Глава 18. Джеймс Роберт Брюс родился дождливым июльским утром

Джеймс Роберт Брюс родился дождливым июльским утром. Крупный краснолицый младенец, не успев появиться на свет, завопил на весь замок. При этом он энергично размахивал крепко сжатыми кулачками. Элсбет протерла его теплым оливковым маслом, громко расхваливая необычайно большие конечности и мужское достоинство, после чего туго запеленала и положила в колыбель. Конал не мог оторвать взгляда от своего первого сына, смотревшего на отца большими темно‑синими глазами.

Адэр, хоть и устала, была на седьмом небе от счастья. Она потребовала немедленно показать ей малыша и нежно поцеловала мокрую темную головенку. На этот раз все действительно оказалось иначе. Мальчик был силен и крепок. Он обязательно выживет.

После того как вышел послед, она позволила обтереть себя и переменить белье и снова легла в свежезастеленную постель.

– Дайте мне сына, – снова попросила Адэр, и Конал, взяв мальчика из колыбели, положил его на руки матери. Адэр приложила сына к груди, и малыш стал шумно сосать, вцепившись губками в сосок.

Адэр довольно улыбнулась.

– Говорила же тебе, что будет сын! Не забудь показать его Мердоку, Дункану и всем членам клана.

– Хороший парень, – расплылся в улыбке лэрд. – Молодец, Адэр!

– Еще бы не молодец, – гордо согласилась она. – Тебе нужно отдохнуть, – мягко упрекнула Элсбет.

– Пусть малыш поест, нянюшка, – возразила Адэр, и Элсбет улыбнулась, услышав привычное обращение.

– Тебе понадобится няня, – напомнила она.

– Флора мне поможет!

– Да, а мне и Гризел останется вся тяжелая работа, – разворчалась Элсбет. – Я приведу еще одну женщину из деревни.

– Нет, – наотрез отказалась Адэр. – Конал, если ты действительно доволен сыном, которого я тебе родила, непременно должен кое‑что мне подарить.

– Что ты хочешь? – удивился он, поскольку никогда не считал Адэр корыстной женщиной.

– Я хочу, чтобы ты поехал к Уилли Дугласу и привез Марджери, сестру Элсбет. Срок ее службы давно окончен, но если она не мертва, значит, осталась с ним, ибо ей больше некуда идти. Прежде чем я приведу из деревни другую женщину, хотелось бы убедиться, что Марджери жива и здорова. Вряд ли Уилли сделал ее своей любовницей – она не из таких женщин.

– Я поеду завтра, – пообещал Конал, и Элсбет расплакалась.

– Спасибо, – выдохнула Адэр. – Прекрати выть, нянюшка, испугаешь ребенка. – Она отняла малыша от груди и протянула отцу. – Отнеси Джеймса Роберта в зал и представь дядям и членам его клана. А я немного посплю.

– Благослови тебя Боже, цыпленочек мой, – шмыгнула носом Элсбет, выходя из спальни.

После их ухода Адэр долго лежала без сна: слишком велико было возбуждение. Она исполнила долг перед Клайтом. Теперь у Конала есть наследник. Остается только восстановить силы, и тогда она поедет в Стентон и исполнит долг перед Джоном Радклиффом и своими предками.

Она узнала, что Рамзи из Балмейна действительно обосновался в деревне Стентон и все лето совершал набеги на Шотландию из своего убежища. Каждый раз при мысли об этом Адэр переполнял гнев. Ничего, она выждет еще немного, прежде чем нанести удар. А когда она покинет те места, Стентон перестанет существовать. Больше никто не посмеет чернить имя Радклифф или Стентон, потому что их просто не останется на земле.

Из зала донеслись приветственные крики: очевидно, клан Брюсов вполне одобрял нового члена семьи.

Веки Адэр отяжелели, глаза закрылись, и она не проснулась даже, когда муж вечером пришел в спальню и лег рядом.

Ночью Флора принесла ребенка матери и приложила к груди. Лэрд пробудился и лег на бок, наблюдая, как сын энергично сосет материнскую грудь. Конал вдруг подумал, что никогда не видел зрелища прекраснее.

Наконец он снова заснул и, проснувшись на рассвете, быстро оделся, вышел из спальни и спустился во двор. Вскоре он в компании старшего брата уже выехал из замка. К его удивлению, Уилли Дуглас оказался дома. Не тратя времени на пустые разговоры, лэрд приступил к делу.

– Марджери по‑прежнему с тобой? – спросил он.

– Да. Я оставил у себя старую ведьму даже после смерти жены.

– Я хотел бы поговорить с ней.

– Это еще зачем? – насторожился Дуглас.

– Срок службы Марджери давно кончился, – пояснил лэрд. – Ее сестра хочет провести с ней последние годы жизни. Элсбет – весьма важная персона в моем доме, и я счастлив ей угодить.

– Если она захочет поехать с тобой, я не против, – проворчал Уилли. – Паршивая злая сука надоела мне, а я хочу взять новую молодую жену. Так или иначе, я прогнал бы Марджери, поскольку моя невеста здорова и сильна в отличие от первой жены. Она сама умеет готовить и убирать дом. Мне лишний рот ни к чему. Кухня внизу. Можешь отправляться туда. Кстати, я слышал, что ты взял в любовницы ту девчонку, которую купил у меня. Надеюсь, тебе она доставила больше удовольствия, чем мне.

– А разве ты исцелился? Должно быть, много денег истратил на лечение, – съязвил лэрд. – А леди теперь моя жена, так что советую говорить о ней с уважением.

Оставив негодяя с широко раскрытым от удивления ртом, Конал спустился на кухню.

– Марджери, сестра Элсбет, покажись мне! – позвал он, щурясь в темноту. – Я лэрд Клайта и пришел забрать тебя домой.

Из тени бесшумно вышла Марджери, превратившаяся в истощенную седую старуху: одна кожа да кости, белые волосы невероятно грязны, – но глаза по‑прежнему горят неистовым огнем.

– А где этот дом, милорд? – требовательно спросила она.

– Клайт, где твоя сестра правит в моей кухне, а леди Адэр – моя жена, – ухмыльнулся Конал Брюс.

– Вам следовало бы явиться пораньше, милорд, – дерзко заявила Марджери. – Что ж, едем. Я более чем счастлива покинуть это место.

– Собирай вещи, – велел Конал.

– Вещи? – сухо переспросила женщина. – Все, что есть, – на мне, милорд.

– Зубы Господни! – выругался лэрд. – В таком виде тебе нельзя ехать! Если я не ошибаюсь, именно в этих лохмотьях тебя привезли из Стентона.

– Не ошибаетесь, – кивнула Марджери. – Старый скряга не потратит на служанку и медного пенни. Его жена, упокой Господь ее бедную душу, была такого же роста, как я, но после ее смерти он отвез ее платья на рынок и продал. Мог бы оставить мне хоть одну тряпку, тем более что это ничего бы ему не стоило и одежда была старой и поношенной, но Дуглас думает только о выгоде. Я бы поехала в Клайт даже голой, лишь бы подальше убраться от этого человека и его холодного дома.

– Накинешь мой плащ, чтобы соблюсти приличия, – решил лэрд, снимая плащ и набрасывая на плечи женщины. – Пойдем. Нам нет нужды прощаться.

Марджери вышла во двор, где ждал Дункан, уже сидевший в седле и державший под уздцы двух лошадей. Лэрд помог старухе сесть в седло, и сам вскочил на жеребца. Только когда они проскакали несколько миль, Конал рассказал Дункану о случившемся в доме Дугласа. Брат был поражен.

– И ублюдок еще хвастается, что собирается жениться во второй раз! – добавил лэрд. – Марджери, кто эта несчастная девушка?

– Дочь фермера, который задолжал Уилли Дугласу немного денег. Бедняжка однажды уже убегала, но ее отец послал в погоню Дугласа. Тот ее поймал и потащил в постель, с разрешения отца. Сказал, это будет ей уроком, чтобы впредь не убегала и усвоила, что станет его женой, хочет того или нет. Я до сих пор слышу ее рыдания. Бедняжка так убивалась, когда он взял ее девственность! А позже он хвастался, что приволок свою жертву домой и вместе с ее отцом принялся избивать, пока девочка не лишилась сознания. Теперь они ждут, пока заживут раны и синяки, чтобы потащить ее к священнику. Но после насилия и побоев она еще не поднимается с постели и не может ходить.

– Почему же ты осталась? – полюбопытствовал Дункан.

– Когда кончился срок моей службы, его жена была еще жива. Она была доброй женщиной и так радовалась, что в доме есть еще кто‑то, чтобы составить компанию и присматривать за ней. Но когда полгода назад она умерла, куда я могла пойти, милорд? Я даже не знала дороги в Стентон. Лучше расскажите мне о моей сестре и миледи Адэр – они здоровы?

– Вполне, – заверил лэрд, – Адэр стала моей женой и недавно родила сына. Она сказала, что если я доволен таким подарком, значит, должен поехать и привезти тебя в Клайт.

– Так вы и сделали, милорд, – закудахтала старая Марджери. – И я благодарю вас. Думаю, я не выдержала бы долго в доме Уилли и в один прекрасный день просто воткнула бы нож ему в сердце, особенно если бы он снова стал издеваться над бедняжкой.

Мужчины усмехнулись. Лэрд покачал головой.

– Тебе нужно время, чтобы восстановить здоровье, мистрис Марджери, – объявил лэрд. – Но я буду рад, если поступишь ко мне на службу. Я незнатен и небогат, и Клайт не роскошный замок, но ты всегда будешь иметь теплый дом, хорошую еду и новые платья, да и сестра будет рядом.

– Я хотела бы вернуться в Стентон, в свой маленький коттедж, если деревня еще не уничтожена, – упрямо ответила Марджери.

– Сначала немного отдохни. А потом решим, – предложил лэрд. Пусть Элсбет или Адэр расскажут ей о Стентоне.

Уже в сумерках они добрались до Клайта. Сестры, впервые увидевшиеся после почти трехлетней разлуки, расплакались.

Они обнялись и дружно всхлипывали от радости. Лэрд нашел жену в зале, где та кормила сына.

– По‑моему, ты слишком рано поднялась, – пожурил он. – Не прошло и суток после родов, моя медовая любовь.

– Я попросила Мердока снести меня вниз, – пояснила Адэр. – Я проснулась, тебя не было, а в спальне так одиноко… Где ты был целый день?

– Мы с Дунканом поехали к Уилли Дугласу и привезли Марджери. Сейчас она на кухне, с Элсбет, и обе плачут так, что на полу уже образовалась лужа, – пошутил Конал. – Слава Богу, что ты о ней вспомнила. Дуглас снова женится и собирался вышвырнуть ее на улицу. До чего же подлая скотина! Несчастная женщина все еще носила ту одежду, в которой ее увезли из Стентона. Разумеется, сейчас ее платье превратилось в жалкие лохмотья. Я отдал ей плащ, чтобы она смогла спокойно добраться до Клайта.

Глаза Адэр наполнились слезами.

– Мне следовало бы подумать о ней раньше, – расстроилась она.

– Марджери сказала то же самое, – ухмыльнулся лэрд.

Час спустя сестры пришли в зал. Конал обрадовался, увидев, что за это время Марджери успела искупаться и переодеться в юбку и блузку Элсбет. Она была куда более худой, чем сестра, но при хорошем уходе наверняка скоро поправится и станет крепче.

Марджери подошла к Адэр и присела.

– Спасибо, миледи, за то, что спасли меня и привезли к Элсбет. Не знаю, что сталось бы со мной, если бы не вы. Я понятия не имела, где вы сейчас, да и найти бы вас не смогла. Я благодарна вам за то, что вспомнили обо мне.

– Мне стыдно, что я не привезла тебя в Клайт раньше, – повинилась Адэр.

– Элсбет рассказала мне о Стентоне, – вздохнула Марджери.

– Значит, ты останешься с нами? – спросила Адэр. – Твоей сестре нужна помощь, поскольку я попросила Флору нянчить малыша.

– Останусь и рада, что вы предложили мне крышу над головой, – кивнула Марджери и, присмотревшись к ребенку, добавила: – Большой парнишка. Вырастет настоящим великаном. При таком‑то аппетите!

Адэр рассмеялась и пальцем погладила темную головку младенца.

– Да, настоящим великаном, – согласилась она.

Лето сменилось осенью, но люди Конала продолжали день и ночь наблюдать за окружающими холмами. Зато дома все шло гладко, и Адэр давно поправилась и продолжала хлопотать по хозяйству. Конал почти уверился, что она забыла о Стентоне. Но как‑то вечером, когда они играли в шахматы у очага, Адэр снова заговорила о бывшем поместье.

– Рамзи по‑прежнему совершает набеги. Нам необходимо избавить границы от этой чумы, и мне нужно навеки распрощаться с прошлым. Пошли в Хейлз, за Хепбернами, к лорду Хоуму и своему брату в Даффдур, чтобы решить, как лучше разделаться с Рамзи.

– Почему ты так упорствуешь? – не выдержал Конал. – Я думал, что после рождения Робби ты забыла о Стентоне.

– Не могу, пока не оставлю от него камня на камне, – тихо ответила Адэр. – Неужели ты до сих пор ничего не узнал обо мне, Конал, Кроме того, что я хороша в постели? Я лучше думала о тебе.

Упрек больно уколол Конала.

– Не пойму, почему тебе нужно мчаться в Англию самой? Если уж так необходимо, мы все за тебя сделаем. Зачем ты там? А вдруг придется драться? Я не могу подвергать тебя опасности, моя медовая любовь.

Адэр глубоко вздохнула.

– Прежде чем стать твоей медовой любовью, Конал, я была Адэр Радклифф, графиней Стентон. И поэтому должна ехать с вами. Будь я мужчиной, ты бы понял мои рассуждения.

Конал с сожалением рассмеялся.

– Возможно, все потому, что я не могу увидеть в тебе мужчину.

Теперь рассмеялась Адэр, но, тут же став серьезной, пояснила:

– Моя честь так же важна, как мужская. Валлийский узурпатор, который правит Англией, запятнал эту честь, честь моей семьи, честь Стентона, позволив изменнику найти убежище на моих землях и сеять хаос и разрушение по эту сторону границы. Генрих вытворяет все это скорее для того, чтобы задеть короля Якова, который взял на себя огромную ответственность принести мир в Шотландию и сделать ее процветающей для своего народа страной. Яков не позволяет себе отвлечься всей этой приграничной бессмыслицей, но в то же время не может ее игнорировать и называться при этом справедливым. И если Рамзи из Балмейна так рвется отомстить, значит, замышляет не только набеги. Я готова побиться об заклад, что он сговаривается с другими недовольными политикой короля, которые пока таятся, но обязательно ударят исподтишка, при первой же возможности.

– А наш сын? Не можешь же ты взять его с собой! Но с другой стороны, как же ты оставишь его голодать здесь?! Твое место с Робби, – в отчаянии выпалил лэрд.

– Не стоит указывать мне мое место, – предупредила Адэр суровым тоном. – И если бы ты действительно волновался о сыне, наверняка знал бы, что еще месяц назад я привела из деревни кормилицу, знакомую Гризел. Молодую вдову, недавно потерявшую ребенка и мужа.

– Но разве так уж безопасно кормить сына молоком женщины, младенец которой умер? – взвился Конал.

– Малышу было почти два года. Он убежал от своей мамы на луг, где его затоптала телка, скрывавшаяся от похотливого быка. Когда отец помчался спасать парнишку, бык поддел его на рога и сбросил на землю. Бедняга при падении сломал шею, – сухо объяснила Адэр. – Так что кормилица вполне здорова, как был здоров и ее сын до этой ужасной трагедии. Женщина была вне себя от горя, пока Гризел не придумала привести ее сюда. Наш сын сыт и доволен. А вот у меня почти не осталось молока.

Конал пораженно уставился на жену. Как он мог не заметить таких перемен в хозяйстве? Но он не заметил: слишком полагался на суждения Адэр. Дом и слуги – ее вотчина. В который раз Конал как нельзя яснее понял, что Адэр – женщина упрямая, привыкшая добиваться своего в важных для себя делах. И теперь она не успокоится и не даст покоя ему, пока не сделает то, что задумала.

– Завтра я пошлю гонцов к Хепбернам, Хоумам и Армстронгам, – пообещал он. – Нам понадобятся немалые силы. Король наверняка определит хорошую награду за голову Рамзи.

– Нам следует оказать королю огромную услугу и сэкономить его деньги, позаботившись о том, чтобы Рамзи из Балмейна погиб в сражении, – холодно ответила Адэр.

Конал Брюс резко вскинул голову и уставился на жену.

– Не думал, что ты способна быть такой жестокой, моя медовая любовь.

– А вы? Вы разве не такой, милорд?

Адэр поднялась, подошла к мужу и, усевшись на колени, нежно поцеловала в губы. Ее пальцы расшнуровали ворот его рубашки, а рука скользнула в вырез, чтобы погладить теплую кожу. Она распахнула пошире ворот и, нагнувшись, стала лизать соски.

Конал сунул руку ей под юбку, медленно провел по ноге, до того места, где соединялись бедра, и стал играть с теплой молочно‑белой плотью, постепенно проникая пальцем между лепестками ее цветка и теребя чувствительный бугорок.

Он тихо вскрикнул, когда Адэр укусила его.

– Садись на меня, маленькая хитрая ведьма, – пробормотал Конал. Лизнул ее ухо и, обхватив талию, повернул лицом к себе, поднял юбки и застонал, когда она опустилась на его отвердевшее копье.

Адэр оперлась ладонями о его плечи, чтобы сохранить равновесие, и приняла его в свое горящее тело. Она держала его на расстоянии уже три месяца, со дня рождения Робби. И вот теперь была готова разделить его страсть. Конал не помнил, как расшнуровал ее платье; спустив его до самой талии, стал лихорадочно ласкать полные груди. Адэр откинулась назад, когда удовольствие захлестнуло ее. Конал нагнул голову и взял ее сосок в рот. Адэр словно обожгло: соски оказались невероятно чувствительными. Она застонала и стала медленно двигаться, пока Конал не выпустил сосок и не припал с жадностью к ее губам. Их языки сплелись в безмолвной дуэли. Адэр ощущала плоть Конала в себе, набухшую, пульсирующую и такую горячую! И откинулась назад, чтобы впустить его еще глубже. Из горла вырывалось тихое мурлыканье: Адэр уже приближалась к пику наслаждения.

Но тут она ощутила почти неуловимую дрожь, когда плоть Конала напряглась в последний раз, прежде чем взорваться. Оба вскрикнули, охваченные невыразимым блаженством. Потом Адэр упала к нему на грудь, а он, прижавшись головой к ее плечу, крепче сжал руки.

– Ты каждый раз будешь это делать, когда я уступаю тебе, моя медовая любовь? – спросил он наконец.

– Всегда, – со слабым смешком пообещала Адэр. – Кровь Господня, как же мне не хватало твоих ласк! – Она, пошатываясь, встала, но тут же снова упала в его объятия. – Зашнуруй мне платье. Какое счастье, что нас не застали на месте преступления!

– Но еще не поздно вернуться в спальню, моя медовая любовь, – выдохнул Конал, исполнив ее просьбу.

– Желаешь закончить начатое? – усмехнулась она.

– Еще как! – воскликнул Конал.

– Я велю Энни перенести малыша и колыбельку в ее комнату, – решила Адэр.

– Кто эта Энни, черт возьми? – удивился Конал.

– Кормилица, разумеется.

– В таком случае обязательно прикажи Энни отнести ребенка и колыбель в ее комнату. Я даже сам это сделаю. Где она спит?

– В маленькой комнате наверху, в конце коридора. Там прохладно летом и уютно и тепло осенью. Пойдем, – прошептала Адэр, протягивая руку.

Страсть между ними горела еще жарче прежнего. И лэрд, верный слову, наутро послал гонцов к своим союзникам. Через день прибыли Херкьюлез Хепберн, Эндрю Хоум, один из сыновей лорда Хоума, и Дункан Армстронг.

Узнав, что замыслила Адэр, Эндрю кивнул.

– Мой отец говорит, что ходят слухи о заговоре с целью похитить короля и отвезти в Англию, а на его место посадить младшего брата, герцога Росса. От его имени будет править регент, назначенный английским королем. Говорят, что во главе заговора стоит Рамзи из Балмейна, но никто не знает, где он скрывается. Короля в отличие от моего отца и Босуэлла это не тревожит. И то, что вы знаете, где убежище Рамзи, миледи, дает нам несомненное преимущество.

– И еще одну причину отправиться в Стентон, – добавила Адэр.

– Вы тоже едете? – удивился молодой Хоум.

– Я должна, – коротко ответила Адэр.

– Но там наверняка начнется битва. Это может быть опасно! – всполошился Хоум.

– Я останусь на холме и стану наблюдать. Когда все будет кончено и вы убьете изменника, я приду в деревню, и вы, конечно, согласитесь помочь мне спасти доброе имя моей семьи и Стентона. Там не должно остаться ни камня, который указывал бы на то, что в тех местах когда‑то жили. Следующей весной вырастет высокая трава и скроет все следы обитания людей. Только могилы моих родителей и их предков будут доказательством того, что этими землями шестьсот лет владели Радклиффы. Но время сровняет и могилы. Зато король Генрих больше не посмеет использовать мои земли в качестве, убежища для изменников!

– Значит, у нас с вами одно дело, – кивнул Эндрю Хоум.

– Нам нужно торопиться, – заметил Херкьюлез, – пока не началась зима.

– Согласен, – объявил Дункан.

Они договорились, где встретиться, чтобы вместе отправиться в Стентон.

– Полнолуние наступит через восемь дней, – сообщила Адэр. – Вы будете готовы к этому времени? Нам лучше ехать по ночам, при лунном свете.

Мужчины снова согласились.

– Вы правы, но мы все успеем, – заверил Хепберн. – Я могу привести пятьдесят человек. Не знаете, сколько людей у Рамзи?

– Я пошлю своего брата Мердока на разведку, – пообещал лэрд.

– Учтите, что Рамзи и его сообщники тоже планируют навестить нас в полнолуние, – вмешалась Адэр. – захватить их в деревне, чем в открытом поле, иначе мы потеряем много людей.

– Мадам, ваша стратегия достойна опытного военачальника, – восхитился Эндрю.

– Если напасть на них в полдень, можно добиться успеха потому что никто не ожидает атаки в такой час, – продолжала она. – Я думаю, этот Рамзи совершенно обленился и полностью уверен в своей безопасности, поскольку до сих пор никто не пытался последовать за ним в его змеиное гнездо.

Конал Брюс уже в который раз поразился тому, что грубые приграничные лэрды так внимательно слушают его прекрасную жену. Но ведь она во всем права!

– Может, какие‑то шотландцы уже сговорились с Рамзи? – задумчиво спросила Адэр. – Люди, которых никто не подозревает?

– Мы уже об этом думали, и мой отец считает, что так оно и есть, – кивнул Эндрю.

– Значит, необходимо выведать, кто они, – заключила Адэр. – Предательство и измену нужно уничтожать на корню.

– Одним из этих людей может быть твой кузен Алпин, – смущенно пробормотал Херкьюлез, обращаясь к Коналу. – Несколько месяцев назад граф прогнал его. Он не мог пропустить ни одной юбки, и хотя женщинам обычно удавалось от него отбиться, жалоб было столько, что даже Патрику пришлось обратить на них внимание.

Лицо Брюса потемнело от гнева.

– Если это правда и он связался с Рамзи, я убью его своими руками! Не позволю позорить наш клан!

Собеседники согласно кивнули.

Наутро Мердок отправился в Стентон на разведку. Он был очень горд таким поручением. До Стентона было два дня пути, как позже узнала Адэр. Проскакав две ночи при слабом свете полумесяца, Мердок на третий день добрался до холма, откуда открывался вид на долину Стентон. Въезд в долину был очень узким, а это означало, что ее легко оборонять. Но Мердок не заметил часовых. Да и на склонах холмов не было ни единой души. Очевидно, Адэр была права в своих предположениях и Рамзи чувствовал себя в Стентоне как дома. Мердок спрятал коня в ближайшей рощице, залег в высокой траве и проследил, как люди Рамзи возвращаются из набега. Солнце еще не встало, хотя небо уже заметно посветлело.

Добравшись до деревни, мужчины спешились, отвели коней в стойла и группами по несколько человек разошлись по коттеджам, из труб которых валил дым. Немного позже Мердок заметил женщин, входивших и выходивших из коттеджей. Вероятнее всего, это были пленницы, захваченные в набегах и привезенные в Стентон, чтобы готовить, прибирать и обслуживать Рамзи и его людей. Мужчины же стали появляться только во второй половине дня: очевидно, все это время они отсыпались.

«Значит, и тут Адэр права», – с улыбкой подумал Мердок. Его невестка – женщина умная. Не будь это так, Клайт не стал бы таким уютным и теплым, а брат не гордился бы своей идеальной женой.

Среди людей Рамзи Мердок, даже с такого расстояния, разглядел кузена Алпина. Значит, ублюдок действительно стал изменником!

Но тут, к его невероятному удивлению, к деревне подъехал большой фургон, на козлах которого сидел Уилли Дуглас! Его приветствовал сам Рамзи. Они вместе вошли в один из коттеджей. Мердок жалел, что не может подобраться ближе, но братья предупредили его, что делать этого ни в коем случае не следует, иначе, если его поймают, наверняка прикончат на месте. Ему поручили только наблюдать.

Вскоре Дуглас выбрался из коттеджа, и люди Рамзи стали складывать свою ночную добычу в фургон. Потом все закрыли тряпками, чтобы никто не увидел поклажу Дугласа, и Уилли вернулся в коттедж. Совсем не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Уилли продает награбленное людьми Рамзи. Это помогало предателям существовать безбедно, не затрудняя английского короля. А Дуглас получал доход без всякого риска для себя и необходимости делить деньги со своими сообщниками. Ничего не скажешь, хитер!

Мердок подождал до ночи, когда разбойники снова отправились в набег. Видимо, это будет повторяться, пока снег и холод не помешают им творить подлые делишки!

Они вернулись на рассвете, как раз в тот момент, когда Уилли Дуглас взбирался на фургон, собираясь уезжать.

Увидев все, что ему было нужно, молодой Брюс пробрался в рощу, забрал коня и вернулся в Клайт, где рассказал братьям обо всем, чему стал свидетелем.

Конал просто взбесился, услышав, что Алпин Брюс 376 действительно оказался в числе сообщников Рамзи.

Если об этом станет известно посторонним, клан будет опозорен, а ведь Брюсы из Клайта всегда считались людьми благородными. Но мужчины были поражены предательством Уильяма Дугласа. Все посчитали, что без его помощи в избавлении от наворованной добычи Рамзи пришлось бы туго.

– Я всегда считал, что Уилли Дуглас заслуживает виселицы, – кипятился Херкьюлез Хепберн. – Полагаю, так мы с ним и поступим. Он никогда не пользовался доверием, но теперь осмелился на измену! Покончив с нашим дельцем, мы доберемся до него и свершим приграничное правосудие.

Остальные согласно закивали.

– Выезжаем завтра, перед рассветом, – решил лэрд.

– Мы все готовы, – ответил молодой Эндрю Хоум. – В вашем зале полно народу. Можно сказать, он битком набит. Удивительно, как это ваша кухарка ухитряется всех накормить.

– Думаю, Элсбет и остальные служанки были рады такому случаю, – улыбнулась Адэр.

И, словно в доказательство ее слов, этим же вечером был подан торжественный ужин, с говядиной, бараниной и форелью. Кроме этого, на столе стояли оленина, пироги с крольчатиной, жареные утки, гуси и куры, а также хлеб, масло и сыр. Все это запивалось октябрьским элем.

Примерно за два часа до рассвета, когда мужчины, спавшие в зале, только начали просыпаться, Элсбет, Марджери, Гризел и даже Флора принялись расставлять корки от караваев с горячей овсянкой и раскладывать хлеб и сыр. После завтрака женщины раздали отъезжающим только что испеченные овсяные лепешки и маленькие клинышки твердого сыра на дорогу. Гостеприимство Клайта славилось на всю округу.

Когда Адэр спустилась вниз, муж не сразу узнал ее. Такой он никогда жену не видел. На ней были темно‑коричневые шерстяные штаны, очевидно сшитые специально для нее, полотняная сорочка, короткая кожаная безрукавка, подбитая кроличьим мехом и застегивавшаяся на маленькие пуговки из древесины ясеня. Талию обхватывал кожаный ремень, с которого свисали узкие кожаные ножны для кинжала с костяной ручкой. Красный в черную полоску тартан Брюсов был заколот на плече серебряной бляхой клана, с гербом в виде льва с вытянутым хвостом, над которым темнел девиз «Fuimus», что означало на латинском «"Мы были». Черные волосы, как всегда заплетенные в косу, венчала маленькая плоская шапочка с орлиным пером. Судя по восхищенным взглядам мужчин, Адэр выглядела настоящей женой вождя клана. Подойдя к вороному мерину, Адэр без посторонней помощи вскочила в седло.

Они тронулись в путь еще до того, как над холмами взошло солнце. Всякий увидевший отряд просто предположил бы, что люди отправляются в набег.

Когда пришла ночь, всадники устроили привал, не зажигая огней. Коней напоили и отпустили пастись на холмах. Всадники сидели на земле, ужиная лепешками с сыром и изредка запивая скудную еду глоточком виски. Потом все легли спать, выставив часовых.

Только на вторую ночь они добрались до Стентона и, спрятавшись в траве и древесных зарослях, стали ждать. Рамзи и его люди вернулись на рассвете и разошлись по коттеджам. По мере того как разгоралось утро, женщины стали собираться у колодца набрать воды и вволю посплетничать, пока мужчины спят. Шотландцы приготовились к атаке.

– Я хочу пойти с вами, – заявила мужу Адэр.

– Но ты обещала наблюдать с холма, – напомнил он.

– Надеюсь, ты не намереваешься убивать женщин? – со страхом спросила она. – Они ни в чем не виноваты. Большинство, если не все, – несчастные пленницы. Нужно кому‑то отвести их в безопасное место, чтобы вы могли без помех расправиться с негодяями.

– Она права, – вмешался Эндрю Хоум. – Нам нужны Рамзи и его люди. Но не женщины. Я никогда не трону женщину и пальцем.

– Но что же делать? – растерялся Конал. – Я не позволю подвергать опасности свою жену.

– Если вы готовы к схватке и собираетесь спуститься вниз с холмов и напасть на мужчин, у вас еще будет достаточно времени, даже если одна из женщин поднимет тревогу. Позволь мне поехать в деревню и попросить женщин идти за мной в укрытие.

– Вздор и глупость! – рассерженно взорвался Конал. – Наверняка кто‑то из чертовых девок влюбился в своего похитителя и теперь, узнав обо всем, начнет орать во всю глотку, а остальные последуют ее примеру.

– По‑моему, ты ошибаешься, – возразила Адэр. – Эти негодяи насиловали женщин, и не раз. Мало того, делили их с другими, да к тому же еще и избивали. Люди Рамзи требовали, чтобы они готовили, убирали, и как бы сильно бедняжки ни старались угодить в надежде избежать дальнейших издевательств, все равно получали пинки и тычки. Если бы кто‑то появился в лагере Уилли Дугласа, когда я была его пленницей, и сказал: «Иди за мной», – я бы скорее всего безоговорочно повиновалась, а ведь пробыла в его обществе всего несколько дней. Многие из этих женщин мучаются тут месяцами. Позвольте мне попробовать, милорды. В случае если ничего не получится, я поскачу к холмам и взберусь наверх, пока вы станете спускаться вниз. Если женщины не захотят последовать за мной, то, увидев вас, разбегутся.

– Иисусе, мадам, да вы женщина отважная, – одобрительно кивнул Херкьюлез. – Но я подозреваю также, что вы к тому же безумны.

– О нет, Херкьюлез, только не это, – рассмеялась Адэр. – Клянусь. Но это Стентон. Мои земли. Я должна отомстить за честь семьи. И если вы настаиваете на том, чтобы я ждала здесь, на вершине холма, так и будет, хотя я предпочла бы более активную роль. – Адэр повернулась к мужу, и все остальные лорды последовали ее примеру. – Пожалуйста, Конал.

– Ей вряд ли что‑то грозит, – заметил Дункан Армстронг. – Мужчины спят, в полной уверенности, что женщины запуганы и даже часовые не понадобятся.

Адэр бросила благодарный взгляд на деверя.

– Согласен, – поддакнул Херкьюлез. – И нам будет куда легче действовать, если женщины уберутся с дороги. По крайней мере никто не будет выть и визжать. Не переношу женских воплей.

– А если они разглядят, что единственный всадник, спустившийся с холмов, – женщина, это быстро успокоит их страхи, – с ухмылкой заметил Эндрю Хоум.

– Поезжай, – вздохнул Конал. – Но если позволишь убить себя, я тебе никогда этого не прощу. Мне нужна от тебя еще парочка здоровых сыновей!

– Полагаю, я тоже должна сказать нечто в этом роде, – рассмеялась Адэр. – Через пару минут я окажусь у входа в долину. Следите за мной.

И она, мягко подтолкнув мерина каблуками, отъехала.

Мужчины, затаив дыхание, наблюдали, как Адэр спускается вниз. На миг они потеряли ее из виду, но она тут же появилась на узкой тропе, ведущей в деревню Стентон.

Вокруг все было настолько знакомым, что на Адэр разом нахлынули воспоминания. Сады так и не были вырублены, хотя кое‑какие деревья повалило ветром и стволы оставались гнить на месте: не нашлось никого, кто бы взялся их убрать. Рано или поздно сады тоже сгниют. Кто знает, что сталось с телами мужчин, убитых в тот день? Есть еще кладбище, где лежат ее родители и Фицтюдор. Но не Эндрю Линбридж.

Адэр тяжело вздохнула. Может, все было бы куда проще, останься Эндрю жив в тот день, при Босуорте? Она уже никогда этого не узнает. И сейчас не время думать о прошлом.

Адэр тряхнула головой, чтобы изгнать грустные мысли, и сосредоточилась на настоящем. Направив коня к колодцу, она вскоре оказалась среди потрясенных женщин, которые никак не ожидали ее появления.

– Я Адэр Радклифф, графиня Стентон, – спокойно объявила Адэр и дружелюбно улыбнулась. – Идемте со мной, и я сумею освободить вас.

Не дожидаясь ответа, она развернула коня и поехала обратно. Большинство женщин двинулись за ней. Те немногие, кто не последовал их примеру, застыли на месте, словно обратились в камень. Но когда почти все успели скрыться, три самых нерешительных, увидев отряд всадников, галопом спускавшийся с холмов, в ужасе переглянулись, подобрали юбки и бросились следом за ушедшими.

Адэр не остановилась, пока не привела женщин на вершину холма. Там она оглядела собравшихся и громко сказала:

– Девушки, вы свободны вернуться по домам, когда все будет кончено.

– Кто вы? – спросила та, что была посмелее.

– Я уже сказала: Адэр Радклифф, госпожа Стентона.

– Но на вас тартан с бляхой клана. Вы жена вождя? – допытывалась чересчур зоркая особа.

– Я жена Брюса из Клайта.

– Почему вы пришли спасти нас? – вмешалась другая.

– Мы явились не ради вас, а пришли наказать человека, изменившего королю Якову. Рамзи из Балмейнл и его приспешники действовали под эгидой короля Генриха Английского и грабили и убивали ни в чем не повинных людей, затевая беспорядки на границе. Несколько приграничных лэрдов посчитали своей обязанностью уничтожить это гнездо предателей. Король Яков не желает войны между Шотландией и Англией. Он многое сделал, чтобы на границах воцарился мир, а Шотландия процветала. Приграничные лэрды не захотят причинять женщинам зло.

– Что с нами будет теперь? – спросила женщина.

– Мы попытаемся вернуть вас на родину. Женщины разом притихли, опомнившись от потрясения, и стали наблюдать за тем, что творилось в деревне. Шотландцы очищали дом за домом, разделываясь с людьми Рамзи быстро и немилосердно. Адэр заметила, что Конал и Мердок отвели в сторону какого‑то человека, которого убили вместе. Ей не нужно было объяснять, что это Алпин Брюс. Но хотя мужчины не знали жалости, она не смогла найти в своем сердце даже капли сострадания. Правда, все же помолилась за упокой его души.

Наконец из коттеджа вывели Рамзи и, надев ему на шею веревку, поволокли к ближайшему дереву и повесили на крепкой ветке. Несколько долгих минут он уродливо дергался в петле, прежде чем по его телу прошла дрожь и оно неестественно вытянулось. Адэр поняла, что злодей мертв. К ее удивлению, женщины встретили его смерть приветственными криками. Некоторые радостно обнимались, другие лили слезы облегчения.

Мердок поднялся на холм и сообщил Адэр, что все кончено. Она оставила женщин, пообещав вернуться, и поскакала к мужу.

– Женщины хотят знать, что с ними будет, – объявила она. – Они все еще напуганы. Я пообещала вернуть их домой.

– Мы узнаем, откуда их привели, – кивнул Дункан. – Наверняка это маленькие деревни и фермы. Да и женщин немного – человек двадцать, не больше.

– Сделайте это сейчас, – посоветовала Адэр. – Заберите их, чтобы они больше ни минуты не провели в месте, где столько страдали и терпели унижения. Те, кто останется с нами, помогут уничтожить Стентон. Сегодня мы можем поджечь коттеджи, а за следующие несколько дней разобрать стены. – Взгляд ее был таким мрачным и гневным, что никто не посмел возразить.

Дункан поднялся на холм, чтобы расспросить женщин. Вернулся он час спустя и выбрал по два человека из каждого клана общим числом восемь. Они под предводительством Дункана взошли на холм, где женщины тем временем тоже разбились на группы. Каждый привел с собой небольшой табунок лошадей для женщин, которым и пообещали оставить животных, дабы возместить все страдания.

Дункан поручил каждому мужчине по нескольку пленниц. Все они уселись на коней и пустились в путь. Дункан и Мер‑док вернулись вниз.

Оставшаяся мебель была грудой сложена в центре каждого жилища и подожжена. Вскоре пламя охватило крыши. Адэр припомнила, как наблюдала почти такое же зрелище около трех лет назад.

Коттеджи полыхали всю ночь. Утром оказалось, что сгорели двери, окна, крыши и потолочные балки.

Следующие несколько дней мужчины разбирали остатки стен. Камни относились прочь и складывались на склоне холма. Из этих же камней была сложена небольшая дамба поперек реки Стентон. И наконец ничего не осталось от процветающей деревни, когда‑то стоявшей на этой земле. Даже колодец был засыпан теми же камнями. Стентона больше не существовало.

Адэр в одиночестве поднялась на холм, где когда‑то стоял Стентон‑Холл, и оглядела земли, принадлежавшие Радклиффам на протяжении шести веков. Теперь все кончено. Но земля всегда будет существовать. Однако все остальное, составлявшее гордость Радклиффов, исчезло без следа. Адэр беззвучно глотала слезы, скорбя по матери, отцу, любимому старому Бейсту… и, да, по глупому юнцу Фицтюдору… И когда слезы высохли, а печаль покинула сердце, она обратила взор к северу, в сторону Шотландии. Легкий ветерок принес едва уловимый аромат вереска. Адэр невольно улыбнулась и посмотрела вниз, где муж терпеливо ожидал ее у подножия холма. Адэр пустилась бежать и не останавливалась, пока не оказалась в его крепких объятиях. Подняла полные надежды глаза, и Конал Брюс поцеловал ее со всей любовью, которую хранил в своем сердце.

А когда их губы разомкнулись, Конал повернулся и громко крикнул стоявшим чуть поодаль мужчинам:

– Я люблю ее! Я люблю свою супругу и всегда буду любить!

Отряд шотландцев криками приветствовал его признание. Херкьюлез Хепберн, Эндрю Хоум и братья лэрда, широко улыбаясь, наблюдали, как Конал Брюс усаживает жену в седло. Они погнали коней, и когда достигли вершины холма, Адэр в последний раз оглянулась на покинутую землю. Всего лишь раз. И стала быстро догонять Конала. Они возвращаются домой. Отныне она только Адэр, хозяйка Клайта, жена Конала Брюса, и никто и никогда не отнимет у нее этого. Никто!

[1] Уорвик Ричард Невилл, граф, английский государственный деятель, прозванный «делателем королей».

[2] Национальный вид спорта в Шотландии

[3] В те времена жженую собачью шерсть употребляли в качестве рвотного средства

[4] Английское произношение имени Геркулес

[5] Речь идет о старинном шотландском обычае, когда брак заключался на год, по договоренности, и не освящался церковью.

Date: 2015-07-17; view: 308; Нарушение авторских прав