За Нарциссу и Люциуса Малфоя!

Мой искуситель, мой учитель, мой хозяин. Ты нежно гладишь мой слегка набухший сосок сквозь лёгкое платье, я пытаюсь оттолкнуть тебя, но сильные руки возвращают меня к твоему горячему телу. Мы стоим в тенистом саду, деревья, как живые стены, вдали от любопытных глаз. Вокруг тихо, кажется сама природа любуется происходящим. Твои серебристые волосы развивает тёплый ветер, ледяные глаза пронзают меня насквозь, и даже в самый знойный день я ощущаю озноб каждой своей клеточкой. Ты красив, но ужасен. Ты - наследник огромного поместья и бесконечных богатств знатного чистокровного рода. Ты - наслаждаешься жизнью в её полном объёме, начиная от самого дорого вина и кончая самыми красивыми девушками и женщинами. У тебя есть всё: слава, богатство, перспективная должность в Министерстве, красота, сила воли. А мне так не хватает последнего! С раннего детства ты привык к роскоши, удовольствиям и деньгам.

Ты ухмыляешься и обхватываешь моё дрожащее от страха тело, правая рука бесцеремонно задирает мой подол и гладит бёдра, левая хватает за волосы и оттягивает назад. Ты смотришь мне в глаза. Ты прожигаешь меня ледяным светом своего взгляда, твои голубые глаза сковывают моё сознание, ты, словно, ядовитая кобра гипнотизируешь меня. Я боюсь пошевелиться, боюсь что-то пикнуть, я даже боюсь дышать. Ты прикасаешься носом к моей щеке, втягиваешь тонкими ноздрями запах моего тела, мне страшно. Я ещё совсем молода. Мне только семнадцать, и ты старше меня на четыре года. Я в твоей власти. Глупая, совсем глупая, ещё сегодня с ревностью смотрела на старшую сестру, которая вернулась от тебя рано утром. Она была счастливая, я тоже хотела быть счастливой. Я плакала всё утро, Андромеда долго утешала меня, вытирая с бледного лица крупные горькие слёзы. Беллатрикс лишь недоуменно хлопала огромными ресницами, расчёсывая шикарные волосы. Всю жизнь считала себя уродкой! А оказалась гадким утёнком. Бесцветные жидкие волосы стали длинными песочными локонами, узенькое угловатое тело за последний год - стройным и гибким, но Белла всегда была лучше меня, всегда и во всём. И вот теперь она отхватила самый лакомый кусочек. Тебя! И зачем только отец привёл нас на этот грёбанный ужин в дурацкое поместье!

Ты слизываешь горячим языком маленькую солёную капельку с моей щеки, моя шея уже затекла, а твоя правая рука обжигает мою спину, лаская, поясницу и кобчик. Я дёргаю затуманенную ужасом голову, но лишь вскрикиваю от боли, вырывая пару белоснежных волос из твоих тонких, но сильных пальцев. Ты с силой упускаешь руку вниз, заставляя со слезами на глазах, опуститься меня на траву. Стоишь, наклонившись надо мной, левая рука до сих пор сжимает длинные волосы, ухмыляешься, наслаждаешься зрелищем. С ненавистью пинаю тебя чуть выше начищенного до блеска ботинка, длинная тоненькая шпилька предательски скользит по шелковой брючине. От неожиданности ты отпускаешь меня, смотришь, скалясь, как гиена перед покалеченным оленёнком. Ты садишься на корточки и просто глядишь мне в глаза, выжидаешь, когда я сдамся. Неожиданно, улучив момент, ты кидаешься на меня, придавив горячим телом к земле. Мне страшно, и хищник хочет поиграть. Аккуратно ты задираешь мне обе руки вверх, держишь их одной рукой, с лёгкостью, присущей только сильному убийце. Обжигающим языком проводишь по дрожащим губам. С легка оттягиваешь верхнюю и покусываешь белоснежными зубами. Я пытаюсь пнуть тебя в пах, неудача, от злости ты кусаешь и нижнюю, но уже до крови. Из моёй груди вырывается стон, полный ужаса и ненависти. Правая рука со скоростью дикой кошки разводит мои сжатые ноги, с урчанием ты устраиваешься поудобнее, но ещё медлишь сорвать с меня бельё. Я смотрю в твои прекрасные глаза. Что я вижу в них? Страсть, обычную и животную, она переполняет тебя, распоряжается твоим затуманенным вином рассудком. Зачем только я попёрлась в этот сад? Сидела и пожирала тебя взглядом, ты был на другом конце стола, среди молодых хорошеньких ведьмочек, чуть хрипловатым бархатным голосом осыпал их комплиментами, разбавляя сладостную речь ехидными замечаниями в сторону то одной, то другой пустоголовой куклы. Ты ловил мой взгляд, делал заметные только мне одной движения аристократической рукой или чувственными губами. Краснея, я отворачивалась, наматывая на палец золотую прядь, в сторону родителей. Они о чём-то увлечённо говорили с мистером Малфоем, мать лестно смеялась, а отец с гордо поднятой головой небрежно курил сигару и пил коньяк с хозяином поместья. Было очень душно, от вина и сигаретного дыма кружилась голова, узкий корсет сдавливал рёбра, казалось, что я задыхаюсь в утробе огромного огнедышащего змея. Оставив тонкую палочку Андромеде, я на дрожащих ногах вышла в заброшенный сад. Свежий ветер освежил пропитанные вином и сплетнями мысли, я пошла вглубь сада, семеня ногами, лавируя между камней. Я шла к пруду, покрытому огромными белыми купавками и длинными чёрными камышами, когда передо мной вырос Люциус. И вот я лежу под ним, отчаянно пытаясь выкрутиться из его сильных и красивых рук.

Горячий язык пытается проникнуть сквозь плотно сжатые кровоточащие губы, наконец, ему это надоедает и он сжимает моё горло тонкими пальцами. Мир постепенно теряет свои краски, словно кто-то медленно отключает функцию яркость на магловском телевизоре. Трудно дышать, подводит насморк, кажется ещё чуть-чуть и лёгкие взорвутся. Я судорожно раскрываю рот, хватаю живительный воздух, и в этот же момент холодные пальцы отпускают горло, и я чувствую у себя на губах его уста. Влажный язык нежно и неуверенно проникает внутрь, исследуя все уголки, Люциус медленно, терпеливо поглощает меня, наслаждается, выпивает до последней капли. Я чувствую запах его кожи. Он пахнет мужчиной, это не передаётся описанию. Слегка терпкий, но дурманящий, как коньяк, он обжигает и заставляет трепетать всё моё естество. Он дразнит меня, сначала проникает глубоко, потом щекочет язык, покусывает губы, а я то тянусь к нему, то пытаюсь отпрянуть назад. Его дыхание пахнет яблоками, свежими, зелёнными. Он спускается ниже, целует подбородок, кончиком языка проводит пунктиры на шее. Словно, коварный художник рисует на мне свои демонические картины. Люциус обрисовывает изгибы моего уха, частыми поцелуями ставит блики на ключицах, очерчивает сквозь тонкий шёлк кружочек розового соска. Я чувствую, как встаёт каждый волосок на моём теле. Страх и страсть, что может быть больнее? Разум твердит одно, а тело против твоей воли вероломно возбуждается под натиском молодого красавца. Грудь набухает, становится тяжёлой, низ живота подбирается и напрягается, ладошки сжимаются, впивая длинный ноготки в сильную руку, из полуприкрытого рта вырывается стон полные мольбы и страсти. Я нахожусь на распутье.

Внезапно обжигающий палец ласково дотрагивается до набухшего клитора, я чувствую, как трусики становятся мокрыми, Люциус это чувствует и что-то тихо шепчет мне на ухо. Я ничего не вижу, во мне борется дикий ужас и природное желание быть любимой. Он вкладывает два пальца и медленно вводит их в меня, я всхлипываю, мне больно. Малфой чувствует упругую преграду, ухмыляется и начинает круговыми движениями поглаживать внутреннюю поверхность моего бедра, я же выдёргиваю одну руку из его цепкой хватки. На гладко выбритую щеку с громким шлепком опускается моя дрожащая рука. Он краснеет, прекрасные голубые глаза наполняются бездонной злобой и непониманием. Я вижу в его зрачках адские огоньки, перерастающие в дикое пламя. Сильная ладонь обжигает мою скулу. Руки, только что приносящие мне дурное наслаждение, внезапно делают мне до слёз больно.

Сильные руки резко разворачивают меня на живот, Люциус с яростью срывает атласные трусики, отбрасывает их назад и заставляет облокотиться меня на древо. Я понимаю, что он хочет сделать, отчаянно вырываюсь, но он неумолим, сжимая до жжения плечи. Почему так? Я хотела любить и быть любимой, а теперь меня имеют, как обычную маглскую девку или грязнокровку. Меня называют эльфом, маленькой богиней, едва распустившимся цветком, я не привыкла к такому обращению. Я хотела, что всё было, как в больших красивых книжках, только после свадьбы…

Он резко входит в меня, я пытаюсь закричать, но сильная рука прерывает мой крик. Я чувствую, как горячая, чистая кровь тоненькой струйкой течёт по внутренней стороне ног. Мне очень больно… очень… Я обнимаю шершавый ствол огромного дуба, каждый толчок вдавливает мою голову в твёрдую кору, горячие слёзы катятся по побледневшим щекам, падают на землю и поглощаются иссохшей почвой. Его такт ускоряется, я чувствую, как твёрдые пальцы судорожно хватают меня то за ягодицы, то за плечи. Он прорывает меня насквозь, всё тело ноет, его член, словно режет меня ножом с зазубринами. Я смотрю в небо, слёзы застилают глаза, я почти ничего не вижу, тоненькие ручки, словно ища защиты, обхватывают старый ствол. Я пытаюсь представить, что я птица, большая и красивая, с серебристыми перьями. Я взмахиваю прекрасными сильными крыльями и отталкиваюсь от обжигающей земли, ловлю прохладные воздушные потоки, заходящее солнце мягко согревает мою изящную спину.

Внезапно Люциус вздрагивает, я слышу стон, и горячее тело опирается на меня.
- Нарцисса, ты была прекрасна,- шепчет он и дотрагивается языком до моего уха.
- Ублюдок, - бормочу я, стараясь не закатить истерику.
Я чувствую, как сердце бешено колотится у меня в груди, дрожащими руками я натягиваю трусики.
- Иди сюда, - слышу я шёпот.
- Пошёл прочь! - кричу я, - ты…ты… после этого ты ещё смеешь называть себя чистокровным волшебником!
Люциус молча вытирает носовым платком кровь с моих бёдер и ног, губами собирает блестящие солёные алмазы с моего лица. Я сижу, не двигаясь. Он протягивает мне фляжку. Запрокидываю её, обжигающий янтарный напиток согревает застывшие руки, пробуждает разум, глушит боль между ног. Я встаю на ноги, пойло оказывает действие, и я твёрдо стою на ногах. Малфой обходит меня со всех сторон, поправляет волосы, счищает веточки, одёргивает платье, потом садится на камень и закуривает сигару. Я бегу в зал так быстро, словно за мной гонится толпа обезумевших троллей. К моему удивлению Люциус уже там. Вот, козёл, аппарировал! Где родители? Всё рассказать, немедля, сейчас же! Пусть этот урод получит по заслугам!
- Нарцисса, милая, подойди, пожалуйста, - отец окликает меня, и я вынуждена подойти к нему и встать рядом с Люциусом. Он незаметно ухмыляется мне, а я понуро смотрю в пол.
- Попрошу всех встать! - голос Малфоя-старшего звучит, как раскат грома, взволнованные волшебники встают из-за столов с полными бокалами, - я хотел бы сообщить Вам приятнейшую новость - зажглась ещё одна великолепная супружеская пара. Мы всё обговорили с родителями одной прекрасной девушки и… за новую семью, за Нарциссу и Люциуса Малфой!!!
- За Нарциссу и Люциуса Малфой! - вторят гости, и я чувствую, как земля уходит из-под моих ног, раздаются счастливые возгласы, весёлый звон бокалов, чьи-то всхлипы, но я уже их не слышу. Мой будущий муж бережно несёт меня на руках в нашу будущую комнату…

P. S. Пройдёт пара месяцев и молодые будут любить друг друга пылко и безгранично, спустя ещё два года Нарцисса родит прекрасного белокурого мальчика, а ещё через шестнадцать лет поможет мужу бежать из Азкабана.

Тайны и обещания

— Посмотри, что у нас получилось, — прошептала Нарцисса, и ее губы тронула легкая улыбка.

— Вижу, — Люциус склонил голову набок, стараясь запомнить лицо своего новорожденного сына.

— Он прекрасен, правда? — ее голос дрожал от любви.

— Да, — он склонился и поцеловал сына в лоб. И, обняв жену за плечи, добавил: — Весь в свою мамочку.

Нарцисса на секунду оторвала взгляд от ребенка и взглянула на мужа. Она знала, что сейчас он любит ее и их ребенка больше всего на свете. В эту минуту, сидя рядом с мужем и держа на руках своего малыша, она чувствовала, что теперь у нее есть полноценная семья, и знала, что никогда не пожелает большего, чем имела в это мгновение. Если бы эту сцену можно было запечатлеть на фотографии, десятилетия спустя она бы смотрела на нее и думала, что это был счастливейший момент в ее жизни.

Они сидели рядом, словно окутывая малыша заботой и лаской.

— Люциус, я придумала.

— Что придумала?

— Имя для него.

— И какое же? — Люциус был готов ко всему. До этого им пока не удавалось что-либо придумать.

— Драко, — ее голос был полон нежности и ласки.

На секунду-другую Люциус задумался и решил, что это, пожалуй, звучит неплохо.

Он кивнул.

— Подойдет, — улыбнулся он.

Внезапно Люциус ощутил острое покалывание в левой руке и напрягся.

Он замер, и Нарцисса почувствовала это:

— Что-то не так? Люциус, что случилось?

Она не хотела, чтобы хоть что-то разрушило этот прекрасный момент, и меньше всего…

— Он вызывает, Цисси. Вызывает на собрание. Я должен идти, — голос Люциуса был полон боли и сожаления, но Нарцисса взорвалась в тот же миг.

— Нет! Ты, должно быть, шутишь! Нет, Люциус. Ты не оставишь меня, только не сейчас. Ты не оставишь своего только что родившегося сына!

Ее глаза расширились, и Люциус понял, что она борется с желанием вцепиться в него, но боится разбудить Драко.

— Мне очень жаль, Нарцисса. Я не хочу уходить, но я должен. Я должен сказать ему о Драко.

-Что? — уставилась на него Нарцисса.

— Что «что»?

— Ты думаешь, я позволю тебе сказать ему?

— Что ты имеешь в виду? Конечно же, я должен сказать ему. Он все равно об этом узнает. И, если он не услышит об этом в первый же день от меня, то сильно рассердится. Нарцисса, мы не можем давать ему повод сердиться на нас, только не сейчас. Не тогда, когда я собираюсь немного отойти от дел.

— Но, Люциус, ты же знаешь, что он сделает. Ты не позволишь ему определить Драко в будущие Пожиратели Смерти, нет! — Она схватила Люциуса за руку и резко сжала.

— Я не могу остановить его, когда он что-то решил, Нарцисса, и ты знаешь, что никто не может. Темный Лорд делает то, что хочет, и с любым, с кем захочет. Я ничего не могу поделать.

— И ты допустишь, чтобы твой собственный сын превратился в одного из его безмозглых прихлебателей, когда вырастет? Позволишь ему решать будущее своего ребенка? Разве это справедливо?

— Никто бы никогда не сказал, что хоть что-то из этого справедливо, Нарцисса. Мне очень жаль, но я должен уйти. И должен сказать ему. Как знать, может, он решит, что Драко не годится в Пожиратели Смерти.

— Как он может не годиться? Он — чистокровный волшебник, он — Малфой, он богат, его родители занимаются темной магией. Он — идеальный кандидат.

— Я сделаю все, что смогу, чтобы не допустить этого, Нарцисса. Я обещаю.

— Нет, не говори так. Мы оба знаем, что ты не сдержал бы обещания, даже если б от этого зависела твоя жизнь. Ты никогда не был способен на это, — Нарцисса отвернулась, в ее глазах заблестели слезы. Как можно бережней она положила сына в кроватку, а затем взглянула прямо в глаза мужу.

— И это он будет видеть всю свою дальнейшую жизнь? Отца, убегающего в самые важные моменты его жизни? Он же только что родился, Люциус! Как ты можешь так поступить с ним?

— Я не виноват, Нарцисса. Я не хочу уходить.

— Тогда не уходи.

— У Темного Лорда появится слишком много вопросов, он рассердится. Нарцисса, ну, как ты не понимаешь!

— Да нет, я все понимаю. Иди к своему драгоценному Темному Лорду, расскажи о рождении своего сына, позволь ему решить судьбу Драко. Только не трудись возвращаться. Я не хочу, чтобы перед моим сыном постоянно был пример такого бесхребетного труса, как ты. Драко заслуживает достойного отца, и уж, конечно, ты этого ему дать не можешь.

С этими словами она отвернулась и опять взяла сына на руки. Присев на кровать, Нарцисса принялась качать ребенка, полностью игнорируя мужчину, стоящего перед ней.

Люциус не ожидал, что ее слова так ужалят его. Он даже не представлял, что слова, просто слова, могут так ранить. А, может, не только сами слова, но и горечь, которую он впервые услышал в ее голосе, или блеск в глазах, какого раньше никогда не было. Или это просто усталость после родов? Просто гормоны? Люциус не знал. Единственное, что он сейчас знал, это то, что его жене нужен отдых, а ему нужно увидеться с Волдемортом.

— Я люблю тебя, ты знаешь, — прошептал он. — Люблю вас обоих.

Он развернулся и шагнул за дверь. Нарцисса услышала только слабый хлопок, когда он аппарировал.

* * *

Когда часы пробили полночь, в отделение для новорожденных больницы Св.Мунго скользнула темная фигура. Казалось, она точно знала, куда направляется. Остановившись у кроватки, подписанной именем Драко Малфоя, фигура наклонилась и осторожно взяла ребенка на руки, стараясь не разбудить его.

Люциус Малфой так крепко прижал сына к себе, как будто от этого зависела его жизнь.

— Прости, что я сегодня ушел. Я не хотел, но был вынужден.

Он глубоко вздохнул.

— И еще сильнее прости за плохие вести, которые я принес. Мне очень жаль, Драко, но я не смог остановить его. Темный Лорд уже решил твою судьбу. Когда ты станешь совершеннолетним, а, может, и немного раньше, он предложит тебе стать его сторонником. А, если ты откажешься, наши жизни окажутся под угрозой. Не знаю, насколько серьезно он говорил, но знаю точно, что сделаю все возможное и невозможное, чтобы ты не пострадал. Я не позволю ему коснуться тебя и пальцем.

Он осмотрелся вокруг и, увидев кресло-качалку, сел в него и стал медленно раскачиваться.

— Ты должен кое-что знать обо мне, Драко. У меня всегда плохо получалось держать обещания, и я никогда не принадлежал к тем, кому можно доверять секреты. Я нарушаю обещания и выдаю тайны. Не знаю, почему, может, я просто не способен быть верным таким зыбким вещам, как обещания. Но одно обещание я выполню, клянусь. Обещаю тебе, что никогда не позволю никому и ничему причинить тебе вред, обещаю, что всегда буду рядом, и что, когда бы я ни был тебе нужен, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Твоя мать была права, ты действительно заслуживаешь достойного отца, особенно учитывая, что готовит тебе будущее, и я обещаю, что буду хорошим отцом тебе. Я все сделаю для этого. Я люблю тебя, Драко.

Продолжая медленно раскачиваться в кресле, Люциус начал тихо напевать своему сыну песенку, какую ему, бывало, напевала мать, когда он бы ребенком. В этот момент он понимал, что, несмотря на все обещания, которые он нарушал в прошлом, эту клятву он должен будет выполнить. И из всех секретов и тайн, которые он когда-либо слышал и знал, этот секрет, секрет любви, он сохранит навсегда. Его обещание собственному сыну будет их личным маленьким секретом.

Date: 2015-07-17; view: 2565; Нарушение авторских прав