Глава семнадцатая. Сухим хворостом вспыхнуло огненное заклинание, набрасываясь на пятнистую девку

Сухим хворостом вспыхнуло огненное заклинание, набрасываясь на пятнистую девку. Пламенная завеса завыла, потирая в предвкушении пышущие жаром руки. «Спалить! Сжечь! Обратить в золу!» – казалось, гудел огонь.

Неправильно. Огонь не разговаривает. Способны изъясняться после соответствующих преобразований элементали Огня, могут поддержать беседу огненные духи, лепечут, отвечая на вопросы, феррокреатуры и, наконец, вещают своим последователям боги‑пирофоры. Но не сам огонь. «Говорить» не входит в его определение. Стихия, столь любимая боевыми магами и военными, предпочитает безмолвствовать.

Но какая разница, когда Уолт валяется на земле, его голова залита кровью, а убоговская девица, ухмыляясь, преспокойно идет к элхиду (как ни странно, но то существо – без сомнения Райхгер Цфик‑лай‑Тораг), идет и небрежно отбивает все ментальные выстрелы психомага? Какая в Тартарарам разница, а?!

Так что пускай огонь говорит – на всеобщем, на олорийском, хоть на орочьем! Главное – спалить! сжечь! в золу обратить тварь, посмевшую ранить Уолта!

«Хорошо!» – ухмыльнулся не умеющий разговаривать огонь; озорным разноцветьем перемигнулись фаерболы – и пламя страстным любовником потянулось к цели. Эльза не жалела Силу, вкладывая ее в заклинание, и на врага готов был обрушиться настоящий огненный ливень.

Голая девица развернулась к огнешарам в тот миг, когда они почти коснулись ее.

Эльзе доводилось видеть выступление Золотого цирка Преднебесной империи, устроенное в честь подписания договора о сотрудничестве между Роланским Союзом и Преднебесной. Тогда ее поразили и позабавили пандарены, похожие на больших панд смертные, необычайно ловкие и подвижные для своей комплекции. Жонглеры‑виртуозы, удерживающие в воздухе до двух десятков разнообразных предметов. Умелые метатели, бросавшие ножи и заточенные по кромке кольца в крутящийся барабан с живой мишенью сразу и руками, и ногами – и ножи с кольцами, вонзаясь почти рядом с плотью, ни разу не нанесли даже малейшего пореза. Непревзойденные эквилибристы, балансирующие даже не на канате, а на тонкой нити, натянутой над ямой с кольями; правда, один раз передвигающийся по нити прыжками пандарен сорвался в яму, вызвав у зрителей вопли ужаса. Как оказалось, это была часть номера: циркач в падении выпустил когти на ногах, крепко обхватил ими самый длинный кол и не упал. Удержался, важно раскланиваясь под аплодисменты.

Под конец преднебесный чародей создал из воздуха и золы необычайного вида существ, назвав их драконами, хотя на драконов они совсем не походили. В Королевском зоопарке Олории имелся один, совсем старый и дряхлый. У него были крылья, и он мог плеваться огнем, безвредно растекающимся по поставленному на вольер Барьеру. Драконы восточного чародея больше походили на змей с лапками и усами на вытянутой морде. Но дело не в этом. Драконы по приказу волшебника напали на пандаренов, и «мишки», как прозвала их пришедшая в восторг от представления Эльза, без всякого оружия и магической защиты одолели усатых змей. Они взмывали в воздух без всяких чар, руки и ноги, казалось, удесятерялись, когда пандарены атаковали неправильных Драконов, тела изгибались в непредставимых позах, словно их позвоночник был гибким, как у кошек.

Эльза смеялась и хлопала от всей души.

Но сейчас ни смеяться, ни хлопать не хотелось. Хотя пятнистая девка демонстрировала чудеса ловкости и гибкости не меньшие, чем пандарены в далеком детстве. Она вертелась и изгибалась так, что огнешары либо пролетали мимо Нели, либо попадали под удары ее рук и ног, после чего гасли или отлетали в сторону. Один из отбитых фаерболов врезался в друзу, и кристаллическая громада обиженно сверкнула, валясь на землю грудой осколков. Свою разрушительную силу огненное заклинание не потеряло, но пятнистой с необычной легкостью удавалось превзойти атакующие заклятия.

И при этом она не колдовала.

Эльза вспомнила: полтора года назад Уолт рассказал о необычайной магии. Классический заговор реальности, выводящий в действительность на первый план волшебную составляющую: гиле вещества из окружающей среды, ноэма Силы из окружающего Эфира и ноэзис‑мыслеформы из энергий собственного тонкого тела. Так на вопрос, что собой представляет магическое действие, ответили все студенты, собранные Ракурой в аудитории. Уолт пригласил не всех, только тех, кто, по его словам, подает надежды и, значит, попадет в аспирантуру и с большой долей вероятности вляпается в ситуацию, когда боги смерти будут водить хороводы вокруг да около. И тогда знание основ может подвести. Например, магия способна выделить гиле не только из окружающей среды, но обратить в гиле саму среду, а если понадобится – то и чародея. Как пример, он привел заклинание Железной Бездны, о котором никто из них еще и слыхом не слыхивал. Правда, в Железной Бездне гиле бралось из среды, но частично маг сливался с этим гиле, растворялся в магически обработанном веществе телом и сознанием. Другое дело, когда гиле вырабатывается самим магом, когда маг сам создает гиле. В теории, сказал Уолт, заинтересовавшись цветом потолка аудитории и старательно избегая смотреть кому‑либо из студентов в глаза, такая магия возможна, и, следовательно, никто не застрахован от того, что в будущем столкнется с ней. Они должны знать, что может произойти в магическом поединке; если враг удивил, если враг ошеломил и если враг немедля воспользовался удивлением и ошеломлением – боевым магам, познавшим Изначалья, Начала, Стихии и решившим, что им море по колено, пришел конец.

Какая‑то часть разума Эльзы, пока девушка кипела от злости, забрасывая пятнистую огнем, быстро осмотрела врага Вторыми Глазами. Нет, магии словно и не было – а Уолт уверял, что в случае гилетической волшбы она проявляется в классических магических признаках, хотя бы в отблесках октарина, эннеарина или декарина.

Вот если бы удалось заманить пятнистую поближе к замершему после входа в долину гарруху, спустить на нее заклинания Познания и Понимания, взломать кокон загадки, определить, что она такое, – и одним точно сформулированным заклятием уничтожить!

Или взять в плен, напомнила сохранившая рациональность часть разума.

Может, и в плен…

Девушка успокаивалась. Рассудок цепко схватил чувства, словно стражник вора, и ар‑Тагифаль бросила в заклинание, окружившее обнаженную девицу, новую мыслеформу. Повинуясь воле Эльзы, пламя распалось на лоскутки и жарниковским звездопадом ринулось на пятнистую. Словно угадав задумку ар‑Тагифаль, элхид поддержал ее магическую атаку. Шесть щупалец извивались, четыре раскачивались: Райхгер выстрелил очередью ментальных зарядов, которые, соединясь вместе, породили бы ударную волну ошеломляющей мощи.

Не получается задеть крупным сгустком Силы? Разделим! На две части! На три! На двадцать три! Мелкие укусы десятков пчел и залезшему в улей полакомиться дармовым медом медведю не придутся по нраву. А если укусов будут сотни? тысячи? Увернешься, пятнистая? Отобьешь?

Она не уклонилась и не отбила! Одним невероятным движением выскользнула из зоны атаки, по пути погасив десяток лоскутков и развеяв три или четыре ментальных выстрела. Змеей юркнула по земле, скрылась за ближайшей друзой. Элхид тут же охватил кристалл психокинетической сферой и сжал, словно муж горло неверной жены. Друза осыпалась блестящей пылью (четырехсторонняя тень осталась!), но пятнистая уже сидела на верхушке другой, и оттуда прыгнула прямо к элхиду.

Град Кулаков Ветра встретил ее в воздухе. Девка крутанулась, ее руки и ноги словно удлинились, стремительно мелькая. Эльза удержала эффекторную систему заклинания и сразу почувствовала: враг коснулась каждого Кулака. И заклинание, словно опозоренный самурай из Я‑Маджира, совершивший харакири, перестало быть, отпустив на волю подчинившихся чарам воздушных элементалей.

Эльза готовилась к подобному. Улыбка скользнула по губам девушки. Непривычная, злая улыбка. Тварь, ранившая Уолта, увернулась от первых заклятий Воздуха? Ну а как она разберется со вторыми?

Молнии каркающей стаей ворон вырвались из воздушных потоков. Скрытая Градом Кулаков Ветра, основной задачей которого было отвлечь внимание, Электрическая Пасть сомкнулась вокруг пятнистой, успевшей лишь вскинуть навстречу заклинанию руки. Однако Пасть состояла из нескольких автономных комплексов чар. Молнии, схваченные убоговской девкой, погасли, но остальные вспыхнули ярче и бледно‑голубыми клыками впились в покрытое пятнами тело.

Извивающийся клубок, состоявший из пятнистой и яростно хлещущих плетей Электрической Пасти, свалился на землю, попав в распахнувшуюся под ним психокинетическую сферу.

«Не могу погрузить ее в психореальность. Что‑то странное, непонятное мешает», – сообщил мимоходом элхид.

Да незачем ее в психореальность погружать!

Убить тварь!

Не запрети ей учитель Джетуш пользоваться Копьем Богов, она бы уже давно насадила пятнистую на эннеариновое лезвие. Жаль, очень жаль. Будь Ангнир в ее руках, враг не смог бы даже приблизиться к Уолту, не то что ранить его!

Бившиеся в узде рассудка чувства вырвались и понеслись. Ее снова охватила злость, и, реагируя на эмоции Магистра, Электрическая Пасть ослепительно вспыхнула.

Посмотри сейчас Эльза на себя со стороны, поразилась бы. Дрожа туго натянутой тетивой, она резко, непривычно грубо взмахивала руками, плетя Жесты, отправляющие в Пасть новые потоки Силы, заставляющие молнии блистать ярче и бить сильнее. Голубые глаза будто потемнели, лицо окаменело, на губах застыла злая улыбка. Ненависть, ухмыляясь, обнимала девушку.

Все еще остающейся холодной частью разума она понимала, что поступает неправильно. Дед часто говорил, что мантикора на гербе ар‑Тагифалей символизирует осторожность, напоминая, что, несмотря на девиз «Не отступать!», временами следует хотя бы поостеречься. Как мантикора, ожидающая в засаде, не нападет на рыцаря в магических доспехах, а дождется рыцаря в простой броне, так и ар‑Тагифаль должен помнить, что не со всяким врагом можно справиться привычными средствами.

Франциск ар‑Тагифаль, готовивший внучку к истреблению Тварей и чернокнижников, знал, о чем говорит.

Шорох и треск молний неожиданно смолк. Эфирные нити, связывающие Локусы Души с Электрической Пастью, лопнули. Подчиненные заклятию воздушные элементали разлетелись, гиле развеялось, ноэма перестала отвечать, и остался только ноэзис, цеплявшийся за полы богатого кафтана в надежде получить от господина Эфира милостыню чар. Психокинетическая сфера тут же начала сжиматься, но лопнула, словно воздушный шарик.

Эльза чуть не упала, когда волна от разорванного ментального заклинания эль‑элхида достигла ее. Обрывки невероятной мощи заставили девушку сжаться в испуге. Сознания мимоходом коснулись образы, содержащие в себе такую подавляющую энергию, что от легкого касания ноги стали ватными, а из рук чуть не ударили в голову Призрачные Клинки. Слава Тва рцу и богам, порыв сразу же сошел на нет, прихватив с собой ярость и злость, будто эмоции рыбами‑прилипалами прицепились к потоку деструктивной психоэнергии. Жадно хватая воздух ртом, Эльза опустилась на колени, дрожащими руками уперлась в землю. Да, попади она в психосферу элхида, без Копья Богов не смогла бы выбраться. Впрочем, Райхгер Цфик‑лай‑Тораг вряд ли бы дал ей шанс воспользоваться Ангниром…

Пятнистая поднялась. Эльза едва сдержала крик отчаяния. Ее заклинание не оставило на враге ни одной раны, ни малейшей. Будто крепчайшее Энергетическое Поле защитило пятнистую от атак. Вдобавок она стала выше ростом и обзавелась дополнительными конечностями. Похожая теперь на многорукую Кхали, Темную богиню тугов‑душителей из Махапопы, пятнистая спокойно, словно всегда имела восемь рук, отряхнулась единым слитным движением всех десниц и внимательно посмотрела на Эльзу.

«Да что же она такое?!» – бесстрастный элхид не смог скрыть изумления. Еще бы: он, выдающийся псионик, чьи ментальные способности, по словам Лизара Фоора, превосходят психомагию любого Архимага, не сумел подавить и взять под контроль чужой разум, не говоря о том, чтобы уничтожить его. Наверное, только Бессмертное многомерное сознание могло ускользнуть от ментальной паутины Райхгера. Но пятнистая не Бессмертная. Может, аватар? Нет, убоговское или божественное воплощение всегда окутывает смертного декариновой или эннеариновой аурой. И никогда – серой, со странной игрой всех оттенков черного на поверхности.

Между прочим, куда подевался эльф? Почему он не помогает? Ведь Лизар был с ними в психореальности, значит, должен находиться неподалеку, так чего он ждет?

Успокойся. Возьми себя в руки. Эльф ничем себя не проявляет – но вот Уолт, рядом. Тоже ничем себя не проявляет. И учитель Джетуш с волшебницей Востока пропали.

Определить ситуацию легко. Может, сейчас с врагом сражаешься только ты, Эльза, и Райхгер Цфик‑лай‑Тораг.

А остальные?

Подумай сама. Уолт еще жив, но если ему не помочь, если он истечет кровью и жизненные духи начнут покидать его тело…

– Неплохо, девчонка. – Пятнистая хрипло рассмеялась. – Не ожидала. Пожалуй, начну с тебя. Убивать тех, кто не Элементы, мне никто не запрещал.

– Ты права. Никто не запрещал. Но подумай сама: Элемент должен умереть первым. Так сказал Супербий. Так велено. Ты нарушишь приказ?

Сначала Эльза не увидела заговорившего с пятнистой. Рыжий парень в необычной облегающей одежде без всяких швов, переливающейся трехцветьем магии, появился из‑за спины девки так непринужденно, словно все время прятался за ней, ускользая от взглядов магов.

Эльза быстро поднялась. Она потратила много Силы на Электрическую Пасть, опустошив Локусы почти наполовину. Заклинаний, в которые для активации нужно лишь плеснуть магической энергией, и можно, словно гончих, спускать на врагов, достаточно, чтобы зачистить средних размеров Нечистую область. Хватит ли этого против пятнистой и рыжего?

Она не была уверена.

Что‑то не давало ей покоя при взгляде на нового врага. Эльза напряженно думала, но никак не могла понять, в чем неправильность.

Элхид молчал. По ауре Райхгера текли потоки энергии небывалой концентрации, и Эльза поняла, что психомаг готовит мощнейший удар, перед которым его предыдущая психокинетическая сфера – тьфу, а не псионика. Так, ребячья забава.

А если попытаться дать определение, то: ментальная Сила новой атаки превосходит предыдущую на несколько энергетических уровней. Как если бы атаковал не один психомаг, а Круг ментальных магов.

И лучше всего Эльзе оказаться как можно дальше в тот момент, когда элхид ударит!

– Я возьму на себя девчонку. Ты займись Элементом. Пора заканчивать и уходить.

– Где Инвидия?

– Она занята другим Элементом. Мешает ей помешать нам. – Рыжий усмехнулся собственному каламбуру. Ни он, ни пятнистая совершенно не беспокоились, что их слышат.

Или уверены в своих силах, или самоуверенны, или действительно сильны. Или…

Эльза не успела додумать мысль. Элхид атаковал, выплеснув всю накопившуюся Силу в невероятно могучем ударе. Гнев Райхгера, сопроводивший удар, раскрасил его багровыми и фиолетовыми цветами, но, как бы ни был разозлен эльэлхид, он прикрыл Эльзу и Уолта от собственного удара. Психокинетические полусферы накрыли Магистров, защищая от буйства ментальной энергии.

Враги оказались в самом эпицентре псионического штурма. Выглядевший как вязкий поток воздуха, густой, словно патока, плетущий затейливые узоры, в которых с трудом узнавались привычные Руны и Фигуры Сакральной Геометрии, ментальный выброс энергии скрутил пятнистую и рыжего, колодками охватил руки (у пятнистой – все восемь!), в кандалы заковал ноги. Ни дать ни взять – рабы на невольничьем рынке. Пятнистая, пошатываясь под давлением, попыталась порвать оковы.

У нее не вышло!

Эльза вздрогнула, прильнула к полусфере. Неужели Райхгер сможет?! Неужели пятнистая тварь и ее напарник сейчас отправятся в бездны посмертия?!

Пси‑атака элхида отразилась и на окружающем мире. Физическая реальность потекла вслед за воздухом, в ней начали появляться рваные дыры, словно кто‑то тыкал стилосом в лист бумаги. В прорехах действительности, не выдержавшей давления ментальной Силы, ворочался Хаос. Ворочался, переворачиваясь то на один бесконечный бок, то на другой, зевал голодным крокодилом.

Хаосу хотелось поспать.

Вспомнилось: один философ из Роланской империи определял хаос как бездну времени, бесконечную в обе стороны вечность, беспредельную ненасытность, неумолимо поглощающую все сущее.

Разумеется, элхид не пробил многослойную реальность мира, проделав тоннель до плана, отражающего Без‑Образный Хаос в действительность Равалона. Он вплел свои ментальные щупальца в реальность долины и создал пространство, где естественные процессы объединились с психическими. Психореальность жарко любила физическую реальность, и от их союза рождались чудовища сознания. Хаос в разрывах был иллюзией, ментальной установкой, вложенной в сознание, но в пределах созданного психофизического пространства последствия псионического воздействия являлись реальными для реципиентов.

Чувствую, значит, существует. Созданное элхидом пси‑пространство, сковавшее пятнистую и рыжего, осветила яркая вспышка. Во все стороны раскинулись радужные цвета, закружились, перетекая друг в друга, порождая новые оттенки; по спектральному разноцветью протянулись извилистыми дорожками октарин, эннеарин и декарин, разбрасываясь зеленоватыми каплями с золотыми и серебряными звездочками внутри. Беспорядок цветов безостановочно образовывал красочные структуры, то полностью отличающиеся друга от друга, то разнящиеся в сущих мелочах. Не прекращающаяся игра завораживала, маня удивительной красотой – Красотой Хаоса.

Дед рассказывал Эльзе об этом заклинании. Ментальный маг разрушает пси‑выпадами реальность, собирая и вкладывая выделяющуюся при разрушении энергию в собственную атаку, усиливая ее до неимоверности, пока она сокрушающим ударом разрушает сознание, психику и тело противника. Так чернокнижник Алхус Дибат из Улиастана убил Архимага Деметриуса Звонкого, превосходящего нарушителя Номосов Конклава на несколько магических уровней, но не выстоявшего под псионическим штормом и превратившегося в сгусток магических полей, поглощенный Алхусом.

Эльза отвернулась. Защита Цфик‑лай‑Торага должна надежно оградить от последствий Красоты Хаоса, но ей было неприятно смотреть на буйство красок. Красота, краса, прикраса, прекрасное – все это должно нести бытие, дышать жизнью. Тва рец наделил действительность красотой как символом невидимой гармонии Мультиверсума, где каждый мир есть часть огромного Произведения, а все сотворенное в мирах – частицы части. И от каждого зависит, потрясет ли в итоге собственное Произведение Тва рца невиданной красотой или же низвергнется в пучины безобразного и будет безжалостно стерто Им с доски Бытия.

Называть Красотой магию, чья сущность уничтожение и разрушение, – кощунственно.

А кривиться при виде подобных чар, когда сама постоянно создаешь несущие смерть формулы Великого Искусства, – лицемерие.

Да, Эльза ар‑Тагифаль?

Да.

И по‑другому ты не можешь?

Не могу.

Ты странная.

Какая есть. И другой – нет.

Один философ однажды сказал: «День, когда женщины перестанут быть противоречивы, будет означать, что я умер и попал в рай или что наступил Конец света и мир исчез». Тоже своеобразное определение…

Тук‑тук, тук, тук‑тук‑тук.

Кто‑то стучал о полусферу психокинетики элхида.

Эльза вздрогнула, вырываясь из дум в реальность, обругала себя последними словами. Не место и не время для раздумий.

По другую сторону психомагической Защиты кто‑то стоял, смутно различимый в потоках и переплетениях цветов. Стоял и стучал. Тук‑тук, тук, тук‑тук‑тук. Будто тайный пароль, допускающий в закрытый клуб, выстукивал.

Тук‑тук, тук, тук‑тук‑тук.

Не понимая, что делает, Эльза подошла к пленке психокинетических чар, оберегающих ее от Красоты Хаоса, пристально вгляделась.

Тук‑тук, тук, тук‑тук…

Он вплотную прильнул к Защите, позволяя хорошо разглядеть себя, и ухмыльнулся. Рыжий парень, товарищ пятнистой. Не боясь Красоты Хаоса (не пострадав от Красоты Хаоса! как такое может быть?!), он не отрываясь смотрел на девушку. Вокруг рыжего мерцала психокинетическая защита, точь‑в‑точь такая же, как у девушки. Красота Хаоса плескалась у кромки полусферы и была способна навредить лишь эстетическому чутью.

Неужели элхид ошибся и случайно поставил Защиту и на врага?! Да нет, не может быть таких случайностей! Здесь что‑то другое…

Эльза внезапно поняла, что с рыжим не так. У него не было ауры. Словно у угорра, напавшего на Магистров при появлении в Подземелье. Но угорр, как пояснил Глюкцифен, пострадал от воздействия некой сущности, о которой Магистрам не стоит беспокоиться, поскольку к Инфекции она не имеет отношения. А рыжий не просто был лишен ауры. Вместо тонкого тела его словно окружала подрагивающая пустота.

Парень еще плотнее вжался в Защиту Эльзы. Продолжая ухмыляться, он вытянул губы трубочкой – и поцеловал психокинетический Барьер!

Заклинание элхида содрогнулось. Чтобы понять, что оно распадается, не надо было быть магом. Полусфера торопливо, словно пассажир уходящего раньше времени дормеза, растворялась в окружающей действительности.

Действительности, где царила Красота Хаоса.

Эльза не успела ни создать легкий пульсар, ни даже вскрикнуть – рыжий шагнул вперед и с размаху ударил ее в живот, а потом, когда магичка согнулась, добавил по затылку. Девушка упала, скрючившись от боли. Рыжий осклабился, поставил ногу ей на спину. Эльза задохнулась – на спине будто расселся инеевый гигант из Северных царств, монстр, используемый Снежными эльфами для охраны границ своего королевства. Превозмогая боль и давление, Магистр прошептала‑прохрипела Слово, потратив на шевеление губ последние силы. Луч пульсирующей энергии вырвался из ее ауры; пульсар выпадом стилета метнулся в лицо рыжего.

В ответ ударил такой же пульсар – вытянувшаяся тонким клинком энергия чистой Силы.

Столкнувшись, оба заклятия погасили друг друга, растворившись в Поле Сил долины.

Парень захохотал.

Голова кружилась, зрение двоилось, Вторые Глаза сбивались, но Эльза сумела разглядеть, что Красота Хаоса начала сжиматься, уменьшаться в размерах, отступая к породившему ее источнику. Магистр поняла: эль‑элхид уже не атаковал, а отчаянно защищался.

Сквозь псионический шторм к Райхгеру Цфик‑лай‑Торагу шла пятнистая, изменившаяся в очередной раз. К восьми рукам добавились новые, выросшие из спины, груди, живота, ног. Вдобавок из каждой конечности торчали отростками маленькие ручонки. Несколько ручонок выросло на голове. И все они безостановочно шевелились, двигались, молотя Красоту Хаоса, пытающуюся сдавить пятнистую. И бахромой медузы шевелилась призрачная дрожащая пелена вокруг многочисленных рук, мерцала лесными гнилушками, когда переливы Красоты Хаоса попадали внутрь.

Пятнистой хватило минуты, чтобы пробиться сквозь целенаправленно сконцентрированный в нее пси‑удар и подойти к пятящемуся элхиду, чьи ментальные атаки разбивались о беспорядочное движение рук и ручонок врага.

Хаос Красоты проиграл рукотворному хаосу.

Конусы ментальных ударов, выпущенные элхидом скорее от отчаяния, чем от возможности навредить, отлетели в сторону. Цфик‑лай‑Тораг попытался убежать, но было видно, что элхид не знает, как нужно отступать. Он быстро пятился, чуть не спотыкаясь, все десять щупалец шевелились, из каждого вырывались психозаклятия. Количество потраченной Силы могло позволить психомагу завоевать небольшое княжество – эль‑элхид вскрыл даже тайные, тщательно оберегаемые запасы. Он выложился на полную – и никак не мог понять, почему не побеждает.

Пятнистая сжалась, словно пружина, и прыгнула. Эльза вскрикнула. Телепатический крик затопил долину, когда мириады покрытых мелкими черными пятнами пальцев погрузились в тело, занятое сознанием элхида. Брызнула кровь – голубая, словно небо мира смертных. Пятнистая не церемонилась. Райхгер Цфик‑лай‑Тораг захватил тело ее товарища – но она без всякой жалости разорвала его. Куски плоти, поврежденные органы, кровь – янтарная земля безропотно приняла на себя части мертвеца.

Он великий ментальный маг! Он не может так просто умереть! Сознание психомагов высокого уровня способно существовать самостоятельно…

Рыжий поднял руку. Едва видимые крылатые змеи сорвались с пальцев, понеслись к пятнистой, стоявшей посреди того, что было ее товарищем и эль‑элхидом. Закружились вокруг останков, а затем резко набросились на что‑то еще менее видимое, чем они. Сверкнул окгариновый ореол – и фигура, напоминавшая фантом элхида, проявилась рядом с пятнистой. Та словно этого и ждала. Верхняя правая рука рванулась вперед и пронзила голову призрака.

Фантом туманом растекся по земле, каплями влаги в иссохшей почве растворяясь в янтаре.

Поле Сил, это Великое Дыхание Мира, встрепенулось, словно попавший в рабство орк из Восточных степей, получивший возможность сорвать кандалы, взять секиру, добраться до поработителей и вернуться в родное племя. Что‑то неизменное и неподвижное начало меняться и двигаться в вы сокочастотных сферах, недоступных Эльзе. И именно смерть Райхгера Цфик‑лай‑Торага послужила перводвигателем изменения и движения.

– Уходим, – прислушиваясь к чему‑то, бросил рыжий идущей к нему убийце психомага. С каждым шагом количество десниц уменьшалось, возвращая пятнистую к первоначальному виду.

– Подожди. – Уже двурукая, без ручонок, она присела рядом с ар‑Тагифаль, схватила девушку за волосы. – У меня к ней должок.

– Как хочешь. – Парень пожал плечами, убрал ногу с Эльзы. – Инвидия жалуется, что ей трудно. Лично я собираюсь…

Черный шар размером с гнома, покрытый волнистыми лезвиями, врезался в рыжего. Пятнистая вскинулась, изумленно глядя на обильно брызнувшую кровь, бросила волосы магички, вскочила. Еще один шар мчался прямо на нее и вертелся так быстро, что лезвия превратились в прозрачную сферу. Призрачная бахрома мелькнула на руках, пятнистая уверенно ударила навстречу шару.

И закричала, когда отрезанный кулак отлетел в сторону. Из чистейшего среза на запястье плеснула кровь.

– Не… дам… Прочь… Защищу… всех… защищу…

Бледные губы рождали слова, не обращая внимания на ужасную рану на щеке. Ничего не выражающие глаза бессмысленно таращились в пространство. Запекшаяся кровь придавала лицу Магистра страшное выражение. Неуверенно, словно потерявший поводыря слепец, Уолт Намина Ракура шагал по направлению к Эльзе и лишившейся правой кисти пятнистой. Его руки пребывали в странных движениях, не похожих на составные части Жестов. Ракура размахивал руками, точно дирижер, неожиданно утративший профессиональные навыки посреди концерта.

Он без сознания, поняла Эльза. И он, беспамятный, управляет этими ощетинившимися клинками черными шарами! Но как? Вторые Глаза не видели никаких эфирных нитей, тянущихся от Уолта к шарам, никаких признаков Силы Фюсиса, богов или убогов.

Дура ты, Эльза. Радоваться надо, что Уолт жив, что он может колдовать, что он пришел на помощь. А ты магию его пытаешься понять. Да, ты не слышала о таком заклинании, не видела ничего подобного, в тебе заговорил боевой маг, интересующийся разрушительной магией, – но просто перестань думать и порадуйся.

Уолт жив.

– Как?! – заорала пятнистая. – Как ты это сделал?! Ничто не в силах противостоять моему Ослаблению!

Как глупо давать врагу намек на секрет своей магии. Или пятнистая настолько уверена в себе? Хотя какая тут уверенность, если ее, в первый раз за все сражение, ранили!

Уолт приближался, не отвечая на вопли врага. Взмах руки – и шар, отлетевший за спину пятнистой, замер, кружась на месте, а потом рванулся назад. Она едва успела отскочить. Шар замер, одно из лезвий внезапно удлинилось и, резво дотянувшись, пронзило левую ногу. Девка взвыла. Из ее груди вырвался ворох рук, покрытых светляками‑гнилушками, вцепился в клинок. Недавно эти руки уничтожили невероятный по могуществу псионический шторм, неистовствующий на пределах второго состояния заклинательного баланса. Что им заклинание какого‑то там аспиранта кафедры боевой магии! Безумно ревя, пятнистая попыталась разорвать лезвие.

Повинуясь очередному взмаху руки Уолта, шар крутанулся вокруг собственной оси.

Покрытая пятнами нога шлепнулась на землею, на нее кровавым конфетти осыпались десятки пальцев. Пятнистая рухнула, воя от боли и ужаса.

– Ира!

Израненный рыжий бежал на помощь товарке (Ира? он назвал ее Ира? кажется, на макатыни это имя что‑то значит). В разрезах на блестящей одежде, оставленных ударом атаковавшего его шара, виднелись бледные рубцы. По структуре октариновых форм, ползающих вокруг заживших ран, Эльза опознала Большую Руку Исцеления. Как без ауры и, соответственно, без Локусов Души он сумел воспользоваться магией?!

– Немедленно уходим!

– Нет! – заорала пятнистая. – Ни за что! Я убила Элемента! Я не проиграю жалкому чародеишке!

– Стой! – вскрикнул рыжий. Резкий свист заставил его обернуться. От надвигающегося шара он уклонился в последний момент, а от удлинившегося лезвия увернулся лишь потому, что в отличие от Иры ожидал чего‑то подобного. Но за первым клинком последовали новые, со скоростью воздушного элементаля устремляющиеся к рыжему. Парень вертелся, уходя от выпадов, однако избежать новых ранений не смог. Клинки лишь задели его, не пронзив насквозь, как пятнистую. Этого хватало, чтобы рыжий морщился и ругался. Еще бы! Выжить в Красоте Хаоса могущественного ментального мага – и пострадать от заклинания боевого мага, еще не получившего первого разряда.

Тут не то что ругаться – богохульничать начнешь!

Рыжий отпрыгнул в сторону. Четыре лезвия атакующими кобрами промчались в опасной близи. Он сосредоточился, дрожащая пустота вокруг него мигнула. Рыжий зло глянул на шар, не позволивший ему прийти на помощь Ире. И ударил по похожей на свернувшегося ежа сфере Четверицей.

Эльза изумленно моргнула. Да, несомненно: Четырехфазовое заклинание Стихий. Ошибки нет: ее первой Четверицей была такая же.

Неужели рыжий – боевой маг Школы?!

Сгустившийся над шаром воздух тяжелым молотом опустился на «ежа», вбивая его в землю. Почва разошлась, выпуская из себя слепленных из грязи и камня существ, больше всего схожих с кротами, у которых вместо лап были клешни. «Кроты» набросились на шар, удерживая его в земле и пытаясь вскрыть клешнями. Часть напоролась на лезвия, часть была разрезана удлинившимися клинками, но оставшиеся подобрались к шару и распахнули пасти. Зеленая жидкость обильно потекла по черной поверхности, застывая в виде цепочки Знаков Воды. Продолжающий давить воздух начал нагреваться; в ответ на повышение температуры Знаки Воды вспыхнули синим огнем. Ударивший во все стороны пар полностью скрыл шар из виду. Эльза знала: там, внутри паровой завесы, температура и давление продолжают повышаться, в то время как Знаки Воды и земные элементали все сильнее бьют по захваченному Четверицей объекту.

Тем временем Ира снова изменилась. Она начала увеличиваться в размерах, кожа пошла буграми. Вместо отрезанной ноги отросла рука, впившаяся в землю. Достигнув метров пяти в высоту и трех в ширину, пятнистая остановилась. Бугры лопнули, и из обнажившейся плоти поползли белые отростки, заканчивающиеся шестипальцевыми кистями. На конце каждого пальца гнилым светом блестел коготь.

Уолт словно ждал конца метаморфозы. Он резко выбросил руки вперед – и неожиданно громко закричал на языке, которого Эльза не знала (макатынь? язык Древнего Морского Союза? Одно из эльфийских наречий? Не то, совсем не то!):

– Elteire zavad, Al‑Sid! Elteire zavad, Elinora! Elteire zavad, Kshane!

Гнев – и гордость, боль – и надежда, смерть – и жизнь.

Крик Уолта рвался прямо из его души, и столько чувств переплелось в нем, что Эльзе стало не по себе.

Она никогда не видела его охваченным столь бурными эмоциями.

Лезвия шара, висевшего напротив увеличившейся пятнистой, зашевелились. И Эльза внезапно узрела…

Уолт завис в воздухе над шаром, разминая пальцы и оглядываясь по сторонам. Уолт – совсем на себя не похожий. Лицо, фигура, одежда – все его. Но нет раны на щеке, кожа черна, словно сажа, а глаза пылают огнем, который воистину можно назвать адским. Ничего, кроме желания разрушать, в этих глазах не было.

Черный Уолт посмотрел на Эльзу. Казалось, будто на нее взглянул Лорд‑Повелитель. Пыль, прах, ничтожный хлебоед. Осенним листьям подобны смертные…

Черный Уолт подмигнул ей, и в тот же миг видение развеялось. Шевелящий лезвиями шар мчался в истошно ревущую Иру, бросившую навстречу ему все свои «руки».

– Нет! – заорал рыжий, вскидывая ладони, с которых сорвались новые Четверицы (такие знакомые Четверицы!). Он спешил – и не успел.

Врезавшись в пущенный в нее словно катапультное ядро шар всеми «руками», Ира завыла. Мерцающая бахрома со всего тела скользнула к конечностям, сосредотачиваясь на когтях. Клинки кромсали белую плоть, из ран сочилась серая жидкость – но и когти смогли сломать несколько лезвий и задержать продвижение шара, оставив на его поверхности глубокие борозды.

– Сзади! – заорал рыжий, когда мимо него пролетел бешено крутящийся шар, вырвавшийся из пут Четырехфазки.

Пятнистая начала поворачивать голову, когда все лезвия приближающегося сзади магического оружия разом удлинились. Продолжая вертеться, шар окутал себя самым настоящим ураганом мечей. И, неожиданно остановившись, врезался в открытую спину Иры. Три лезвия с ходу вошли в затылок: одно вырвалось изо рта волнистым языком, оставшиеся два вышли из глазниц.

Пятнистая застыла. Гнилое свечение на когтях погасло, и второй шар ринулся вперед, кромсая «руки», ударил в живот. Точно дожидаясь этого, первый шар снова завертелся. Словно две мясорубки сверху и снизу начали втягивать Иру в себя. Когда тело на уровне живота разошлось на две части, между измельчаемыми органами мелькнул маленький бесцветный вихрь. Мелькнул, потрясенный, и сгинул, в мгновение обращенный клинками в нечто меньшее, чем пыль.

Все было кончено.

– Нет!!! – истошно заорал рыжий. Брошенные им Четверицы лишь наткнулись на груду изрезанной плоти. Приняв ее за собственную цель, Четырехфазки принялись уничтожать то, что уже и так было уничтожено.

Черные шары падальщиками парили над отблесками добивавших останки Иры Стихий.

Рыжий стиснул зубы и уставился на Уолта, замершего над Эльзой. Ар‑Тагифаль пыталась подняться. Не получалось. «Вставай! – приказывала себе девушка. – Надо помочь Уолту! Остался еще один! Всего один! Вдвоем вы сможете!» Напрасно – тело отказывалось повиноваться.

Рыжий сжал кулаки и поднял их перед собой на манер гластирского боксера. Пустота вокруг последнего врага словно стала зримой – насколько можно увидеть ничто. Простым зрением Эльза ничего бы не разглядела, но Вторые Глаза указывали на странные явления на границе дрожащей пустоты рыжего и всего остального мира. Настолько странные, что девушка не понимала, что видит.

Рядом с рыжим возникла алая точка, почти мгновенно разросшаяся до размеров человека. Лысый мужчина в серой тунике положил руку на плечо рыжего.

– Уходим, – велел он.

– Но Ира…

– Немедленно. Дело сделано. Или хочешь повторить ее судьбу?

– Я…

– Не здесь и не сейчас.

Алые сполохи скользнули по рыжему, подтянули к мужчине. Смерч цвета киновари окружил их, пряча во взметнувшемся, словно Огненный Столп, алом потоке. Через секунду осталась только одна алая точка, а еще через мгновение не стало и ее.

– Elteire zavad, Al‑Sid… – шепнул Уолт. И обессиленно опустился на колени.

Он все так же был без сознания.

Шары с волнистыми лезвиями пошли рябью по воде, растеклись по воздуху. Магическое оружие Уолта, одолевшее врага, выдержавшего Красоту Хаоса, улетучилось – в прямом смысле этого слова. Эльза не успела заметить ни чары, из которых состояли шары, ни эфирные отражения Сил, послуживших материалом для них. Что бы за заклинание ни использовал Уолт, он надежно сохранил его тайну…

Какая же ты дура! Надо поскорее ему помочь!

Ряд медицинских заклинаний Эльза держала в ближайших слоях ауры. Лечебник Икулапа, Врачевание Уценны, Исцеление Риппократа. Будь у нее Святое Покровительство, отдала бы, не думая о ценности такой сложной мыслеформы.

Вот только магической энергии после ударов рыжего осталось мало, очень мало, хватало только на Вторые Глаза, словно враг выбил из нее и физические силы, и запасы Эфира…

– Какой ужас!

Кто это? Знакомый голос.

– Сейчас я помочь!

Фа Чоу Цзы? Где она была раньше? Впрочем, лучше поздно, чем никогда…

С бисеринками пота на бледном лице преднебесная волшебница склонилась над Эльзой. Юбка запачкана грязью, шарфы порваны, от ворота остались одни воспоминания. На груди магички виднелись следы свежих ожогов. Необработанные, отметила Эльза. Она спешила добраться сюда так быстро, что не обращала внимания на раны. Магичке стало стыдно.

Бормоча непривычно звучащие Слова (дальневосточная вариация?), Фа водила руками над телом ар‑Тагифаль. Девушка буквально с каждым Словом ощущала, как силы возвращаются к ней.

– Уол… – Магистр закашлялась.

– Тише, девочка, тише. Не говорить, не двигаться. – Фа поморщилась, схватилась за грудь, сдержав болезненный стон. Магический взгляд показывал непорядок, творящийся с аурой волшебницы: будто верхние слои пытались поменяться местом с нижними, а средние вообще хотели вырваться из тонкого тела.

– Помогите… Уолту… – сумела выдавить из себя боевой маг.

– Да ничего с ним не случится, – буркнул Лизар Фоор. Тень от эльфа накрыла лицо Эльзы. В противоположность восточной магичке, Светлый выглядел нормально. Никаких следов борьбы.

Заметила это и Фа. И без того узкие глаза волшебницы сузились.

– Где ты быть? – не прекращая пассов, спросила она.

– Неподалеку. – Эльф скривился, подходя к Магистру, будто ему вырывали зуб. Залез в кармашек на куртке, достал оттуда пузырек из красного стекла, открыл. Запах гниения, перемешанный с ароматом роз, заставил Фа и Эльзу поморщиться. Эльф щедро залил лицо Уолта маслянистой жидкостью. Раздалось шипение. Края раны на щеке начали затягиваться.

– Довольны? – Светлый положил пустой пузырек обратно в кармашек, достал другой, только из темного стекла, протянул Фа. – Выпей. А то такое ощущение, что душа сейчас из тебя выскочит.

Волшебница без лишних слов взяла пузырек. Пока Фа глотала сиреневую жидкость, Лизар оглядел Эльзу. Что он там увидел, эльф не сказал, но предлагать пузырек девушке не стал.

– Легок на помине, – пробормотал эльф, поднимая взгляд и вглядываясь в сторону друз, оставшихся целыми после схватки. Эльза повернула голову. К ним спешил учитель Джетуш.