Глава 24. Изотов молча смотрел, как у входа в туннель суетились киношники

Памир

Изотов молча смотрел, как у входа в туннель суетились киношники. Ему не нравились ни сама суета, ни то, что он дал разрешение на съемки. Прав был Паршин, когда отмахивался от Бахмета. Пусть бы снимали окружающую природу, горы, портал туннеля, строителей, технику. Но внутрь их пускать не следовало.

Не попроси его об этом Лариса Мельникова, он бы отказал. Но ей он отказать не мог. Теперь оставалось только молить бога, чтобы все обошлось. Изотов чувствовал себя не в своей тарелке. Почему? Он и сам не знал.

Каскадеры под управлением Бориса выносили из автобуса и складывали на камни оборудование, пиротехники возились со своими приспособлениями, актеры примеряли каски и противогазы. Операторы о чем‑то спорили между собой, а Глафира носилась от одних к другим, кричала, хваталась за голову и закатывала глаза.

Только два человека оставались с виду спокойными – Мельникова и Бахмет. Но и их спокойствие было обманчивым.

Режиссер обдумывал, как бы ему ухитриться и отснять эпизод со взрывом в туннеле быстро и качественно. Изотов хоть и дал разрешение, но строго предупредил:

– Только на один день, Дмитрий Лаврентьевич.

– А если мы не успеем?

– Извините, больше ничем помочь не могу. Вы уж как‑нибудь постарайтесь уложиться. Сами понимаете, строительство такого объекта требует строгой дисциплины и повышенного внимания. Нахождение посторонних в туннеле крайне нежелательно. Да и техника безопасности не предусматривает ничего подобного. Так что будьте любезны к вечеру все закончить. Один день в вашем распоряжении, и не больше.

Бахмет попытался возразить, но Изотов был непреклонен. Оставалось согласиться с его условиями.

Лариса после своего обморока в туннеле ходила сама не своя. Во‑первых, она плохо себя чувствовала. Кружилась голова, подташнивало, дрожали руки. Во‑вторых, ее беспокоил найденный в кармане куртки желтый камешек. Она уже несколько раз, тайком от всех, тщательно рассматривала его. Камешек пугал ее. Он был очень похож на самородное золото. Лариса ничего не смыслила в геологии и металлах, но она все‑таки имела педагогическое образование и кое‑что соображала.

Она боролась с желанием показать камешек Глафире. Ее останавливала боязнь показаться глупой или, что еще хуже, ненормальной. Если это обычный камень, то Глафира долго будет над ней смеяться. Если же это действительно золото, то возникнет вопрос, как оно попало к Ларисе. Кто поверит, что она нашла самородок в кармане собственной куртки? Она бы сама сочла такого человека обманщиком. Как же быть?

– Что вы здесь делаете, Мельникова?

Лариса вздрогнула от неожиданности. Перед ней стоял режиссер Бахмет. Он был явно рассержен.

– Я? – растерянно спросила она, боясь поднять глаза.

– Вы! Кто же еще? – раздраженно бросил Бахмет. – Вам известно, что нас пустили в туннель только до вечера? Мы должны все успеть. Абсолютно все!

Его взгляд так неприятно впился в ее лицо, что Лариса ощутила это физически и попятилась.

– Х‑хорошо… – промямлила она. – Я уже иду…

– Глафира с ног сбилась, а вы тут прохлаждаетесь. Здесь вам не парк культуры и отдыха. Работать надо!

Бахмет метал молнии. Лариса поспешила прочь, подальше от его пронизывающего взгляда.

«А вдруг он знает о золоте?» – подумала она. И тут же отмела эту мысль. Откуда Бахмету знать?

– Где ты бродишь? – набросилась на нее Глафира. – Я тебя зову, зову… Оглохла, что ли?

– Я не слышала.

Лариса не лгала. Она действительно ничего не слышала. Наверное, после обморока у нее притупился слух.

Остаток времени перед съемками прошел для нее в беготне и суете. Они с Глафирой что‑то искали, подносили, уносили, подавали… В этой несусветной суматохе Лариса не замечала своего страха перед туннелем. Она видела, что каждый занят своим делом, все сосредоточены, собраны, и это ее успокаивало.

Изотов пожелал присутствовать при съемках лично и все контролировать. Он старался находиться рядом с Ларисой. Им даже удалось переброситься парой фраз.

Наконец все было готово. Операторы приспособились к подземным условиям, каскадеры приготовились к трюкам, пиротехники дали добро, и машина кино пришла в действие. Главный эпизод сняли более‑менее благополучно. Бахмет ужасно беспокоился, но «взрыв» превзошел ожидания. Было много огня, дыма и грохота. Каскадеры тоже не оплошали. Словом, все шло как по маслу.

– Снято! – торжественно заявил Бахмет. Он был доволен.

Голос режиссера, возвестивший о завершении съемок, был воспринят с восторгом. Теперь можно расслабиться.

Изотов вздохнул с облегчением. Кажется, все обошлось. Он повернулся, отыскивая взглядом Ларису. Ее нигде не было.

После съемок, которые прошли на одном дыхании, четко и слаженно, снова возникла суматоха. Все бегали, что‑то искали, складывали, упаковывали, смеялись. В туннеле стоял запах дыма и пороха, хотя Изотов велел включить вентиляцию.

Пиротехник с благодарностью пожимал ему руку.

– Вы нас так выручили, – говорил он. – Спасибо.

Тем временем Лариса и Глафира уединились, спрятавшись за одним из ящиков.

– Ну, чего тебе? – нетерпеливо прошептала администраторша. – Давай, говори. А то Бахмет орать начнет. Все собираются, а нас нет.

Мельникова, измучившись, решила признаться Глафире в своих сомнениях по поводу камешка.

– Я вам одну вещь показать хочу…

– Так срочно? В автобусе покажешь. Или дома.

Лариса схватила администраторшу за руку и упрямо покачала головой.

– Нет. Мне сейчас надо.

– Какая ты упрямая, Мельникова! – прошипела Глафира. – Ладно. Показывай, только побыстрее.

Лариса оглянулась. Их никто не видел. Все были заняты своими делами.

– Ну, давай! – подгоняла Глафира.

Карман брюк, в котором лежал злополучный камешек, закрывался на молнию. Лариса начала нервничать, и молнию заело. Администраторша потеряла терпение.

– Чего ты возишься? – разозлилась она. – Быстрее! Нас небось ищут уже.

Ларисе с трудом удалось залезть в карман и до – стать нужный предмет.

– Вот, смотрите, – обрадовалась она. – Что это, по‑вашему?

Глафира судорожно вздохнула и впилась глазами в камешек. Она не сразу смогла раскрыть рот, чтобы задать вопрос.

– Где ты его взяла?

– Потом объясню, – зашептала Лариса. – Вы сначала скажите, что это такое?

– Ты что, совсем дурочка или притворяешься? Это же золото! Где взяла, спрашиваю?!

Мельникова уставилась на камешек, как будто в первый раз его увидела.

– З‑золото? Настоящее?

Глафира, возбужденная увиденным, дышала, как паровоз на полном ходу.

– Дай сюда! – Она схватила камешек и поднесла к самому носу, как будто золото имело запах. – Черт тебя побери, Мельникова! Это золотой самородок! Понимаешь?

– Ага…

– Третий раз спрашиваю, где ты его взяла?

– В кармане нашла…

Глафира приготовилась излить на бестолковую Мельникову свое возмущение, но ей что – то помешало.

– Кто здесь? – испуганно спросила она, оглядываясь.

Лариса поспешно спрятала золото обратно в карман. Ей показалось, что за ящиком мелькнула чья‑то фигура. И в этот момент… раздался странный треск, полетели искры, и свет погас.

– Господи, спаси и помилуй! – пробормотала администраторша, крепко хватая Ларису за руку. – Эй! Помогите… У кого есть фонарь?

В туннеле было полно людей, которые воспользовались фонарями на касках. Изотов подбежал к женщинам.

– Все в порядке? Сейчас я вызову электриков. Они все наладят. Не волнуйтесь.

– Выведите ее на воздух, – попросила Глафира, передавая ему Ларису с рук на руки. – А то опять в обморок грохнется…

Свет так и не дали. Пришлось использовать фонари и аккумуляторные лампы. Съемочная группа выбралась из туннеля, когда совсем стемнело. Всех сморила усталость. Оборудование грузили в полном молчании.

Изотов усадил Ларису в автобус и вернулся в туннель. Электрики разводили руками.

– Повреждение кабеля, – говорили они. – Надо устранять. Придет ночная смена, пусть они и работают.

– Ладно, – согласился Изотов. Он тоже устал. – Пойду спать.

Выйдя наружу, он увидел, что автобусы съемочной группы все еще стоят. К инженеру подбежал Борис.

– Бахмет пропал! – выпалил он. – Наш режиссер. Ищем, зовем… Нет нигде.

– Как пропал? Куда? Каскадер нервно кашлянул.

– Понятия не имею…

– Когда вы его видели последний раз? Зовите всех сюда!

Уставшие, взволнованные люди не внесли никакой ясности в исчезновение Бахмета. Все его видели во время съемок и потом, когда закончили и собирались домой. Наступившая темнота внесла дополнительную сумятицу. Но и в темноте, прорезанной лучами фонарей и аккумуляторных ламп, некоторые слышали голос режиссера.

– Бахмет выходил из туннеля?

На этот вопрос никто не смог ответить. Кому‑то показалось, что он видел режиссера, а другие утверждали, что Бахмет не выходил. Изотов почувствовал, как голова идет кругом.

– Может, он отошел куда‑то? В туалет, например…

– Мы еще поищем, – сказал Борис. – Ваши люди помогут?

Изотов снова вернулся в туннель. Режиссера искали повсюду, но так и не нашли. Автобус с киношниками уехал. До кишлака по скользкой от талого снега дороге добирались долго. Несмотря на усталость, многие не сомкнули глаз до утра.

– Куда мог деться Бахмет? – спрашивала Лариса.

Администраторша пожимала плечами.

– Утром придется ехать на стройку, искать. Может, он куда отошел да оступился в темноте. Упал, ушибся… Горы все‑таки.

– А мог он в пропасть свалиться? Глафира с сомнением покачала головой.

– Где там пропасти? Поблизости вроде нет. Так… неглубокие расщелины. Может, и упал в какую. Все бывает.

– Ужас…

– Ты про золото никому не говорила? – неожиданно спросила администраторша.

– Нет, – прошептала Лариса. – Только вам.

– И не говори! Держи язык за зубами. Поняла?…

Москва

За окнами стоял бледный рассвет. На оттаявшие тротуары сыпалась мелкая снежная крошка. Похолодало.

Марат пришел в студию раньше всех, отпустил охранника. Открыл свой кабинет и сразу взялся за телефон. Через пару минут хлопнула входная дверь.

– Здравствуйте, Марат Анатольевич, – мелодично пропела Ирочка, стуча каблуками модных сапожек.

Она специально прошла мимо его открытой двери – стройная, тонкая в талии, в обтягивающем костюме из буклированной ткани. Песочный цвет костюма очень шел ей.

– Привет, – пробормотал Калитин, не отрываясь от телефона. – Чайку сделаешь?

Ирочка обиженно хмыкнула и загремела посудой.

«Наверное, опять звонит этой своей докторше, – ревниво подумала она. – И что он в ней нашел? Толстая, круглая и скучная бабенка».

Ангелина Львовна приходила в «Профиль» пару раз вместе с шефом и очень не понравилась Ирочке. То, как он смотрел на свою гостью, зажгло в сердце приемщицы настоящий пожар.

«Какие мужчины дураки! – думала Ирочка, провожая докторшу ненавидящим взглядом. – Красивых женщин рядом не замечают. Приклеятся к какой‑нибудь клуше, а потом не знают, как от нее отделаться».

Между тем госпожа Закревская вовсе не была клушей. Ее фигура отличалась полнотой, но сохранила легкость и изящество. Прическа оказалась самая простая, а лицо – милое и естественное, без косметических излишеств. Именно то, что докторша выглядела довольно привлекательно, и взбесило Ирочку.

Пока она с этими мыслями заваривала чай, резала лимон и готовила бутерброды, Калитин, по странному совпадению, тоже думал об Ангелине Львовне. Видения, доставлявшие ему столько хлопот, прекратились не без ее помощи. Сначала он обрадовался, а потом… ему стало чего‑то не хватать. Единственной ниточкой, связывающей его с той давней загадочной жизнью, начала которой он не знал, а конца так и не смог вспомнить, – была она, Лина. Она читала его записи, и только с ней он мог говорить об этом.

Они стали чаще встречаться. По инициативе Марата. Он не мог определить, чего ему больше не хватало, «опусов» или общения с Ангелиной Львовной. Наверное, и того, и другого.

– Алло! – наконец ответили на том конце связи.

– Ты что, Цезарь, спишь до сих пор? – возмутился Калитин. – Полчаса дозвониться не могу.

– Я в Интернете сидел, – лениво ответил абонент.

Цезарь Акимов был давним знакомым Марата. Классный специалист по компьютерам, он мог взломать любой код, любую защиту и проникнуть в любую базу данных.

– Сделал то, что я просил?

– Обязательно сделал. А как же? – обиделся Цезарь. – Включайте свою машину, я сейчас пришлю сообщение.

В открытую дверь кабинета заглянула Ирочка с подносом, уставленным едой.

– Давай все сюда, – махнул рукой Калитин. – Я голодный как волк.

Она молча поставила поднос и удалилась.

Обжигаясь горячим чаем, Марат включил компьютер и начал читать сообщение. По мере чтения он даже перестал жевать. Интересная вырисовывалась картина.

Он снова набрал номер Цезаря.

– Спасибо, Акимов. Ты просто гений! Это все, что удалось выяснить?

– В общих чертах, да. Думаю, там основные данные.

– Ладно, пока. С меня причитается.

Марат принялся читать сообщение второй раз, более внимательно.

Выполняя поручение Ангелины, он тщательно изучал частную жизнь Данилы Ревина. Получается, около двух лет назад владелец «Роскомсвязи» начал снимать сначала со своего личного счета, а потом и со счетов фирмы одну сумму за другой. Поначалу это были небольшие деньги, но постепенно аппетиты господина Ревина росли. Причем о своих тратах он не ставил в известность ни финансового директора, ни главного бухгалтера, ни собственную жену. Они оказывались перед свершившимся фактом, и только. Каких‑либо объяснений Ревин никому не давал.

Постоянные финансовые кровопускания поставили «Роскомсвязь» на грань банкротства. Но Ревину, казалось, было все равно. Он вел себя, как человек либо отчаявшийся, которому нечего терять, либо как сумасшедший. Оставался еще один вариант: Ревин безумно влюбился. Такое бывает. Мужчина напрочь теряет голову, швыряет деньги налево и направо, покупает своей даме сердца виллу на Канарах, бриллианты и шубы, возит ее по Европе, оплачивает шопинг, кутит и безумствует в казино и ночных клубах.

Марат проверил и это. Бывшие сотрудники агентства «Барс» охотно откликнулись на его просьбу провести расследование. Никакой любовницы у Ревина не оказалось. Более того, он не ездил ни на Канары, ни в Европу, и даже не посещал московские казино. Никаких мало‑мальски крупных покупок он в последнее время тоже не делал.

Тогда Калитин предположил другое: возможно, Ревина кто‑то шантажирует. Бизнесмен вынужден платить вымогателю огромные деньги, сохраняя все в тайне.

Наблюдение за Ревиным если не полностью опровергло эту версию, то посеяло серьезные сомнения. Во‑первых, тот совершенно не походил на удрученного, подавленного обстоятельствами человека. Напротив, Даниил Петрович был спокоен, уверен в себе и даже весел. Сотрудники и знакомые отмечали, что у него был период беспокойства и депрессии, но быстро прошел. Это подтверждала и Закревская, к которой Ревин ходил на сеансы психотерапии.

Во‑вторых, Даниил Петрович являлся весьма состоятельным человеком и, став объектом шантажа, наверняка попытался бы решить проблему силовыми методами. У него была охрана, служба безопасности, связи в определенных кругах. Так что покорно и безропотно платить он бы не стал.

Жена Ревина пребывала в полнейшем ужасе от поведения своего супруга. Она пыталась его лечить, уговаривала, устраивала истерики, плакала, пугала разводом, но ничего не добилась. Тогда она принялась бегать по гадалкам, колдунам и экстрасенсам. Но те только разводили руками.

Итак, никто ничего не мог понять. Кроме самого Ревина. Он, очевидно, знал, что делает. И действовал целенаправленно.

Марат решил выяснить, куда идут финансовые потоки, исчезающие со счетов «Роскомсвязи». Это оказалось не так‑то просто. Помог Цезарь Акимов, мастер компьютерных программ и талантливый «взломщик». Его информация была неоценима.

Судя по присланному им сообщению, Ревин являлся тайным соучредителем некой строительной фирмы, специализирующейся по проходческим работам. Мало того, Ревин еще частично финансировал сначала проект, а затем и строительство туннеля в Таджикистане. Делалось это через подставных лиц, в строжайшем секрете. Туннель для автомобильного движения прокладывался через Язгулемский хребет в горах Памира.

– Черт знает что! – воскликнул Марат, еще и еще раз перечитывая сообщение хакера.

Судя по словам партнеров и сотрудников, Ревин никогда не интересовался строительством. Ладно бы еще жилищным, это хоть сулило прибыли. А туннель в Таджикистане? С какой стати он ввязался в этот проект? Выгода? Более чем сомнительная. Благотворительность? Ревин был рационалистом и прагматиком. Он не занимался благотворительными акциями, тем более такого масштаба, как строительство туннеля в горах. Это просто смешно!

Марат думал. Он рассуждал и так, и этак. Как ни крути, в поступках Ревина отсутствовала логика. Допустим, тот захотел поучаствовать в строительстве туннеля. Но зачем? С какой стати? «Роскомсвязь» не имела никакого отношения к строительству. Никакого!

Впрочем, у каждого свои странности. Вот взбрело Ревину в голову заняться строительством. И он занялся. Но почему тайно? Партнеры бы не одобрили? Так ведь они все равно рано или поздно узнают. И скандала не миновать. Зачем осложнять себе жизнь? Может, и правда Даниил Петрович немного не в себе? Психика – штука хрупкая: даст трещину, и пиши пропало. А главное, сразу‑то не всегда заметишь. Вроде бы человек как человек. Так же ходит, дышит, разговаривает. Только внутри у него начались уже невидимые глазу изменения, которые постепенно нарастают. Что ж, если так, то… все объяснимо.

«Слишком просто, – сказал себе Марат. – Я выбрал самый легкий путь. Его жена придерживается того же мнения: Ревин сошел с ума. Стало быть, гадать больше не о чем. Все его поступки – плод больного мозга».

Калитин чувствовал: за странностями Ревина что‑то кроется. По неизвестным пока причинам бизнесмен задумал и осуществляет нечто очень для него важное. Настолько важное, что вся его текущая жизнь отошла на второй план. Фирма, репутация, благополучие, обеспеченное будущее, взаимоотношения с женой – все отступило перед новой целью. Но что это за цель?

Если проанализировать поведение Ревина за последние два года, то можно сделать вывод: человек ведет себя так, будто у него нет будущего. Все, ради чего он жил, осуществилось. Или осуществится в самом скором времени.

Ну не может быть смыслом жизни – строительство туннеля! Все существо Марата противилось этому. А факты говорили обратное.

– Я чего‑то не понимаю. Не улавливаю, – пробормотал он. – Самое главное от меня ускользает.

– Можно забирать посуду? – поинтересовалась Ирочка, просовывая в дверь аккуратно причесанную головку.

Она заметила, что шеф говорит сам с собой. Допрыгался! Холостяцкая жизнь до добра не доводит.

– Чего тебе? – растерялся Калитин.

Ирочка вздохнула, всем своим видом выражая сочувствие.

– Посуду, спрашиваю, забрать можно?

– А‑а, посуду… да‑да, конечно… забирай…

Она покачала головой, складывая на поднос чашку и тарелку от бутербродов.

– Вам жениться надо, Марат Анатольевич. А то вы уже… сами с собой разговариваете. Куда это годится?

– Никто не хочет выходить за меня, – пошутил Марат. – Ненадежный я. Ветреный. Не внушаю женщинам доверия.

Ирочка только хмыкнула, шествуя с подносом к двери. Шеф невыносим! Просто бревно с глазами! Когда же он заметит ее любовь?!

Едва она вышла, Марата осенило. Он не успел выяснить, почему Ревин бросил альпинизм. Молодой, подающий надежды скалолаз вдруг перестает ходить в горы. Внезапно. Без всяких причин. Но так не бывает! Куда Данила поднимался в последний раз? На Памир? Кажется, его товарищ что‑то говорил о Язгулемском хребте… И туннель строится там же. Как раз через Язгулемский хребет…