Производя впечатление

УДАЧА продолжала улыбаться Алеку с Сергилом, на сей раз – в виде собственноручного приглашения эрцгерцогини, которая предлагала им посетить её салон завтра вечером. Серегил, в свою очередь, послал весточку Атре. И на следующий же день актёр появился на пороге их дома, одетый едва ли не роскошнее их самих.

‑ Прошу прощения, что отвлек тебя от дел, – сказал Серегил, когда все они верхом выехали из дома.

Впрочем, то было сказано лишь из вежливости.

– Полагаю, тебе пришлось отменить представление?

‑ Отнюдь, – невозмутимо заверил Атре.

На этот вечер он взял напрокат вороного мерина, и в седле держался весьма неплохо.

– В нашем репертуаре имеется несколько пьес, где вовсе я не занят. Так что нынче подмостки в распоряжении моего дублёра Кальеуса и юного Тейбо. Но можете не сомневаться, я явился бы даже если б пришлось отменить спектакль. Рад отплатить вам за вашу щедрость хотя бы столь малым.

‑ А я чрезвычайно рад, что ты держишь слово, – отозвался Серегил.

С залива, пока они ехали по залитым светом улицам богатого квартала, направляясь к самой грандиозной его части на границе Улицы Серебряной Луны, дул влажный соленый ветер. Особняк Алайи превосходил размерами их дом на Улице Колеса раза в четыре. Когда они подъехали к нему, Серегил с удивлением обнаружил возле дома не только пару слуг в белоснежных ливреях, готовых приветствовать гостей и принять у них лошадей, но также с полдюжины королевских гвардейцев, стоявших на часах.

Капитан вежливо справился об их именах и слегка поклонился им:

‑ Её Сиятельство вас ожидают.

Слуги впустили их внутрь и проводили через роскошную приёмную залу в огромный салон, стены которого, в скаланской манере, были разрисованы красочными фресками с морскими сценками. Главные владения эрцгерцогини находились на юго‑восточном побережье, хотя ныне, служа при дворе, ей доводилось там бывать довольно редко.

Огромные двустворчатые двери в дальнем конце зала были распахнуты настежь, и пройдя через них, они вступили во внутренний дворик, он же сад, в окружении благоухающих ароматами цветов, деревьев и залитый светом хрустальных ламп на высоких золоченных стойках. Центр был вымощен плиткой из розового мрамора, между которыми шли тонкие полосы душистого ползучего тимьяна с его яркими пурпурными цветочками. Алайя и её гости удобно расположились на задрапированных шелками кушетках, установленных возле покрытого мхом фонтана. Морские змеи затейливой резьбы вздымались посреди широкого мраморного бассейна, выплёвывая звонкие струйки воды.

Рельтеус был уже здесь. Он делил ложе с дамой средних лет, в которой Серегил тотчас узнал принцессу Аралейн, матушку Элани. Крон‑принцесса же сидела рядом с Алайей, и была худенькая, словно мальчик, в своих шелках цвета морской волны. У Элани были такие же светлые волосы и блеклые глаза, что и у её матушки и тётки, однако, должно быть, она пошла более в своего отца, чем в королевскую родню, так как была довольно хорошенькая. Впрочем, Серегил успел разглядеть небольшой шрам у её левой скулы и ещё один, пересекавший тыльную часть правой кисти. Шрамы фехтовальщика. Руки её, конечно же, не были грубы – понятное дело, что она носила перчатки – однако ногти были острижены очень коротко.

На эрцгерцогине был наряд из пурпурного шёлка, затейливые косички и локоны белоснежных волос были усыпаны драгоценными камнями. На соседней кушетке сидели Маркиза Эвеция с супругом, и дополнял картину Маркиз Кирин, которого Серегил хоть и не ожидал, но был рад тут увидеть. В центре, посреди лож, стояла юная дама с белокуро‑рыжими волосами. То была знаменитая поэтесса Дженария. Когда они входили, она как раз декламировала какие‑то лирические стихи. Серегил с Алеком и актёром вежливо задержались в дверях, ожидая, пока она закончит. Когда поэтесса замолкла и под взрыв аплодисментов уселась на место, Серегил и его друзья двинулись вперёд и отвесили низкие поклоны принцессам и здешней хозяйке.

Атре держался позади своих патронов.

Рельтеус встал и приблизился к ним.

‑ Ваши Высочества, Ваша Светлость, позвольте представить вам Лорда Серегила из Римини, а также его спутника – Лорда Алека из Айвиуэлла.

Согласно установленному этикету, Принцесса Элани слегка наклонила голову, но Серегил мог поклясться, что взгляд её задержался на Алеке чуть дольше положенного, хотя, заговорив, она и обратилась к нему, Серегилу:

‑ Лорд Серегил, ауренфейе? Рада наконец‑то познакомиться с Вами, кузен. Тётушка Клиа водит с вами обоими великую дружбу.

‑ Давненько, давненько, Серегил, – в голосе Принцессы Аралейн сердечности было куда меньше.

‑ Ваши высочества оказывают нам великую честь, – отозвался Серегил. – И вы, ваша Светлость, также, – добавил он, поклонившись теперь Алайе, и Алек вслед за ним сделал то же.

Алайя с улыбкой указала им на последнюю из свободных ушеток.

‑ Рада познакомиться с Вами, Лорд Алек. И, Серегил, Вы только гляньте на себя! Вы повзрослели, и больше уже не тот грустный бедняжка, что был тогда при дворе.

Вперёд выступил слуга, который принёс золочёный винный столик, золотые кубки и тарелки со сладостями. Алайя поощрительно взглянула на Атре.

‑ А расскажите‑ка мне, что это за юный красавчик, которого вы прихватили с собой.

‑ Это великий актёр, Мастер Атре, недавно прибывший из Нанты, – объяснил Серегил. – Возможно, Вы уже наслышаны о нём и его труппе.

‑ Ах да, в самом деле. Это было очень мудро с вашей стороны, привести его с собой. Принцессе Элани было весьма любопытно взглянуть на этих актёров.

‑ Как жаль, что они находятся в столь ужасном месте, – добавила Принцесса Аралейн, словно здесь не было Атре и тот не мог этого слышать.

‑ О, так всё уже изменилось, Ваше Высочество, – сообщил Серегил. – Мы с Леди Килит и Алеком устроили их в более подобающем месте, на Бакланьей Улице

‑ Замечательно, – сказала Алайя. – Как же я рада, Мастер Атре, что нынче вечером мы имеем возможность насладиться толикой вашего таланта! Жаль, что вы пропустили предложенное нашему вниманию Дженарией, однако, уверена, у неё имеется для нас кое‑что ещё.

Поэтесса снова встала и поклонилась гостям.

‑ Это честь для меня, Ваша Милость, – ответила она. – Предлагаю вашему вниманию «Час печальных листьев».

‑ В тени беседки встретились с тобой,

Любовь моя. Обнявшись, мы следили,

как тают солнца поздние лучи.

Разлукой

был взгляд твой опалён,

пылала кожа

прикосновеньями, как обещаньем нег…

Когда ж вечерний лёгкий ветерок

коснулся листьев –

Блёклое на чёрном –

тебя я отпустил ‑

Лети, моя любовь!

Лети в тот сад,

где лишь воспоминаньем

о ласке рук моих

ты станешь доживать

остаток дней своих,

безмолвных и печальных.

Как отражение,

как сей опавший лист,

потоком памяти навеки уносимый…

‑ Какая прелесть! – воскликнула Принцесса Аралейн. – Ещё! Хотим ещё!

‑ Как пожелаете, Ваше высочество, – поэтесса прижала к груди руку. – «Ухожу на рассвете».

Второе любовное стенание было ещё более длинным и заунывным. Серегил развалился на подлокотнике своей стороны кушетки, лениво потягивая из кубка вино и одобрительно кивая при особенно душещипательных переходах. Алек, сидевший возле него, замер с кубком в руке, словно позабыв, что хотел поднести его к губам, и это должно было означать, что он всецело поглощен стихами. Что ж, оба если и играли, то только отчасти: женщина была по‑настоящему талантлива. Однако, это не мешало Серегилу, несмотря ни на что, ощущать каждый взгляд Принцессы Элани, украдкой брошенный в их сторону. И поглядывали‑то не только на него одного. Рельтеус то и дело посматривал в их сторону, Аралейн также наблюдала за ними, показывая неодобрение уголками своего поджатого рта. Алек же, по своему обыкновению даже не замечал, сколько внимания привлёк к своей персоне.

Закончив декламировать, поэтесса ещё раз поклонилась и удалилась, предоставив эрцгерцогине и её гостям обсуждать стихи без неё. Пропустив большую часть из них, Алек с Серегилом помалкивали, ибо им нечего было сказать, однако Серегил обратил внимание, что Элани так же держит рот на замке и, кажется, чувствует себя не совсем в своей тарелке. Разговоры словно бы витали где‑то рядом, вокруг неё, но не слишком‑то её занимали. Зато маркиз Кирин оказался истинным ценителем и знатоком поэзии. Похоже, этот вид развлечения вполне отвечал его вкусам, и он даже продекламировал несколько виршей собственного сочинения весьма поставленным, мелодичным голосом. Но даже после этого, он не сделался более открытым, что здорово контрастировало с непринуждёнными манерами Рельтеуса. Так что сошлись эти двое, скорее всего, на общности политических интересов.

Когда тема поэзии была исчерпана, Алайя взглянула на Серегила:

‑ Ну а теперь черед Мастера Атре, я полагаю?

Атре поднялся и произнёс монолог из своей будущей пьесы, в которой должен был исполнять главную роль – мага, замыслившего добиться любви непокорной женщины. Он был мрачно‑страстным, и Серегил, сам того не ожидая, оказался захваченным его игрой. Атре же продолжил другим, теперь уже комическим монологом, изобразив дерзкого, но весьма остроумного слугу бедного дворянина, вечно попадавшего во всяческие переделки. Глядя на него, Серегил улыбался. Даже без всякого грима и костюма Атре ухитрился передать сначала повадки высокомерного чародея, а потом, совершенно вдруг преобразившись, легко запрыгал по двору, сыпля острыми шуточками слуги‑шалопая. Да, он впечатлил даже Серегила, который и сам был мастером подобных превращений, хотя его‑то аудитория обычно об этом даже не подозревала. Когда пришла пора и Атре откланялся, все вокруг от души хохотали и аплодировали, даже принцесса Элани, которую, похоже, это выступление заинтересовало гораздо более стихов.

‑ Да Вы просто виртуозный исполнитель, дорогуша! – сказала Алайя, протягивая актёру для поцелуя свою руку и награждая снятым с пальца кольцом.

‑ У меня просто нет слов, насколько я польщён, Ваша Милость, – сказал Атре, забирая кольцо и одаривая даму таким взглядом, от которого даже старушка залилась девичьим румянцем и была вынуждена прокашляться.

На Атре уже было одно кольцо – с рубином. И Серегил узнал его с лёгким уколом ревности: это кольцо он сам подарил когда‑то Килит.

‑ Думаю, в Римини нет более занятного человека, чем Вы, – воскликнула, совершенно очарованная им Аралейн, вручая ему браслет со своей руки.

‑ О, Вы необычайно добры, Ваше Высочество, – промурлыкал Атре, однако не сумел скрыть гордости, блеснувшей в его глазах, покуда он отвешивал поклон, прижав руку к сердцу. – Надеюсь, Вы посетите нас, чтобы насладиться этими пьесами во всей их полноте.

‑ Да, я непременно и очень скоро наведаюсь к вам в театр, – подтвердила та.

‑ И я тоже, – сказала крон‑принцесса, слегка зардевшись, затем стянула с руки одно из собственных колец и вручила ему.

Атре позволили удалиться за дальний столик, к поэтессе, а разговор переключился на иные темы.

‑ А скажите‑ка мне, Рельтеус, что слышно о Лорде Даносе? – поинтересовалась Принцесса Аралейн.

‑ Как раз на днях я получил от него письмо, Ваше Высочество. Он со своей компанией захватил и удерживает Редпольский мост для королевы, которая уверенно и победоносно ведет свои войска к пленимарским рубежам.

‑ Ему выпала удача служить в непосредственной близости от моей тётушки, – сказала Элани. – Как же мне хочется послушать его новые рассказы о славных подвигах! Вот только он вернется.

‑ Да хранит его Сакор, пусть он благополучно вернется домой, – добавила её матушка, которая, похоже, была без ума от потенциального жениха не менее самой дочери.

‑ Истинно так, Ваше Высочество, – вторил ей Рельтеус. – Быть может, Вы снова посетите наше имение? Данос будет весьма горд возможностью устроить для Вас охоту.

Элани улыбнулась очаровательной детской улыбкой:

‑ Мне бы безумно этого хотелось.

И чего же именно? – подумалось Серегилу. – Поохотиться? Или видеть рядом с собой этого юнца?

‑ Он также прислал весточку для крон‑принцессы лично. Если позволите, Ваше Высочество?

‑ Всенепременно, – ответила Аралейн.

Забирая запечатанное сургучной печатью послание, Элани снова слегка покраснела и поскорее сунула его в свой рукав.

‑ Ещё какие‑нибудь известия о войне имеются, Ваша Светлость? – спросила Алайя, которая явно была на его стороне. – Конец‑то уже просматривается?

‑ Не думаю, – вздохнул в ответ Рельтеус. – Часть полка перекинули по реке ближе к Флотскому Броду. Данос говорит, что то была великая битва, стоившая ему нескольких лучших конников. Он и сам был ранен…

‑ О! Надеюсь ничего серьёзного? – воскликнула Элани.

‑ Он говорит, самая обычная поверхностная рана. Однако, зная моего мальчика, можно предположить, что он щадит наши с его мачехой чувства, не вдаваясь в излишние подробности.

‑ А он не говорил ли чего‑нибудь о капитане Беке Кавиш? – поинтересовался Алек. – Она тоже там, в Конной гвардии Королевы.

‑ Да, бывает периодически, – сказал Рельтеус, явно не склонный уводить разговор в сторону от безмерной храбрости и подвигов своего сына, которого превозносил всё это время. Принцесса Аралейн ловила каждое его слово, как и Принцесса Алайя. Элани, в общем‑то тоже, но её взгляд нет‑нет, да и уходил в сторону Алека.

‑ А что он говорит относительно своего командира? – подала голос молчавшая до этого Эвеция.

Интересно, – подумалось Серегилу, – Аралейн вот ни разу не полюбопытствовала относительно своей сводной сестрицы.

‑ Ничего, кроме безмерного восхищения! – заверил маркизу Рельтеус. – После самой королевы, лучшим командующим на поле брани признанно считается Принцесса Клиа. Но вы, должно быть, и сами уже слышали все последние новости, ведь Вы так тесно сотрудничаете с её братом, господином наместником. Что же слышно от Принца Коратана?

‑ Да то же самое, в общем‑то, – ответила Эвеция. – Разве только на днях он отметил, что у Королевких Конников самые высокие в армии показатели побед, равно как и боевых потерь, впрочем. Ясное дело, ведь они так часто сражаются на самой передовой.

‑ Должно быть, Королева безмерно доверяет своей сестрице, – подал голос Серегил. – Мы имели честь находиться у неё в услужении, Алек и я. В Ауреннене. И мы находим её чрезвычайно одарённой и умной.

‑ Это, действительно так, – сказала Элани. И то, с каким воодушевлением она это произнесла заставило Серегила усомниться в том, что ей известно про заговор против Клиа.

Как только разговор переключился на моды этого лета и пошли рассуждения на темы дефицита шерсти предстоящей осенью, Элани снова примолкла. Алек, должно быть, тоже заметил это, ибо как только возникла пауза он, пользуясь возможностью, задал ей вопрос об охоте. Девушка снова оживилась и вскоре они уже обсуждали натяжение своих луков и сравнивали достоинства вилкообразного наконечника стрелы против обычного охотничьего бродхеда. Они, кажется, сосем позабыли про Алайю и прочих гостей, которые начали забавно переглядываться. Все, кроме Рельтеуса и Аралейн, отметил Серегил, потихоньку наблюдая за ними из‑под своих полуопущенных ресниц. В натянутой улыбочке Рельтеуса сквозило раздражение, ясное дело, вызванное вниманием, которое привлёк к себе Алек, да и у Элани, очевидно, имелись относительно своей дочери совсем иные планы. То было не дело, особенно после того, как им пришлось приложить столько усилий, чтобы завоевать расположение герцога.

Серегил наклонился и обвил рукой плечи Алека:

‑ Как жаль, что ты не прихватил с собой лук, любимый. Уверен, Её высочеству было бы интересно взглянуть на него.

Интимность этого жеста не ускользнула ни от кого, и уж, конечно же не от Элани.

Она залилась лёгким румянцем и опустила взгляд на свои ладони.

Смущена, но ничуть не рассержена, с интересом отметил Серегил.

Он откинулся назад, позволив руке соскользнуть с плеч Алека. Дело сделано. Никакой ревности, всего лишь немного обезопасить себя: не то чтобы для них было так уж страшно испортить отношения с Рельтеусом, но даже малейший признак излишнего благорасположения Кронпринцессы к Алеку могл прийтись не по вкусу королеве.

Алек удивлённо на него покосился и, снова повернувшись к принцессе, сгладил неловкость ситуации, принявшись рассказывать девушке о Редли и о том, как его можно разбирать и собирать обратно.

‑ Мне хотелось бы взглянуть на это, – сказала она с мгновенно возвратившимся к ней воодушевлением. – Вы с Лордом Серегилом непременно должны приехать ко мне во дворец, поупражняться на наших полигонах.

‑ Почту за честь, Ваше Высочество, – ответил Алек.

‑ Так же как и я, Ваше высочество, – сказал Серегил с сердечной улыбкой. – Хотя, боюсь, моя стрельба способна Вас лишь позабавить.

‑ Зато Тетушка Клиа говорит, что вы один из лучших фехтовальщиков, которых она знает, – ответила Элани. – Быть может, не откажете мне в поединке?

‑ Полностью в Вашем распоряжении, – Серегил надеялся, что она поторопится с приглашением, ибо сильно сомневался, что Фория по возвращении одобрит присутствие его или Алека на территории Дворца, а уж тем более, их общение с её племянницей.

‑ А соперник‑то будет достойный, Серегил, – сказал Рельтеус. – В конце концов, ученица самой королевы.

‑ О, так я‑то совсем не боец, как Вы скоро сами убедитесь, – рассмеялся Серегил, изображая обычного повесу. – Уверен, мне и получаса не продержаться на поле боя.

После этих слов разговор снова вернулся к войне. Серегил нет‑нет, да и поглядывал на актёра, который сидел за одним из дальних столиков вместе с поэтессой. Большинство, взглянув на него решило бы, что тот, рассеянно теребя свою жемчужину, свисающую с уха, пытается лишь вежливо бороться с нарастающей скукой, однако его, подёрнутый ленцой взгляд отнюдь не был таким уж безучастным. Тот, которого никто не замечает, но который сам замечает всё, – подумалось Серегилу, снова почувствовавшему некоторое родство с этим человеком.

* * *

Ещё до наступления полуночи Алайя распрощалась со своими гостями.

Пока они ждали своих лошадей, Серегил обернулся к Атре:

‑ Ты был просто великолепен!

‑ О, пустяки, милорд, но я рад, что смог оказаться Вам полезен, – скромненько ответил Атре, хотя было совершенно очевидно, что он горд собой.

‑ Поехали с нами, выпьем чего‑нибудь, чтобы как следует завершить этот вечер. На соседней улице имеется одна приличная таверна.

‑ Конечно, милорд!

«Русалка» была респектабельным заведением, щедро субсидируемым местной знатью. Помимо роскошных вин и замечательного эля, тут имелись приватные комнатки, в которые можно было попасть из главной залы. Серегил вручил швейцару золотую монетку, и тот провёл их в одну из таких – премилую комнатушку с бархатными диванчиками, расставленными возле обычного винного стола, на стенах, меж занавесок синего бархата, – фрески, изображавшие амурные похождения русалок. Вскоре появился и мальчик‑служка.

‑ А что, нынче у вас подают тураб, Юстин? – осведомился Серегил.

‑ Только что получили бочонок, милорд. Ещё даже не вскрывали.

‑ Отлично! Тогда тураб.

‑ А что это такое, милорд? – поинтересовался Атре, присаживаясь на диванчике напротив Алека с Серегилом.

‑ Эль с моей родины. Очень редкая и дорогая по нынешним временам вещь, – Серегил отстегнул меч и скинул свой тяжеленный расшитый камзол. – Устраивайся поудобней, Атре.

Он вынул из рукава кружевной платочек и промокнул лоб и верхнюю губу.

‑ Такая жара, что к чёрту все эти церемонии.

‑ За те деньги, что ты заплатил, они могли бы предоставить нам хотя бы комнату с окошком, – проворчал Алек и, следуя совету Серегила, тоже скинул камзол и избавился от меча.

‑ Благодарю, – Атре расстегнул серебряные пуговицы своего камзола, под которым оказалась расшитая рубаха тончайшего льна, цена которой, скорее всего была выше, чем рубашек Алека и Серегила вместе взятых.

‑ А у тебя весьма изысканный вкус в одежде, Мастер Атре. Тебе следует отвести меня к своему портному, – заметил Серегил. – Вся эта наша затея с Бакланьим Переулком, вижу, здорово сыграла тебе на пользу.

Улыбка Атре стала натянутой:

‑ Милорд, если Вы полагаете, что я беру хоть сколько‑нибудь более мне положенного….

‑ И в мыслях не держал. Я лишь высказал комплименты твоему гардеробу. Уверен, твои счета в полном порядке. Однако не станем омрачать вечер подобными пустяками.

Мальчик вернулся, неся на подносе покрытые разноцветной глазурью кружки с шапками золотистой пены и тарелку изысканных сыров, винограда и нарезанных яблок.

Поднимая свой тураб, Серегил провозгласил:

‑ За Королеву, да хранит её Четвёрка.

Алек с Атре присоединились к тосту и выпили по первой порции.

Атре с удовольствием облизнул губы:

‑ А замечательно же!

‑ И что важно, его здесь правильно подают. Металлические кубки убивают вкус.

‑ Хотелось бы как‑нибудь услышать побольше о Ваших родных местах, милорд.

‑ Это прекрасные места! – вздохнул Серегил, задумчиво уставившись в свою кружку. – Настолько цивилизованнее здешних. Твоя труппа не пропала бы в Вирессе.

‑ Это тамошний город?

Серегил улыбнулся:

‑ Да, и он огромный. Виресса, процветающий порт и столичный город, может посоперничать с самим Римини. Народ, обитающий там, пожалуй, как ни один другой клан, расположен ко всему чужеземному.

Атре отхлебнул тураб из своей кружки.

‑ Когда‑нибудь я, быть может, увижу всё это своими глазами. А скажите, милорд, если только это не слишком личное, это правда, будто бы ауренфейе могут жить до пяти сотен лет?

‑ Многие и живут по столько.

Актер засмеялся, покачав головой:

‑ Какая долгая жизнь! Как много отпущено времени! Сколько людей, должно быть, становятся вам знакомы. Вам же по силам свершить столь многое.

‑ Сие, полагаю, зависит от каждого лично, хотя, мне кажется, там и время бежит быстрей. Помнится…., ‑ Серегил сделал паузу и вытер глаза, как если бы действительно вдарился в воспоминания.

‑ Разговоры о доме причиняют ему боль, – пояснил Алек, кладя руку в знак утешения на плечо Серегилу.

‑ Простите меня. Мне не следовало касаться этого.

Серегил покачал головой, накрыв руку Алека своей ладонью.

– Нет‑нет, всё в порядке. Однако ты же понимаешь, приятель, каково это, потерять свой дом, не правдаль? Был ли ты счастлив в Нанте?

‑ О да. Для парнишки из Дешерзфорда то было весьма экзотичное место. Ну, по крайней мере я так полагал до тех пор, пока не попал сюда.

‑ А где, ты сказал, находится этот Дрешерзфорд? – спросил Алек. – Ведь это же где‑то на севере, не так ли?

‑ Уверен, вы даже понятия не имеете где это такое, – рассмеялся Атре. – Маленькое местечко к северу от лесов Фольксвайна.

‑ Выбраться оттуда, чтобы давать представление перед самой будущей королевой Скалы! – Алек поднял свою кружку за Атре. – Как бы ни было, то был длинный путь!

‑ Что мне необычайно нравится в этом человеке, так это его амбиции, – сказал Серегил. – Полагаю, уж чем‑чем, а этим ты не обделен, Мастер Атре.

Актёр скромно улыбнулся, но отнекиваться не стал.

‑ Госпожа Мерина упомянула, что вы с Мастером Брадером познакомились с её семейством в Руддерфорде, – сказал Алек. – Так он Ваш родственник?

‑ Мой кузен со стороны отца, но мы с ним всегда были всё равно что родные братья. Ещё в детстве мы поклялись, что будем вместе пытать судьбу, что мы и сделали. Должен признаться, без него я бы не пробился. Он гораздо практичней меня, и на самом деле гораздо лучше управляется с театром. Если бы не он, мы и по сей день были бы бродячими артистами на севере.

Серегил подавил смешок:

‑ Здорово в этом сомневаюсь. Однако, раз уж ты заговорил о бизнесе, ответь‑ка, случалось ли тебе делать для своих покровителей нечто большее, чем простое зарабатывание денег?

В ответ Атре вдруг воззрился на него, в его голубых глазах появилось беспокойство – первое не наигранное чувство, отмеченное в нём Серегилом за весь этот вечер:

‑ О чём именно идёт речь, милорд?

‑ О нет, твоей добродетели ничто не угрожает, друг мой, если я правильно рассудил сей грозный взгляд, – заверил его Серегил.

Кровь бросилась к щекам Атре, когда тот постарался быстрее загладить свою оплошность:

‑ Прошу прощения, милорд, мне не следовало делать поспешных выводов….

‑ Однако полагаю, я не первый, кто задаёт тебе подобный вопрос?

Молчание Атре было красноречивей любого ответа, а Серегилу тотчас припомнилось, насколько холоден был актёр по отношению к своим обожателям мужского пола.

‑ Нет‑нет, я хотел предложить иное. Вот что: имея особую приязнь ко всякого рода сплетням, я бы очень хотел, чтобы ты пособирал для меня там‑сям всё, что болтают твои поклонники. Ты же нынче вращаешься в весьма неплохих кругах.

‑ И какого же рода сплетни вас интересуют, милорд? – похоже, эта идея была Атре вовсе не так уж противна.

‑ Да о нас с Алеком, конечно же! Хочется ведь знать, кто тебе истинный друг, а кто нет.

‑ А ещё всегда приветствуется всё, что связано с королевским семейством, – добавил Алек, как будто ему только что пришла в голову эта мысль. – Мы, по случаю, очень дружны с принцессой Клиа, и хотели бы защитить её. Ну а придворные… они ведь случается, так непостоянны. И даже жестоки.

‑ Ну конечно же! – заверил их Атре, понимающе подмигнув. – И как подумаешь, чего только люди не говорят, чисто ради забавы, то, чего в жизни не скажут тебе в лицо, точно?

‑ Полагаю, мы поняли друг друга, – отозвался Серегил, потянувшись за кошельком на своём валяющемся в сторонке поясе.

‑ В том нет никакой нужды, милорд. Вы и так были ко мне чрезвычайно щедры. Вы с Леди Килит способствовали успехам нашей маленькой труппы, такие связи! – Атре сидя отвесил им поклон. – Ну а иметь честь заслужить ваше доверие – это для меня ценнее всякого золота. Я всецело ваш должник, милорды.

‑ Ну, как пожелаешь. Ещё тураба?

Атре распрощался со своими спонсорами и направился домой, всецело удовлетворенный своей ночной работой, с какой стороны ни глянь. Поднеся к лицу руку, он полюбовался на полученные нынче вечером колечки и перстни. Овальный аметист Принцессы Элани прям хоть ешь сейчас. Предложение Лорда Серегила также не явилось для него таким уж большим сюрпризом: брата‑атёра Атре распознавал лишь только на него глянув, Серегил же показывал гораздо менее того, что было у него внутри. За всеми этими ужимками повесы и заигрываниями со юным любовничком, Атре сумел распознать некую долю лукавства – со стороны обоих – что он не собирался сбрасывать со счетов.

Что ж, любопытная парочка, думал он, покидая богатый квартал и въезжая на Улицу Снопов. Совершенно очевидно, что Лорд Серегил был рождён в мире высокой культуры и жестоких дворцовых интриг. Манеры же Лорда Алека, с другой стороны, были явно не столь изящны, и не могли скрыть его сельского происхождения. Судя же по тому, что ему удалось разузнать об этой парочке за то короткое время, что он вращался в местных знатных кругах, не ему одному было совершенно непонятно, как удалось этому юному увальню из никому неизвестного захолустья привлечь к себе внимание такого распутника, как Серегил. Атре позволил себе легкую улыбку: а в свете‑то и в самом деле судачат об этих двоих, и единодушное полагают, что Лоррд Серегил пригрел мальчишку явно не за его ораторское мастерство. Атре был уверен, что эту пару попросту недооценивают: их взаимное притяжение выглядело вполне естественным, так что Алек вовсе не дурачок.

В отличие от Улицы Корзинщиков, где располагался их старый театр, новый район обитания Атре был мало похож на место, где можно было нарваться на грабителей, тем не менее, он по привычке был предельно внимателен и осторожен, двигаясь под колеблющимся светом ночных фонарей. Благодаря щедрости своих патронов, а также успеху, который имели пьесы, он со своей труппой смог позволить себе снять огромный дом в Бакланьем Переулке, прямо неподалёку от театра. Впервые за долгое время после майсенских несчастий у них была приличная крыша над головой и достаточно места, где смогли расположиться все члены их разнообразного, хоть и не столь многочисленного семейства. Спать в сараюшке на Улице Корзинщиков, вместе с театральными мальчишками, – то было оскорблением для его самолюбия, но какой у него тогда был выбор?

Здесь же он снова начал окружать себя разными милыми вещицами – роскошная мебель, тончайшее постельное бельё, изысканный балдахин над резной кроватью, парочка‑тройка гобеленов, ковры…. Он забил шикарными платьями два гардеробных шкафа, а шкатулки его лопались от драгоценностей, которыми осыпали его поклонники, число которых продолжало расти.

В доме всё было тихо, когда он подъехал к нему, разгорячённый турабом и своими успехами. О да, его ожидания относительно скаланской знати простирались куда как шире этой Леди Килит и Лорда Серегила: и встреча с крон‑принцессой и её матушкой оказалась неожиданным поворотом в череде последних удач. Он бы даже сказал, что его выступление порадовало Элани куда больше того бреда, что несла эта поэтесска. Вот ещё одна потенциальная нужная связь.

Огромная, скудно обставленная передняя, была темна, если не считать единственной горевшей свечки в глиняном подсвечнике, оставленная кем‑то для него. Прихватив её с собой, он направился вверх по скрипучим ступеням и отпер дверь в дальнем конце коридора. Зайдя в свою комнату, он поставил свечу на туалетный столик и принялся разглядывать своё красивое лицо в настенном зеркале с позолоченной рамой, пытаясь найти изъяны, и не находя их.

И снова мысли вернулись к обворожительному Лорду Серегилу. Какая досада, чёрт побери, что он носит этот свой титул. Благодаря знатности так впустую прожигать жизнь! А какого актёра мог бы сделать из него Атре! Не то, чтобы ему так уж хотелось делить подмостки с подобным соперником, но имей он в своём распоряжении ещё одного красавца‑ премьера, он смог бы сколотить ещё одну труппу. Он, Атре, смог бы расширить репертуар, быть может, даже замахнуться на ещё один театр! О да, то была истинная досада. Однако и спонсорство этого господина было уже что‑то, и вполне отвечало интересам Атре. Он видел, какие взгляды время от времени бросал на него Серегил, равно как и то, какими глазами посматривала на юного любовника Серегила крон‑принцесса. Да, всё верно, эта парочка может оказаться весьма и весьма полезной. Ну а то, что Серегил попросил его пошпионить для них…что ж, это лишь подтверждало, что Атре удалось завоевать его доверие.

Присев к туалетному столику, он принялся раскладывать вечерние драгоценности. На каждое украшение при помощи кусочка голубой шёлковой ленты он привешивал ярлычок с именем прежнего владельца. Некоторые отправлялись в шкатулку, стоявшую тут же, на туалетном столике. Иные были отложены в сторону, чтобы затем быть как следует припрятанными.

Брадер вошёл без стука.

‑ Посмотри‑ка! – Атре показал ему аметистовое колечко на своём мизинце. – Подарок самой крон‑принцессы!

Брадер недоверчиво выгнул бровь.

Атре захлопнул шкатулку с трагическим вздохом:

‑ Ничего не могу с этим поделать: люди дарят и дарят мне безделушки. У вас тоже ведь есть свои собственные маленькие коллекции?

‑ Мы не кичимся ими. И не навешиваем ярлычков.

‑ А как ещё мне узнать, то ли я надел, встречаясь с тем, от кого получил подарок? Они же хотят видеть, что я ношу всё это, и ты отлично это знаешь.

Его хмурый взгляд плавно перетёк в улыбку, когда Атре коснулся украшения, свисающего с мочки уха.

– Это ведь позволяет им чувствовать себя особенными.

В ответной улыбке Брадера мелькнуло что‑то хищное:

‑ И всё же не все дарят тебе подарки. Или у тебя имеется парочка новых безделушек, полученная от наших маленьких патронов?

‑ Лорд Серегил и его мальчишка дали мне денег. А ещё через них я получил кое‑какие полезные связи. Сильные мира сего, похоже, находят их забавными.

‑ Ну а ты? Ты показался им нынче забавным?

‑ Конечно! Говорю же, ты и глазом не успеешь моргнуть, как мы будем давать представление при дворе.

‑ И меньшее тебя уже не устроит, верно?

Атре ухмыльнулся своему отражению в зеркале.

‑ А почему это должно меня устроить? Нам здесь здорово фартит, кузен! Так что я планирую выжать всё по максимуму. Ты же не собираешься вставлять мне палки в колёса, правда?

Великан пожал плечами.

‑ Ты хозяин труппы. Но твои амбиции и тщеславие уже завели нас ….

‑ Мои амбиции и тщеславие помогли нам выжить и добиться успеха! А теперь, если не возражаешь, я сильно устал, а завтра у нас генеральная репетиция. Тебе тоже не мешает пойти и немного поспать, кузен. Ты выглядишь немного усталым. Ты хорошо питаешься? Быть может, приготовить тебе что‑нибудь?

Брадер, не проронив ни слова, повернулся и вышел, тихонько прикрыв за собою дверь.

Улыбнувшись, Атре снова полюбовался на аметист принцессы.

Да, с покровителями ему определенно чертовски везло.

Date: 2015-07-11; view: 316; Нарушение авторских прав