Улица Колеса

ВСЮ следующую неделю Серегил и Алек не спускали с герцога и Кирина глаз, держась, конечно, на безопасном от них расстоянии. Однако те не делали ничего особенно подозрительного, лишь изредка наносили друг другу визиты. Теро терял терпение, да и сами они тоже, особенно из‑за того, что не имели возможности пробраться к Рельтеусу в дом. Возвратившись в третий день шемина на Улицу Колеса, они испытали несказанное облегчение, несмотря на всю суету, связанную с необходимостью, как обычно, устраивать целое шоу, изображая, будто бы они действительно возвращались издалека. Проезжая верхом сквозь дневные толпы народа, Алек и Серегил не забывали помахать друзьям и знакомым, встречавшимся им на пути.

Улица Колеса представляла собой тихий бульвар на окраине благородного квартала, достаточно светский, и при этом не слишком пафосный. Узкие дома выходили на улицу причудливыми скаланскими фасадами, скрывая позади свои дворы. На первых этажах тут и там располагались разные магазинчики: портного, модистка, продавца драгоценных камней, торговца изящными картами и прочими принадлежностями для игр. Заканчивалась улица на кругу, где располагались общественные конюшни, которыми пользовались обычно аристократы средней руки, вроде Серегила, не имевшие собственного стойла для лошадей. Оставив Мастеру Рорику Цинрил и Ветерка, они направились пешком к своему дому, тому, что был украшен резными виноградными лозами на двери из полированного дуба. Едва они миновали небольшую прихожую и затем расписной салон, в нос им ударил отчётливый, весьма аппетитный и одновременно неожиданный аромат запеченной утки. Дичь нынче была тоже в большом дефиците.

Гостиная уже была украшена для вечеринки. Фрески с изображением лесных сцен увили гирлянды из ярких сухих цветов и зелени, ковры были убраны прочь, оставив открытым красочный мозаичный пол, готовый к танцам. По всей комнате были расставлены треноги сервированные свеженачищенными приборами и кубками из лучшего серебра Серегила. Галёрка для музыкантов была очищена от пыли и паутины. Из‑за занавесок, скрывавших вход в коридор для прислуги, появился Рансер Младший – нынешний управляющий их хозяйством. У его ног шли две зенгатские собаки Серегила – Зир и Мараг. Едва завидев своих хозяев, собаки кинулись им навстречу. Опустившись на колено, Алек обнял каждого и потрепал по голове.

Серегил огляделся:

‑ А где же наши гости? Я думал тут уже целая толпа – и Иллия, и ребятишки.

‑ Кавиши точно не знали, когда вы приедете, а потому отправились на обед в храм, к своей дочери Элсбет. Желаете отобедать сейчас же, милорды?

‑ Да, – ответил Алек. – Мне кажется или это пахнет зепечёной в тесте уткой?

‑ Так точно, мой господин, – ответил Рансер с легкой улыбкой.

Умел предугадывать желания своих господ было предметом его всегдашней гордости.

‑ Где же, скажи на милость, ты сумел раздобыть уток нынешним летом? – спросил Алек. – А равно и подходящую случаю муку?

‑ Не могу знать, мой господин. Полагаю, это известно кухарке.

‑ А она, могу поклясться, скажет, чтобы мы спросили тебя, – засмеялся Серегил. – Как бы ни было, отлично сработано.

‑ Так вы будете есть прямо сейчас, милорды?

‑ Лишь только умоемся.

‑ Очень хорошо, милорды. Ах, да, в ваше отсутствие прибыла посылка, которую Вы ожидали, Лорд Серегил.

Серегил улыбнулся Алеку:

‑ Поднимемся‑ка наверх, тали.

‑ Обожаю слышать такое, – улыбнулся в ответ тот.

Однако вместо спальни Серегил провел его в библиотеку. Там, поперек стола, находившегося в дальнем её конце, лежал длинный тонкий пакет, обернутый в промасленную бумагу и перехваченный веревками, скрепленными сургучными печатями.

‑ И что же это? – спросил Алек, когда Серегил положил его ему в руки.

‑ Твой подарок на день рождения, конечно, – Серегил был явно доволен собой.

‑ Праздник же только завтра.

‑ Мне хотелось быть первым. Ну, давай. Открой его уже!

Заинтригованный, Алек уселся в кресло, развязал бечевки и развернул свёрток, чувствуя внутри что‑то знакомое, характерной изогнутой формы. Когда последний клок обертки был снят, Алек едва не задохнулся от восторга:

‑ Чёрный Рэдли! Но… как?!

Серегил теперь просто‑таки сиял.

‑ Я послал за ним сразу же, как только мы возвратились этой весной. Я понятия не имел, сможет ли он добраться сюда из Вольда, но, как видишь, всё получилось.

Походный лук состоял из двух половинок, каждая была завернута отдельно, сверху их обвивала плетеная льняная тетива. Алек вставил окованный конец одной половинки в специальное отверстие на другой и повернул муфту, прочно соединив их между собою. В собранном виде лук был всего лишь на несколько пядей короче обычного длинного лука. Сделанные из чёрного тиса, какой растёт только у Черного Озера, что находится на севере, его натертые маслом дуги блестели, как тёмный рог. Мастер Редли был лучшим лучником из всех, кого знал Алек, так что он очень горевал, когда потерял свой первый Рэдли, подаренный ему Серегилом: тот так и остался, видимо, в руках капитана работоргового судна.

Алек рассмотрел клеймо мастера, вырезанное на диске из слоновой кости, вставленном в его рукоять. Это было характерное тисовое дерево Рэдли с маленькой буковкой "Р" в его кроне, что означало, что лук принадлежит руке самого мастера, а не кого‑то из его подмастерьев. Такие луки были весьма дороги, однако стоили любых денег: крепкие, упругие, надёжные.

Всё ещё сжимая его одной рукой, Алек вскочил и обхватил другой рукой Серегила, стиснув его в восторженных объятьях.

‑ Спасибо, тали. Я просто… даже не знаю, что сказать, кроме огромного спасибо!

Приставив нижний конец лука к носку сапога, он согнул его, чтобы натянуть тетиву на специальные зарубки. Затем проверил натяжение на глазок.

‑ Он идеален!

‑ Это радует. Чтобы вернуть твой прошлый, пришлось бы сильно потрудиться. Тот лук, что дал тебе Риагил, конечно, очень неплох, но, по‑моему, ты сильно тужил по своему старому. Так что я просто не мог оставить тебя без него, верно? Я велел Рансеру сделать во дворе пару мишеней. Не хочешь опробовать его в деле?

Алек вмиг подхватил свой колчан и оказался у двери.

Задний дворик был слишком мал, чтобы устроить по‑настоящему сложную мишень, однако Алек расщепил пару прутков и поразил в яблочко мишень, нарисованную на дощечке, которую прислонили к дальней стене. Когда он покончил с этим, Серегил и несколько слуг, тоже вышедших посмотреть, зааплодировали.

‑ Вот теперь можно чувствовать себя в полной безопасности, – сказал Серегил.

Микам со своим семейством явился, когда они уже сели ужинать. Алек отшвырнул в сторону свою салфетку и кинулся в холл, чтобы как полагается их встретить.

‑ Ну, наконец‑то они тут! – на плече у Микама сидел малыш Герин, а подмышкой хохотал светловолосый Лутас, приёмный сын Микама.

У Герина были отцовские веснушки и рыжие вихры, и темные глаза матери. Лутас же, с каждым новым разом, как они встречались, всё более походил на свою родную мать. Алек знал, как нелегко это наблюдать Серегилу, который никак не мог избавиться от чувства вины за смерть Силлы.

Следом за Микамом вошла Кари, обнимая одной рукой Элсбет, их с Микамом среднюю дочь – которая всё ещё была в храмовой одежде для обряда посвящения – а другой держала за руку Иллию, Все трое чему‑о смеялись. В отличие от Беки и Герина, эти дочки удались в мать – обе премиленькие и темноволосые.

‑ Дядюшка! – Иллия подбежала к Алеку и обхватила его руками.

Когда он в свое время впервые увидел её в Уотермиде, он мог запросто подхватить её на руки. Теперь же голова Иллии почти доходила Алеку до плеча, впрочем, своей природной живости девчушка ничуть не утратила.

‑ Почему вы не приехали летом в Уотермид? – спросила она.

Алек засмеялся:

‑ Это вместо «здравствуйте»?

Оставив вопрос без ответа, она побежала к вышедшему к ним следом за Алеком Серегилу:

‑ Дядюшка Серегил!

Тот подхватил её и расцеловал.

‑ С тебя, Алек, она хотя бы не требует подарков.

‑ Потому что ей отлично известно, что они всегда у тебя, – ответила её матушка, покачав головой, а затем подошла чтобы тоже расцеловать их обоих.

На Иллии были сережки и жемчужное ожерелье, подаренное ими несколько лет тому назад, и серебряное колечко от Серегила.

Элсбет, поступившая в качестве неофита в Храм Иллиора, наконец, избавилась от своей обычной застенчивости, так что её уже не пришлось уговаривать, прежде чем она дала себя обнять.

‑ Смотрите, – сказала она, демонстрируя им круглую причудливую татуировку на своём запястье, изображавшую Дракона Иллиора. Она была чёрной, однако некоторые мелкие детали её были теперь закрашены зелёным и синим.

‑ О, уже второй уровень? – удивился Серегил.

‑ Ну так, домашняя выучка, – гордо ответил Микам. – Главная жрица так и рассыпалась в комплиментах.

‑ Я не удивлен, – сказал Алек.

‑ Можно я снова лягу в библиотеке? – спросила Иллия.

‑ Конечно, – ответил Серегил.

‑ Но это не значит, что ты всю ночь будешь читать, – строго сказала её матушка.

Иллия обменялась с Алеком заговорщицким взглядом: зачем же ещё ночевать в библиотеке?

Едва они все разместились на ночлег, как в их покоях вновь появился Рансер, со своим обычным выражением недовольства и с поджатыми губами.

‑ Этот юнец снова тут и спрашивает вас, милорды, – сказал он, весьма уязвленный тем, что пришлось побеспокоить господ. – Я оставил его во дворе.

‑ Благодарю, – сказал Серегил. – Я гляну, что там у него.

С Кепи они познакомились этой весной: мальчишка срезал кошелек у Теро на Урожайном рынке. И им пришлось за ним изрядно побегать, чтобы вернуть своё имущество обратно. В кошельке, конечно, не было ничего такого уж ценного, однако сам факт, что пацану удалось подобраться вплотную к магу и двум наблюдателям, а затем почти ускользнуть от них, заинтриговал Серегила. С тех пор они не упускали возможности воспользоваться дополнительной парой глаз и ушей, равно как и услугами ватаги других мальчишек, которых привёл к ним Кепи.

Парнишка сидел на бочке для дождевой воды и с жадностью поглощал миндальное печенье, полученное – вряд ли с одобрения Рансера – от кухарки Сары, у которой было к ребятне доброе сердце, и которая не могла отпустить его на пустой желудок.

Кепи был истинное дитя улицы, так что понятия не имел ни кто его родители, ни сколько ему лет. На вид ему можно было дать лет десять, или даже двенадцать‑тринадцать, если учесть, что он здорово недоедал. Он был тощий, с остреньким личиком, с широко посаженными голубыми глазами и копной светлых волос, блёклых, почти белоснежных, спрятанных под вылинявший шелковый шарф, подаренный ему Серегилом. Длинная рубаха его – Сара укоротила кое‑что из обносков своих племянников – свободно болталась на узеньких плечиках, а из‑под неё торчали босые и голые грязные ноги. Когда это было нужно, он мог изобразить полную невинность, однако на деле он обладал изрядной хитростью, и был даже отчасти жесток, без чего было просто не выжить в той части города, в которой он обитал. Тем не менее, он был смышлен и достаточно ловок, к тому же всецело предан своим благодетелям. Е

два завидев Алека с Серегилом, он соскочил с бочки и отвесил им небольшой неуклюжий поклон.

‑ Добренького вечера, милорды, – сказал он, плюясь крошками. – Надеюсь, не помешал вам и всё такое.

‑ Нет, – ответил Серегил. – Ты чего‑то хотел?

Они пока не давали ему поручений.

‑ Думал, у вас найдётся для меня какое‑нибудь дельце, милорды. Пока вас не было, я чуть с голоду не помер.

‑ А куда делись деньги, которые мы тебе оставляли? – спросил Алек.

Губы парня дрогнули в наглой ухмылке:

‑ Продул, милорд.

Серегил рассмеялся:

‑ Это тебе наука от Иллиора. То, что трудно заработать, легко потерять.

‑ Точно, милорд.

‑ Ладно, тебе повезло. У меня есть, чем тебе заняться. Я хочу, чтобы ты понаблюдал за домом Герцога Рельтеуса с Улицы Серебряной Луны. Это пятый дом со стороны дворца, к востоку от главных ворот. Если вдруг герцог выйдет вечером, тем более один, к тому же очень поздно, я хочу знать когда именно он ушёл и куда направился. А также посматривай, кто входит в дом. Только ночью, днём – не твоя забота. А ещё подбери кого‑нибудь, кто бы последил за Маркизом Кирином с Изумрудной улицы.

‑ Всё сделаю в точности, милорды.

Серегил отсчитал горстку монет и выпустил парнишку через заднюю калитку. И Кепи, как бродячий кот, растворился в ночи.