Глава 9. 2 page

***

Просыпаюсь я от яркого слепящего света, бьющего прямо мне в глаза. «Выключите его!» - хочется закричать, но из пересохшего горла вырывается лишь слабый хрип. Кроме всего прочего у меня возникает ощущение, что кто-то усиленно бьет кувалдой прямо по голове.
Со стоном я разлепляю глаза и тут же зажмуриваюсь.
Солнечные лучи на этот раз не приносят радости, а вызывают жутчайшее раздражение и усиливают головную боль.
Я с головой заворачиваюсь в одеяло, но от этого становится только хуже. Первый раз в жизни мне не тепло, а нестерпимо жарко. Ко всему прочему, во рту присутствует неприятный, вызывающий тошноту привкус, а еще очень хочется пить.
С трудом откинув одеяло (руки кажутся ватными и совершенно не желают слушаться), я заставляю себя сесть, ощущая во всем теле сильную слабость, словно все жизненные силы невероятным образом из меня выкачали.
Свесив ноги с кровати, издавая совершенно несуразные звуки, я поднимаюсь и тут же хватаюсь за спинку, потому как комната начинает наклоняться под совершенно немыслимым углом. Устояв на ногах и потратив на это практически все силы, я медленным шагом, стараясь не отрывать стопы от пола, морщась от тянущей боли в каждой частичке моего тела, приближаюсь к окну и одним движением руки закрываю шторы.
Комнату мгновенно окутывает полумрак, от чего из моей груди вырывается полу-стон, полу-вздох облегчения.
Я падаю в ближайшее кресло, стоящее рядом с окном и оглядываю комнату с единственной мыслью: «Каким образом я здесь оказался?»
Память, не давая ни малейшей отсрочки, подкидывает череду образов вчерашнего вечера, плавно перетекшего в ночь.
Я вспоминаю, как поздравил Лоэ, затем танцевал на сцене и самым позорнейшим образом умудрился с нее упасть; как соблазнял д'е Море и стонал в его объятиях; как Ресеи выносил меня на глазах у гостей и работников «Вергилия» на улицу; но самым кошмарным мне кажется истерика, непонятно зачем устроенная мною в холле гостиницы.
Я крепко зажмуриваюсь, надеясь, что это всего лишь кошмарный сон. Но, к сожалению, это реальность.
Голова тем временем продолжает гудеть, во рту все так же топчется стадо бегемотов, и невероятно хочется пить.
“Стоп. А я, собственно, где?”
Я оглядываю комнату, узнавая в ней интерьер спальни, расположенной в апартаментах Дэуса.
“О нет, только не это! Как я мог здесь оказаться? Что я помню? Помню, как зашел в номер, как пил во второй гостиной, а дальше... Как же я оказался в кровати? Неужели, Дэус?” Мне вновь вспоминается моя истерика. Стыд на пару с совестью вгрызаются в душу, разрывая ее на мелкие кусочки. “Молодец”, Аэль. Натворил дел. А Дэус... Как же я был не прав, бросая в его сторону такие обвинения! На его месте, я бы вышвырнул такого типа на улицу. Ты, однозначно, его не достоин”.
Позанимавшись еще некоторое время самоедством, я бросаю взгляд на настенные, круглые, старинные часы: «14:30»
“Проклятье! я проспал учебу”.
Я испускаю еще один протяжный стон и, с трудом поднявшись, направляюсь во вторую гостиную к бару, держась за стенку.
“Там наверняка должна быть вода”.
Через окна льется раздражающий яркий свет, но моя жажда намного сильнее. Прищурившись, я скольжу взглядом по гостиной. Полный графин с водой стоит на столешнице. Рядом прозрачный стакан.
Недолго думая, на ватных ногах, не желающих меня держать, я подхожу к барной стойке, продолжая цепляться за различные предметы мебели. Не потрудившись налить воду в стакан (это действие мне кажется совершенно невыполнимым), начинаю пить целебную жидкость прямо из графина.
“Какое наслаждение!” Кажется, ничего более вкусного мне еще не доводилось пробовать!
В какой-то степени утолив жажду и поставив сосуд на место, я, облокотившись о стойку, вновь обвожу помещение плывущим взглядом.
Очертания кажутся размытыми, цвета - тусклыми, при этом в воздухе витает неприятный запах алкоголя. Коньяк.
“О! Только не это!”
Мне мгновенно становится дурно. К горлу подступает волна мощнейшей тошноты.
Закрыв рот ладонью, я со всех ног несусь к туалету, падаю около унитаза на колени, поднимаю крышку, и меня начинает нещадно полоскать. Из глаз бегут слезы, желудок при каждом спазме распространяет по телу волну боли.
Наконец, эта пытка прекращается. Я, прислонившись спиной к стене, пытаюсь восстановить дыхание.
“Чтобы я еще когда-нибудь, хоть раз в жизни взял в руки это мерзкое пойло!..”
Немного придя в чувство, я заставляю себя подняться и прополоскать рот. После чего вновь плетусь во вторую гостиную, держась то за мебель, то за стены — жажда вновь дает о себе знать.
С трудом добравшись до живительного напитка, коим на этот раз является вода, и, изрядно опустошив графин, я решаю: в первую очередь крайне необходимо избавиться от этого терпкого неприятного аромата.
Добравшись до окна и потратив на его открывание практически все силы, я некоторое время стою, блаженно вдыхая свежий воздух, наслаждаясь слабым дуновением ветерка, приятно холодящего мою кожу. Только тогда до меня доходит: на мне лишь нижнее белье.
Я отскакиваю от окна, заметно краснея. Вдруг кто-нибудь из мимо проходящих людей заметил меня.
“Чтобы я еще когда-нибудь пил! Хорошо, что мне сегодня не на работу. Идти на учебу я, определенно, не в состоянии, до дома бы добраться... Так, первым делом нужно принять душ”.
Только я хочу вернуться в ванную, как мой взгляд останавливается на небольшом листе бумаги и двух флаконах, стоящих рядом.
Подойдя к углу барной стойки, я беру в руки записку и читаю:

«Больше не пей.

Дэус».

“Видимо, разочарование д’е Море во мне невероятно сильно. Скорее всего, он более не посмотрит в мою сторону. Конечно, такой концерт устроить в холле. Позор! Аэль, чем ты думал? Ничем? Вот именно. Вот теперь и пожинай плоды своих деяний”.
Совесть с новой силой вгрызается в меня, не желая отпускать. Словно червь, она выворачивает мою душу наизнанку, продолжая сжирать меня изнутри.
Издав очередной протяжный стон, я концентрирую свое внимание на двух флаконах.
Взяв в руки один, я читаю надпись на этикетке: «Похмелин»
“Это, наверное, средство от моего состояния. Может, выпив его, мне станет легче?”
Открыв флакон, я махом проглатываю кислую, малоприятную жидкость и запиваю водой опять же из графина.
“А это что такое?” Я беру в руки второй флакон и, открыв его, принюхиваюсь.
Знакомый запах ударяет в нос.
“Противозачаточное?!”
И тут я вспоминаю, что забыл попросить эту важную микстуру у Лоэ.
“Но откуда она здесь? Неужели Дэус?..”
Я становлюсь пунцовым, чувствуя, как мной овладевают совершенно противоречивые эмоции.
С одной стороны, волна благодарности к д'е Море заполняет все мое существо, но другие, совершенно противоположные чувства, вызывают невообразимый хаос.
“Дэус не любит детей? Почему ты так решил? Ты этого не знаешь. Но факт, что он не хочет их от тебя, — совершенно точен. Аэль, спустись с небес на землю. Какие дети? Ты забыл, ты слабый маг и поэтому в принципе не подходящая партия для кого бы то ни было, тем более, для столь сильного мага, как д’е Море. Ишь, куда решил взлететь. Как бы не пришлось больно упасть. Каждый должен знать свое место, а ты о своем начал забывать. Вот тебе и напомнили. Скажи спасибо, что таким образом”.
Одним махом проглотив микстуру и запив ее водой, я плетусь в душ, где долго стою под живительными, бодрящими струями прохладной воды.
После я начинаю чувствовать себя на порядок лучше. Может, это «Похмелин» помог, может быть, вода или все вместе, но голова прекращает болеть, неприятный привкус во рту исчезает, силы прибавляются. Я ощущаю себя заново родившимся.
Хорошо отжав волосы полотенцем и насухо вытеревшись, я надеваю нижнее белье и выхожу из ванной.
На диване я замечаю аккуратно сложенные вещи, рюкзачок и ключ-карту, которую я не хотел вчера брать.
Мне очередной раз становится невероятно стыдно.
“Да-а, натворил ты дел. Будет очень странно, если после твоих действий Дэус вообще посмотрит в твою сторону. Никому не нужны проблемы. Он тебя для чего забирал? Для отдыха, а что получил взамен? Головную боль. Вот и мотай на ус”.
Одевшись, водрузив рюкзак на плечо и взяв ключ-карту, я направляюсь к дверям лифта, но останавливаюсь около записки. Жажда хоть как-то отплатить за все хорошее, что Ресеи сделал для меня, заставляет открыть рюкзак в поисках ручки. Я замираю, с неверием уставившись на три огромные пачки кредитов.
“Что это значит? Дэус на меня не злится? Почему их три? Ничего не понимаю”.
Поразмышляв еще с минуту на эту тему, но так и не найдя ответа, я достаю ручку и пишу:

«Прости меня. Я больше так не буду

Аэль».

Перечитав написанное несколько раз и решив, что мое обращение чересчур фамильярно, я поправляю «Прости» на «Простите».
“Да. Так значительно лучше”.
Убрав ручку обратно в рюкзак и закрыв его, я подхожу к дверям лифта, чувствуя, как сердце ускоряет свой бег.
“Спокойно, Аэль. У тебя есть регистрация. Никто не имеет права трогать тебя”.
Но несмотря внутренние уговоры, на душе не спокойно. Сделав несколько глубоких вдохов, я захожу в открывшиеся передо мной двери лифта и спускаюсь в холл.
Задрав подбородок вверх, я быстрым шагом направляюсь к выходу, не глядя по сторонам и стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания.
- Молодой человек! - слышу я голос у себя за спиной.
Я замираю, чувствуя, как холод мгновенно проникает в каждую клеточку моего тела.
Вцепившись в ключ-карту, готовый во что бы то ни стало отстаивать свои права, я поворачиваюсь.
- Аэль Дауэлле? - обращается ко мне незнакомый, среднего роста молодой человек в строгом черном костюме, с темно-каштановыми волосами, убранными в тугой хвост на затылке.
- Да, - севшим от волнения, слегка дрожащим голосом тихо отвечаю я.
- Администрация сети гостиниц «Гранд Палас» приносит самые глубочайшие извинения. Мы заверяем Вас, что надлежащие меры приняты. Сотрудники, совершившие ряд недопустимых действий, уволены и понесли достойное наказание. Так же я хочу Вас заверить, Вы будете всегда желанным гостем в любой выбранной Вами гостинице, представляющей корпорацию «Эллиджитима». Приятного дня, господин Дауэлле.
В шоке от услышанного, я едва заметно киваю и спешно покидаю гостиницу.