Глава 2. Захожу в переполненную пьяными подростками гостиную и, протиснувшись к комнате для девочек пятого курса

Захожу в переполненную пьяными подростками гостиную и, протиснувшись к комнате для девочек пятого курса, проскальзываю внутрь.
Прямо в одежде ложусь на свою кровать и задёргиваю полог. Бессмысленно смотрю в потолок, на котором пляшут загадочные тени, отбрасываемые лунным сиянием.
И почему так больно?
Зачем я вообще его встретила?
Хотя, в этом моей вины точно не было. Не могла же я знать, что на мой одиннадцатый день рождения, пригласят почти всех детей высшей магической аристократии Англии.
Глупо это вспоминать, но мать с завидным упорством не замечала моего неудобства – быть в центре внимания…
Боже, я сама не знаю, чего от себя хочу. Быть серой мышкой, или, наконец, действительно сделать что-нибудь, чтобы меня заметили?
Ну почему всё так сложно?
Мои старшие сёстры учатся в Слизерине, на моём курсе меня понимает только Кэрол, которая по странным обстоятельствам тоже оказалась в Когтевране вместо Слизерина. Ведь вся её семья тоже училась на змеином факультете. Но есть определённое «но» между нашими семьями. Родители её «не пилят» по поводу «предательства семейных ценностей»…
Моя же мать упорно не верит в то, что я не могла попросить шляпу отправить меня в Слизерин. В конце концов, та даёт выбор…который я не сделала. Я догадываюсь, где дала слабину: тогда, сидя на табурете, под пристальным взглядом учеников и учителей, я смотрела в его сторону…
Мерлин, мне было только одиннадцать, а я уже тогда, на своём дне рождении, робко подала ему свою ручку для традиционного знакомства, до которой он нежно дотронулся губами… Я старательно пыталась не покраснеть, сбивчиво представляясь, силясь не смотреть в его серые глаза, в которых отчётливо играла почти доброжелательная насмешка…
И тогда, когда я кинула взгляд на слизеринский стол, где уже восседал Люциус, я почему-то совершенно забыла о том, о чём всегда учила меня мать: сдерживать истинные эмоции и чувства. По всей видимости, Шляпа решила, что я слишком эмоциональная для Слизерина, и со всей присущей ей доброжелательностью отправила меня в Когтевран. Хотя ещё минуту назад, шептала мне о том, что вся наша семья истинно принадлежит слизеринским традициям…Ну, за слабым исключением, которое, как ни странно, составлял Сириус Блэк, который «так удачно влип», попав в Гриффиндор.

Перед первым отъездом в Хогвартс пришлось выслушать кучу наставлений от моей любимой мамочки, чтобы я даже близко не подходила к «предателю наших семейных ценностей»….

Да…влетело мне тогда от матери.
Сознание услужливо подсовывает воспоминания моей первой после распределения встречи с мамочкой на осенних каникулах.
Всю дорогу из Хогвартса я напряжённо сжимала и разжимала кулаки, стараясь расслабиться и не позволять бушующим эмоциям взять вверх, чтобы мать с лёгкостью не прочитала мои мысли.

Чёрт возьми, да она была в ярости, едва завидев Нарциссу, она тут же подлетела к ней с твёрдым намерением использовать одно из запрещённых заклятий с помощью палочки, которую она с яростью сжимала в руке.

Благо, Андромеда была рядом и оттащила разъярённую мать от застывшей в оцепенении младшей сестры.
Ослабив её бдительность рассказами о, наконец, исправленных оценок по трансфигурации, девушка тщётно пыталась вырвать палочку, крепко зажатую матерью.

Нарси тихонечко проскользнула в свою комнату, старательно пытаясь унять дрожь и оцепенение, вмиг сковавшее всё тело, едва она увидела свою самую близкую родственницу.
Горящие от ярости глаза матери ещё долгое время снились ей в кошмарах.

Самой красивой мечтой девушки, долгое время было неизменным: стать такой как Андромеда, ну, или Беллатрикс.
Уверенно улыбаться в лицо человека, которого всей душой ненавидишь, приторно сладким голосом едко шептать «нет» на всякие «непристойные» предложения, вроде того, как дать списать домашнюю работу.
Иметь такой же ледяной взгляд, как у Беллы, которым она с пренебрежением одаривает всех «недостойных её внимания».
В тот момент, сидя на застеленной кровати своей комнаты и судорожно вытирая текущие беспорядочным потоком слёзы, Нарси стало до отвращения себя жалко…

Глава 3.

Девушка глубоко вздохнула и повернулась на другой бок. Нет, теперь уже не так больно это вспоминать. Она уже привыкла: к вечным унижениям матери, к немым крикам в душе, стонам собственного сердца, каждый раз разрывающегося на части при виде его равнодушного взгляда, проскальзывающего мимо...
Мерлин, как же она хочет похоронить свои чёртовы эмоции и чувства за маской безразличия и хладнокровия! Как же она мечтает быть рядом с ним!!!

Она с небывалой силой сжала покрывало, на котором лежала, и, резко вскочив, снесла рукой хрустальный графин, который мирно стоял на тумбочке. Он разбился, упав на пол, и, девушка в бессилии опустилась, с силой сжимая осколки в ладонях. Слёзы непроизвольно потекли по щекам, и она что есть силы закричала, стараясь унять ярость, безысходность и отчаяние…
Через три минуты после этого странного с точки зрения психиатрии ненормального приступа («а может крика души»?..) девушка поднялась с пола, в замешательстве уставившись на свои ладони, по которым медленно стекала кровь, и осколки неприятно впивались в кожу. Она только сейчас обратила на это внимания и, поморщившись, вытащила несколько окровавленных стёклышек из кожи ладони.
Она прошла в ванную и, включив тёплую воду, промыла руки. Нарцисса тяжело облокотилась руками о края раковины и уставилась на своё отражение в зеркале, которое почему-то насупилось:
- Посмотри на себя… Ты выглядишь жалкой и никчёмной! Неужто хочешь оправдать худшие ожидания своей матери? Матери, которая уже тысячу раз пожалела о том, что родила тебя?!
Нарцисса с яростью что-то прошипела, с остервенением уставившись на свои ладони и красные потёки крови на раковине.
- Заткнись! Если не хочешь валяться на полу осколками…
Отражение хмыкнуло, но, больше не сказав ни слова, стало повторять все движения девушки.
Нарси в задумчивости посмотрела в зеркало: глаза красные от только что пролитых слёз, пылающие щёки, волосы в беспорядке разметались по плечам.
И взгляд, наполненный ненавистью к самой себе.
Девушка тяжело вздохнула и, пытаясь успокоиться, ополоснула лицо холодной водой.
Дыхание стало ровным, но губы до сих пор плотно сжаты.
«Ну почему так больно?!!»
Она намочила полотенце ледяной водой и прислонила к лицу.
Затем обтёрла свои руки, снова ставшие красными от проступающей сквозь царапины крови.
Внутри разгоралось какое-то новое чувство…
Комок обиды, ярости и ненависти сжался внутри очень плотно, и девушка остро почувствовала, что задыхается…
Повинуясь этому новому для неё чувству, Нарцисса выбежала из комнаты и твёрдым шагом направилась к расставленным на столах спиртным напиткам. Не обращая внимания на возмущённые возгласы тех, кто попадался ей на пути, она схватила первую попавшуюся бутылку и, откупорив её, с жадностью припала губами к горлышку холодного стекла, чувствуя обжигающую жидкость в горле. На миг она даже задохнулась от жгучего тепла алкоголя, но тут же снова, не обращая ни на что внимания, сделала ещё несколько больших глотков.
Сердце бешено застучало, а ноги слегка подкосились…
Она неуверенно посмотрела на этикетку: коньяк…
Шатающейся походкой подошла к подоконнику и, усевшись на него, уставилась на равнодушные звёзды, крепко сжимая в руке бутылку.
Прислонилась лбом к ледяному стеклу и, устало прикрыв глаза, вслушивалась в причудливую дробь дождя.