Второе занятие

лек. 14 февраля (1 ауд.)

Источники человеческого познания (продолжение)

При допущение априорного легче объяснить метафизические концепции. Но как тогда объяснить, почему метафизические концепции так отличаются друг от друга. Как тогда объяснить научные революции и радикальны изменения в математике. То есть смена самого способа мыслить объект плохо согласуется с рационализмом.

Как будет выглядеть математика с точки зрения эмпиризма? Очень мало людей распространяли подход эмпиризма к математике. Не расслышала, кто там так делал. Формы геометрии выводятся по индукции. Скорее с эмпиризмом сочетается идея номинализма в математике (Гоббс, Беркли). Математика – это некоторое комбинирование знаками по определённым правилам. Только встаёт вопрос, отчего эти комбинации со знаками применимы к познанию внешнего мира?

Для Локка общие понятия образуются путём абстрагирования – отдирания от объекта индивидуального признака, в результате чего остаются только общие признаки. В подобных операциях нами всё равно руководит опыт, поэтому это нельзя назвать произвольными измышлениями ума. Сокулер ставит это утверждение под сомнение.

С точки зрения эмпиризма, знания извлекаются из опыта путём индукции. Вывод от частного к общему. Вывод от прошлого опыта к будущему опыту. Опыт даёт нам знания единичных фактов. По индукции все лебеди белые. С одной стороны, такой вывод неправомерен, но с другой, как объяснить получение знаний из фактов. Это привело к поиску законов особой индуктивной логики.

Что значит необходимость научных утверждений? Так должно быть. Может ли индукция придать утверждению такую необходимость? Нет. Это аргумент критиков эмпиризма.

Бэкон – защищал индукцию и старался её усовершенствовать. Знания получаются и могут получаться только по индукции, и при этом человеческий ум уже не может предаваться произвольным измышлениям и держится только на опыте и поэтому соответствует реальности. Сокулер приводит в пример закон всемирного тяготения Ньютона как пример критикующий индукцию. Научные выводы скорее всего получаются не по индукции, а по более сложным механизмам, в которых разум играет сложную роль.

Юм старается показать как понятие причинности проистекает из опыта. Идеи проистекают из опыта и только из опыта и соединяются в нашем уме путём ассоциаций. Что мы вообще мыслим в идее причинности? Например, предшествование причины следствию; постоянство. Юм: сама идея порождения, сама идея могущества причины, что действующая причина порождает следствие. Мысля причину, мы мыслим идею порождения. Так как эта идея выходит из опыта? Временное предшествование опыт показывает, постоянство тоже, а вот это порождение не показывает. Юм: на самом деле, раз наше знание произведено из опыта у нас нет основания считать, что в мире действуют причинные связи. А наше убеждение в них – результат механизма ассоциации. В результате опыта у нас образуется тесная связь между А и В и теперь мы, увидев А, ожидаем В. Но ведь ассоциация это психологический механизм. То есть за этим лежит наша склонность ожидать и верить, что снова будет, так как было.

Эмпиристы входят в тяжелое затруднение в объяснении идеи причинности. Так как идея причинности предполагает необходимую связь, а где она в опыте?

Аргумент против эмпиризма, что одним вино кажется сладким, другим горьким, блокируется различением вторичных и первичных качеств. Первичные – наши идеи этих качеств похожи на сам предмет и таким образом мы воспринимает сам предмет.

Дж. Беркли: Чувственно воспринимаемые качества предметов находятся в нашей душе, не т оснований думать, что они вне нас. Пример с тремя сосудами воды. А форма? Пример с поверхностью и иголкой. Иголку я воспринимаю как боль, но боль в нашей душе, а это наше восприятие её формы. Так почему если крайние степени формы находятся в душе, то их средние формы мы приписываем самой вещи? Разные живые существа по разному видят форму и размер. То же можно сказать о душе, о тяжести и т.д. Вывод Беркли: все качества вторичные. Источник наших восприятий не вещи, а Божественная сущность, посылающая их нам и не нуждающаяся в материальном посреднике. Нет материи, вызывающей ощущения.

КАНТ

Кант стремиться преодолеть оппозицию Э. и Р.

Испытал большое влияние и Локка, и Юма. Одновременно Кант учился у традиции школы Лейбница, т.е. рационалистической философии.

Стремится создать синтез.

Без сомнений наше познание начинается с опыта. Никакое знание не предшествует во времени опыту. Но отсюда не следует, что наше познание целиком происходит из опыта. Даже опытное опзнание будет складываться из опыта и из другого компонента, который наша познавательная способность будет вкладывать себя. Новое определение априорного знания. Априорное знание – знание независимое от всякого опыта. А как это различать на практике? Признак отделения: опыт никогда не даёт своим суждениям истинной или строгой всеобщности. Опыт даёт нам только индуктивную всеобщность. Но у нас есть знание, отличающееся строгой всеобщности. Вот это не из опыта. Например, математика. Когда Кант анализирует человеческое познание, он не заглядывает внутрь себя. Он опирается на некоторые факты, касающиеся общепризнанного знания. Он не обобщает факты, а рассматривает условия их возможности. Трансцендентальная дедукция – так называется такая процедура рассуждения. Рассуждение исходит из фактов относительно научного знания. Дальше, исходя из фактов, ставится вопрос о возможности этого факта существования необходимых и всеобщих утверждений. И эта дедукция выводит его за пределы возможного опыта. Например, как возможна математика? – частный случай вопроса «как возможны синтетические суждения априори?» Аналитические суждения – истинные в силу входящих в них терминов. А синтетические суждения выводят за пределы существующего у нас знания. Это возможно, потому что в нас работает механизм синтеза, который по своим собственным принципам соединяет отдельные впечатления опыта. Вопрос о пространстве и времени. Локк пытался показать, что совместной работой разных органов чувств мы получаем эту идею. А с точки зрения Канта это априорные структуры. Доводы: 1) представление о пространстве должно быть дано заранее, чтоб я понимал, что нечто это вне меня. Для того, чтоб ребёнок понял, что нечто вне него, у него уже должна иметься некоторая форма, которая позволяет организовывать опыт. Если бы этой формы не было бы, опыт бы ничему не научил, должны быть структуры, которые позволяют раскладывать впечатления по неким полочкам, которые уже должны быть. То же и о времени. 2) мы никогда не сможем представить себе отсутствие пространства. Если мы что-то воспринимаем как внешнее нам, это всегда в пространстве. То же со временем. Впервые идея априорных форм созерцания именно у Канта. Априорное уже не связанно с предшествованием во временем или с априорными идеями, как раньше. Априорные компоненты уже попали в чувственный опыт. Теперь уже нельзя противопоставлять априорное и апостериорное как исходящее из разума и чувств. А сама по себе реальность в пространстве, во времени, трёхмерна? Способа решить этот вопрос нет. Как бы мы не развивали наше познание, как бы не организовывали опыт, они всё равно организованны по этим структурам. Очки пространства и времени мы снять не можем. Отсюда жесткое противопоставление явления и вещи самой по себе, о которой мы ничего сказать не можем. Здесь некоторая форма агностицизма. Кант четко задаёт границы человеческого познания. Но, тем не менее, мы можем продвигаться и продвигаться в нашем познании, никогда не столкнувшись с этой границей. Можем ли мы в себе наблюдать, как мы из многообразия впечатлений сконструировали эту картинку? Не можем. Не можем наблюдать за этим в актах интроспекции, как предполагал Декарт. Тогда что нам позволяет говорить об этом? – трансцендентальная дедукция. Ключевые характеристики познающего субъекта фиксируются тогда, когда фиксируются имеющиеся черты научного знания – способность формулировать законы. Это и отличает науку от собрания житейского опыта. Эта черта научности принадлежит самому познающему субъекту. Эта черта научности зависит от познающего субъекта, а не от познаваемой реальности. Теперь Кант начинает объяснять особенности математического познания. У нас есть способность чистого внечувственного созерцания, например, когда мы мысленно строим треугольник. Что ограничивает свободу нашего геометрического воображения? Как раз эти априорные структуры. Благодаря этому возможна математика. А благодаря чему математика применяема ко всем объектам опыта? Благодаря тому, что весь наш чувственный опыт оформляется теми же самыми структурами. Но это не все априорные структуры, задействованные в опыте. Есть ещё априорные структуры, принадлежащие рассудку (помимо принадлежащих чувственности). Человеческий опыт совместное произведение чувственности и рассудка.

(дополнение моего присутствия)

Сенсуализм

Восприятие форм, размеров также субъективны как восприятие вкуса и тепла - все ощущения относительны (Дж.Беркли)

Если в качестве источника познания мы берём чувства, то должны рассматривать и чувства животных.

Позиция сенсуализма - изначально, позиция здравого смысла.

Уничтожь ощущение вишни и ты уничтожишь вишню. Вишня не есть бытие, отличное от ощущений.

Поток ощущений вызывает Бог.

Все наши простые идеи происходят от простых впечатлений; всё остальное - по психологическому закону ассоциаций(Юм).

Программа эмпиризма не может объяснить.... логики.

И как же быть с понятиями не данными в ощущениях? (например, психика людей (допустим, по-аналогии), бесконечность, объекты геометрии)