Глава II. В то сентябрьское утро 1880 г., когда Теософские Близнецы впервые увидели цветущую летнюю столицу Индии

СИМЛА

В то сентябрьское утро 1880 г., когда "Теософские Близнецы" впервые увидели цветущую летнюю столицу Индии, Симла предстала перед ними ослепительно прекрасным городом. Проблемы, обрушившиеся на них накануне отъезда из Бомбея, и само долгое и трудное путешествие в Симлу оказались испытанием не из легких, но здоровый сон восстановил их силы, и вскоре они вновь с оптимизмом смотрели в будущее, хотя его и нельзя было назвать определенным.

Приглашение от Синнеттов посетить их дом в Симле пришло в бомбейскую штаб-квартиру как раз в разгар домашнего конфликта, вызванного ожесточенной враждой между мисс Розой Бейтс и новоприбывшей мадам Эммой Куломб. "Мне хотелось взять метлу и вымести их обеих из дому, – писал полковник Олкотт. – И, как выяснилось впоследствии, если бы мы действительно это сделали, то поступили бы правильно"1. Причины ссоры были самыми тривиальными, однако вылилась она в затяжную вражду, в конечном счете расколовшую весь дом на две группировки.

Когда мадам Куломб и ее муж – Алексис Куломб – постучались в двери теософской штаб-квартиры в марте 1880 г., они находились в крайней нужде. А несколько лет до этого, в Египте, еще будучи мисс Эммой Каттинг, эта француженка оказала Е.П.Б. одну услугу, и поскольку чувство благодарности было для Е.П.Б. священным, супругов приняли и нашли им работу поблизости.

О своем намерении переехать в Бомбей эта женщина сообщила за несколько месяцев до своего прибытия письмом, отправленным из Египта, в котором она поведала грустную историю финансового краха своего мужа и известила о своем желании перебраться в Бомбей, чтобы подыскать там работу для себя и для мужа2. Е.П.Б. послала ей ответ с приглашением, еще не зная о том, какие трагические последствия повлечет за собой этот шаг; и лишь много позже ей стало известно о том, что мадам Куломб была уволена с должности гувернантки за то, что показывала своим подопечным порнографические картинки; что она обманным путем выманила деньги у нескольких человек; что ее муж, последовав ее советам в нескольких сделках, потерпел крах в своем бизнесе и превратился в злостного банкрота, укравшего к тому же 25000 франков3.

Знай Е.П.Б. обо всем этом заранее, не было бы, возможно, того тяжкого позора, который ей впоследствии пришлось пережить. Однако надо сказать, что Куломбам она не доверяла с самого начала. Она предчувствовала вероломство со стороны этой парочки. Но когда она обратилась к своему Учителю – Махатме М. – с вопросом о том, благоразумно ли принимать у себя дома двух таких "врагов", он ответил: "До тех пор пока в Теософском Обществе будут хотя бы три человека, достойных благословения Господа нашего, его нельзя будет уничтожить... Они голодны и бесприютны; приюти и накорми их, если не хочешь разделить с ними их карму"4.

Домашний конфликт, расколовший теософскую общину, похоже, завершился с отъездом мисс Бейтс и м-ра Уимбриджа; облегченно вздохнув, Е.П.Б. и Полковник могли уже с некоторым оптимизмом смотреть в будущее, садясь 27 августа в вечерний почтовый поезд.

И все же одна проблема еще продолжала существовать и преследовать их в течение некоторого времени. Она заключалась в абсурдном подозрении со стороны правительства, что Общество якобы преследует какие-то политические цели и что Е.П.Б. – русская шпионка; установленная по причине этого подозрения слежка – грубая и оскорбительно явная – была для них настоящим мучением, хотя они и пытались не принимать происходящее близко к сердцу. Они не сомневались в том, что и во время отъезда за ними тоже следили и любой из едущих вместе с ними пассажиров вполне мог оказаться приставленным наблюдателем5.

В пути их подстерегала еще одна неприятность. В Мируте они встретились со Свами Даянандом, лидером "Арья Самадж" – индийского движения, действовавшего с союзе с Теософским Обществом.

Свами становился все более и более придирчивым и даже написал полковнику Олкотту резкое и язвительное письмо. Они обнаружили в Свами большую перемену, и несколько дней ушло на бесплодные и, казалось, бесконечные дебаты относительно все более расходящихся между собою взглядов. Это было началом будущего раскола, результатом которого стало соглашение о том, чтобы каждое Общество следовало своим путем и не несло никакой ответственности за действия другого6.

Выехав из Мирута к вечеру 30 августа, теософы добрались сперва до Амбалы, где им пришлось ждать почти до полуночи, прежде чем они смогли отправиться дальше.

Всю ночь, в компании нескольких индийских друзей, они ехали по горной дороге, используя дакгхари – продолговатые, деревянные транспортные средства, напоминающие большие паланкины на колесах. Еще пять часов пришлось ждать в местечке под названием Калка, а остаток пути до Симлы они проделали в тонге – двухколесной повозке на рессорах, в которой могли ехать, включая возницу, сразу четверо человек.

В Симлу они приехали уже на закате. У въезда в город их встретили слуги Синнеттов с джампанами – стульями на длинных шестах, которые несли носильщики, – это средство передвижения было гораздо удобнее, чем те два, на которых они проделали путь от Амбалы. "Вскоре, – рассказывает Полковник, – мы оказались под гостеприимной крышей у наших добрых друзей Синнеттов, где нас ждал радушный прием"7.

На следующее утро они обнаружили, что дом Синнеттов расположен на вершине горы и что из его окон открывается чарующий вид. Вдалеке покрытые лесами горы вздымали свои вершины в безоблачный, лазурный небосвод; пять рек, протекающих в округе, были похожи на серебряные ленты, лежащие посреди зеленого вельвета; а вблизи были видны "резиденции большинства тех высокопоставленных англо-индийских сановников, которые управляли этой гигантской империей"8.

После завтрака из детской привели четырехлетнего Денни Синнетта поприветствовать гостей. Это был болезненного вида ребенок, выглядевший к тому же чересчур серьезным, но его улыбка, которой он ответил на улыбку взявшей его за руки Е.П.Б., мгновенно развеяла возникшие было в ее сердце сомнения, и это сердце, всегда ласковое к беззащитным и нежным созданиям, было покорено навсегда. Его манеры были изысканны и на удивление солидны, а поклон перед возвращением в детскую –скромным и милым.

— Чудесный мальчик! – сказал Полковник, мысленно сравнивая достоинства воспитания, полученного здесь этим английским ребенком, с несколько беспорядочной воспитательной системой, принятой в его собственной стране, и прикидывая, которая из них являлась более предпочтительной с точки зрения эволюции личности, – полковник Олкотт на все смотрел глазами философа.

— Благодарю вас, – сказала миссис Синнетт, провожая обожающим взглядом маленькую фигурку своего сына, поднимавшегося вверх по лестнице, доверчиво держась за руку своей няни. – Мне кажется, индийский климат ему не совсем подходит. Он такой слабенький.

Е.П.Б. молчала. Ее вдруг посетило мрачное предвидение: злой рок окружал мальчика, подобно зловещему туману; его детским задаткам так и не суждено было расцвести; достигнуть зрелости ему так и не удалось. Впоследствии ее отчасти утешало только то, что Махатма К.Х. сам опекал ребенка и даже прислал локон своих волос, чтобы тот носил их обвязанными вокруг шеи ради поддержания своего здоровья9.

Пэйшенс Синнетт, извинившись, ушла, чтобы отдать слугам распоряжения на день, а м-р Синнетт пригласил гостей на веранду, с которой открывался такой чарующий вид на окрестности. Он показал им гору Джакко Хилл, на которой была расположена резиденция Хьюма, а также обратил их внимание на крошечные фигурки, передвигавшиеся далеко внизу по улицам, – свидетельство того, что город уже пробуждался навстречу новому дню.

Выполнив таким образом положенные данному случаю любезности, м-р Синнетт тактично перевел разговор на тему, которая, несомненно, представлялась ему очень важной.

―Я надеюсь, дорогие друзья, – сказал он сердечно, – вы ни в коем случае не будете считать
этот визит деловым. Забудьте обо всех своих проблемах, просто отдыхайте в свое удовольствие. Я по себе знаю, что небольшая передышка во время тяжелой работы может оказаться весьма полезной.

Полковник пробормотал что-то в знак согласия, а Е.П.Б. восторженно отозвалась: "Среди такой чудесной природы и при том гостеприимстве, которое мы здесь нашли, это будет несложно".

Синнетт кивнул в знак благодарности.

— Благодарю. С вашего позволения, я предложил бы вам оставить на некоторое время даже ваши дискуссии по поводу Теософского Общества и его идей, поскольку они могут вызвать взвинченность и возбужденность, и уж, конечно, не беспокоиться больше по поводу той глупой слежки, которую установило за вами правительство. В ближайшие несколько недель у вас будет возможность познакомиться со многими из тех, кто в состоянии оказать вам серьезную поддержку; вам было бы желательно добиться их дружбы, при этом не слишком поражая их воображение.

Полковник покосился на Е.П.Б. Очевидно, Синнетт хотел только предостеречь их. Но он почувствовал себя неуютно. Е.П.Б. была не из тех, кто склонен "добиваться чего-нибудь у кого-нибудь", она стремилась прежде всего оставаться сама собою – в любое время и при любых обстоятельствах. Как-то она воспримет этот завуалированный совет умерить свою импульсивность и воспринять несколько чопорную манеру поведения, принятую в тех кругах, в которых вращались и Синнетты? Но на ее лице не было и тени неудовольствия; в этот момент оно было просто безмятежно счастливым.

— Вы абсолютно правы, мистер Синнетт, – ответила она, – а ты как думаешь, Малоуни?

Это прозвище было ее местью за "Маллиган", оба прозвища были взяты из шуточной песенки, которую Олкотту часто приходилось петь во время их неофициальных собраний в Нью-Йорке10.

Он угрюмо кивнул.

— Мне кажется, это в высшей степени важно.

Ему все-таки с трудом верилось, что она сможет приспособиться хоть к каким-нибудь ограничениям, и, как впоследствии выяснилось, его сомнения были отнюдь не беспочвенными. "Конечно же, она обещала это, – писал он, имея в виду данный м-ром Синнеттом совет, – и, конечно же, напрочь позабыла о своем обещании, как только появился самый первый посетитель"11.

Этим посетителем, вернее посетительницей, оказалась миссис Гордон. С нею они встречались в Аллахабаде в прошлом году и потому были рады вновь ее увидеть.

"... а после ее визита, – писал Полковник, – наступила очередь наиболее влиятельных правительственных чиновников, которых Синнетт привозил домой, чтобы познакомить с Е.П.Б. Судя по записям в моем дневнике, она сразу же приступила к своим феноменам"12.

Это было не совсем то, что планировал Синнетт, однако, ввиду той активной общественной деятельности, которой он в это время занялся, эти действия Е.П.Б. имели (по крайней мере для него самого) весьма неожиданные последствия, обеспечив рост его популярности. "... Ни один обед из тех, на которые нас приглашали, не считался полностью состоявшимся без производимого Е.П.Б. постукивания по столу или волшебного звучания колокольчиков, – писал Олкотт. – Она заставляла их звучать даже в головах у самых важных чиновников"13. Хотя все это, возможно, не слишком соответствовало их общественному положению, но, тем не менее, вызывало дополнительный интерес к личности Е.П.Б.

Что толку сейчас гадать, как сложилась бы история Теософского Общества, последуй Е.П.Б. совету м-ра Синнетта, но факт остается фактом, – она проигнорировала этот совет, и любые рассуждения на эту тему, следовательно, абсолютно бесполезны.

Однако Олкотт за это время успел переговорить с некоторыми высокопоставленными правительственными чиновниками относительно недоразумения, возникшего по поводу целей пребывания в Индии Е.П.Б. и его самого. В результате он сумел организовать обмен письмами с правительственным секретарем в Министерстве иностранных дел, отправив ему при этом копии своих верительных грамот, полученных от американского президента Хейза и его госсекретаря14.

Время летело незаметно, и в приятной, если не сказать – изумительной, атмосфере проходили день за днем. Е.П.Б. продемонстрировала несколько удивительных феноменов – намного превосходящих обычное вызывание позваниваний, постукиваний по столу и даже появление из ниоткуда множества цветов, падающих сверху вроде дождя15.

Даже м-р Синнетт, похоже, оставил свои прежние опасения и сам начал принимать деятельное участие во всем происходящем. Но полковник Олкотт – всегда активно интересующийся всем, что касается его горячо любимого Общества, – допустил неосторожность, приведшую впоследствии к прискорбным результатам. Вообще-то, все могло бы пройти вполне безболезненно, если бы не один из тех поворотов судьбы, которые так часто определяют ход истории, вынуждая ее следовать в совершенно непредвиденном направлении.

Олкотт слегка досадовал на Синнетта за то, что тот ничего не печатал о событиях в Симле в "Пионере", считая, что о них должны знать по крайней мере члены Теософского Общества. Перед тем как он и Е.П.Б. покинули дом Синнеттов, чтобы продолжить свое путешествие по Северной Индии, Полковник написал статью, озаглавленную "Один день с мадам Блаватской"16, в которой описал несколько удивительных феноменов, произведенных Е.П.Б. Статью он отправил Дамодару Маваланкару, руководившему бомбейской штаб-квартирой в их отсутствие, чтобы тот размножил и распространил ее среди местных членов Общества. В статье были упомянуты имена нескольких высокопоставленных британских чиновников, присутствовавших при демонстрации феноменов. К несчастью, одна из копий этой статьи попала в бомбейскую газету "Times of India" и была напечатана в ней с уничтожающим комментарием. Вполне естественно, что те лица, которых упомянул в статье Олкотт, были весьма огорчены и смущены этим обстоятельством. Дамодар написал протест, который "Times" отказалась опубликовать, и все эти события бумерангом ударили по Е.П.Б.

Комментарии м-ра Синнетта по этому поводу – как всегда – осторожны: "... были допущены некоторые ошибки, задержавшие подъем Теософского Общества в Индии на подобающую ему высоту"17. И далее он добавляет:

"В целом... мадам Блаватская стала очень популярной в Индии, ее связи с европейским обществом укрепились. Она приобрела много новых друзей и несколько ревностных неофитов, уверовавших в существование оккультных сил; но в то же время она стала невинной жертвой дикой злобы со стороны тех своих знакомых, которые, будучи не готовы к восприятию того, что они видели своими собственными глазами, встали на позицию отрицания, постепенно переходящего в настоящую вражду, завуалированную под более или менее ожесточенную форму полемики"18.

Однако все эти неприятные последствия проявились уже после посещения Симлы, затянувшегося почти на два месяца. Мистер Синнетт за это время успел убедиться не только в искренности Е.П.Б., но и в подлинности тех феноменов, которые она производила, хотя сама она не считала эти феномены своими, но, отвечая на расспросы любопытствующих, приписывала их авторство Адептам или Учителям, с которыми она постоянно поддерживала тесную связь. Он пришел к выводу, что "... где бы ни была мадам Блаватская, там фактически присутствовали и Братья, находившиеся однако в то же самое время немыслимо далеко, что тем не менее не мешало Им производить все эти феномены, самого невероятного свойства; сама же она не имела к этим феноменам никакого отношения, а если и имела – то очень небольшое"19.

Однако же он понимал, что закусивший удила скептик все равно сможет поставить под сомнение истинность этих кажущихся подлинными чудес, и потому он все более убеждал себя в необходимости демонстрации какого-нибудь феномена, который "не оставлял бы ни тени сомнения"20. Несомненно, если бы он смог побеседовать с одним из Братьев, то убедил бы его в полезности этого шага.

Возможность поговорить об этом с Е.П.Б. представилась ему однажды утром, когда за столом во время завтрака зашел разговор о делах Теософского Общества. Он весьма добродушно критиковал Е.П.Б. за то, что она, как ему представлялось, иногда не слишком благоразумно использовала свои феномены, что могло, по его мнению, иметь нежелательные последствия для всего Общества. Она воспринимала все это безмолвно, и ее ответы как всегда отражали ее проницательность и остроумие.

— Но знаете ли, – сказал он, переходя, наконец, к своему предложению, – я уверен, что если бы мне удалось установить контакт с самими Братьями, я бы убедил вас в том, что феномены в принципе способны принести несравнимо больше практической пользы, чем можно себе это представить, наблюдая те из них, что вы нам демонстрируете21.

—Вы так думаете? – спросила она, улыбаясь, и добавила насмешливо, – вы, конечно же, очень хорошо знаете их истинную природу!

—Нет, разумеется, – было бы абсурдно это утверждать. Но я бы хотел изложить Братьям свои взгляды и узнать, что они об этом думают. Как вы думаете, если я напишу им письмо, они мне, ответят?

В ее взгляде читалось сомнение, но в то же время – заинтересованность.

—Это вполне возможно, но я не могу ничего обещать. Да будет вам известно, что далеко не все их Наставники с одобрением отнеслись к их усилиям по созданию Теософского Общества. Возможно, они не имеют права заходить так далеко, как вам хотелось бы.

—Но это принесет им только пользу, – возразил он.

Она удивленно посмотрела на него и затем погрузилась в раздумье.

— Для осуществления задуманного им очень нужна помощь. Я знаю, что один из них особенно активно пытался хоть немного ослабить строгость существующих правил, чтобы донести учение Мудрости до европейцев22.

На минуту она замолчала, а затем, по-видимому, у нее созрело решение.

— Я подумаю, что я смогу сделать, мистер Синнетт. Мне бы очень хотелось, чтобы ваше желание было удовлетворено.

Он искренне и горячо поблагодарил ее, подумав при этом, что, хотя ему и не следует пока слишком обольщаться на этот счет, успех его плана пошел бы Обществу только на пользу. Ему показалось, что мадам Блаватская не расположена к тому, чтобы использовать присущие ученым методы для передачи метафизических идей. Что же касается Олкотта, то американец, вероятно, никогда не достигнет того авторитета в европейских научных кругах, чтобы его идеи смогли иметь для европейцев достаточный вес23.

Однако же готовность Е.П.Б. служить в качестве посредника настолько обнадежила его, что сразу же после завтрака он поспешил к своему письменному столу и написал письмо, адресованное "Неведомому Брату". В нем он предложил произвести опыт, который, по его мнению, был бы достаточно убедительным и мог бы рассеять сомнения даже самого закоренелого скептика. Феномен заключался в доставке в Симлу номера лондонской "Times" в тот самый день, когда газета будет отпечатана в Лондоне и одновременно с этим в Лондоне должен был появиться выпуск аллахабадского "Пионера" за то же самое число.

Он был убежден в том, что, имея на руках такое доказательство, сможет обратить в свою веру все население Симлы.

_____________