Прошлое. На этот раз Гас приснилось, что она едет по дороге № 6

Лето 1984 года

На этот раз Гас приснилось, что она едет по дороге № 6. На заднем сиденье «вольво» Крис стучал игрушечным солдатиком о свое детское автокресло. Рядом с ним – лица не различить из‑за угла, под которым было повернуто зеркало заднего вида, – сидела малышка.

– Она пьет из бутылочки? – спросила Гас у Криса, старшего брата, второго пилота.

Но мальчик не успел ответить, как в окно постучал какой‑то мужчина. Гас улыбнулась и опустила стекло, готовая объяснить дорогу.

Незнакомец помахал у ее носа пистолетом.

– Вылезай из машины, – велел он.

Гас дрожащей рукой выключила зажигание. Вышла из машины – они всегда приказывают выйти из машины – и бросила ключи так далеко, как только смогла, на середину соседней лужайки.

– Сука! – выругался незнакомец и бросился за ключами.

Гас понимала: у нее меньше полминуты. Слишком мало времени, чтобы отстегнуть оба детских кресла, вытянуть обоих детей, унести их в безопасное место.

Незнакомец приближался. Она вынуждена была сделать выбор и, всхлипывая, поползла к замку задней дверцы.

– Ну давай же! – рыдала она и трясла замок на детском автомобильном кресле, потом схватила ребенка на руки. Она бросилась к другой дверце, где сидел Крис, но незнакомец уже нажал на газ, и ей осталось лишь наблюдать, прижимая к себе одного ребенка, как второго увозят прочь.

– Гас! Гас!

Она тут же проснулась и попыталась сфокусировать взгляд на лице мужа.

– Ты снова плакала.

– Знаешь, – задыхаясь, прошептала она, – говорят: если плачешь, когда спишь, значит, во сне кричишь.

– Все тот же кошмар?

Гас кивнула.

– На этот раз это был Крис.

Джеймс обнял Гас, погладил ее огромный живот, чувствуя шишки и выпуклости, – должно быть, там находились колени и локти.

– Тебе нельзя волноваться, – пробормотал он.

– Знаю. – Она была вся мокрая от пота, сердце бешено колотилось в груди. – Может быть… мне обратиться к врачу?

– К психиатру? – усмехнулся Джеймс. – Брось, Гас. Это всего лишь кошмарный сон. – И уже мягче добавил: – Кроме того, мы живем в Бейнбридже. – Он прижался губами к ее шее. – Здесь никто не станет угонять твою машину. Никто не станет похищать твоих детей.

Гас подняла глаза к потолку.

– Откуда ты знаешь? – тихо спросила она. – Как ты можешь быть настолько уверен, что с тобой ничего не случится?

И она пошлепала по коридору в комнату сына. Крис спал, разметавшись на кровати. «Он спит», – подумала Гас с убежденностью человека, который знает, что его ребенок в безопасности.

Лето выдалось на удивление жарким – Гас списывала это не на счет урагана Эль‑Ниньо или глобального потепления, а на счет закона Мерфи, ведь середина ее второй беременности пришлась именно на лето. На протяжении последних двух недель, когда температура уже с утра достигала почти тридцатиградусной отметки, Гас с Мэлани брали детей и оправлялись на Толли‑понд – городской водоем.

Крис с Эмили сидели у воды, склонив друг к другу головы, – переплетение загорелых голых ног и рук, коричневых, как шоколад. Гас наблюдала, как Эмили опускает в илистый песок руки и нежно прижимает их к лицу Криса.

– Ты индеец, – сказала Эмили.

От ее пальцев на щеках у Криса осталась боевая раскраска.

Крис наклонился к воде, набрал две полные пригоршни ила и похлопал по голой груди Эмили, размазывая грязь ей по животу.

– Ты тоже, – объявил он.

– Ого, – пробормотала Гас. – Похоже, нужно как можно скорее отучить его от этой привычки.

Мэлани засмеялась.

– Ты имеешь в виду, хватать девочек? Даю сто процентов: когда это будет иметь значение, объекты его внимания уже станут носить верхние части бикини.

Эмили с визгом отскочила от Криса и понеслась вдоль узкой полоски пляжа. Мэлани видела, как дети скрылись за мысом.

– Пойду приведу их назад, – сказала она.

– Сходи. Ты точно дойдешь туда быстрее, чем я, – согласилась Гас.

Она откинула голову назад и задремала. Очнулась она от шуршания песка под ногами, открыла глаза и увидела перед собой совершенно голых Эмили и Криса.

– Мы хотим знать, почему у Эмили есть гигант, – заявил Крис.

За их спинами маячила Мэлани со сброшенными купальными костюмами.

– Гигант?

Крис указал пальцем на свой пенис.

– Да, – пояснил он. – У меня пенис, у нее – гигант.

Мэлани мягко улыбнулась.

– Я их привела, – сказала она, – твой черед изображать всезнайку.

Гас откашлялась.

– У Эмили есть вагина, – объяснила она, – потому что Эмили девочка. У девочек – вагина, у мальчиков – пенис.

Эмили с Крисом переглянулись.

– А ей можно купить пенис? – спросил Крис.

– Нет, – ответила Гас. – Радуйся тому, что есть. Как конфетам на Хеллоуин.

– Но мы хотим быть одинаковыми, – захныкала Эмили.

– Нет, – одновременно возразили обе.

Мэлани протянула Эмили трусики.

– Одевайся. И ты тоже, Крис.

Дети покорно натянули мокрые плавки и побрели к песочному замку, который построили с утра. Мэлани посмотрела на Гас.

– При чем здесь конфеты на Хеллоуин?

Гас засмеялась.

– Сама бы придумала что‑нибудь поумнее.

Мэлани опустилась на песок.

– На свадьбе, – пообещала она, – мы будем вспоминать об этом и смеяться.

Чарли, охотничья собака Джеймса, болел уже давно. Год назад Майкл диагностировал у него язву и приписал тагамет и зантак – препараты для людей. Лекарства стоили целое состояние. Собаку следовало кормить маленькими порциями, пища должна была быть очень легкой, и упаси бог, чтобы он приблизился к чему‑то жирному. Но болезнь давала рецидивы: Чарли по нескольку месяцев чувствовал себя нормально, потом случался приступ, и Гас отводила его к Майклу. Она прятала от Джеймса рецепты, которые выписывал ветеринар, потому что знала: Джеймс никогда бы не позволил истратить за зиму пятьсот долларов на умирающую собаку. Однако Гас отказывалась рассматривать другие варианты.

Этим летом у Чарли появилась новая проблема. Он постоянно пил – из туалета, из ванной Криса, из луж. Он писался на коврики и одеяла, хотя уже шесть лет жил в доме и был приучен не гадить. Майкл сказал Гас, что, вероятнее всего, это диабет. Для породы спрингер‑спаниель диабет не характерен, но эта болезнь не смертельная. Правда, она коварная и тяжело поддается лечению. Поэтому каждое утро приходилось вкалывать псу инсулин.

По субботам Гас приводила Чарли к Голдам, где Майкл его осматривал. Каждую неделю они говорили о том, что улучшение не наступает, и обсуждали возможность усыпления.

– Он больной пес, – говорил Майкл. – Я не стану тебя винить, если ты примешь такое решение.

В третью субботу августа Гас шагала по тропинке, ведущей от них к дому Голдов. У ее ног вертелся Чарли. С ней были Крис и Эмили – этим утром они играли на участке Хартов. Они взлетели по черной лестнице, словно ураган из ног и лап. Дети остались в кухне, а Чарли пулей пронесся между ног открывшей дверь Мэлани.

– До сих пор писает?

Гас кивнула.

– Чарли! – позвала Мэлани. – Ко мне!

Но собака не успела нагадить на ковер или убежать наверх, так как появился Майкл, за ним трусил Чарли.

– Как у тебя это получается? – засмеялась Гас. – Я не могу заставить его хотя бы сидеть.

– Годы упорных тренировок, – усмехнулся Майкл. – Готова?

Гас повернулась к Мэлани.

– Присмотришь за Крисом?

– Думаю, этим займется Эмили. Во сколько нам нужно быть у вас?

– В семь, – ответила Гас. – Можем уложить детей спать и веселиться, как будто мы бездетные.

Майкл погладил живот Гас.

– Что будет абсолютно нетрудно, глядя на твою девичью фигуру.

– Если бы ты не лечил мою собаку, – ответила Гас, – я бы тебе врезала.

Они направились, смеясь и болтая, в небольшой кабинет, который Майкл обустроил над гаражом. Их совершенно не смущал тот факт, что, пока они не скрылись из виду, Мэлани наблюдала за ними: легкость в общении окутывала их подобно старому фланелевому одеялу.

Когда Гас надевала перед зеркалом левую сережку, сзади подошел Джеймс.

– И сколько мне стукнуло? – спросил он, приглаживая волосы.

– Тридцать два, – ответила жена.

Джеймс округлил глаза.

– Неправда, – возразил он. – Тридцать один.

Гас улыбнулась.

– Ты родился в пятьдесят втором. Сам подсчитай.

– Боже мой! Я думал, мне тридцать один. – Он увидел, как засмеялась жена. – Это не одно и то же. Знаешь, иногда просыпаешься и думаешь, что сегодня пятница, а оказывается на самом деле только вторник. Я потерял целый год.

Внизу раздался звонок в дверь.

– Папа, – воскликнул Крис, заскакивая в комнату в пижаме с изображением Бэтмена, – Эм пришла! Эм пришла!

– Так впусти ее, – велела Гас. – Скажи Мэлани, что я сейчас спущусь.

Джеймс встретился в зеркале взглядом с женой.

– Я уже говорил, как ты красива сегодня? – прошептал он.

Гас улыбнулась.

– Ты так говоришь, потому что в зеркале я по пояс.

– Даже если и так, – прошептал Джеймс и поцеловал ее в шею.

– А я тебе говорила, – сказала Гас, – что люблю все твои тридцать один.

– Тридцать два.

– Ах да! – нахмурилась Гас. – В таком случае, забудь мои слова.

Она широко улыбнулась и легонько оттолкнула мужа – величественная в оранжевом шелковом сарафане.

– Ты идешь? – поинтересовалась она.

Джеймс кивнул. Гас погасила свет в спальне и стала спускаться по лестнице.

Прямо посреди праздничного обеда собаку стошнило.

Они только закончили трапезу. Мужчины поднялись наверх, чтобы подоткнуть Крису и Эмили одеяла на огромном родительском ложе. Джеймс спускался по лестнице, когда услышал кашель и харкающие звуки, которые ни с чем не спутать.

Он пошел в коридор и увидел, что Чарли вырвало на антикварный ковер ручной работы. Вдобавок несчастный пес стоял в луже собственной мочи.

– Черт побери! – пробормотал Джеймс и схватил Чарли за ошейник, чтобы вытащить его на улицу.

– Пес не виноват, – мягко сказала Гас.

Мэлани уже опустилась на колени и вытирала полотенцем лужу.

– Знаю, что не виноват, – сухо ответил Джеймс, – но от этого не легче. – Он повернулся к Майклу, который, засунув руки в карманы, наблюдал за происходящим. – Ничем помочь уже нельзя?

– Ничем, – ответил Майкл, – не подвергая собаку инсулиновому шоку.

– Великолепно! – произнес Джеймс, вытирая ногу о ковер. – Просто отлично.

Гас взяла тряпку у начавшей медленно подниматься с колен подруги.

– Нам лучше уйти, – сказала Мэлани.

Майкл кивнул, и, пока Гас с Джеймсом пытались спасти свой антикварный ковер, Голды направились наверх. Они обнаружили свою дочь, запутавшуюся в одеялах с Крисом, – их волосы переплелись на одной подушке, золотые и медно‑красные пряди. Майкл, осторожно высвободив Эмили, взял ее на руки и понес вниз по лестнице.

Гас ждала их у входной двери.

– Я позвоню, – пообещала она.

– Нужно решиться, – ответила Мэлани с грустной улыбкой, придерживая дверь.

Майкл остановился всего на мгновение. Он поудобнее распределил вес потного, теплого тела своей дочери.

– Видимо, пришло время, – сказал он.

Гас покачала головой.

– Жаль, что так вышло.

– Нет, – сказал Майкл. – Это мне жаль.

На этот раз у похитителя машины была звериная морда и черный оскал.

– Вылезай из машины! – велел он.

Гас выбралась из машины, думая лишь о том (когда бросала ключи), чтобы на этот раз связка полетела как можно дальше и что ей следует действовать быстрее.

Она рванула на себя заднюю дверцу, начала расстегивать замок (придуманный садистами) на детском автомобильном креслице и тянуть ребенка из машины.

– Отстегнись! – крикнула она Крису, который пытался справиться с замком, но он не поддавался его маленьким пальчикам. – Отстегнись!

Она подбежала к его дверце. Похититель уже скользнул на водительское сиденье и направил пистолет прямо на нее. У себя на запястье Гас заметила царапину. Она опустила глаза на ребенка и поняла, что прижимает к себе Чарли.

Джеймс встал затемно, натянул джинсы и футболку. Удивительно, какая стоит прохлада… Намеренно выбросив все мысли из головы, он съел тарелку хлопьев в кухне за столом, потом спустился в подвал.

Чарли, который всегда раньше остальных чувствовал приход хозяина, прыгал в проволочной клетке.

– Привет, старина, – сказал Джеймс, отпирая замок. – Хочешь прогуляться? На охоту пойдем?

Пес закатил глаза и высунул от восторга розовый язык. Потом припал к земле и помочился на цементный пол.

Джеймс сглотнул и достал из кармана ключ от сейфа с ружьем. Достал двадцать второй калибр, который приберегал для Криса, когда тот подрастет и станет охотиться на белок и зайцев. Тряпочкой из прорезиненной ткани Джеймс протер гладкое деревянное ложе, блестящий ствол. Достал две пули и положил их в карман джинсов.

Чарли бросился на улицу, в свою стихию, ткнулся носом в землю и набросился на толстую коричневую жабу. Потом вывернул морду к хвосту, вынюхивая собственный запах.

– Сюда! – подозвал Джеймс свистом, заводя пса глубже в лес за домом.

Он зарядил ружье, глядя на Чарли, который забрался в густой кустарник в надежде спугнуть фазана или куропатку, чему и был обучен. Пес остановился и задрал голову.

Джеймс зашел ему за спину, по щекам медленно катились слезы. Он двигался так тихо и ситуация была настолько знакомой, что Чарли даже не обернулся. Джеймс поднял ружье и застрелил его.

– Привет, – сказала Гас, входя в кухню. – Ты рано сегодня.

Джеймс мыл в раковине руки и не поднял глаз на жену.

– Наш пес умер, – сказал он.

Гас остановилась посреди кухни. Оперлась на стол, глаза наполнились слезами.

– Наверное, всему виной инсулин. Майкл предупреждал…

– Дело не в инсулине, – по‑прежнему пряча глаза, ответил Джеймс. – Я взял его сегодня с собой. На охоту.

Возможно, Гас и удивилась тому, что они пошли на охоту до открытия сезона на крупную дичь, но ничего не сказала.

– Случился приступ? – нахмурилась она.

– Никакого приступа. Он… Гас, это сделал я.

Она схватилась за горло.

– Что ты? – прошептала она.

– Я застрелил его, черт побери! – воскликнул Джеймс. – Понятно? Мне тошно от этого. И дело не в ковре. Я просто хотел ему помочь. Избавить от боли.

– Поэтому ты его застрелил?

– А что бы ты сделала?

– Отвела бы его к Майклу! – взвизгнула Гас.

– Чтобы он усыпил Чарли? А ты бы держала его на руках и смотрела, как он умирает? Застрелить более гуманно, – сказал Джеймс. – Это был мой пес. И я должен был о нем позаботиться.

Он пересек кухню и взглянул на жену.

– Ну что? – с вызовом бросил он.

Гас покачала головой.

– Я тебя не знаю, – ответила она и выбежала из дома.

– Что же это за люди, – вопрошала Гас, дрожащими руками сжимая чашку с кофе, – которые стреляют в собственных собак?

Мэлани смотрела на нее с противоположного конца стола.

– В этом не было злого умысла, – сказала она, хотя в душе не верила собственным словам.

Несколько минут назад, когда в заднюю дверь вбежала заплаканная ее лучшая подруга, Мэлани поняла, насколько ценит то, что призвание Майкла – лечить.

– Но он же не убивает своих пациентов, верно? – бормотала Гас, как будто прочитав ее мысли. – И что я скажу Крису?

– Скажи, что Чарли умер, что теперь ему лучше.

Гас потерла лицо руками.

– Это будет ложь, – сказала она.

– Ложь во спасение, – ответила Мэлани, и помимо воли обе задумались над тем, что и почему сделал Джеймс.

Когда Гас вернулась домой, на крыльце ее ждал Крис.

– Папа сказал, что Чарли умер, – сообщил он.

– Знаю, – ответила Гас. – Мне очень жаль.

– Мы похороним его на лежбище?

– Кладбище? – нахмурилась Гас. Кстати, куда Джеймс дел собаку? – Не думаю, милый. Папа, наверно, похоронил Чарли где‑то в лесу.

– Теперь Чарли стал ангелом?

Гас подумала о спаниеле, у которого, похоже, всегда были вместо лап крылья.

– Да. Скорее всего.

Крис потер нос.

– И когда мы его снова увидим?

– Когда попадем на небеса, – объяснила Гас. – Разлука не будет долгой.

Она взглянула на сына, на щеках которого блестели слезы, и бросилась в дом, Крис за ней. Там Гас пошла в ванную, взяла щетку, шампунь, станки «Бик», абрикосовые духи. Завернула все в хлопчатобумажную ночную сорочку и положила на кровать. Потом стала доставать из ящиков и срывать с плечиков одежду.

– Как ты отнесешься к тому, – спросила она у Криса, – если мы некоторое время поживем у Эм?

Гас с Крисом спали у Голдов в комнате для гостей – в узкой комнатке за смотровой Майкла. Там стояла двуспальная кровать, шаткий комод и невообразимо пахло алкоголем. Понимая нелепость ситуации, понимая, что все обман, Гас легла спать в восемь часов, как только уложила Криса. Она лежала в темноте рядом с сыном и пыталась не думать о Джеймсе.

Майкл с Мэлани ничего не сказали. А что было говорить? Тут слова излишни. К чести Джеймса нужно сказать, что он звонил четыре раза. Дважды он приходил, но только чтобы услышать, как Гас кричит из дома Голдов, что не желает его видеть.

Гас дождалась, когда наверху стихнет шум льющейся воды. Она прислушалась к ровному дыханию Криса и осторожно выбралась из постели. Вышла в коридор и пробралась в коморку, где в темноте мерцали кнопки телефонного аппарата.

Джеймс ответил после третьего звонка.

– Алло, – послышался его нетрезвый голос.

– Это я.

– Гас! – Она почувствовала, как он вздрогнул и сразу протрезвел, потом сел и поднес трубку ближе к уху. – Я хочу, чтобы вы вернулись домой.

– Где ты его похоронил?

– В лесу. У каменной стены. Если хочешь, я поведу тебя и покажу.

– Я просто хотела узнать, – ответила она, – чтобы что‑то говорить Крису.

Хотя на самом деле она не собиралась ничего рассказывать сыну. А позвонила потому, что боялась (хотя и сама себе опасалась в этом признаться), что спустя несколько лет, гуляя по лесу после грозы, найдет собачий скелет.

– Я поступил так не потому, что хотел причинить ему вред. И плевать на этот чертов ковер! Если бы можно было взамен ковра вернуть Чарли здоровье, ты знаешь, я бы ни секунды не раздумывал.

– А ты и не раздумывал, – сказала она. – Разве нет?

Она потихоньку опустила трубку на рычаг и зажала рот ладонью. И в этот момент поняла, что перед ней стоит Майкл.

На нем были тренировочные штаны с дыркой на колене и вылинявшая футболка.

– Я услышал шум, – объяснил он, – и спустился проверить, все ли в порядке.

– В порядке, – задумчиво повторила Гас.

Она думала о словах Мэлани, о том, что сказал утром Джеймс. «Наш пес умер». Но на самом деле собака не умерла, если разобраться. Собаку убили. А это не одно и то же.

– Ничего не в порядке, – сказала она. – Даже близко.

Она почувствовала руку Майкла на своем плече.

– Он поступил так, как считал, что будет лучше всего, Гас. Он даже повел Чарли поохотиться. – Майкл опустился рядом с ней на колени. – Когда Чарли умер, он был рядом с тем, кого любил больше всех. Я мог усыпить его, но я не смог бы сделать его счастливым.

Майкл встал.

– Ложись спать, – велел он и повел Гас назад, в комнату для гостей, легкими движениями теплой руки поглаживая ее по беззащитной спине.

На следующее утро Мэлани и Гас повели детей на пруд. Крис с Эмили бросились к воде, а они пока расстилали полотенца, расставляли шезлонги и прохладительные напитки. Внезапно со стороны спасателей раздался свист. Крепкий загорелый юноша в красном жилете прыгнул в воду и быстро поплыл к скале. Мэлани и Гас продолжали сидеть в шезлонгах, парализованные внезапной мыслью: они не видят своих детей!

Потом появилась Эмили за руку с незнакомой женщиной. В темно‑синей глади пруда виднелся медленно вращающийся овал, уходящий под воду. Спасатель поднырнул под него и снова показался на поверхности, быстрыми гребками добрался до берега и вытащил что‑то на песок.

Крис лежал совершенно безжизненно, лицо бледное, грудь не вздымается. Гас протиснулась сквозь толпу, не в силах произнести ни слова, не в силах сделать ничего, кроме как безвольно опуститься на землю рядом с сыном. Юноша‑спасатель наклонился и припечатал свои губы к губам Криса, вдыхая в него жизнь.

Голова Криса откинулась набок, его вырвало водой. Задыхаясь, он расплакался и бросился в спасительные объятия матери. Юноша встал.

– С ним все будет в порядке, мадам, – заверил он. – А девочка? Его подружка? Она прыгнула со скалы, он за ней. Дело в том, что она нырнула там, где можно достать до дна. А ваш сын – нет.

– Мама, – позвал Крис.

Дрожащая Гас повернулась к спасателю.

– Извините. И большое спасибо.

– Не за что, – ответил юноша и направился назад к спасательной вышке.

– Мама, – позвал Крис, на этот раз уже настойчивее. – Мама!

Он дрожащими, холодными как ледышки руками обхватил ее лицо.

– Что? – спросила Гас с таким тяжелым сердцем, что оно давило на ребенка внутри нее. – В чем дело?

– Я видел его, – с горящими глазами сказал Крис. – Я видел Чарли.

В тот же день Гас с Крисом перебрались к себе домой. Они отнесли свои вещи и туалетные принадлежности наверх. К вечеру вещи были разложены по своим местам, и когда Джеймс вернулся домой с работы, то обнаружил спящего сына и жену, которая ждала его в супружеской постели, – казалось, они никуда и не уходили.

На этот раз в кошмаре Гас удалось швырнуть ключи как никогда далеко, под другую машину, припаркованную на противоположной стороне улицы. Она отстегнула свой ремень безопасности, бросилась к дверце дочери, отстегнула ремень и вытащила ее из кресла, когда услышала шаги за спиной.

– Ублюдок! – воскликнула Гас, впервые во сне давая отпор, и пнула колесо.

Она бросила взгляд на заднее сиденье, как вдруг увидала мужа, который потянулся, чтобы отстегнуть сына. Гас удивилась: почему она так долго не замечала, что рядом с ней на пассажирском сиденье находится Джеймс?

Date: 2015-07-17; view: 349; Нарушение авторских прав