Телеологическое значение забот о своей личности. 4 page

При интеллектуальном внимании преперцепция, само
собой, должна существовать как объект мысли, ибо в
этом случае объектом служит простая идея, воспроиз-
веденное представление или концепт. Следовательно,
доказав существование преперцепции при чувственном
внимании, мы докажем, что она налицо во всех про-
цессах внимания. Впрочем, когда чувственное внимание
достигло высшей точки, то невозможно определить, ка-
кой элемент восприятия проникает в сознание извне и
какой изнутри, но если мы найдем, что приготовление
к напряжению внимания всегда состоит отчасти из
творческого пополнения данного объекта психическими
продуктами воображения, то этим требуемое уже будет
доказано.

При определении времени реакции мы, направляя
внимание на то движение, которое нужно было делать,
ускоряли наступление реакции. Это сокращение време-
ни мы в IX главе объяснили тем, что уже заранее, до
появления сигнала, нервные центры совершенно приго-
товлены к разряду. Таким образом, состояние выжидаю-
щего внимания перед наступлением реакции совпадает
с приготовлением соответствующего нервного центра к
разряду.

Если воспринимаемое впечатление очень слабо, то,
чтобы уловить его, необходимо изощрить внимание,
предварительно направив его на то же впечатление,
но в более сильной форме. Вот что говорит по этому
поводу Гельмгольц: «Если мы хотим наблюдать над
обертонами, то можно посоветовать вслушиваться в
слабо звучащую ноту, соответствующую искомому обер-
тону, прежде чем производить звуковой анализ данной
ноты... Если вы поставите перед ухом резонатор, соот-
ветствующий какому-нибудь обертону ноты С (do), на-
пример G (sol), и затем заставите звучать ноту С, то
услышите G, значительно усиленное резонатором. Это
усиление обертона приучает ухо быть более вниматель-
ным к искомым звукам. Если мы будем постепенно
удалять резонатор, звук С станет ослабевать, но внима-
ние, направленное резонатором на этот звук, улавлива-
ет его гораздо легче, и наблюдатель уже может после
такого опыта слышать обертон С невооруженным
ухом». Вундт объясняет такого рода опыты следующим
образом: «Беглые и слабые зрительные впечатления
дают в результате одно и то же. Попробуйте освещать

рисунок электрической искрой, появляющейся через
большие промежутки времени: после первых двух-трех
вспышек обыкновенно невозможно ничего разобрать.
Но смутное впечатление от рисунка все-таки сохраня-
ется в памяти; каждая последующая вспышка допол-
няет его, пока, наконец, не получится более ясное изо-
бражение. Первичным стимулом для внутренней актив-
ности здесь обыкновенно служит само внешнее впечат-
ление. Мы слышим звук, в котором по некоторым ассо-
циациям чувствуем наличность известных обертонов,
далее припоминаем их, наконец улавливаем их ухом в
данном звуке. Или, предположим, мы видим минераль-
ное вещество, которое и ранее нам случалось видеть;

непосредственное впечатление вызывает соответствую-
щий образ в нашей памяти, который в свою очередь
сливается более или менее тесно с непосредственным
восприятием. Различные свойства данного впечатления
требуют особых благоприятных условий для распозна-
ния, и мы заключаем при этом, что наше ощущение
напряженности внутренней активности возрастает в за-
висимости от усиления яркости тех впечатлений, на
которые мы направляем внимание».

Это можно представить схематически в виде воздей-
ствий на нервную клетку с двух сторон. В то вре-
мя как предмет воздействует на нее извне, другие нерв-
ные клетки действуют на нее изнутри. Для полной ак-
тивности данной нервной клетки необходимо взаимодей-
ствие обоих факторов. Данный объект воспринимается
с полнейшим вниманием только тогда, когда он одно-
временно образует и восприятие, и воспроизведенное
представление.

Приведем еще несколько опытов, которые после ска-
занного будут вполне понятны. 'К опытам с освещением
стереоскопических фигур электрической искрой Гельм-
гольц присоединяет следующее наблюдение: «Помещая
в стереоскоп рисунки столь простые, что было трудно
видеть их двойными, мне удалось добиться этого даже
при мгновенном освещении, когда я старался живо
представить себе, как они должны были бы выглядеть
двойными. Здесь на восприятие влияло одно только
внимание, так как глаз оставался совершенно непод-
вижным».

Разбирая вопрос о борьбе двух полей зрения, Гельм-
гольц снова говорит: «Это явление не есть соперниче-

nn в интенсивности между двумя ощущениями: оно
Твисит от напряженности или рассеянности внимания.
'п гамом деле, едва ли есть другое явление, на кото-
ром sho было бы с большим удобством исследо-
Тк почины обусловливающие наше внимание. Не-
^в я?очно при этом сознательно глядеть сначала
S'J^OM^SoT^ Другим: мы должнь,^"бР^ть

^W=^ о^з ^ствит^Гпо-
^"нТрис. 7 и 8, где этот опыт не дает определенных

результатов, можно вызвать смену одной из кажущихся
фигур другой, напряженно воображая заранее ту фигу-
ру, которую мы желаем видеть. То же наблюдается и
на рисунках, на которых известные линии образуют
своей комбинацией фигуру, не имеющую отношения к
тому, что можно непосредственно видеть на рисунке и
вообще на всех изображениях, где какой-либо предмет
не бросается в глаза и его едва можно отличить от
заднего плана. Случается, что мы долго не замечаем
предмета, но, раз замелив его, мы произвольно можем
делать его объектом нашего внимания при помощи того
умственного дубликата, который вводится в данное
восприятие нашим воображением. Кто может сразу уга-
дать в бессмысленной французской фразе: «Pas de lieu

л

Rhone que nous» английскую поговорку: «Paddle your
own canoe»? Но едва ли человек, раз заметив звуковое
сходство обеих фраз, не будет в состоянии возобновить
его в памяти. Ожидая удара часов, мы так проникаемся
мыслью о наступающем звуке, что нам кажется, будто
уже бьет желанный или страшный час. То же испыты-
ваем мы и в ожидании звука чьих-нибудь шагов. При
малейшем шелесте в лесу охотнику мерещится дичь,
беглецу — преследователи. Влюбленный при виде каж-
дой женской шляпки воображает, что под ней скрыва-
ется головка его кумира.

Появление образа в уме и есть внимание; препер-
Депция {предварение восприятия) есть половина перцеп-
ции (восприятия) искомого объекта. Именно по этой
причине у людей открыты глаза лишь на те стороны в
воспринимаемых впечатлениях, которые они ранее при-
учились различать. Любой из нас может заметить из-
вестное явление, после того как на него нам было кем-
нибудь указано, но то же явление без постороннего
указания не сумеет открыть и один человек из десяти
тысяч. Даже в поэзии и изобразительных искусствах
необходимо, чтобы кто-нибудь указывал нам, на что
именно нужно обращать особенное внимание, что заслу-
живает наибольшего удивления, пока наш вкус не до-
стигнет полного развития и наша оценка эстетических
явлений не станет безошибочной.

В детских садах детей ради упражнения расспраши-
вают, сколько характерных черт они могут назвать в
данном предмете, например в цветке или чучеле птицы.
Они сразу перечисляют знакомые им черты: листья,
хвост, клюв, ноги, но в то же время могут часами гля-
деть на птицу, не замечая ноздрей, когтей, чешуи и т. д.,
пока не обратишь на это внимание детей, после чего
они всякий раз указывают на них. Короче говоря, мы
обыкновенно видим лишь те явления, которые препер-
ципируем. Преперципируем же мы лишь объекты, кото-
рые были указаны нам другими под каким-либо ярлы-
ком, а он запечатлелся в нашем уме. Потеряв накоп-
ленный нами запас таких ярлыков, мы почувствовали
бы себя в окружающем мире лишенными всякой ум-
ственной опоры.

Педагогические замечания. Во-первых, необходимо
укреплять внимание в детях, которые крайне небрежны
в занятиях, беспорядочно перескакивают мыслью с од-
ного предмета на другой. Учитель должен заботиться
о том, чтобы сделать привлекательным предмет заня-
тий, ассоциировать его с чем-нибудь интересующим ре-
бенка; в худшем случае, когда нельзя придать интерес
самим занятиям, можно пообещать награду за внима-
тельное отношение к занятиям и наказание — за невни-
мательное. Если предмет не вызывает в ребенке произ-
вольного внимания, то приходится черпать интерес со
стороны. Но всего лучше, когда сама тема занятий ин-
тересна, и, обучая детей, мы должны всегда стараться
связывать новые сведения, сообщаемые им, с теми

объектами, с которыми у них соединены преперцепции.
То, что давно и хорошо известно, тотчас становится
объектом внимания и влечет за собой новые впечатле-
ния, образуя для последних то, что, по психологической
терминологии Гербарта, называется Apperceptionsmasse.
Разумеется, талант учителя заключается именно в том,
чтобы знать, какую Apperceptionsmasse надо выб-
рать. Психология может здесь дать только общее пра-
вило.

Во-вторых, необходимо искоренить ту рассеянность
внимания, которая бывает у людей более зрелого воз-
раста при чтении или слушании. Если внимание есть
воспроизведение данного ощущения изнутри, то привыч-
ка читать только глазами или слушать только ухом может
быть искоренена при помощи отчетливого расчленения
слышимых или видимых слов; таким путем можно ук-
репить внимание. Это подтверждается опытом. Можно
сделать себя гораздо более внимательным к разговору,
если мысленно повторять каждое услышанное слово, а
не пассивно слушать слова. Значительное число моих
студентов, испытав этот прием, нашли его весьма по-
лезным.

Внимание и свобода воли. До сих пор я рассматри-
вал внимание в качестве психического процесса, всеце-
ло зависящего от физиологических условий. И я дейст-
вительно убежден, что выбор объектов внимания имен-
но так предопределен. Ничто не может привлечь наше
внимание независимо от автоматической деятельности
нервной системы. Другой вопрос: насколько зависима
от последней та интенсивность внимания, с которой мы
воспринимаем объект, уже попавший, так сказать, в
поле нашего духовного зрения? Нередко нужно умст-
венное усилие, чтобы удержать внимание на одном и
том же предмете. Если это усилие не есть простая ил-
люзия, если оно представляет духовную силу, неопре-
деленную по величине, в таком случае, разумеется, эта
сила совместно с физиологическими процессами дает
общий сложный результат. Хотя она и не вносит в со-
знание новой идеи, но задерживает и закрепляет там
бесчисленное множество идей, которые без ее помощи
исчезли бы гораздо быстрее.

Задержка может быть не более секунды, но это вре-
мя могло иметь решающее значение, ибо при непре-
рывной смене различных соображений, когда две про-
тивоположные группы их, борясь между собой, нахо-

дятся почти в равновесии, достаточно и одной лишней
секунды внимания, направленного на одну из этих
групп, чтобы дать ей окончательный перевес. Утвердив-
шись в сознании, наше решение влияет на поступки, а
от поступков может зависеть вся наша судьба. В главе
«Воля» мы увидим, что драма нашей волевой жизни
всецело зависит от едва заметного перевеса в степени
внимания, сообщаемого одной из борющихся за преоб-
ладание моторных идей. Но чувство реальности волевой
жизни, главный стимул произвольных действий, зависит
от сознания того, что они действительно обусловлены
нашим свободным решением, а не предопределены ты-
сячи лет тому назад роковым ходом явлений. Это ка-
жущееся чувство свободы, придающее истории и челове-
ческой жизни такую трагическую окраску, может не
быть простой иллюзией. Произвольное усилие, вполне
возможно, не есть простой результат механических про-
цессов, а некоторая первичная и притом неопределенная
по степени сила... В этом вопросе для здравомысляще-
го человека последним словом должно быть «Ignore-
mus» (мы не знаем), потому что взаимодействующие в
данном случае силы по своей тонкости не поддаются из-
мерению. Впрочем, психология, поскольку она претен-
дует быть наукой, должна, как и всякая другая наука,
постулировать в своих явлениях полный детерминизм,
следовательно, и свободную волю, если таковая суще-
ствует, рассматривать как естественную причину. Так
буду поступать в данной книге и я, следуя в этом отно-
шении примеру других психологов. В то же время я
должен признаться, что подобный прием хотя и пред-
ставляет методологические удобства, позволяя распола-
гать факты в простом порядке и в «научной форме»,
однако не дает окончательного решения в том или
другом направлении, изучающем проблему свободы
воли.

Глава XIV. Образование концептов