МУАД'ДИБ 11 page

Он холодно выговорил:

– Почему же? Хороший обычай. Последуем ему.

«Надо, чтобы у гостей создалось впечатление, что я подозреваю ее в предательстве, – подумал он, поглядев на дефилирующих мимо гостей. – И кто же из вас поверит в этот обман?»

Заметив его отстраненность, Джессика впервые на этой неделе удивилась, «Он похож на человека, который борется с самим собой, – подумала она. – Неужели же он так отчужден из‑за того, что я поторопилась со званым обедом? Но он же и сам прекрасно знает, как важно установить контакт наших людей и местной верхушки. И для тех и для других мы с ним должны быть словно отец с матерью. Ничто не впечатляет народ более, чем подобный стиль взаимоотношений».

Наблюдая за проходящими гостями, Лето припомнил, как вспыхнул Хават, узнав об обеде: «Сир! Я категорически против!»

Мрачная усмешка тронула губы герцога. Получилась целая битва! А когда герцог настоял в конце концов на своем присутствии на обеде, Хават покачал головой: «Сир, – заявил он, – у меня дурные предчувствия. На Арракисе все идет пока слишком складно. На барона это непохоже. Совершенно не его стиль».

Мимо отца прошел Пол в сопровождении молодой женщины, бывшей на полголовы выше его. Кисло глянув в сторону отца, он кивнул, отвечая на ее реплику.

– Ее отец производит конденскостюмы, – сказала Джессика. – Мне сказали, что в глубокой пустыне не найдешь даже одного глупца в костюме его работы.

– А кто этот человек со шрамом на лице, что впереди Пола? – спросил герцог. – Я никак не припомню.

– Добавили к списку в последний момент, – шепнула она. – Приглашение устраивал Гарни. Это контрабандист.

– Устраивал Гарни?

– По моей просьбе. Согласовали с Хаватом, хотя он слегка крутил носом. Контрабандиста зовут Туек, Исмар Туек. Среди своих это фигура. Здесь его знают все и принимают во многих домах.

– А у нас он зачем?

– Каждый гость задается подобным вопросом, – сказала она. – Одно присутствие Туека посеет среди них сомнения и подозрения. Он послужит живым напоминанием того, что ты готов твердой рукой проводить свои указы против жульничества, в том числе и против контрабандистов. Эта мысль понравилась Хавату.

– Не скажу, что эта мысль нравится мне, – он кивнул проходящей паре, заметил, что оставалось лишь несколько гостей, пора было следовать в зал. – Почему ты не пригласила никого из фрименов?

– Здесь присутствует Кайнс, – сказала она.

– Да, Кайнс здесь присутствует, – ответил он. – Еще какие‑нибудь небольшие сюрпризы для меня будут?

– Все остальное вполне обычно, – сказала она и подумала: «Дорогой мой, ну как ты не можешь понять, что у контрабандиста скоростные корабли, что ему нужны деньги. У нас должна быть потайная дверь, запасной выход для бегства с Арракиса, если все пойдет насмарку».

Только когда они вступили в обеденный зал, Джессика выпустила его руку из своей, позволив Лето усадить ее на место. Широкими шагами он направился к своему краю стола. Лакей отодвинул перед ним кресло. Остальные стали рассаживаться: шелестели одежды, скрипели стулья. Но герцог стоял. Он жестом подал сигнал, и внутренняя охрана в ливреях лакеев отступила, став навытяжку.

В зале слегка приумолкли.

Поглядев вдоль стола, Джессика заметила, как подрагивают уголки рта Лето, и как гневный румянец появился у него на щеках. «Что разгневало его? – спросила она у себя. – Не приглашенный же мною контрабандист?»

– Некоторые оспаривают мое право изменять обычаи, начиная с упразднения этих умывальных чаш, – заговорил Лето, – но с их помощью я хочу показать вам что изменится многое.

За столом смущенно молчали.

«Или решили что он пьян?» – подумала Джессика.

Лето выше поднял свой флакон с водой, лучи плавучих ламп поблескивали на его гранях.

– Как шевалье Империи, – объявил он, – я хочу провозгласить тост.

Все схватили свои флаконы, взгляды скрестились на герцоге. Наступила внезапная тишина, лишь огни ламп еле плыли вдоль стен, гонимые легким дуновением сквозняка из кухни. По ястребиному лицу герцога ползли тени.

– Здесь я стою, и здесь я останусь! – отрубил он.

Тянувшиеся было ко ртам руки застыли, – ведь рука герцога все еще была поднята.

– Мой тост, – произнес он, – одна из тех максим, что так дороги нашим сердцам. Возьмем такие всем знакомые фразы: «Бизнес – сердце прогресса» и «Фортуна проходит повсюду».

Он пригубил воду.

Остальные последовали его примеру, вопросительно переглядываясь.

– Гарни! – позвал герцог.

Из ниши за его спиной отозвался голос Холлека:

– Здесь, милорд!

– Сыграй нам, Гарни!

В нише тонким голосом запел бализет. Повинуясь движению руки герцога, слуги принялись накладывать яства на тарелки: жаренный под соусом цепеда пустынный заяц, настоящий тушеный гусь, апломаж по‑сириусски, цукка под глиссе, искристое каладанское вино наполняло бокалы, кофе с меланжем – густой коричневый запах уже плыл по комнате.

Но герцог все еще стоял.

Вокруг стола начинали неловко пошевеливаться.

Джессика опустила глаза, поглядела на сидевших к ней ближе – на круглолицего поставщика воды и его даму, на бледного строгого представителя банка Гильдии (это чучело словно стремилось освистать обед, банкир не отводил глаз от Лето), на мужественное лицо Туека со шрамом на щеке, его синие в синем глаза были опущены.

– Они прошли, друзья, солдаты минувшего, – начал нараспев герцог. – Раны и доллары – вот их судьба, а мундир золоченый – ошейник раба. Они прошли, друзья, солдаты минувшего; и в каждом мгновении – их вина, их грех. Но искушение богатством они одолели. Они прошли, друзья, солдаты минувшего. Но когда стихнет жестокий смех и нашего века, да скажут о нас: «Искушение это и они одолели».

Последние слова герцог произнес уже совсем тихо. Потом глотнул из флакона с водой и с размаху поставил его на стол. Вода выплеснулась через широкое горло сосуда. Остальные пили в смущенном молчании.

Герцог снова поднял свой флакон и вылил оставшуюся половину содержимого на пол, зная, что остальным придется последовать его примеру.

Первой его жест повторила Джессика.

На мгновение все замерли, потом поодиночке нерешительно начали выливать на пол содержимое своих флаконов. Джессика видела, что Пол, сидевший рядом с отцом, внимательно следит за реакцией окружающих. И ее саму тоже потрясло, как трудно давался всем этот поступок, особенно женщинам. Чистая питьевая вода – не какие‑нибудь влажные полотенца. Выливать ее так, попусту… и руки арракейнцев подрагивали, раздавались нервные смешки, они медлили… но повиновались необходимости. Одна из женщин уронила свой флакон и отвернулась, пока спутник поднимал его с пола.

Кайнс, впрочем, поступил совершенно иначе. Поколебавшись недолго, планетолог вылил содержимое флакона во флягу под курткой. Заметив на себе взор Джессики, он улыбнулся и безмолвно приподнял пустой флакон. Его совершенно не смутила собственная бестактность.

Музыка Холлека по‑прежнему веяла в зале, но теперь уже не грустной песней, а весело и ритмично приплясывая, словно пытаясь поднять всем настроение.

– Пусть начнется обед, – повелел герцог, опускаясь в кресло.

«Он рассержен и неуверен, – подумала Джессика. – Потеря фабрики‑краулера задела его глубже, чем следовало бы. Похоже, он в отчаянии. – Она подняла вилку, пытаясь движением подавить горькие думы. – Почему бы и нет? Именно в отчаянии».

Сперва скованно, потом все более оживляясь, обед пошел своим чередом. Фабрикант конденскостюмов нахваливал Джессике ее повара и вино.

– Мы вывезли обоих с Каладана.

– Великолепно! – произнес он, отведав цукки. – Просто великолепно! И нигде ни капли меланжа. Специя так надоедает, когда ешь ее буквально во всем!

Представитель банка Гильдии глянул наискось на Кайнса:

– Как я понял, доктор Кайнс, черви погубили еще одну фабрику‑краулер.

– Торопятся, спешат новости, – бросил герцог.

– Значит, это верно? – спросил банкир, обращаясь к Лето.

– Конечно, верно! – резко произнес герцог. – Куда‑то задевался проклятый носитель. Такие громадные машины не могут пропадать просто так!

– Когда появился червь, краулер нечем было поднять! – сказал Кайнс.

– Такое вообще не должно случаться, – добавил герцог.

– И никто не видел, куда исчез носитель? – спросил банкир.

– Наблюдатели чаще всего не отрывают глаз от песка. Их интересует лишь след червя. А экипаж носителя – обычно четыре человека: два пилота и два наемных помощника. Если один из них или даже двое были подкуплены врагами герцога…

– Ах, так, – протянул банкир. – Вы говорите это как судья перемены?

– Мне приходится быть осторожным в суждениях, – заявил Кайнс, – и я не хочу обсуждать за столом эту тему. – А про себя подумал: «Ах ты, бледный скелет! Ты же прекрасно знаешь, что подобные нарушения мне приказано не замечать».

Улыбнувшись, банкир вновь налег на еду.

Джессика вдруг припомнила одну из лекций в школе Бинэ Гессерит. Темой лекции были шпионаж и контрразведка. Читала кругленькая Преподобная Мать со счастливым выражением на лице, ее веселый голос странным образом контрастировал с темой.

«Следует обратить внимание на общность основных реакций всех выпускников любой школы шпионажа и контрразведки. Любая секретная дисциплина ставит свою метку, свой отпечаток на студентов. И эту схожесть поведения следует анализировать и делать выводы на ее основе.

Далее, мотивация поступков одинакова у всех агентов. Можно сказать, что определенные типы ее аналогичны в рамках школы вне зависимости от поставленной цели. И сперва вы должны научиться выделять при анализе это общее, во‑первых, через схемы допросов, выдающих внутреннюю ориентацию допрашиваемых, во‑вторых, путем тщательного анализа их мысленно‑языковой организации. И сами вы поймете, как просто будет определить корневые языки субъектов анализа через интонации голоса и речевые приемы».

И теперь, сидя за столом вместе с сыном и ее герцогом, слушая этого представителя банка Гильдии, с внезапными мурашками по коже Джессика вдруг поняла: это агент Харконненов. Речевые приемы его так и отдавали Гайеди Прим! Конечно, они были тонко замаскированы, но для ее тренированного восприятия речи его звучали словно признание.

«Неужели и сама Гильдия теперь против Дома Атридесов?» – спросила она себя. Эта мысль потрясла ее. Чтобы скрыть свои чувства, она попросила банкира подать ей блюдо и все вслушивалась в его говор, желая выведать его цели. «Теперь он переведет разговор на что‑нибудь как будто бы невинное, он с многозначительными интонациями, – сказала она себе, – это его стиль»

Банкир прожевал кусок, пригубил вино, улыбнулся в ответ женщине справа. Мгновение он, казалось, прислушивался к словам сидевшего чуть поодаль мужчины, объяснявшего герцогу, что природные растения Арракиса не имеют шипов.

– Я так люблю наблюдать за птицами Арракиса в полете! – сказал банкир, обращаясь к Джессике. – Все наши птицы, конечно, падальщики. А многие приспособились обходиться без воды – пьют кровь.

Дочь фабриканта конденскостюмов, что сидела между герцогом и Полом на другом конце стола, нахмурила хорошенькую мордашку и сказала:

– Су‑Су, вы говорите совершенно ужасные вещи.

Банкир улыбнулся.

– Они называют меня «Су‑Су», потому что я еще и финансовый советник союза разносчиков воды. – Но Джессика молча смотрела на него, и он добавил – Так кричат продавцы воды – «Су‑Су‑Су‑ук!» – крик этот он воспроизвел с такой точностью, что вокруг стола многие рассмеялись.

Джессика расслышала хвастовство в его тоне, но важнее было то, как молодая женщина произнесла эти слова… продуманно, давая возможность банкиру высказать заготовленную фразу. Она поглядела на Лингара Бьюта. Водяной магнат, хмурясь, отдался еде. До Джессики дошло, что слова банкира означали: «И я тоже контролирую основной источник силы на Арракисе – воду».

Пол слышал фальшь в словах своего соседа. Заметил он и что мать внимает разговору в предельной концентрации Бинэ Гессерит. Повинуясь порыву, он решил сам сделать выпад, заставить врага раскрыться. И он обратился к банкиру.

– Не имеете ли вы в виду, сэр, что эти птицы – каннибалы?

– Странный вопрос, молодой господин, – ответил банкир. – Я просто сказал, что эти птицы пьют кровь. Но из моих слов не следует что они пьют кровь собственной родни.

– Вопрос вовсе не странный, – сказал Пол, и Джессика услышала в его тоне резкий выпад, плод собственного обучения. – Образованные люди знают, что наиболее тяжелую конкуренцию молодой организм встречает среди себе подобных, – он намеренно подцепил вилкой кусок с тарелки своей соседки и съел его. – Они питаются из одного котла, у них совершенно одинаковые потребности.

Банкир, нахмурясь, поглядел на герцога.

– Не следует ошибаться, принимая моего сына за ребенка, – произнес герцог и улыбнулся.

Джессика оглядела стол, заметила, что Бьют просиял, а Кайнс и Туек улыбаются.

– Один из принципов экологии, – произнес Кайнс. – И молодой господин прекрасно его понимает. Борьба между элементами жизни – это борьба за свободную энергию системы. Кровь – это эффективный источник энергии.

Банкир положил вилку и сердито пробурчал:

– Говорят, что эти подонки – фримены – пьют кровь своих мертвецов.

Кайнс покачал головой и менторским тоном произнес:

– Не кровь, сэр. Просто вся вода человека полностью принадлежит его племени. Это неизбежно, если ты живешь на Великой Равнине. Любая вода там драгоценность, а тело человека на семьдесят процентов состоит из воды. Мертвецу, согласитесь, она ни к чему.

Банкир в ярости уперся обеими руками в стол по обе стороны тарелки. Джессике показалось, что он собирается в гневе встать из‑за стола.

Кайнс взглянул на Джессику:

– Простите, миледи, что за столом была упомянута столь неприглядная вещь, но вам говорили неправду, и это следовало исправить.

– Ты столько времени проводишь со своими фрименами, что потерял уже всякий разум, – выдохнул банкир.

Кайнс спокойно поглядел на бледное трясущееся лицо:

– Можно считать это вызовом, сэр?

Банкир замер, потом глотнул и неуверенно выговорил:

– Конечно, нет. Я не могу быть столь неуважительным к хозяину и хозяйке.

В голосе его Джессика слышала страх, он чувствовался во всем: в лице, в дыхании, в дрожании жилки на виске. Этот человек панически боялся Кайнса!

– И хозяин и хозяйка вполне способны самостоятельно определить, что оскорбляет их достоинство, – ответил Кайнс. – Это мужественные люди, они понимают, когда следует защищать свою честь. Их отвагу подтверждает уже сам факт, что они сейчас здесь… на Арракисе.

Джессика видела, что Лето наслаждается происходящим. Впрочем, в основном собравшиеся были иного мнения. Сидевшие у стола люди были готовы бежать, руки их были опущены под стол. Исключение составляли только двое: Бьют, открыто радовавшийся затруднительному положению банкира, и контрабандист Туек, словно ожидавший знака от Кайнса. Джессика заметила, что Пол глядел на Кайнса с восхищением.

– Ну? – произнес Кайнс.

– Я не желал вас обидеть, – пробормотал банкир. – Если мои слова показались обидными, пожалуйста, примите мои извинения.

– По воле дано, по воле принято, – ответил Кайнс, улыбнулся Джессике и, словно бы ничего не случилось, принялся за еду.

Джессика заметила, что и контрабандист расслабился. Она поняла – он здесь в качестве помощника и в любой момент готов броситься на помощь Кайнсу. Между Кайнсом и Туеком чувствовалась какая‑то связь.

Лето поигрывал вилкой, задумчиво поглядывая на Кайнса. Поведение эколога свидетельствовало об изменении его симпатий в пользу Дома Атридесов. В орнитоптере над пустыней Кайнс держался прохладнее.

Джессика знаком приказала вносить новую перемену блюд и вин. Появились слуги с кроличьими языками по‑гареннски: с красным вином и дрожжевым соусом из грибов.

Потихоньку разговор за едой возобновился, но теперь в интонациях Джессике слышалось возбуждение, ощущение значимости момента… Банкир мрачно ел. «Кайнс убил бы его не дрогнув», – подумала она. В поведении Кайнса не чувствовалось запрета на убийство. Убивать было для него делом привычным… она догадалась, что такое – не редкость среди фрименов.

Джессика обернулась налево к фабриканту конденскостюмов и произнесла:

– Меня все не перестает потрясать значение воды на Арракисе.

– Оно велико, – согласился тот. – Что это за блюдо? Восхитительный вкус!

– Языки дикого кролика под особым соусом, – отвечала она, – весьма древний рецепт.

– Он мне совершенно необходим, – сказал мужчина.

– Я прикажу, чтобы вам его сообщили, – кивнула Джессика.

Кайнс поглядел на Джессику:

– Человек, впервые оказавшийся на Арракисе, часто недооценивает значение воды в этом мире. Здесь мы имеем дело с Законом Минимума.

По голосу она слышала, что он испытывает ее, и сказала:

– Предельные требования ограничивают рост. Наиболее неблагоприятные условия, естественно, управляют скоростью роста.

– Редко приходится слышать, чтобы члены Великих Домов были осведомлены в экологических проблемах планеты, – сказал Кайнс, – вода на Арракисе является наименее благоприятным условием для жизни. Хочу напомнить вам, что и сам рост может создать неблагоприятные условия, если не относиться к нему с крайней осторожностью.

В словах Кайнса таился какой‑то смысл, но Джессика не могла понять его.

– Рост? – переспросила она. – Не хотите ли вы сказать, что на Арракисе можно организовать нормальный цикл обращения воды так, чтобы люди могли жить в более благоприятных условиях?

– Это невозможно, – отрезал водяной магнат. Джессика вернулась к Бьюту:

– Неужели невозможно?

– Увы, на Арракисе это невозможно… – сказал он. – Не слушайте этого мечтателя, все лабораторные эксперименты свидетельствуют о противоположном.

Кайнс глянул на Бьюта, и Джессика заметила, что беседа за столом прекратилась, все прислушивались к этому разговору.

– Врут эти лабораторные свидетельства, я могу очень просто доказать это, – ответил Кайнс. – Все донельзя просто: мы имеем дело с условиями уже возникшими и существующими вокруг нас, где растения и животные ведут нормальную жизнь.

– Нормальную! – фыркнул Бьют. – Да на всем Арракисе нет ничего нормального!

– Как раз наоборот, – сказал Кайнс, – здесь можно было бы наладить некоторые самоподдерживающиеся цепи. Надо лишь понять возможности планеты и действующие на ней силы.

– Этого никогда не будет, – провозгласил Бьют. И герцог вдруг понял, что отношение к ним Кайнса изменилось в тот момент, когда Джессика сказала, что оранжерею они сохранят как залог для всего народа Арракиса.

– Что же требуется, чтобы установить здесь самоподдерживающуюся экосистему, доктор Кайнс? – спросил Лето.

– Если удастся использовать в пищу три процента зеленой массы Арракиса, занятой в производстве углеродистых веществ, мы запустим цикл, – сказал Кайнс.

– Но разве вода – единственная проблема здесь? – спросил герцог. Он чувствовал увлеченность Кайнса, она захватывала и его.

– Просто остальные проблемы меркнут перед водной, – сказал Кайнс. – В атмосфере планеты много кислорода, но нет его обычных спутников – обильной растительности и крупных источников свободного углерода, например вулканов. Налицо необычные химические процессы на больших площадях.

– У вас есть первоочередные проекты? – спросил герцог.

– У нас было достаточно времени, чтобы добиться эффекта Тансли в маломасштабных, почти любительских, экспериментах, но теперь моя наука черпает в них основные исходные факты, – произнес Кайнс.

– Но воды же не хватит, – выговорил Бьют, – воды мало!

– Господин Бьют здесь специалист по воде, – сказал Кайнс, улыбнулся и вновь принялся за еду.

Герцог резко опустил на стол правую руку и отчеканил:

– Нет! Я хочу знать! Значит, здесь достаточно воды, доктор Кайнс?

Кайнс глядел в тарелку.

Джессика следила за сменой выражений на его лице. «Неплохо скрывает эмоции», – подумала она, видя его теперь уже насквозь и зная, что он сожалеет о вырвавшихся словах.

– Так достаточно ли воды? – настаивал герцог.

– Ну… может быть, ее достаточно, – ответил Кайнс.

«Он прикидывается неуверенным!» – думала Джессика.

Но своим более глубоким чувством истины Пол уловил таимое Кайнсом, и, чтобы скрыть возбуждение, потребовалась вся его тренировка. «Воды здесь довольно! Только Кайнс не хочет, чтобы об этом знали».

– У нашего планетолога много интересных мыслей и мечтаний, – сказал Бьют. – И мечты его – мечты фримена – о пророчествах и мессиях своего народа.

Кое‑где за столом раздались смешки. Джессика заметила смеявшихся – контрабандист, дочь фабриканта конденскостюмов, Дункан Айдахо и женщина из таинственной службы сопровождения.

«Непонятны причины напряженности отношений, – подумала Джессика. – Здесь творится слишком много такого, о чем я не имею представления. Нужны новые источники информации».

Герцог перевел взгляд с Кайнса на Бьюта, потом на Джессику. Он чувствовал себя странно подавленным, словно нечто важное только что миновало его. «Может быть», – пробормотал он.

Кайнс быстро проговорил:

– Быть может, мы обсудим это в другой раз, милорд. Здесь столько…

Планетолог умолк. В комнату поспешно вошел солдат в форме Атридесов, – охрана у входа его пропустила и торопливо проводила к герцогу. Посыльный нагнулся и зашептал в ухо Лето.

Джессика узнала кокарду частей Хавата и попыталась справиться с нахлынувшим беспокойством. Она обратилась к спутнице фабриканта конденскостюмов, крошечной темноволосой женщине с кукольным лицом и небольшой монголоидной складкой век в уголке глаз.

– Вы почти не прикоснулись к кушаньям, моя дорогая? – произнесла Джессика. – Может быть, приказать подать вам что‑нибудь другое?

Прежде чем ответить, женщина поглядела на фабриканта, потом проговорила:

– Просто я совсем не голодна.

Герцог резко встал рядом с солдатом и громким голосом почти приказал:

– Всем оставаться на местах! Вам придется простить меня, но возникла ситуация, требующая моего личного внимания, – он шагнул в сторону. – Пол, будь добр, прими на себя обязанности хозяина.

Пол поднялся, желая спросить у отца, в чем дело, и понимая, что в новой роли ему следует произвести впечатление. Он подошел к отцовскому месту и сел в кресло.

Герцог обернулся к нише, где находился Холлек, и произнес:

– Гарни, пожалуйста, займи место Пола. За столом вас должно остаться четное число. Быть может, после окончания обеда тебе придется доставить Пола на полевой командный пункт. Жди моего приказа.

Одетый в форму Холлек появился из ниши. Приземистый коротышка казался не на своем месте среди блеска и роскоши застолья. Прислонив бализет к стенке, он подошел к креслу, в котором только что сидел Пол, и уселся.

– Для тревоги нет оснований, – объявил герцог, – но я посчитаю своим долгом просить вас оставаться, пока наша домашняя охрана не объявит, что все безопасно. Здесь вы в полной безопасности, а с этой маленькой неприятностью мы управимся достаточно быстро.

Пол уловил кодовые слова «Охрана – безопасно – безопасность – быстро». Речь шла о безопасности, не о прямом нападении. Он видел, что мать тоже поняла это. Оба они почувствовали облегчение.

Герцог коротко кивнул, быстро обернулся и вышел через служебную дверь, за ним последовал солдат.

Пол обратился к гостям:

– Будьте добры, продолжим наш обед. Кажется, доктор Кайнс обсуждал водную проблему?

– Лучше, если мы вернемся к этой теме в другой раз! – попросил Кайнс.

– Безусловно, – согласился Пол.

Джессика с гордостью заметила достоинство, с которым держался сын, его зрелую уверенность.

Взяв в руку водяной флакон, банкир указал им на Бьюта:

– Никто из нас не сумеет в цветистости фраз превзойти господина Лингара Бьюта. Иногда можно даже подумать, что он возведен в состояние одного из Великих Домов. Что же, господин Бьют, провозгласите тост, быть может, у вас найдется кроха мудрости для юнца, которого приходится считать мужчиной.

Джессика под столом стиснула руку в кулак. Она видела, как Холлек подал рукой знак Айдахо, видела, как у стен застыла в готовности домашняя стража.

Бьют ядовито поглядел на банкира.

Пол посмотрел на Холлека, на изготовившуюся охрану, жестко поглядел на банкира… тот опустил флакон для воды. Тогда Пол произнес:

– Однажды на Каладане я видел тело утонувшего рыбака. Он…

– Утонувшего? – прозвучал голос дочери фабриканта конденскостюмов.

Поколебавшись, Пол добавил:

– Да, это слово значит, что он погрузился в воду и от этого умер. Утонувшего.

– Интересный способ смерти, – пробормотала та.

Пол едко улыбнулся и вновь перевел взгляд на банкира.

– Интересно, что на плечах у этого человека были раны, оставленные шипами, что ввертывают в подошвы рыбацких сапог. Их, рыбаков, было несколько в лодке – это такое средство передвижения по воде. Она затонула – погрузилась под воду. Другой рыбак, из тех, что помогали искать тело, сказал, что подобные раны видит в жизни не впервые. Они свидетельствовали, что другой из утонувших рыбаков пытался встать на плечи бедняги, чтобы глотнуть воздуха на поверхности.

– Чем же это интересно? – спросил банкир.

– Помню, отец мой тогда заметил, что утопающего, который спасся, утопив другого, еще можно понять, если только это не произошло в гостиной. – Подождав немного, чтобы банкир понял угрозу, Пол добавил: – И не за обеденным столом.

В комнате вдруг воцарилось молчание.

«Резко, – подумала Джессика. – Положение банкира может позволить ему вызвать моего сына на поединок». Домашняя охрана была наготове. Гарни Холлек глядел на замерших перед ним подчиненных.

– Хо‑хо‑хо‑о‑о‑о! – контрабандист Туек откинул назад голову в полном восторге.

За столом нервно заулыбались.

Бьют ухмылялся.

Отодвинув стул, банкир жег Пола взглядом.

Кайнс произнес:

– Дразнить Атридеса рискованно.

– Разве Атридесы привыкли оскорблять своих гостей? – уязвленным тоном запротестовал банкир.

Но прежде чем Пол успел ответить, Джессика наклонилась вперед и произнесла:

– Сэр! – А про себя подумала: «Пора понять, какую игру ведет эта харконненовская тварь. Он собирается напасть на Пола? Есть ли у него здесь помощники?» – Мой сын лишь показал кафтан, а вы уверяете, что он кроен по вашей мерке? – спросила Джессика. – Обворожительная откровенность! – Рукой она скользнула к лодыжке, где в ножнах покоился нож‑крис.

Банкир перевел яростный взгляд на Джессику. Глаза собравшихся теперь обратились на нее, и Пол отодвинулся от стола, готовясь к действию. Он услышал… слово «кафтан» означало: будь готов к бою.

Кайнс задумчиво поглядел на Джессику и жестом дал знак Туеку.

Контрабандист с готовностью вскочил на ноги с флаконом в руке.

– Этот бокал я хочу поднять, – сказал он, – за Пола Атридеса, юного только по виду, но мужчину по поступкам!

«Почему они вмешались?» – думала Джессика. Банкир теперь глядел уже на Кайнса, и Джессика заметила вновь ужас на лице тайного агента барона. Люди за столом начали поднимать флаконы.

«Если Кайнс ведет, люди повинуются, – подумала Джессика. – Он дал нам понять, что принял сторону Пола. В чем же секрет его власти? Очевидно, не в том, что он судья перемены. Это временная должность. И уж, во всяком случае, не потому, что он штатский слуга императора».

Она отняла пальцы от рукоятки криса и, подняв флакон, посмотрела на Кайнса, тот ответил подобным же образом.

Только Пол и банкир Су‑Су – что за идиотская кличка! – оставались с пустыми руками. Банкир не отводил взгляд от Кайнса. Пол глядел в тарелку.

«Я ведь все делал правильно, – размышлял Пол. – Почему же они вмешались?» Исподлобья он глянул на головы гостей перед ним.

– В нынешнем обществе людям не следует спешить с обидами. Частенько это просто самоубийственно. – Он посмотрел на дочь фабриканта конденскостюмов. – Не так ли, мисс?

– Конечно. Да. Я согласна, – ответила она. – Вокруг так много насилия! Меня мутит от него. Люди так часто гибнут. Ссоры – это просто бессмысленно.

– Безусловно, – подтвердил Холлек.

Джессика заметила мудрость в словах девушки и подумала: «Эта с виду пустоголовая девица вовсе не пустоголова». Джессика поняла новую опасность, заметила, что и Холлек разгадал ее. Они хотели завлечь Пола… ловушка – секс. Но первым все понял ее сын, обучение не позволило ему проглядеть несложный гамбит.

Кайнс повернулся к банкиру.

– Ну, как насчет очередного извинения?

Банкир обратил кислую физиономию к Джессике и с деланной улыбкой проговорил:

– Миледи, боюсь, я слишком увлекся вашими винами. У вас за столом подают чересчур крепкие напитки, я не привык к ним.

Расслышав яд за его словами, Джессика ласково промолвила:

– Когда знакомятся незнакомцы, следует проявлять большое терпение, учитывая различия во вкусах и воспитании.

– Благодарю вас, миледи, – проговорил он.

Темноволосая спутница фабриканта конденскостюмов склонилась к Джессике:

– Герцог говорил, что мы здесь в безопасности. Надеюсь, что новая драка не началась?

«Ей велели сказать эти слова», – подумала Джессика.