняя магией исчерпанный резерв? Интересно, а сколько теперь у меня магии, если мерить в ведрах? Вчера было одиннадцать. А сегодня?

Все, что произошло, я рассказала и показала, как могла, только Тин. Вечером мы сели, обнявшись, на кровати в её комнате.

— Знаешь, Мири, человек твой Шон хороший. Но что ему от тебя надо — не пойму. Что не обидит — это вижу. Но всё равно…

Грустно усмехнулась. Если бы! Вот мелькнула в моей голове бредовая мысль о поцелуе — так он не просто не захотел — шарахнулся! Так что в личном плане я ему точно без надобности. Но при этом присматривает и иногда учит. А ещё я помнила, как при первой встрече Шон произнес что-то вроде «она не советует» и посмотрел на юго-запад. Вот что за «она»? Как бы узнать? Аса я уже спрашивала — тот только плечами пожал. Но, выходит, у Шона уже есть какая-то «она», мнение которой для него важно.

А ещё он как-то обмолвился, что заклинание Тин, лишающее на время мужской силы, может помочь ещё кому-то из драконят. Получается, что он приглядывает не только за мной и Асом, но и за другими недолетками драконьей крови. Значит, если я хочу продолжать учиться у него, мне надо стать лучше, способнее, трудолюбивее, сообразительнее остальных. Я уже поняла, что больше всего Шон ценит то, что он определяет словом «интересно».

— Мири! — Тин обняла меня крепче. — Пока эта твоя симпатия не во вред — ты лучше учишься и себя бережешь. Но не отдавай своего сердца тому, кому оно без надобности. Думается мне, что если ты слишком привяжешься к этому чернявому в балахоне, счастья тебе не видать.

— Тин, а что такое счастье? Я пока знаю только, что замуж не хочу. Ни за кого. А Шон как раз жениться не хочет. А вот Аскани — хочет. И это меня пугает.

— Ну ты спросила… — задумалась сестра. — Счастье — это возможность делать то, что тебе нравится, и не чувствовать себя виноватой или обязанной. А если кладешь на плечи долг, так потому, что сам решил, что это — правильно. А не потому, что кто-то другой его на тебя захотел повесить, — улыбнулась. — Ну ладно. Гримуар почитать хочешь?

А то! Такое я завсегда хочу!

Я уже с грехом пополам научилась разбирать закорючки и кракозямблы с собачьими лапами и свиными хвостами в семейной книге. Странные тут были заклинания. Некоторые — просто полезные. Например, как поднять угол избы, избавить бревна от гнили, очистить колодец, толстую косу на лысой голове вырастить. Или как высветить безопасный путь для прохода по болоту. А некоторые казались непонятными. Например, что делает заговор, выворачивающий следы? Как и куда он их выворачивает? Надо как-нибудь попробовать.

На ночь глядя померила ведрами резерв. Четырнадцать! На три больше, чем вчера, и на два, чем сейчас у Аскани! Вот так подарок сделал мне Шон! Пусть в руках его не унесешь и на себя не наденешь, ценнее для меня не было.

Свернувшись под одеялом, прижала к груди вторую подушку. И стала вспоминать, как смотрела на лицо мага. Близко-близко, рядом-рядом, глаза в глаза. Кривоватый нос, чуть оттопыренная нижняя губа, веснушки, карие глазищи. Вздохнула — куда-то я не туда. Наверное, лучше мне его больше не видеть.

Интересно, а Шон хоть чуть-чуть обо мне думает?

Глупый вопрос. Думает ли гора о божьей коровке, ползающей по травинке у её подножья? Кто вообще знает, о чем думают горы?

Date: 2015-07-10; view: 346; Нарушение авторских прав