Глава четвертая Маг и упыри

Ночью поклоняйся Темным богам. Днем – Светлым богам. А верь – только в себя. Из наставлений Вайрычаны

Каждый, кто проходит сквозь портал, межпространственный переход ощущает по‑разному. Для одних это полет по залитому светом туннелю. Для других – странствие по лабиринту. Для третьих падение в бездонную бездну. Кому‑то кажется, что он умирает, и он, зритель в задних рядах, видит всю свою жизнь, будто в театральной постановке. Кто‑то слышит странные вопросы, которые иногда задает себе же сам. Кто‑то встречает двойника, пока не понимает, что двойник – это он и есть, настоящий. Некоторые общаются с духами давно умерших смертных, а некоторые с духами тех, кто умрет в будущем. У кого‑то мутнеет в голове, а у кого‑то сознание делается чистым, точно родниковая вода. Кто‑то, проваливаясь в зеленую ледяную темноту, дрожит от холода, мечтая о жарких банях Востока. Кто‑то, окутанный огненными покровами, изнывает от жары, желая попасть в прохладу Севера. Некоторые испытывают ощущения, будто их потрошит сумасшедший доктор, медленно и не спеша полосуя внутренности скальпелем. Кто‑то встречает непонятных личностей, задающих загадки, а иногда требующих погадать им по отсутствующим рукам. Кто‑то встречает богов, кто‑то убогов, а кто‑то вообще мельком заглядывает в Тартарарам, где томятся титаны. Некоторым мерещатся ослепительные8 красавицы. Некоторым – знойные красавцы. Кто‑то вспоминает смех, печаль, торжество. Кому‑то не хватает воздуха. Кто‑то от избытка кислорода сам не свой. Другие попадают в момент перехода в места, которых не может быть и в которых они не могут находиться, – но эти места есть и они там находятся.

Некоторые вообще испытывают все одновременно.

Уолт Намина Ракура привык путешествовать сквозь учебные порталы, которыми была оборудована Школа Магии, но то были много раз проверенные и перепроверенные порталы. Порталы Высшей Магии ему раньше не доводилось использовать, хотя теоретически его нынешний чародейский уровень позволял сформировать и контролировать Силу для портала в рамках Серединных Земель. Впрочем, чисто теоретически. Работа с Заклинаниями Высшей Магии требует опыта в чародействе, а опыт, как известно, приходит только с возрастом и ошибками.

Нынешний межпространственный переход воспринимался Магистром как подъем по винтовой лестнице. Ноги его двигались независимо от воли, поднимая Уолта к сверкающему кругу наверху, ну а на самом деле что происходило, Уолт не знал. Теория метапорталов, которую недавно начали разрабатывать на факультете теоретической магии, пыталась рассмотреть переходы как остатки мыслей Тварца,9 некогда пронзающих Большую Вселенную от Миров Диссипации во Владениях Хаоса до Миров Суперсимметрии во Владениях Порядка. При этом маги, создающие эту концепцию, разбились на два противоположных лагеря: сторонников «теории согнутого листа» и сторонников «теории слоеного пирога».

– Вот смотрите, – говорил студентам сторонник «листа», доставая чистый лист бумаги из воздуха. – Представим, что этот лист – пространство, разделяющее точку А – верхний край, от точки Б – нижнего края. Чтобы добраться от А до Б, требуется время. Но вот теперь… – Маг складывал лист пополам, так, чтобы его края касались друг друга. – Как видите, возможен и такой вариант: не двигаться самому, а соединить точки А и Б. Мысли Тварца и действовали по такому принципу, сжимая пространство и делая его неразличимым для него.

– Вот смотрите, – говорил студентам сторонник «пирога», доставая чистый лист бумаги из воздуха. – Этот лист то, что находится в головах балбесов, которые считают, будто у Тварца в его Всемогуществе и Всенаходимости была необходимость сжимать пространство для своих мыслей. Идиоты! – После этого маг рвал лист в клочья и наколдовывал на демонстрационный стол перед собой слоеный пирог. – На самом деле мы имеем не одно расстояние от точки А до точки Б, а множество точек А, то есть А1, А2, A3 и так далее, вектор которых направлен к Б, и множество точек Б, вектор которых направлен к А. Точек может быть бесконечно много, как бесконечна сама материя, созданная Тварцом, что хорошо показал Нонез в своих апориях «Пиво», «Пьяница» и «Насильник».10 Математически говоря, переменная величина никогда не может достигнуть своего предела, ибо, как бы она ни была велика, между нею и превосходящим ее по величине пределом всегда остается целая бесконечность еще больших, чем она, величин. Иначе говоря, наша реальность представляет из себя множество слоев пространства. Вот например, как в этом пироге. – Маг гордо указывает на кондитерское изделие. – Но видите ли, чтобы пирог был совершенен, все его слои должны пропитаться кремом, от самого верхнего до самого нижнего. Крем проникает сквозь слои и расползается между ними. Так и мысли Тварца охватывали собой все миры и проникали в каждый, объединив их в совершенную систему, оставив нам свой след, который теперь как бы существует как отдельное пространство между пространствами, соединяющее своей структурой все точки и векторы во всех мирах и между ними. И это пространство‑крем проникает во всю бесконечность пространств‑слоев, поскольку оно само бесконечно!

– Крем у них вместо доказательств! – бурчали в ответ сторонники «листа». – Бесконечность может быть бесконечной, но и она должна быть определенным типом бесконечности. Поэтому и о бесконечных пространствах нужно говорить только исходя из учения о бесконечных множествах с теми или другими типами их упорядочения. Ведь тот путь и то время, которые необходимы для достижения насильником жертвы, представляют собою бесконечную последовательность отдельных убывающих отрезков, но упорядоченную определенным образом. Отсутствие первого или последнего момента такой последовательности относится только к ее представлению как конечной, представление же ее вначале бесконечной, но упорядоченной определенным образом вполне совмещает прерывное построение этих отрезков с их непрерывным протеканием. Пространство – это в первую очередь цельность, а не множество. И потому глупо говорить о пироге как совокупности пространств. Здесь надо говорить именно о листе, как целом и отдельном пространстве. И потому мысли Тварца стягивали места в пространстве друг к другу – мысли как целостности взаимодействовали с другими целостностями, но все это происходило вне временных рамок и метрик.

– Да пошли вы! – немедленно реагировали приверженцы «пирога».

– Пошли вы сами! – поддерживали новый уровень научной дискуссии адепты «листа».

Кто из них прав – точно не знали, по всей видимости, и сами исследователи метапорталов. Уолту же почему‑то казалось, что ошибались и те и другие.

Винтовая лестница закончилась, и в лицо Уолта ударили потоки света. Он прищурился, наблюдая, как со всех сторон начинают расти тени, отражаясь от Магистра, как они отрываются от основы и начинают приближаться к нему, как они падают на него, отправляя…

Отправляя…

Уолт моргнул. Переход закончился.

Только теперь ему стало понятно, что весь путь проходил в полной тишине, даже без эха его шагов. Потому что первое, что он почувствовал, вернувшись в обычную метрику реальности, было тянувшееся песнопение на языке, которого Уолт не знал. Хотя песнопение очень напоминало унылые молитвы голубокожих райтоглорвинов в храме Грозного Добряка, в котором Уолт весьма скучно и нудно проводил время.

– Добро пожаловать в Лангарэй, господин маг.

Уолт глянул на говорившего. Это был среднего роста парень в камзоле и широких, по моде Завидии, штанах с полосками ниже колен. То, что он Живущий в Ночи, выдавали бледность лица и выделяющиеся на этом фоне пурпурные губы. В остальном он сильно напоминал обычного человека лет двадцати восьми, что означало, что ему уже могло перевалить и за сотню. Кипа спутанных черных волос на голове почему‑то делала его похожим на Безумного Профессора, призрака с кафедры потусторонней магии.

– Мое имя Понтей Нах‑Хаш фан Сива, – представился Живущий в Ночи. – Благополучно добрались?

Почему‑то большинству смертных, которые никогда не использовали порталы, подобные путешествия представлялись непринужденной вечерней прогулкой перед чашечкой черного чая. На самом же деле даже малейшая ошибка в использовании порталов грозила серьезными последствиями. Нет, не то чтобы, войдя в портал в одном месте, вы выходили в другом только половиной тела; бывали случаи, что мужчина после межпространственного перехода обзаводился тремя роскошными грудями и двумя дополнительными ногами, а женщина – годовалым ребенком, четко зная, что это ее дитя, несмотря даже на то, что она оставалась девственной.

– О, это было нечто, – отозвался Уолт. – Как‑нибудь при случае надо будет повторить. Я – Уолт Намина Ракура. Боевой маг.

– Приятно познакомиться с вами, – поклонился упырь.

«Ага, приятно, как же, – подумал Уолт. – Не случись у вас тут беда, я бы тебе был приятен разве что в качестве закуски».

– И мне тоже, – честно смотря упырю в глаза, ответил Магистр.

Упырь даже не моргнул.

– Ну, так что тут у вас произошло? – решив, что он не дипломат и уж тем более не резидент, Уолт сразу перешел к делу. Чем быстрее он разберется и вернется обратно в Школу Магии, тем лучше.

То, что его послали на это задание, Уолту Намина Раку‑ре было не по душе. Если где‑то существовал бог, получающий подпитку от людей, мрачно ненавидевших начальство, то сейчас от Уолта он приобретал прямо‑таки титанические волны энергии.

– Вы так резко переходите к делу, – улыбнулся Живущий в Ночи.

– Ну, мы не на Дальнем Востоке, чтобы расписывать красоту распустившегося лотоса в шестидесяти строфах, перед тем как побриться, – парировал Уолт. – Мне говорили, что дело срочное и не терпит отлагательств. Не станем же мы сначала устраивать здесь долгие беседы о принципах магии, которую я буду использовать?

Кстати, «здесь» – это где? Уолт огляделся.

Ага, точно. Круглая комната с октограммой на полу и пентаграммой на потолке. В центре октограммы руны Edas, Sheenaи Samon– вместе начерченные Пишущим руны, они образуют Котел Силы, Заклинание, которое концентрирует в себе собирающиеся в комнате магические потоки. В центре пентаграммы руны Tafasи Urania. Они образовывали Столб Энергии, Заклинание для направленного луча, вокруг которого собираются магические поля. Окон нет, дверь из металла. Типичная комната для портала, словно сошедшая с картинки учебника. Интересно, сколько за это Школе Магии заплатили Живущие в Ночи?

– Не станем, – краем уха Уолт услыхал ответ Понтея. – Но прежде чем я полностью введу вас в курс дела, нам следует отправиться за остальными членами команды.

– За остальными?

– Да, – кивнул Понтей и поспешил добавить: – Только не думайте, что мы подвергаем сомнению ваши умения и знания. Мы не сомневаемся, что ваше владение Силой превосходно, а познания в сфере Высшей Магии такие же, как у Великих Магов.

«Гм… – подумал Уолт, аспирант второго года обучения, который только‑только начал изучать Заклинания Высшей Магии, и тут его осенило: – А ведь он думает, что им послали не абы кого, а умудренного возрастом и сединами старикана, с помощью заклятий поддерживающего свою молодость. Интересно, он вообще подозревает, что Школа может схалтурить?»

Понтей еще раз поклонился, и Уолт понял – нет, не подозревает.

«Ой‑ой‑ой…»

– Просто обстоятельства сложились так, что мы думаем, небольшая помощь с нашей стороны вам не помешает. Извините, если вас это оскорбляет. – И снова поклон.

– Ну ладно, хватит. – Уолт поправил мешок и ножны. – Оскорбляться я пока не буду, не вижу для этого причин. Вы здесь хозяева, вам и решать, что делать.

«Разве что я против того, чтобы вы решали, под каким соусом подавать меня».

– Тогда следуйте за мной. – Живущий в Ночи с явным облегчением повернулся к двери, заставив Уолта гадать, с какими склочными магами упыри имели дело до него.

Они вышли из комнаты и попали в коридор, освещенный свечами. Уолт пригляделся. Свечи были дорогие, с фитилем из жил ырмаков, и вся эта иллюминация должна была стоить немалых денег. Зачем она упырям, которые в темноте видят лучше кошек и гоблинов? Или это они для него расстарались? Вряд ли, большая часть свечей выглядит так, будто их давно используют.

– Сейчас мы находимся в Храме Ночи, который принадлежит клану Сива, – принялся рассказывать спутник Магистра, заметив его заинтересованный взгляд. – Он находится под землей, и в нем, согласно заветам основателя клана, постоянно должен быть искусственный свет как напоминание о свете настоящем. Свет должен быть как можно ближе к естественному, поэтому мы используем дорогие свечи, а кое‑где даже ставим светильники.

«Да, у этих упырей золото имеется…» – подумал Уолт. В Эквилидоре, например, волшебные лампы, испускающие свет без огня, стоили огромных денег, и даже не все аристократы или зажиточные купцы и цеховые мастера могли их себе позволить. В остальных Серединных Землях, да и вообще в Равалоне, дело вряд ли обстояло иначе.

– Прошу сюда. – Понтей указал на неприметную, скрытую в плохо освещаемом закоулке дверцу. Раскрыв ее, он отступил, пропуская Уолта вперед.

Магистр, хмыкнув, пошел первым.

Помещение, в котором он оказался, было побольше портальной комнаты и без всяких магических прикрас. Вместо них здесь было огромное колесо, обвитое цепью, с выступами на краях, чтобы его можно было вертеть, и два одноголовых огра в набедренных повязках, бухнувшихся на колени, когда следом за Уолтом в помещение вошел Понтей.

«Гм, вроде они его не боятся. Неужто уважают? А меня, получается, не боятся, не уважают?»

Понтей сказал пару гортанных фраз на языке, которого Уолт не знал. Упыриный? Может быть. А может, и огрский. Изучить его Уолт как‑то не сподобился.

Огры бросились к колесу и завертели его. Под грохот механизма кирпичи левой стены начали расходиться. Магистр уловил отблеск магического поля, однако Живущий в Ночи стоял неподвижно, а огры продолжали крутить колесо, и, видя, как напрягаются их мускулы, Уолт подумал, что, выполняя такую тяжелую работу, особо не поколдуешь.

Стена полностью раздвинулась, и Понтей с Уолтом пошли дальше. Дальше оказалась пещера с бурной рекой ровно посередине. Везде толкались сталактиты. Стена сзади стала закрываться, и снова Уолт уловил колдовство. Повернувшись, он посмотрел на стену: со стороны пещеры она выглядела как обыкновенная пещерная, с выщерблинами и наростами.

– Понятно, – сказал Уолт. – Сращивание Камней. Как только механизм возвращает кирпичи на место, здесь моментально нарастает слой камня, и найти, где проход, невозможно, потому что он открывается только с внутренней стороны.

– Вы превосходный маг, – с восхищением сказал Понтей. – После того как маги вашей Школы поставили нам это Заклинание, ни один наш чародей не смог обнаружить проход.

– У вас есть волшебники? – насторожился Уолт. Если у Живущих в Ночи есть собственные маги, зачем им маг Школы? Количеством можно побороть качество, и шесть‑семь сотен деревенских колдунов, создав Круг, просто затопят общей возросшей Силой даже гениального мага. Чего же упыри темнят?

– Есть, – ответил, не подозревая подвоха, Понтей и тут же развеял сомнения Уолта: – Правда, все они выходцы из клана Сива и по таксономии Конклава ни один из них не превышает третьего уровня.

«Понятно. Третий уровень. Круг им не составить и боевыми Заклинаниями, тем более не овладеть. Вот почему они готовы платить такие суммы Школе. Без собственных магов ни одному государству в наше время не выжить».

– Однако у нас в клане есть смертный, который способен оперировать Силой на девятом уровне.

– Даже так? – с возросшим подозрением сказал Уолт. – И кто же он?

– Это я. – И упырь снова поклонился. – К вашим услугам.

«А я и не заметил, – мрачно подумал Магистр. – Если не врет, понятное дело».

– Но и я, к сожалению, мало что могу, – вздохнул Понтей. – В основном психомагия, Четвертый уровень Стихийной, седьмой уровень магии крови, только в теоретическом ее аспекте, и немного разбираюсь в предметной магии. Без хороших наставников обучиться самому невероятно сложно. Впрочем, – спохватился Живущий в Ночи, – я извиняюсь. Нам нужно продолжать путь.

Они подошли к берегу реки, шум которой усиливался по мере приближения к ней. Понтей дотронулся до верхушки одного из сталактитов, и тот начал наливаться желтым цветом. Потом сталактит полностью погрузился в пол пещеры, а из воды поднялась лодка с фигурой на носу.

«Опять магия Земли, – подумал Уолт. – Что, у них здесь одни земные маги работали?»

– Пещеры и река соединяют между собой все Храмы Ночи в Лангарэе! – крикнул Понтей, стараясь перекрыть шум реки. – Жрецы и посвященные передвигаются по ней, чтобы быстро добраться до нужного места.

– Как интересно! – крикнул в ответ Уолт. Ну и зачем ему это рассказывают? Проявляют таким образом гостеприимство? Ой, не смешите мой волшебный жезл! Упыри прагматичны от ногтей до клыков, прагматичнее магов, и вот так просто радушием бы не разбрасывались. В свое время Уолт имел дело с упырями и отлично запомнил их поведение. Такие же сволочи, как и люди, только еще больше пытаются извлечь выгоду из любой ситуации. Они будут вам улыбаться, а стоит отвернуться – тут же вонзят клыки в ваше горло.

Да, мрачное было времечко…

Живущий в Ночи забрался в лодку и занял место на носу, Уолт последовал за ним, расположившись на корме. Понтей дотронулся до головы фигуры, лодка отплыла от берега и понеслась, подпрыгивая, по реке.

– Мы будем на месте через десять минут! – крикнул Живущий в Ночи.

Уолт кивнул. Потом подумал и решил глянуть на ауру спутника.

«Проверим, что он там за маг. Так, простенькое заклятие Вторых Глаз… Гм. А парень‑то не прост. Какой там девятый, тут за десятку зашкаливает. – Вся аура упыря была пронизана серебряными нитями, исходящими из свечения над головой; они сползали с разных сторон, сходясь почти все в районе живота. Уолт прищурился. – Да он потенциально могущественный психомаг, если сейчас его аура не в силах скрыть психические потоки Силы, то каковы же они будут после инициации? Проход в помощники Конклава этому Понтею был бы обеспечен без вопросов. Так‑так. А вот Стихии и прочие виды магических полей для него доступны с трудом. Стихии еще могут проявляться – это четыре аурные точки на груди: красная, синяя, зеленая и голубая, – но только если он направит психопотоки на их поддержание. Да, но каков же потенциал его психической Силы! Даже не все из Ректората смогли бы похвастаться таким уровнем.

Интересно проверить, что бы он смог делать после инициации. Ба, какое было бы исследование! Упырь с уровнем тринадцатым, а то и четырнадцатым, оперирования психопотоками магополя! Это ж на что он способен, если его психоэнергия еще и с Силой Крови будет когерентна? М‑да, это такой простор для разработок… Тьфу, не о том задумался».

Уолт отвлекся от наукообразных мыслей и посмотрел на Живущего в Ночи. Понтей сосредоточился на управлении лодкой, и Магистр был предоставлен сам себе. Ладно, пока есть время, надо разобраться, чем его снабдили Архиректор и Алесандр. Сперва магический инструментарий.

Уолт достал пояс из мешка и положил перед собой. Шестнадцать туб со Свитками. На двух – печати со знаками Огня, на трех – Земли, на двух – Ветра, на четырех – Воды. Понятно, в этих Свитках мощные Заклинания Стихий. Так, эти тубы еще и подписаны, причем не на всеобщем, а на рунах древнероланского. Не каждый маг сможет прочитать. Понятно. Свитки Огня содержат Заклинания Пламенного Дождя и Покрова Феникса, Свитки Земли – Каменных Копий, Земного Разрыва и Земной Защиты, Свитки Ветра – Воздушных Капель и Глотки Неба, Свитки Воды – Разрушенной Плотины, Водяного Хозяина, Волн Смерти и Серой Слякоти. Да, не пожалели для него боевых Заклинаний из магии Стихий! Это вам не простые фаерболы или пульсары, с этим, дамы и господа, можно смело идти на штурм крепости. Хорошо, а что там в оставшихся пяти тубах?

О‑о‑о‑о! Один Свиток медицинской магии для полного восстановления организма, останься от него хоть один палец. Святое Покровительство. Это уже вплотную приближается к Третьему состоянию Заклинательного Баланса.11 И что самое лучшее в нем – его можно наложить заранее, не беспокоясь в дальнейшем о том, как палец доберется до Свитка и раскроет его.

Два Свитка с Заклинаниями Вызова, один божественного Вестника, другой – убогского Вестника. В первом случае должен явиться некто сияющий всеми цветами спектра, с размашистыми белоснежными крыльями и с огромным огненным мечом, во втором – нечто темное, рогатое, с кучей щупалец и ядовитым дыханием, с огромной ледяной косой. Главное, не вызвать Вестников одновременно, а не то бросятся самозабвенно друг на друга, не беспокоясь, что вызвавшего их тем временем разделывают, как баранину на праздничное угощение.

Свиток Мгновенного Перемещения пятого уровня. Создает локальный портал и переносит в заранее выбранную точку. Сверху на Свиток были наложены дополнительные переплетения Силы. Догадаться нетрудно, наверняка портал настроен так, чтобы переместить Уолта в Школу Магии, если хоть что‑то пойдет не так и упыри не смогут его переместить.

Уолт представил, как в самый ответственный момент, когда должно все решиться, со словами: «Ладно, дальше вы без меня…» – он раскрывает Свиток, активирует Заклинание и исчезает. Гм…

Последний Свиток в отличие от предыдущих был не белым, а серым, а туба не содержала никаких надписей. Уолт нахмурился. Разворачивать Свиток не стоит, пусть он и требует активации, но чувствуется в нем Сила, которая достаточна велика и может даже в чистом виде доставить неприятности. Не могли же ему не оставить подсказку? Пальцы пробежали по свернутой бумаге, но не нашли тайно выдавленных рун, Вторые Глаза тоже не заметили ничего необычного. Хотя нет, вот тянется тонкая энергетическая ниточка, прозрачная, но слегка окрасившаяся в магическом поле Свитка в розовый цвет. Потянуть за нее, двигаясь к клубку переплетенных Сил, которые… Ого! Даже так: ого, ого, ого!

Светлое Изничтожение. Солнечный свет, заливающий и пронзающий даже магические Защиты вплоть до второго уровня, неся в перевитых волшебством фотонах дополнительные заклятия Разрушения. Даже магу, применяющему Изничтожение, может не поздоровиться, когда из Свитка вырвется сконцентрированная ярость солнца и хаоса.

А еще это может уничтожить десятки, а то и сотни носферату. О количестве Диких и прочих упырей можно даже и не заикаться – тотальная и всеохватывающая аннигиляция десятков тысяч…

Правда, если эти десятки тысяч собрать в точно выверенной площади и заставить не двигаться. «Да‑да, пройдите сюда, – говорит Уолт старому упырю, подводя того к толпе шумящих Живущих в Ночи, – станьте вот прямо здесь… Эй, вы, подвиньтесь, уступите старшему место!» – а после проверяет, не выбивается ли кто за пределы огромного шевелящегося круга, и, наконец, активирует Светлое Изничтожение.

Как и всякое Заклинание, Изничтожение имело ограниченную площадь применения. Но сам по себе этот Свиток относился к Высшей Боевой Магии и был запрещен Конклавом к использованию без соответствующих разрешений, то есть прохождения через толпы родственников магов, пристроенных ими в бюрократическую систему Конклава, и кучи бумаг, которых надо написать и подписать в семи и больше экземплярах. И, конечно, золото: небольшое количество мешочков с монетами, если вы решили все пройти, как надо, или большое количество мешков со слитками, если вы решили все пройти быстро. Использование Свитка поставило бы Уолта в один ряд с магами‑отщепенцами, не подчиняющимися правилам Конклава.

А ведь магическая помощь Живущим в Ночи незаконна, согласно Уставу Школы Магии, а также эдикту Роланских королевств, принятым большинством государств Серединных Земель. «Вот ты и стал преступником, Уолт, – с улыбкой подумал Магистр. – Когда на тебя смотрит Архиректор, и так выжидательно смотрит, – особо о законах не вспоминается. А он только Устав упомянул. Хотя Школа, судя по тому, что я видел, уже давно преступает закон и ничего в этом предосудительного не видит. Магам можно все?»

Нет, не все.

Свободу любого мага ограничивает свобода другого мага. Когда‑то маги этого не понимали, и магические войны истребляли носителей Искусства одного за другим. Вмешивались боги, вмешивались убоги – и все равно истребление чародеями друг друга продолжалось. Так погибло все племя Магов‑Драконов, возомнивших себя единственными истинными владыками Силы. Тогда простым людям, гибнувшим в результате столкновений Заклинаний и вызываемых ими катастроф, все это порядком надоело, и они показали, что как ни испепеляй взбешенную толпу молниями или менее материальными заклятиями Разрушения, все равно останется хоть один крестьянский парень, который вгонит магу вилы в горло, прежде чем тот пополнит свой запас Силы. Или, в случае Магов‑Драконов, останется хоть один обвешанный защитными амулетами рыцарь, который спустит рычаг катапульты, и каменные глыбы, заполненные внутри гномьей Огненной Водой и каршарскими алмазами, грохнут по Гнезду, уничтожая взрывом не только Гнездо, но и всю гору, где Гнездо находилось…

Когда Уолт поступал в Школу Магии, сбежав из монастыря райтоглорвинов, он не подозревал, что большинство магов считают законы созданными для того, чтобы их нарушать. Но это большинство было детками из аристократических или богатых купеческих семей, привыкших, что мир для них, а не они для мира. Исключения были, куда в нашем мире без исключений, но подавляющее большинство магов, как ни странно, редко думали о самой магии. Может, именно потому Четвертый Архиректор ввел стипендиальное обучение, принимая в Школу и крестьян, и ремесленников, и простых купцов, обладай они хоть малейшим даром к искусству магии. Сам Четвертый Архиректор был гномом из простого клана, не подчиненного Цехам Золотой Горы, а потому приравненного чуть ли не к рабскому положению в гномьем обществе. Образования Тахал Бардаром – так звали четвертого Архиректора – не имел никакого, но во время войны с краснолюдами в нем пробудился небывалый талант к магии, и не только к земной. Клан сумел возвыситься, а Тахал отправился в Школу Магии, где сделал головокружительную карьеру, однако корни свои не забыл и всегда помнил, в какой семье родился.

Может, это и удивительно, но Пятым Архиректором стал Шатане Кал‑Авар, третий сын в семье рудокопа, который, не выдели Школа стипендию, никогда бы не стал одним из величайших представителей теоретической магии, исправившим и улучшившим многие законы магического оперирования, считавшиеся незыблемыми со времен их открытия в Первую Эпоху.

Однако и сейчас дворяне, аристократы и дети богачей составляли подавляющее количество студентов, Школа все равно зависела от оплаты ее труда светскими владыками мира сего.

Можно понять Архиректора. Можно понять весь Ректорат, думал Уолт. Деньги от Живущих в Ночи – это самостоятельное развитие Школы Магии. Может, наступит день, когда каждый желающий попробовать свои силы в волшебстве отправится к нам и поступит бесплатно…

Может, и наступит. Но ой как не скоро. Это и так понятно. А пока что Школа учит тех, кто платит, и тех, кто ей нужен. Интересно, думают ли в Школе, что их так же могут использовать, как они используют студентов? Вряд ли, наверное…

Ведь, признаться, будь у меня другой жизненный путь и будь я только магом, – разве усомнился бы я в устройстве того бытия, которым существует Школа?

Нет, ответил себе Уолт. Конечно же нет.

И ведь я боевой маг. И знаю, что такое – «так надо». Когда реальность трещит по швам и когда ты должен совершить нечто такое, что в глазах тысяч смертных сделает тебя преступником, – боевой маг должен сделать это.

Потому что так надо.

Потому что никто другой, кроме боевого мага, этого не сделает. Те, кто этого не понимает, на кафедре боевой магии не задерживаются.

Быть боевым магом – это особое состояние души…

Так что побуду я преступником, решил Магистр. И ведь доброе дело делаю, получается? Гм… Похвала от Конклава за такое доброе дело будет выглядеть разве что как быстрое и безболезненное лишение магических способностей и основных двигательных функций. Ладно, ведь до этого случая Школа еще ни разу не попадала под суд Конклава? Хотя до этого случая Школа и Договору не следовала. Гм… Да и Конклав не такой уж всесильный, как это представляют, умные маги понимают это быстро, а неумные… Неумные мечтают попасть на работу в Конклав.

Впрочем, надо будет выполнить задание, а потом уже думать о последствиях, учитывая, что этим думанием должны заниматься Архиректор и Алесандр. Уолт предпочитал действовать, если ситуация была неоднозначной.

В прошлом это не раз его выручало. И не раз загоняло в такие передряги, что и вспоминать не хочется. Ладно, кто старое помянет…

После Свитков наступил черед остального. В мешке лежали два свернутых плаща, три фляги и пять свертков. Развернув наугад один из них, Уолт подавил в себе смешок. Алесандр заботливо сделал для него бутерброды с чесноком.

А во флягах, видимо, освященная Светом вода.

Договор Договором, а упырям не доверяли. А если и доверяли, то как эльфы оркам.

Лодка глухо стукнулась о берег.

– Мы прибыли! – крикнул Понтей.

Уолт быстро сложил вещи в мешок и вылез на берег.

Их дальнейшее передвижение один в один напоминало предыдущее, только наоборот: Живущий в Ночи раскрыл проход в стене, смирные огры, длинный извилистый коридор, по которому, правда, Понтей вел Магистра, зажегши факел. А выходом из коридора служила не портальная комната, а зал с шестиугольными плитами на полу, с куполообразным потолком и рядом темных выходов (или входов, как посмотреть). Здесь горел, вися в воздухе, небольшой шарик, давая света достаточно, чтобы осветить зал. «Тоже Свиточный, – легко определил Уолт. – Школа им что, одни Свитки продает?»

Вполне могло быть и так.

В зале, куда они прибыли, находилось двое Живущих в Ночи. Один – высокий, широкоплечий, словно гном, явно имеющий под кожаной курткой с шипами и штанами из дорогой крепкой мэддоратской ткани горы тренированных мышц, что было заметно даже по тому, как он стоял. Этот упырь обладал роскошными вьющимися волосами, забранными в хвост, кустистыми бровями, нависшими над угрюмыми глазами, и пышными бакенбардами. На его бледном лице вся эта черная растительность выглядела весьма… скажем так, впечатляюще. С другой стороны, какая‑нибудь эльфийка с отточенным вкусом при виде сей… гм, сего впечатляющего лица мучилась бы кошмарами пару месяцев. Общую картину дополняли прямые, как альвийская шпага, губы, словно высеченные на скале. В целом ожившей и поросшей волосами скалой Живущий в Ночи и выглядел.

Рядом со здоровяком лежала длинная дорожная сумка, на которой, перебирая колоду гадательных карт Орат, расположился второй упырь среднего роста, такой тощий, что на нем даже камзол казался огромным, как огрский панцирь на эльфийской дворянке, а штаны топорщились, словно скомканная скатерть. Одни сапоги облегали ноги, точно перчатка руку. На лице выделялся нос, такой тонкий и длинный, будто боги при распределении органов ошиблись и отдали этому упырю часть гоблиновского носа. Живущий в Ночи заметил прибывших, вскочил, неуловимым движением спрятав карты, провел рукой по коротким каштановым волосам и, сверкнув синими глазами, завопил на Всеобщем:

– Рад встрече! А мы тебя, Понтеюшка, уже час тут дожидаемся! А я так и все полтора! Вот как пришел, так и сидел один‑одинешенек, пока Каа не соизволил пожаловать, но, по правде сказать, мало что изменилось! Он же молчит, как скала, из которой его вырубили!

Ага, значит Уолту не первому в голову пришло подобное сравнение.

– А вот не прихвати я с собой карты да пасьянсы не пораскладывай, то что бы я все это время делал, а, Понтеюшка? От скуки помирал? Ты бы хоть предупредил, что наш досточтимый гость так задержится! Я бы лютню прихватил, песни попел, а вдруг и Каа бы подпел, то‑то весело бы было!

Уолт вздрогнул. Поющих упырей ему видеть и слышать не приходилось, да и не поддавалась воображению такая сцена. А какие у них песни? «Как главный упырь на людей охотиться ходил»? «Закусаю тебя до слез»? «Солнце, солнце, не всходи»? «Давай выпьем кровушки на брудершафт»? Гм…

Первый Живущий в Ночи молчал, как и положено скале.

– А где… Татгем? – растерянно спросил, подходя к упырям, провожатый Уолта. Казалось, Живущий в Ночи вмиг растерял всю свою уверенность.

– А не было! – радостно сказал тощий. – Ни собственной персоной, ни слуг, ни даже письмецо никто не черкнул.

Казалось, Понтей потерял дар речи. Но тощего это не смутило, и он, обогнув Сива, приблизился к идущему следом за Понтеем Уолту.

– Рад встрече, рад встрече, господин маг! – завопил тощий. – Говорят, у вас, магов, есть всякие тайные приветствия, и я вот подумал, что нам, Живущим в Ночи, тоже надо придумать свое тайное приветствие. Я его придумал! Вот, смотрите! – Он поднял правую руку с растопыренными пальцами. – Я говорю: «Дай хват, дружище!», а вы должны тоже так поднять руку, а я ударю по ней своей, и вы должны сказать: «Классный хват, дружище!» А ну как?

– Ну и какое же это тайное приветствие Живущих в Ночи? – спросил слегка ошеломленный Уолт.

– Опа, действительно… – расстроился упырь, но тут же просиял: – А и ладно, я новое придумаю! Позвольте представиться, господин маг! Вадлар Коби Фетис из великого и могучего клана Фетис! Носферату! – И упырь с вежливой улыбкой во весь рот поклонился.

Носферату?! Поклонившись, Уолт успел спрятать удивление, отразившееся на лице. Бродящий под Солнцем. Этот с виду молодой, лет двадцати семи по человеческим меркам, упырь – носферату? Или его возраст еще больше, и он просто прячет его под маской сумасбродного юнца? Обычно, чтобы стать носферату, требуется лет двести, не меньше, да и крови… Упырь, стремящийся стать носферату, должен осушить много людей, причем именно осушить – выпить всю кровь без остатка, со всеми находящимися в ней жизненными духами. А затем его тело должно претерпеть огромное количество необходимых мутаций и метаморфоз. Нет, пожалуй, и двухсот лет маловато, чтобы стать Бродящим под Солнцем.

Но зачем ему врать? Незачем, если размышлять здраво. Или есть зачем, если упыри затеяли многоходовую комбинацию, в которой им понадобился боевой маг, уверенный, что этот Вадлар Коби Фетис – носферату. Гм, как говорил один старый знакомый Уолта, – будь проще, и тебе не дадут по морде. Можно ведь просто решить, что Вадлар и есть носферату – только очень старый и потому прикидывающийся молодым.

– Уолт Намина Ракура, – поклонился в ответ убийце десятков людей маг.

И вежливо улыбнулся. Они живут так, как могут. А я живу так, как могу я. И пока они не трогают меня – вправе ли я осуждать их? Вправе, потому что они трогают подобных мне… Вправе… но здесь, вот в этом зале, и сейчас, когда я должен работать с ними в одной команде, я этого делать не буду.

– Этого молчуна, который смотрит на всех так, будто уверен, что вы именно тот смертный, который не отдает ему долги, зовут Каазад‑ум Шанэ Нугаро. Простите его, господин маг, он редко разговаривает, а если и заговорит, то слова два скажет и опять молчит. Он в отличие от меня носферату не является, пока что достиг только Высшего ранга, но, скажу я вам, боец он отличный, как и все эти Нугаро, ничуть не уступает ни Вишмаганам, ни Атанам.

Каазад‑ум Шанэ Нугаро поклонился Магистру.

Вадлар вдруг хитро подмигнул Уолту, залез в недра своего камзола и достал оттуда фляжку с гномьей печатью на боку.

– Как насчет… за знакомство?

Уолт успел остановить откидывающуюся вниз челюсть. Что это ему упырь предлагает? Крови хлебнуть? Он совсем спятил?

Но когда Вадлар открутил крышку, нос Уолта уловил запах чудесной гномьей настойки, которую он как‑то попробовал, будучи по делу в Восточной гряде Гебургии. Живущие в Ночи пьют и такое? Нет, конечно, Уолт знал, что кроме крови упыри употребляют и обычную пишу для поддержания организма, но никогда еще не слышал, чтобы упыри жаловали алкоголь.

– Так как? – сунул ему под нос флягу Вадлар. «А почему бы и нет?»

Уолт протянул было руку, чтобы взять флягу, как Понтей ожил.

– Вадлар, Свиток Дороги! – резко потребовал он, вклиниваясь между Уолтом и Фетисом.

– Что ты такой грубый?! – возмутился Вадлар, быстро пряча фляжку.

Как и в случае с картами, Уолт не заметил, куда она подевалась.

– Быстрее!

Ух ты, а у парня прорезались командные нотки. Уолт посмотрел на Понтея с интересом. Кстати, свой ранг Живущего в Ночи он так и не назвал.

Вадлар протянул Понтею свернутый Свиток.

– Ты и Каазад поднимайтесь наверх, к Огулу, и ждите нас. Мы вернемся быстро, – сказал Сива, взяв Свиток.

– Нет, ты вот мне даже с господином магом и поговорить не дашь? – возмутился Вадлар. – А вдруг я потом об этом нашем приключении книгу напишу, и критики меня обвинят, что у меня мало диалогов?

– На диалоги нет времени, – отрезал Понтей. – Поднимайтесь!

Каазад‑ум молча взялся за сумку и пошел к среднему из выходов‑входов. Вадлар, скорчив недовольную рожу, поспешил за шагающей скалой.

– Прошу меня извинить, – повернулся к Магистру Живущий в Ночи, – но прежде чем мы присоединимся к остальным, нам придется отправиться еще в одно место.

– Да без проблем, – пожал плечами Уолт. Вот только почему он не отправил его с остальными? Хочет, чтобы боевой маг был у него постоянно на виду?

Понтей развернул Свиток. Уолт привычно почувствовал волну магии. Рядом с ними развернулся зеленоватый овал в огрский рост. Дорога – двухсторонний портал на короткие расстояния, который закрывается не сразу, а только после того как им воспользуются, чтобы вернуться в исходное место. По принципу Дороги работали порталы Школы Магии, только их постоянно заряжали магией, а вот Свиток Дороги одноразовый. И дорогой. Но если упырь его использовал, значит, не видел другого выхода. И куда они теперь отправятся?

– Подождите здесь, – сказал Понтей и скользнул в соседнюю комнату.

Уолт огляделся. Интересное помещение.

Комната была решена в светлых тонах, которые для Уолта ну никак не ассоциировались с Живущими в Ночи. Здесь даже имелся волшебный светильник, который освещал комнату нежным бирюзовым светом. Мозаика на потолке свивалась из переплетенных ветвей мельисфирилла, белого дерева, главного экспортного продукта Светлых эльфов Серединных Земель. Мебель вдоль стен дополнялась зеркальными вставками, делая комнату еще светлее.

Можно было бы подумать, что здесь живет эльф‑модельер, любящий проводить время в компании эльфов‑парикмахеров, но уж никак не Живущий в Ночи, обожающий теплую человеческую кровь.

Уолт подошел к дивану и удобно на нем устроился, положив рядом мешок и меч. Гм, мягкий. Видимо, именно на нем коварный упырь, сверкая похотливыми глазами, склонялся над беззащитной девушкой, обещая ей незабываемые ощущения. М‑да, а вдруг эта комната для подобных утех и приспособлена? Девушки – они такие, любят все сияющее и обволакивающее.

На столике лежала раскрытая книга. Недолго думая Уолт взял ее и пробежал глазами. В конце концов, его сюда привел Понтей, а как вести себя не сказал, поэтому Уолт решил вести себя как обычно.

«Их дикость превосходит все мыслимое, их дикости нет места в цивилизованном мире. С помощью железа они уродуют щеки новорожденных глубокими шрамами, оставляя знак племени на всю жизнь, чтобы помнили, даже попав в плен или рабство. Поэтому и старея они остаются безбородыми и уродливыми, как евнухи. У них коренастое телосложение, сильные руки и ноги, массивные затылки, острые клыки, предназначенные самой природой для поедания сырого мяса. А шириной своих плеч они внушают ужас. Их скорее можно принять за двуногих животных или за грубо сделанные фигуры, что высекаются на парапетах мостов. Орки не готовят себе пищу, они питаются лишь корнями диких растений и сырым мясом первых попавшихся животных, которое они иногда предварительно согревают, держа его промеж ляжек, когда сидят на лошади. Не гнушаются они пожирать и смертных, как представителей чужих рас, так и своего собственного народа. Они не нуждаются в крыше над головой, и у них нет домов, равно как и гробниц. Тело они прикрывают полотном или сшитыми шкурками полевых мышей. Они не ведают различия между домашней и выходной одеждой и, однажды облачившись в тусклое одеяние, не снимают его, пока оно не истлеет от ветхости. Они кажутся пригвожденными к своим крептодонтам, ибо едят и пьют не сходя с них на землю, даже спят и высыпаются, склонившись к мощным шеям своих скакунов…»

Знакомые строки. Уолт перевернул книгу. Он так и думал. Рилус Кадеймо. «Путешествие в земли темные, варварские. Об обычаях жителей, их населяющих, и размышления о том, что есть Империя и цивилизация». Одно из фундаментальных исследований орочьих обычаев Восточных степей, и потому содержащее неточности и ошибки, приправленное фантазией, чтобы заинтересовать читателей не только сухим изложением фактов, но и потрясающими воображение образами, которые автор явно придумывал после перечитывания мифологических опусов. Чего стоил Степной Старикан, бродящий по степи слепой убог, который нападает на невинных девиц и похищает их глаза. Орки‑проводники из племен Светлоокого Владыки, более‑менее цивилизованные, никогда не слышали в Степях ни о Старикане, ни тем более о невинных девицах. Уолт ознакомился с «Путешествием», перед тем как отправился в Восточные степи собирать материал для магистерской. Интересно, для чего труд всей жизни Рилуса Кадеймо, благодаря которому он вошел в число золотых историков Роланской империи, этому упырю Татгему?

И тут раздались шаги.

Уолт быстро положил книгу на столик и посмотрел на вошедшего.

Подумал, что мгновенная телепортация – это все же необходимая в хозяйстве вещь. А еще подумал, что очень даже неплохая у нее… А еще подумал, что сейчас лучше не думать, ведь он точно не знал, что там у нее за Сила Крови, вдруг его мысли для нее – открытая книга, точно «Путешествие в земли темные, варварские…».

В комнату вошла Живущая в Ночи. Совсем не из той комнаты, в которую убеждал Понтей. И пускай она увидела какого‑то незнакомого смертного на своем диванчике – это еще полбеды. Полноценной и весьма значительной напастью было то, что в комнату упырица вошла обнаженной. Совсем. Ну разве что полотенцем вытирала длинные белые волосы – и все.

Она посмотрела на Уолта.

Уолт улыбнулся и постарался смотреть на мозаику потолка. Не получалось. Глаза так и норовили снова уставиться на ладную фигуру, крепкую большую грудь прекрасной формы, обворожительные бедра, очаровательные стройные ноги. Даже бледная кожа и та ладно гармонировала с ее сложением.

– Человек.

Ее голос был холоден.

И ничего больше. Никакого мороза, пронзающего самые потаенные глубины души.

Но Магистру почему‑то захотелось поежиться.

Внутренне приготовившись к тому, что упырица сейчас использует свою Силу Крови, Уолт, плетя Заклинание Щита, встал на всякий случай с дивана и махнул рукой, дав понять, что диван свободен и она может его занять, если хочет.

А потом он подумал, что жест он сделал двусмысленный, а упырица, как всякая женщина, разумеется, выберет второй смысл, о котором он и не думал, – будто он приглашает ее улечься на диван и не против улечься следом.

«Ну, Понтей, ну, сволочь… Хоть бы предупредил».

А Понтей правда мог и не ожидать подобного, раз так беззаботно оставил Уолта одного.

«Все равно сволочь. Все упыри – сволочи. – Уолт скосил глаза. – А некоторые – красивые сволочи».

Живущая в Ночи, игнорируя Магистра, словно каждую ночь в ее комнате появлялись незнакомые смертные, когда она голой ходила по дому (а кто знает? Может, так и есть…), подошла к шкафу. Уолт старался не смотреть, как она достает из ящиков красные шелковые трусики, как надевает их, как следом достает красный лифчик, как надевает его (наверняка все эльфийское, только эльфы производят такое вычурное кружевное нижнее белье), как надевает легкую рубашку с разрезом до середины груди, как достает такие маленькие штаны, что кажется, она в них ну никак не влезет – но влезает…

В общем, на все это Уолт старался не смотреть. Ну старался же!

И когда Живущая в Ночи стала натягивать кожаную куртку, украшенную по бокам длинными иглами, в комнату вбежал паникующий Понтей. Увидев упырицу, он застыл на месте.

– Иукена! – воскликнул он. – Почему ты… почему ты еще не готова?!

Она бросила на него холодный взгляд, правда, менее холодный, чем те, которыми одаривала Уолта, и ответила:

– Ну, если вы пришли только сейчас, то я оказалась права, и этот… – она ткнула пальцем в Магистра, – только прибыл. Я права?

– Иукена! – возмутился Понтей, быстро глянул на Уолта и перешел на какой‑то шипящий язык.

Упырица снова окатила Уолта холодом глаз и ответила на том же языке.

Нет, дамы и господа, так дело не пойдет. Всеобщий язык был создан не для того, чтобы в присутствии представителей двух разных народов каждый общался на родном языке.12 Уолт пошевелил пальцами, поддерживая мысленные усилия, и к яростно шипящим друг на друга Живущим в Ночи потянулись Заклинания Понимания вкупе с Заклинаниями Познания. Оп‑па! Уолт успел остановить магические потоки за считанные миллиметры до упырей. А Понтей‑то еще и психоблок поставил, не желая, чтобы Магистр их подслушал. Не заметь его Уолт, упырь смог бы почувствовать неладное и прекратить разговор. Нет, ну неужели он думает, что психоблок неинициированного волшебника сможет остановить боевого мага с образованием Школы Магии, где его учили не только фаерболы побольше лепить или молниями во все стороны шпулять. Чуть посложнее задача, чуть побольше энергозатрата, но обойти психоблок Сива так, чтобы он не заметил, проще простого.

– Не время показывать свою дурь, – яростно прошипел Понтей.

– Дурь? Ты теперь это так называешь? Раньше, помнится, ты говорил другое.

– Иукена, сейчас не время. Мы потратили много сил, чтобы дать нам больше времени, но прошу тебя, не выделывайся перед боевым магом из Школы Магии.

– Школа Магии, сельский колдун, городской Орден. Какая разница? Маги всегда одинаковы. Ведь вы же долго его ждали, правда?

– Это не зависело ни от нас, ни от этого мага. Прошу тебя, перестань. Веди себя вежливее и постарайся на него не реагировать.

– Я говорила тебе, чтобы ты пригласил другого.

– Нет у меня других! Ты у меня одна, кому я могу довериться в этом деле. Я же вас отбирал и отлично знаю, что вам я могу доверять.

– Меня ты, значит, тоже отбирал?

– Иу, не придирайся к словам, не сейчас, прошу тебя! Посмотри на этого мага, он же наверняка недоволен, что мы не говорим на Всеобщем!

– Мне плевать на чувства этого мага.

– Иу, ради меня! Прошу! Перестань и собирайся как можно быстрее.

– Зачем ты привел его? – Что?

– Понтей, я хорошо тебя изучила и отлично знаю, что ты мало что делаешь просто так. И приведя мага в мой дом – чего ты хотел этим добиться? Этого разговора? Сразу расставить точки над ё?

– Иу…

– Не ври мне. Я уже давно знаю, когда ты врешь, а когда говоришь правду. Может, другие так и не разобрались в этом, но не я.

– Иу…

– Просто ответь мне – ты именно затем, чтобы я увидела этого мага здесь, а не прямо перед отправлением, и привел его с собой?

Понтей как‑то весь сник.

– Да, – буркнул он.

Живущая в Ночи протянула руку и дотронулась до его плеча.

– Глупый, – прошептала она. – А почему, ты думаешь, я и оставалась дома?

Понтей вскинул голову, его глаза расширились.

– Иу…

Упырица повернулась и шагнула к Уолту, быстро развеявшему Заклинания и принявшему самый невозмутимый вид из всех, что он выработал в то время, когда прятал шпаргалки на экзамене и отвечал экзаменатору: «Нет, что вы, как вы могли подумать, что я подглядываю?»

– Мое имя – Иукена, – сказала упырица, недобро глядя на Уолта. – Я принадлежу к клану Татгем. И я не люблю магов.

– Уолт Намина Ракура, – сладким голосом протянул Магистр. – Боевой маг. И я не люблю жареный лук.

Кажется, она ожидала от него другой реакции. Ее глаза сузились, и она быстро отвернулась. Понтей глупо улыбался.

Варг оскалился и зарычал.

– Не пытайтесь их погладить, – попросил Огул Катей Финааш‑Лонер, – они этого не любят.

– Да я и не собирался, – сказал Уолт. Он и правда дотронулся до варга только с целью понять, почему эти своенравные буйные животные, похожие на волков, а ростом с буйвола, которых ну просто невозможно приручить (хотя в древности орки Восточных степей с помощью Заклинаний Тьмы сумели подчинить себе варгов, но с тех пор прошла Эпоха, и шаманы орков уже не помнили магии, что помогла им обуздать своевольных созданий), почему варги подчиняются этому невысокому Живущему в Ночи, одетому в непривычную для упырей, по мнению Уолта, хламиду. Заклятия или Сила Крови? Если заклятия, то это невероятно и надо пригнать сюда толпу исследователей.

Магии не чувствовалось. Ни малейшего намека, кроме естественных полей, что окружают каждое живое существо, но и в них никаких ощутимых модификаций.

Сила Крови? Сила Крови. Было бы интересно ее изучить.

Они переместились обратно в зал, и портал Дороги свернулся. Поднялись по длинной лестнице, где мог пройти только один человек. Уолт шел за Понтеем, за ним следовала Иукена, морозя взглядом спину. Уолт никак не мог выкинуть из головы сцену, в которой Иукена вдруг бросается на него сзади и ее клыки вонзаются ему в шею. Гм… Такое чувство, что ей плевать, что Уолт видел ее голой, но делиться с Понтеем своими мыслями по этому поводу Магистр не решился…

Живущая в Ночи надела еще юбку с такими же длинными иглами, какие висели на куртке, и прихватила саадак и колчан. Лучница, значит. Упыри у себя и такой вид войск развивают? Нигде раньше не упоминалось, что в масштабных конфликтах с другими смертными Живущие в Ночи использовали стрелков. Все течет, все меняется…

Они вышли возле какого‑то леска. Никаких следов надземного комплекса, который должен был предшествовать подземным ярусам Храма Ночи, в видимом обзоре не имелось, а виднелась некая мерцающая пурпурным цветом непонятка, которую Понтей назвал Пеленой. Кроме двух уже известных Уолту упырей здесь находился некто Огул Катей Финааш‑Лонер. Один из смертных Лангарэя, который отлично знает Границу, как отрекомендовал его Понтей. И шесть варгов. Шесть оседланных варгов. Честно сказать, так сильно Уолт не удивлялся давно. Варги вели себя смирно, ни один из них не пытался броситься на стоящих рядом, и что еще удивительнее – ни один из них не проявлял агрессии, ауры их не полнились желанием отведать мясца прямоходящих. Даже когда варг зарычал, реагируя на прикосновение Магистра, в нем не было злости, он просто делал предупреждение, что тут же объяснил Огул.

А еще Огул сказал, что Уолт поедет на этом самом варге, сразу видно, что «господин маг – опытный ездок, тотчас подобрал скакуна себе по комплекции и подготовке». Намина Ракура, никогда в жизни не ездивший верхом, важно кивнул.

– А теперь, – сказал Понтей, когда Огул распределил варгов между наездниками, – я объясню ситуацию.

Они стояли полукругом вокруг Сива, и Уолт, который занял место между Вадларом и Каазад‑умом, подумал, что вообще‑то он не представлял, что все будет… ну, в таких малых количествах, что ли. Конечно, Уолт понимал, что в Лангарэе его вряд ли будет встречать толпа восхищенно визжащих упырей, но и того, что он увидит всего пятерых Живущих в Ночи, он тоже не ожидал.

– Примерно три с половиной часа назад в Лангарэй проникла группа неизвестных, которые атаковали Храм Ночи Дайкар и поселение, расположенное рядом с ним. В результате поселение было уничтожено, а Храм разрушен.

Вадлар присвистнул, Иукена прищурилась, у Огула вытянулось лицо, а Каазад‑ум… Гм… Каазад‑ум выглядел как слегка удивившаяся скала.

– Во время нападения неизвестные применили магию, принципы и действия которой нам совершенно неясны. Я надеюсь, наш гость и помощник, – легкий поклон Уолту, – сможет разобраться в магии врагов.

«Попробовал бы я не разобраться. Договор вам дорого обошелся, и попробуй я не разобраться, – не вы, так Архиректор голову мне оторвет. И вам отошлет, чтобы вы ею в «мяч‑нога» сыграли».

– На данный момент известно, что атаковавшая группа двигается на север. Мы предполагаем, что они достигли середины Границы.

– Быстро, – сказал Фетис.

– Быстро, – согласился Сива. – Но дело в том, что они способны передвигаться еще быстрее. Мы приняли кое‑какие меры, чтобы затруднить им передвижение, но главная причина задержки в другом.

Понтей слегка напрягся, и это не ускользнуло от внимательного взгляда Уолта. Так, кажется, начинается главное.

– В Храме Ночи Дайкар, – осторожно подбирая слова, начал Понтей, – со времен войны Лангарэя с людьми и гномами хранился артефакт. Он был приобретен нашими эмиссарами на Ближнем Востоке и переправлен сюда под самый конец военных действий, когда еще не было понятно, чем все закончится. После заключения мира Совет Идущих Следом – это наш высший орган управления (пояснение для Уолта) – потребовал уничтожить артефакт, потому что его хранение возмущало магические энергии в Лангарэе и он был слишком опасен; к тому же было неизвестно, к чему приведет его нахождение на территории Царствия Ночи. Но кое‑кто из Живущих в Ночи предположил, что артефакт может пригодиться нам в будущем, и было решено втайне от Повелевающих Совета Идущих запечатать его и спрятать.

– Дай я угадаю, – влез Вадлар. – Артефакт решили хранить в Храме Ночи Дайкар. И причина разрушения Храма – в нем?

– Ты угадал. Артефакт похищен. Если сообщить об этом Совету, то наши кланы, как и те, кто хранил его, будут наказаны. Поэтому мы не можем действовать ни крупными силами, ни привлекать лучших бойцов. Я и наши главы решили обратиться к вам и в Школу Магии, реализовав условия Договора и без извещения Совета Идущих.

– По‑о‑о‑о‑нятно, – задумчиво протянул Вадлар. – Значит, нужно догнать татей и отобрать игрушку. Но если они разобрались с храмоохранителями и жрецами, да еще и поселение разрушили…

– Поэтому с нами господин боевой маг, – опережая вопрос, ответил Понтей. – И поэтому я каждого из вас попросил взять опытные образцы Клинков Ночи.

– Прошу прощения, – решил перебить Уолт, – что это за Клинки Ночи? Не подумайте, что не доверяю вам («Ох, знали бы вы, как я вам не доверяю!»), но хотелось бы знать, что за оружие вы собираетесь использовать, чтобы моя магия не резонировала и Заклинания не вызывали противодействия.

– Сейчас объясню. Иукена, позволь… – обратился он к Живущей в Ночи, на лице которой так и читалось «не позволю». Сорвав одну из игл с куртки упырицы, он протянул ее Уолту. – Это Игла Ночи. Разработанная мной система Барьеров, Печатей и Деструкции, интегрально распределенная на основе формулы Кинер – Иштаэля. Я воспользовался наработками по предметной магии ученого из вашей Школы Глимрона Гидео, когда создавал это Заклинание. Принцип работы, как в Свитке, но я убрал эфирную активацию и заменил ее аурной.

Вадлар откровенно скучал, слушая Понтея, Иукена зевнула, Огул с интересом слушал, а Каазад‑ум… Скала внимания не проявляла.

Уолт во все глаза пялился на произведение искусства в своих руках. Нет, даже – творение искусства. Творение магического искусства, подобных которому он еще не встречал. Да парень гений! И не просто гений – гениище! К убогам Устав, его надо тащить на кафедру боевой магии, прямо в лаборатории! Надо же, такое изящное решение, да еще на основе предметного волшебства, к которому боевые маги всегда относились с пренебрежением, используя только высшее достижение этой области колдовства – Свитки. А этот упырь подошел совсем с другой стороны. Гм, немного разбирается в предметной магии, говорите?..

Если просто, на пальцах, то сей Понтей сумел создать последовательность действий, которые не просто заряжали предмет магической энергией, они делали сам предмет заклятием, локальным аспектом разворачивания магического преобразования реальности – Заклинания, что позволяло предмету освобождать намного больше энергии. И все это при помощи предметной магии, самой примитивной после рунной, которая сама по себе требовала только хорошей памяти на руны.

Стоп. Надо подумать. Ведь у Живущего в Ночи просто бы не хватило Силы, чтобы завершить такое сложное магическое действие даже для одной иглы. А тут не одна игла – вон Иукена ими просто увешана с ног до головы.

Но последующие слова Понтея, который правильно истолковал задумчивый вид Магистра, все объяснили:

– Клан Сива в свое время приобрел три колбы Атекмуса. Некий разорившийся картежник, дворянин, распродавал имущество, и колбы были среди безделушек, доставшихся ему по наследству. Наши эмиссары глазам своим не поверили, когда наткнулись на них. Цена, за которую их продавали, была смехотворной, дворянин не понимал, какую драгоценность он выпускает из рук и что посоветуйся он со знающими смертными, мог бы проигрывать состояния каждый день до конца своей жизни.

«Но ваши эмиссары вряд ли объяснили бедняге, какую возможность он упускает…»

– Что еще за колбы Атекмуса? – встрепенулся Фетис.

– Магические накопители чистой Силы, которую можно направить на создание любого Заклинания независимо от того, к какой области волшебства оно принадлежит, – ответил вместо Понтея Уолт, продолжая вертеть в руке Иглу Ночи. Да, повезло упырям. У Школы, например, всего девять таких колб, а всего в мире их не больше семи десятков. Великий древний Маг‑Дракон Атекмус производство на поток не поставил: то ли поленился, то ли прикончили другие Маги‑Драконы – летописи об этом умалчивают, а секрет создания колб утерян.

– Клинок Ночи – это несколько улучшенная модель Иглы, только под видом разного оружия, название было сохранено с первого прототипа, – продолжил Понтей, протянув руку за Иглой.

Ну, понятно, не отдадут же такую драгоценность Уолту за красивые глаза. Судя по бешеным затратам на услуги Школы Магии упыри бы в качестве оплаты за такую Иголочку потребовали не меньше половины суммы Договора, и за это Уолт не мог их осуждать, – каждый выживает как может. Он, мысленно вздохнув, с сожалением отдал Иглу Понтею, который продолжил:

– Но принцип действия у них тот же самый, только по‑разному корректируется вектор материализации. Если это может помешать вашему колдовству, то мы постараемся не использовать их часто.

– Хорошо, хорошо, я приму поправку на эти Клинки, можете не беспокоиться и используйте их по полной.

Иукена фыркнула. Похоже, умоляй их Уолт слезно не применять Клинки Ночи – она бы начала их использовать уже здесь.

– С Клинками разобрались, Понтеюшка, но меня вот еще что беспокоит. – Вадлар шмыгнул носом, напомнив Уолту гоблина, помощника библиотекаря, который очень не любил, когда студенты задерживали книги, и не ленился являться в Общежитие, чтобы обрушиться на горе‑должников, вот точно так же шмыгая носом. – Что за артефакт сперли‑то?

Сива замялся. И выдавил:

– Рубиновое Ожерелье Керашата.

Уолт присвистнул, прищурился и отвалил челюсть. Подумал и вылупил глаза. Трудное это дело: прищуриваться и выкатывать глаза одновременно, кто не верит – пусть попробует сам.

– Судя по реакции этого… – Иукена оглядела Магистра и решила не расшифровывать слово «этого». – Ожерелье – опасная вещь.

– Да, – сказал Понтей.

– Да? – усмехнулся Уолт, перестав дурачиться. – Здесь, дама и господа, не «да» говорить нужно. Здесь орать надо и перечислять синонимы, что можно к «да» придумать.

– Что такое это Рубиновое Ожерелье Керашата?

Ух е, скала заговорила! Более того, Каазад‑ум казался взволнованным… ну, примерно так же, как может выглядеть взволнованной глыба камней.

– Позвольте, я объясню вашим товарищам, что такое Ожерелье. Образно, если можно. – Понтей кивнул, и Уолт бодро продолжил: – Представьте, что однажды утром вы просыпаетесь и обнаруживаете, что спите на стекле. И куда ни посмотри – везде одно стекло и ничего больше. Вы не понимаете, что произошло, и решаете пройтись осмотреться. Вы идете и никого не встречаете. Идете день, второй, третий, четвертый, а вокруг только две бездны – небо над головой и стекло под ногами. И вот на пятый день вы подходите к непонятным раскрошенным камням. Вы их осматриваете. И тут до вас доходит, что эти камни – Великая Гряда Гор, вернее то, что от нее осталось. А стекло под ногами – это земля, которую расплавил жар и остудил ветер. И никого нет. Даже вас. Вот это и есть Рубиновое Ожерелье Керашата.

– М‑мать… – только и сказал Вадлар. – Неужели это настолько серьезно?

– Ожерелье – творение не ума и рук смертного. Его придумал убог – кузнец Южной Страны. Он сделал наброски, собрал Стихии и создал основание, а завершили дело его подручные из числа смертных, пятьсот брахманов из секты Темного Повеления. Так что Ожерелье де‑факто считается созданием убога, но де‑юре его сотворили люди, и потому богам пришлось разрешить Ожерелью существовать в Равалоне.

«А эмиссары упырей – пронырливые ребята. Считалось, что следы Ожерелья были утеряны с начала Второй Эпохи и что оно давно уничтожено богами. Может, стоит их нанять поискать артефакты для Школы Магии?»

– Основу Ожерелья составляет Рубин Божественного Ничто. По бокам еще четыре Рубина Стихий и два Рубина Начал. Силу Ожерелья можно освобождать как через отдельные Рубины, так и через все Рубины разом. В этом случае мы и получим стеклянную безжизненную пустыню.

– Господин маг, а вы сумеете противостоять Ожерелью вашей Силой? – тоном, который указывал, что продолжением должно было быть: «Или на хрен вы нам нужны и не хотите ли в связи с этим удавиться?», спросила Иукена.

– Прежде чем они достанут Ожерелье, придется преодолеть защитные Заклинания и технические ловушки того, в чем Ожерелье хранится, – опережая ответ Уолта, сказал Сива. – Кстати, именно оно и мешает похитителям передвигаться быстрее.

– Вы что, Ожерелье в сейф положили, а внутрь свинца и антимагия залили? – спросил Вадлар.

– Можно сказать и так, – согласился Понтей. – По крайней мере, вес «сейфа» достигает семисот килограммов, и при помощи Заклинаний левитации или телепортации его передвигать невозможно. Поэтому у нас есть шанс догнать похитителей и вернуться в Лангарэй еще до рассвета. К сожалению, я не могу воспользоваться порталами и переместить нас как можно ближе. Они продолжают двигаться, хоть и с длительными остановками, а господин маг не даст мне соврать, что настраивать портал на движущуюся точку – рискованное дело. Особенно если речь идет о движущейся цели в Границе. Более того, если тот портал, через который к нам прибыл господин маг, хорошо защищен от Покрова Купола, то для построения заклятия Перемещения, позволяющего нам пересечь Покров при помощи портала так, чтобы никто не заметил, требуется слишком много времени, которого у нас и остается все меньше и меньше.

– Тогда чего мы ждем? – грубо поинтересовалась Иукена. – До рассвета часов пять осталось, и мне не особо хочется принимать солнечные ванны. Вадлар‑то носферату, а для нас Воздействие добром не кончится.

«Значит, Понтей не Высочайшего ранга. А Вадлар его слушается. Чудные дела творятся у Живущих в Ночи», – подумал Уолт, который помнил, что жесткая иерархия упырей строилась на основе рангов, и Бродящий под Солнцем, принадлежащий любому клану, мог распоряжаться любым упырем, рангом ниже собственного.

– Тогда, если все понятно, будем выдвигаться. – Понтей обратился к Огулу: – Проход в Покрове держится?

– Да, мои звери выполняют свою роль.

– Тогда по варгам. И пусть нам поможет Ночь! «Пускай поможет, – думал Уолт, взбираясь на своего варга, – хоть Ночь, хоть убоги. Но кажется мне, дорогой мой Понтей Нах‑Хаш Сива, что ты многого недоговариваешь – и не только мне».

Огул занял место впереди небольшой кавалькады, внимательно осмотрел каждого варга, потом поднял руку и указал в сторону Пелены. Варги сорвались с места мгновенно, но осторожно, так, что их всадники не потеряли равновесия.

Преследование началось.

Date: 2015-07-17; view: 287; Нарушение авторских прав