Ночная работёнка

ЗАЖАВ В ЗУБАХ тонкую деревянную рукоятку‑держатель светящегося камня, Серегил вытер капельку пота, что медленно ползла по его носу, и пробежался взглядом по строчкам одного из многочисленных писем, найденных им в личном кабинете герцога, включая пачку, припрятанную в ящике с потайным дном. Эрцгерцогиня Элайя, старшая фрейлина Принцессы Элани, являлась, очевидно, приятельницей герцога и была не прочь поделиться с ним интересными придворными сплетнями. Так вот, согласно последним слухам, у наместника – брата‑близнеца королевы, принца Коратана – был теперь новый возлюбленный, некто юный Лорд Бирис. Когда‑то, много лет тому назад Серегил тоже был удостоен такой чести, правда, очень недолго. Коратан оставался верен себе, предпочитая юных наложников. В другом письме она вела речь о некоем человеке по имени Данос, утверждая, что королевское высочество, кажется, весьма тепло его принимает и с нетерпением ждёт от него писем.

На другом конце огромного кабинета, в неясном свете такого же светящегося камня, двигался тёмный силуэт Алека, рыскавшего по полкам со свитками и книгами, которыми были заполнены две стены. Если верить словам герцогской кухарки, которую Алеку удалось охмурить ранее этим утром, когда та торговалась у рыбной стойки на цирнском рынке, их информация была верной: герцог находился в отъезде, навещал друзей в соседнем поместье, так что его не ждали обратно ещё пару‑тройку дней.

Теперь было уже хорошо за полночь, но по‑прежнему ужасно душно, так что всё – включая пергаменты, кожаный бювар, тонкую льняную рубаху Серегила – казалось противно мокрым и липким. Серегил откинул назад волосы, чтобы они не мешали ему заниматься делом, пока он перебирал оставшуюся пачку, но они, казалось, давили ему на шею, делая жару ещё невыносимей. Сквозь бархатные занавески с балкона не проникало ни малейшего ветерка. Сверчки на улице растрещались так громко, что за ними было не слыхать даже шума прибоя, бьющегося о скалы внизу. От этого дикого стрёкота у Серегила начинала чугунеть голова. Однако ему удалось отыскать среди не припрятанных писем ещё одно, представлявшее интерес. Оно было от Графа Целина, который, по случаю, был приятелем Алека. В своём коротком послании Целин благодарил Княза за ночь, проведенную за игорным столом и великолепный ужин, и, в свою очередь, приглашал Рельтеуса на следующей неделе отобедать с ним и его овдовевшей матушкой.

Алек, опустившись на пол, был теперь занят тем, что заглядывал под края круглого шерстяного ковра, на котором стоял рабочий стол герцога. Мгновение спустя он издал негромкий свист.

‑ Нашёл что‑то? – прошептал Серегил.

‑ Тайничок, а в нём – ящичек.

‑ Ловушки есть?

‑ Неа.

Серегил услышал, как Алек орудует отмычкой, а вслед за этим – шелест бумаг. Затем Алек поднялся и протянул Серегилу пачку писем, перехваченную тёмной лентой. Серегил вытянул одно из них и открыл. Ну что ж, именно за этим они сюда и пришли! Он на всякий случай быстренько просмотрел ещё несколько писем в связке. Судя по всему, этот тайный роман был весьма бурным, и Маркиза Ланиа в своих посланиях не скупилась на эмоции, так что становилось очевидным, насколько сильно было её увлечение герцогом, кстати, – человеком гораздо старше её. Серегилу также не составило никакого труда понять, что вся загвоздка состояла в земельном споре – между ним и будущим супругом Лании, маркизом Десьелем. Рельтеус, похоже, имел виды на эту землю, и при помощи писем намеревался посредством Лании оказать давление на Десьеля. В общем, одна из этих обычных затяжных историй делёжки между представителями Скаланской знати.

Серегил потянул было очередное письмо, чтобы сопоставить даты, как вдруг Алек схватил его за плечо и толкнул к залитому лунным светом балкону. Он моментально всё понял и прижался к стене снаружи, обнявшись с прихваченными из кабинета письмами. Алек потихонечку прикрыл за собою дверь. Мгновение спустя там зажёгся свет. Послышался разговор, впрочем, слишком тихий, чтобы было можно разобрать хоть слово. Хотя нет, собеседников было двое – мужчина и женщина. Так что же, кухарка ошиблась, или всё же Герцог по какой‑то своей прихоти припожаловал раньше положенного? Серегил очень сильно надеялся, что Алеку удалось прикрыть, как было, обнаруженный им тайник.

В общем, они угодили в ловушку. Балкон простирался прямо над океаном, и лететь с него было бы слишком уж высоко. К тому же теперь было время отлива и внизу, под пенными волнами, торчали острые камни скал. Если бы был прилив, Серегил возможно и попытался бы прыгнуть, как крайний из вариантов, но вот Алек… как заставить сделать то же самое и его? Конечно, раньше всегда срабатывало – просто схватить его и кинуть – но сейчас Серегилу что‑то не очень нравилась эта идея.

Голоса звучали то громче, то приглушённей, прерываясь смехом, пока не перешли на совсем интимные интонации. Алек покачал головой, а затем показал что‑то, похожее на письмо.

Что там? – Серегил вопросительно дёрнул головой.

Алек протянул ему письмо.

Датированное десятью днями ранее, пятым Горатина, оно было адресовано «Её Величеству Глубокоуважаемой Тётушке» и подписано именем «Элани, Крон‑принцессы Скалы». Серегил бросил на Алека новый взгляд и увидел на его лице торжествующую улыбку. Улыбнувшись в ответ, он показал ему большой палец: «великолепно!»

Само по себе письмо не представляло особенного интереса, в нём был описан всего лишь один день из будней юной наследницы престола – упражнения в фехтовании и стрельбе из лука, подаренная Маркизом Кирином лошадка, занятия с королевским сокольничьим, смерть любимой собачки, а также некое послание Даноса, кандидата в женихи принцессы. Тон письма был весьма непринуждённым, с легкой примесью этих обычных девичьих восторгов. Серегила оно заставило немного заскучать, хотя и не слишком удивило. Из своего краткого знакомства с находящейся под неусыпным надзором наследницей Фории, у него сложилось впечатление о ней, как о девице весьма серьёзной.

Впрочем, всё это было не так уж важно. Какое, однако, отношение ко всему этому имел Рельтеус? Серегил ещё раз, уже более придирчиво, перечитал письмо. Почерк более походил на мужской, нежели на написанное рукой юной девицы. Причём написано это было кем‑то сведущим в искусстве изящного письма. А это означало несколько возможных вариантов.

Судя по тому, что следов от печати не имелось, это могла быть либо копия, либо подделка, хотя казалось странным, что кому‑то могла прийти в голову идея подделать столь обыденное письмо.

Звуки любовных игр, меж тем, достигли высот кресчендо, перемежаясь со всхлипами и бессвязными ласковыми бормотаниями. Серегил легонько толкнул Алека плечом и игриво пошевелил бровями. Алек в ответ закатил умилительно глазки, трясясь от беззвучного смеха. Любовники, похоже, достигли взаимного блаженства, о чём должен был свидетельствовать их постепенный переход к тяжким стонам, а затем смех. Парочка счастливцев! Но, однако, кто же это мог быть?

Несколько мгновений спустя, огонь погас, и они услыхали, как дверь в кабинет негромко открылась и затворилась снова. Серегил едва успел подобрать ноги, как дверь, за которой он стоял, вдруг распахнулась, и из неё вышел совершенно голый молодой человек весьма дородного телосложения, и, судя по всему, очень довольный собой. Напевая себе под нос какую‑то песенку, он прошёлся до края балкона и облокотился на каменные перила. Для герцога он был, пожалуй, слишком юн, взрослые же сыновья герцога от первого брака нынче находились на войне. Скорее всего, это кто‑то из слуг решил воспользоваться отстутсвием господина и получить собственное удовольствие.

Тронув Алека за запястье, Серегил указал головой на дверь и тихонько скользнул в тёмную комнату. Алек двинулся следом за ним, ни на шаг не отставая. Счастливый любовник ничего не замечал. Им ничего не оставалось, кроме как воспользоваться дверью кабинета, и Серегил двинулся вдоль темного коридора к спальне, дверь которой была в нескольких шагах отсюда, молясь, чтобы там оказалось пусто. Там, действительно, никого не было, к тому же стоял нежилой запах.

Прислушиваясь к тому, что творится за дверью, они переждали там, пока счастливый воздыхатель удалится из кабинета, а затем прокрались обратно. Алек встал на стражу, а Серегил тем временем уселся за стол, чтобы, скопировать письмо Принцессы Элани на великолепные пергаменты Герцога при помощи его дорогих чернил. Покончив с этим, они вернули документы в их потаённые места и поспешили к служебной лестнице в конце коридора, негромко шурша сапогами по истоптанным деревянным ступеням.

У главного входа и основных ворот стояла стража, а вот у стены в колодезном дворе её не было. Им удалось, протиснувшись через мизерное оконце в комнатке прях, в которое вряд ли пролез бы человек крупнее их, спрягнуть с высоты в два человеческих роста на рыхлую землю. Взобраться на стену позади колодца после этого было уже парой пустяков, ну а дальше они направились вдоль небольшого рва к главной дороге. Всё это время они то и дело оглядывались назад, готовые услышать крики за своей спиной, однако в поместье, оставшемся за красивой каменной оградой, по‑прежнему было темно, и ночную тишину нарушал только отчаянный стрёкот сверчков.

Чрезвычайно довольный тем, что им удалось выйти сухими из воды, Серегил игриво дёрнул Алека за косичку.

‑ Я рад, что ты услышал, как любовнички направляются к нам. Представь, какой досадой было бы испортить им вечер!

‑ Угу, и себе тоже. Ну что, домой?

Серегил похлопал себя по рубашке, где были припрятаны письма.

‑ Домой.

Они пристроились пассажирами на Нимбус – торговое судёнышко, курсировавшее вдоль побережья – и уже шесть дней спустя после свого отъезда из Римини возвратились обратно. Вечернее солнце, гнавшее по волнам тень впереди корабля, обрызгало золотистыми крапинами рабочую гавань, окрасило в розовый цвет макушки скал, вздымавшихся над Нижним городом. Соединяясь между собой извилисто карабкавшейся вверх и огороженной стенами Портовой Дорогой, Верхний Город с его дворцами и громадами рынков, венчал собой отвесные скалы, в то время как Нижний – нагромождение складов, податных домов, съёмных многоквартирных бараков, зданий Гильдий и бесчётное множество харчевен и дешёвых борделей, предоставлявших кров морякам и торговцам – широко раскинулся вдоль устья просторного залива внизу под ним.

Облокотившись о поручень рядом с Серегилом, Алек наблюл, как стремительно приближается городской берег. Нынче оба они в своей простецкой и грубой дорожной одёжке ничем не выделялись из толпы – длинные льняные рубахи, заляпанные грязью кожаные штаны, изъеденные морской солью сапоги, к поясам подвешены ножи, волосы спрятаны под вылинявшие соломенные дорожные шляпы.

Первое, что их встретило, едва они миновали прибрежные моллы, – знакомые «ароматы» Нижнего Города, принесённые ветром вместе с раскалённым воздухом с побережья. Алек рассеянно почесался под лопаткой, глядя как матросы, убрав паруса, заводят судно наверх, к каменному причалу. Даже без камзолов их рубахи подмышками и на спинах взмокли от пота. Благодаря же избранным себе ролям для того, чобы проникнуть в усадьбу Рельтеуса, они уже около недели не имели возможности нормально помыться.

‑ Я бы что угодно отдал, лишь бы прямо сейчас очутиться в бане, – проворчал Алек.

Серегил нюхнул себя и поморщился:

‑ Да уж, прежде чем войти в приличный дом, не мешало бы помыться.

Как только корабль встал на причал, они вскинули на плечи свои мешки и, скользнув по трапу, постарались затеряться в толпе. Здесь их запросто могли узнать, стоило лишь кому‑нибудь повнимательнее приглядеться к их лицам. Пока они торопились выбраться из лабиринта лавочек и палаток портового рынка, их преследовал висевший в воздухе запах протухшей рыбы и кислого молока.

Местные нищие попрошайки были жирными, как мухи: многие из них были в прошлом вполне уважаемыми людьми, докатившись до нужды лишь благодаря затянувшейся войне.

Когда они проходили мимо хлебной лавки, откуда‑то вынырнул парнишка и, зажав подмышкой краюху, бросился наутёк от помощников хлебопёка. Те очень быстро его нагнали и, свалив с ног, принялись колошматить бедолагу, пока тот не взмолился о пощаде. Во мгновение ока собралась толпа сочувствующих, кинувшихся на выручке несчастному парню. И прямо на глазах у Алека с Серегилом и пекарь и его подручные были сами сбиты с ног и избиты, а лавка заполыхала огнём.

Едва они выбрались из трущоб на более или менее безопасные кривые улочки за их пределами, Серегил грустно покачал головой:

‑ Просто чудо, что весь город до сих пор не спалили.

Здесь громоздились друг на друга многоквартирные трущобы, словно пьяницы, стоящие в обнимку. Тут и там, свисая с подоконников, сушилось белье, и в наступающих сумерках местные матроны, высунувшись из окон, кричали своим играющим на грязных тротуарах детишкам о том, что пора расходиться по домам. Мусорщики, похоже, не слишком‑то часто заглядывали к своим соседям, так что сточные канавы «благоухали» гниющими отбросами.

Алека с Серегилом тут же обступила набежавшая отовсюду ребятня, выклянчивая монетки. Алек сыпанул им пригоршню медяков и, предоставив детям бороться за свои монетки, они поскорее свернули в узкий проулок, где огромные чёрные крысы устроили пиршество над трупом дохлой собаки. Несмотря на сгущающуюся темноту, Алек успел уловить краем глаза фигурку, вроде бы детскую, выпавшую вдруг из‑за шаткой ограды на той стороне улочки. Следом за ней тут же выскочило несколько жирных крыс.

‑ Держись! – Алек подбежал к мальчику и наклонился, чтобы разглядеть его. Это было маленькое, измождённое создание. Глаза мальчугана были открыты и Алек даже подумал, что он уже мертв, когда увидел, что грудь малыша едва заметно вздымается и опускается. Алек осторожно потрепал его по щеке:

‑ Эй, малыш, что случилось?

Мальчик, однако, если не считать дыхания, подавал признаков жизни не больше, чем кукла. Глаза его были сухи и тусклы, в уголках век – комочки грязи.

Алек огляделся: вокруг лишь голые стены да пустые окна.

‑ Похоже, его тут бросили умирать.

Жизнь в этой части города не стоила и гроша, тем более, жизнь ребенка.

Серегил кивнул.

‑ В паре улиц отсюда находится храм Далны. Там о нём позаботятся.

Алек отдал свой мешок Серегилу и взял ребенка на руки, но тут же почти пожалел, что сделал это.

Конечно, сильного сходства быть не могло, но это лёгкое, как пушинка, худое и длинное тельце тут же всколыхнуло в нём воспоминания о Себранне, о его «ребенке, не рождённом женщиной», созданном путём алхимии, и которого он потерял так недавно. Он сумел подавить в себе этот внезапный приступ боли, и вслух ничего не сказал.

Храм Далны, втиснувшийся меж двух высоких зданий, был размером чуть более обычной усыпальницы, включая его священную рощу из пары яблоневых деревьев. Под сенью их ветвей сонно ворковало несколько коричневых голубей. Серегил потянул за шнурок небольшого железного колокольчика, подвешенного у калитки. На его зов появились две девушки в коричневых туниках и с бронзовыми ожерельями в виде дризийских восьмёрок‑лемнискат. Они поприветствовали путников, однако едва они увидели мальчугана, их приветливые улыбки сменились озабоченностью и тревогой.

‑ Боже Милостивый, ещё один! – негромко воскликнула та, что была повыше.

‑ Мы только что подобрали его на улице, – объяснил Алек. – Кости вроде бы целы, да и крови не видать.

Вторая девушка протянула руки, и Алек передал ей дитя.

‑ Мы позаботимся о том, чтобы он не страдал, – пообещала она.

‑ Вам уже доводилось видеть что‑то подобное раньше? – спросил Серегил.

‑ Не единожды. Полагаю, это какое‑то новое летнее поветрие.

‑ Спасибо, Сестра, – Алек, воспитанный в почтении к Далне, вручил монахине серебряный сестерций.

‑ Да благословит вас обоих Создатель за то, что не оставили ребенка в нужде.

Алек и сам кое‑что знал о том, что такое нужда.

Выбравшись из трущоб, они наняли лошадей – сговорившись о цене, учитывая их тепершний внешний вид, довольно быстро – и направились по Портовой Дороге к большому Морскому Рынку. Площадь его была раза в три больше, чем площадь рынка в порту. В лучшие времена здесь было можно найти и рыбу, и ткани, и специи, и украшения из серебра ауренненской работы, и вина из Зенгата. Короче, понемногу всего из того, что поставлялось в порт, расположенный снизу. Однако и здесь теперь явственно ощущались отголоски войны. Стало очень сложно раздобыть ткани, металл, лошадей, а потому цены на всё были заоблачные.

К счастью, здесь веял вечерний ветерок, что вкупе с довольно сносной канализационной системой делало запахи в этой части города не такими невыносимыми.

Они пересекли город и, обогнув Урожайный Рынок, выехали к лабиринту извилистых улочек позади него, направившись к своему настоящему жилищу – респектабельной гостинице на Улице Голубой Рыбки.

Высотой в три этажа, «Олень и Выдра» был отстроен из камня и дерева, имел крышу с крутыми скатами и несколькими кирпичными дымоходами, а также двор, окружённый добротной каменной стеной. В таверне, расположенной с фасада, горели светильники и до Алека с Серегилом донеслись смех и песни её вечерних посетителей.

‑ Похоже, вечерок у Эмы задался, – заметил Серегил, когда они свернули в узкий проулок позади гостиницы. Удостоверившись, что там пусто, они завели лошадей во двор. Серегил достал большой железный ключ и отпер заднюю калитку.

Стойла в конюшне также были пусты, если не считать одной единственной лошадки, потягивавшей воду из длинной каменной поилки. Мальчик‑конюший, услыхав их, поспешил к ним из своей комнатушки, чтобы принять лошадей.

Серегил скинул шляпу и, тряхнув копной своих длинных волос, запустил в них пальцы, прочесав ото лба к затылку.

‑ Фух, наконец‑то можно сделать это!

Покинув конюшню, они вновь обогнули угол дома и, пройдя меж высокой поленницей посреди двора и каменным колодцем, миновали палисадник Эмы. Когда они оказались возле кухонной двери, им наперерез кинулась Руета, кошка Серегила, таща в зубах здоровенную крысу, хвост и морда её добычи волочились по земле. Она кинула крысу им под ноги и принялась тереться об их сапоги, громко мурлыча и добившись, что оба почесали её меж украшенных кисточками ушей, пощекотали нарядную белую грудку, погладили по барашковой полосатой шкурке.

‑ Ах, какая хорошая девочка! – Серегил пнул крысу подальше от себя, поддев её носком сапога. – Идём, киса!

Однако Руета, похоже, ещё не покончила со своей крысой, а потому быстренько исчезла в зарослях в дальнем конце двора, только и видели, как полосатый хвост взметнулся кольцом за её спиной.

В кухне горели огни. Остатки дневных яств – тушёное мясо, пироги, хлеб были убраны на длинные столы и какая‑то молодуха‑кухарка, размахивая руками, отгоняла от них мух. Остальные сновали туда‑сюда с подносами и кружками для посетителей таверны. В дальнем конце стола сидела госпожа Эма, укачивая свою малышку. Малютке Тамии было теперь около года.

Едва появились Алек и Серегил, Эма подняла на них взгляд. Вместе со своим мужем Томином она управляла их гостиницей. Томин же был дальним родственником их приятельницы Магианы, так что парочка была вполне благонадёжна. Эма занималась кухней и ведала домашним хозяйством.

Ничуть не беспокоясь о том, что потревожит девчурку, она с улыбкой поприветствовала их:

‑ Добро пожаловать домой!

С момента их отъезда прошло всего несколько недель – а иногда это бывали и месяцы – но она настолько привыкла к их неожиданным отлучкам и возвращениям, что у неё не возникло вопросов, кроме обычного:

‑ Голодные? У меня только чечевичная похлёбка, но зато к ней варёный порей прямо с грядки.

‑ Не утруждай себя. Мы скоро опять уходим, – ответил Алек.

Они рассчитывали, что Теро предложит им перекусить. Эма была, конечно, добрая душа, но всё же они ценили её больше за благоразумие, нежели за стряпню, которая с нынешним дефицитом вряд ли стала лучше. Ну, на сей раз она хотя бы не наварила своей трески с луком, да не намариновала свеклы, вонь от которых вызывала у Серегила неизменную тошноту.

Алек прихватил из кадки ведро воды, а Серегил тем временем зажёг свечку, чтобы посветить на лестнице, идущей наверх к кладовке, за которой скрывались апартаменты на втором этаже. Потайная панель на задней стене прятала узкую лесенку, ведущую в их покои. Теро часто менял пароли секретных символов, охранявших туда доступ.

‑ Сцера, – произнёс Серегил первый, что по‑ауренфейски значило «холод».

Они частенько использовали фейские словечки, справедливо полагая, что вряд ли случайно забредший сюда скаланец сумеет додуматься до слова на чужом языке. И только однажды, когда на этом месте стоял ещё «Петушок», сюда удалось проникнуть чужаку, и последствия этого оказались трагичны. Нынешние пароли должны были ассоциироваться с тем, о чём мечталось в такую жару.

‑ Пор (Снег). Така (Ледяная вода). Ура‑тесхил (Чёртов ублюдок).

И, наконец, добравшись до места, он произнёс последнее:

‑ Теми(лёд).

В огромной гостиной было жарко и совершенно нечем дышать. Окна, которые на самом деле там были, просто скрытые от посторонних глаз магией Теро, позволяли оставаться внутри невидимками даже когда Алек открыл ставни, чтобы по возможности побыстрее всё проветрить. Серегил зажёг от свечи несколько светильников и оттащил ведро в спальню.

С самой весны они тут бывали набегами. Верстак под западным окном, старые простыни, накинутые на диван и обеденный стол, стопка писем, замки, шкатулки для драгоценностей – всё успело покрыться слоем пыли. В том числе и безделушки, лежавшие на мраморной каминной полке, среди которых были и оставленные там рабские ошейники из Пленимара, один– детского размера.

И снова сердце Алека сжалось от невыносимой боли. Два напоминания за один день, причём одно – устроенное им самим же!

Конечно, он ничуть не сомневался что малышу рекаро гораздо лучше там, где он был теперь, у Хазадриельфейе, – вдали от опасностей и от тех, для кого он сам мог представлять угрозу, и всё же… Всё же утрата была слишком ещё свежа, незаживающая рана на сердце Алека. И вид этого ошейника и маленькой серебристой прядки с ним рядом постоянно бередил эту рану. Но всё равно он не мог заставить себя расстаться с ними!

‑ Алек? – Серегил, уже по пояс голый, в обрамлении золотистого света, выглянул из дверей спальни. Должно быть, выражение на лице Алека выдало его чувства.

‑ Тали, быть может, всё‑таки лучше прибрать их куда‑нибудь?

‑ Нет, – выдавив из себя улыбку, Алек отправился в спальню, стягивая через голову промокшую от пота рубаху, а затем усевшись на широкую, покрытую бархатным покрывалом постель, снял сапоги и провонявшие носки.

Серегил вылил ведро в умывальник и принялся наскоро мыться, соскабливая с себя грязь.

Пока он его дожидался, Алек рассеянно перебрал все его шрамы: каждый из них был так до боли знаком!

Вот, прямо на груди отметина от проклятого диска – та штуковина чуть было не стоила им обоим жизней! – она теперь была скрыта магическими чарами. У Алека самого была точно такая же, припечатанная к ладони его левой руки. От ран, которые убили его самого и едва не погубили Серегила, следов не осталось… всё благодаря Себранну.

Серегил, оглянувшись, уловил его взгляд.

‑ Что такое, тали?

Алек лишь покачал в ответ головой.

Серегил намочил мягкую ткань и отжал её, потом аккуратно отёр дневную пыль с алекова лица и шеи.

‑ Ну, давай дальше сам, – он чмокнул Алека в макушку и накинул мокрую ветошку ему на плечо.

Приведя себя в более или менее божеский вид, они направились в Дом Орески.

Ночь выдалась беззвездная, к тому же достаточно прохладная, так что их лёгкие плащи и накинутые капюшоны не привлекали лишнего внимания, и они, проехав через Урожайный Рынок, оттуда – в квартал Знати, добрались до Орески.

‑ О, Милорды! – Вельтис, один из людей Теро, увидев, как они пересекли атриум, замахал им с одного из бельэтажей и заторопился спуститься, чтобы поприветствовать их.

‑ Он наверху, – Вельтис остановился на почтительном от них расстоянии, и от глаз Серегила не укрылось, как слегка дрогнули его ноздри, хотя Вельтис был слишком хорошо воспитан, чтобы высказаться вслух.

Серегил понимающе улыбнулся:

‑ Да‑да, сначала – ванная.

‑ Я доложу господину Теро о том, что вы здесь, – Вельтис поклонился и удалился тем же путём, откуда пришёл, отлично зная, что Серегилу провожатый не требуется.

Ванная – это было сказано слишком мягко. Огромный сводчатый зал превосходил размером весь их «Олень и Выдру». В центре был расположен отделанный золотой и красной плиткой восьмиугольник просторного бассейна, с четырьмя грифонами из покрытого позолотой мрамора, изрыгавших в чашу бассейна водяные струи. Вокруг него располагались индивидуальные ванны, вмонтированные в пол, каждая со своим собственным оснащением и прислугой. Стены сверкали красочными фресками с изображениями нимф и морских существ.

Для начала они, конечно, посетили отдельные ванны, при этом Алек стыдливо обернул талию мягкой тканью, и только после этого вернулись поплавать в бассейне с грифонами. Серегил, необыкновенно довольный, расслабленно лежал в воде на спине, волосы его большим тёмным нимбом свободно колыхались вокруг головы, как вдруг он заметил, что сверху за ним с ироничной улыбочкой наблюдает Теро.

‑ Я почти не сомневался, что вы обоснуетесь здесь.

‑ На это и был весь расчет.

‑ Вот не ожидал увидеть вас снова так скоро.

‑ Да‑да, я знаю, что ты нам очень рад, – отозвался Серегил.

‑ Тем более, что мы привезли тебе подарок, – добавил Алек, подплывая к ним.

‑ Правда? Как это мило. Не желаете отужинать со мной?

Серегил хищно улыбнулся:

‑ А ты можешь припомнить, чтоб мы когда‑то отказывались от халявной еды?

‑ Ну, тогда, как закончите, милости просим.

С неохотой покинув бассейн, они вытерлись насухо, оделись и миновав пять пролётов ступеней, направились к восточной башне. Вельтис впустил их внутрь и проводил вниз, в гостиную, где их уже ждал лёгкий ужин в виде прохладного щавелевого супа, сыра – редкого в нынешние времена деликатеса – и сладких булок с корицей. Одним щелчком пальцев молодой маг заставил появиться на столе заиндевевший кувшин вина из хранилища в горах Апос. Война войной, но некоторые вещи оставались неизменными.

‑ Итак, начну с главного, – сказал Теро, едва все уселись за стол. – У меня для вас письмо. От Беки Кавиш.

‑ От Беки! – воскликнул Алек. – Так чего же ты молчал?

Теро задрал бровь:

‑ Ну теперь‑то сказал. Оно пришло вместе с посланием, которое я получил от Клиа.

‑ Ах, так теперь она шлёт тебе вести с фронта? – Алек с Сергилом обменялись понимающими улыбочками.

Пропустив комментарий мимо ушей, Теро не стал рассказывать им всего содержания письма, лишь передал последние новости от Клиа: о том, что военные действия набирают обороты, а на Фольксвайне удалось захватить ценный золотой груз.

Сходив в кабинет в дальнем конце гостиной, он принёс им квадратный пакет с сургучной печатью, надписанный с лицевой стороны их именами, и вручил его Алеку.

‑ Там было ещё одно, для её семейства. Я отправил с ним нарочного в Уотремид.

Алек вскрыл конверт, и Серегил, пристроившись у него за плечом, прочел вместе с ним письмо, написанное наклонным бекиным почерком. Она рассказывала о том, в каких битвах ей уж довелось поучаствовать этим летом, о рейдах вместе с прославленной Турмой Ургажи на территорию врага. Её мужу, ауренфейе Ниалу, удалось зарекомендовать себя, так что теперь он служил разведчиком.

‑ Тут дата, это примерно месяц тому назад, – заметил Алек. – За месяц много чего уже могло случиться. А ты вряд ли удосужился глянуть на неё при помощи магического ока?

‑ Ты же знаешь, я не могу себе позволить оставться в неведении относительно её местонахождения, – ответил маг. – Однако, расскажите‑ка лучше о себе. Как ваша охота? Удачно?

‑ Замечательно! – ответил Серегил. – Хотя нам немного и помешали.

‑ Помешали? То бишь, вы едва не попались? – спросил Теро.

‑ Да парочке слуг вздумалось заскочить туда, пользуясь отлучкой хозяев, – пояснил Алек.

‑ Заскочить? Зачем?

‑ Чтобы перепихнуться, – внёс ясность Серегил.

‑ Ой. Ну что ж, Герцог‑то, должно быть, теперь уже на пути в город. Герцогиня Палмани разрешилась от беремени раньше срока. Сыном. Ну а что вам удалось найти?

Первым делом Серегил передал ему копии с писем Алайи.

‑ Страшая фрейлина кронпринцессы? – удивился Теро. – Только не говорите, что вы заподозрили эрцгерцогиню в нелояльности принцессе Элани!

‑ Сроду бы не подумал, что она способна на подобного рода интриги, – ответил Серегил.

‑ Знаком с ней?

‑ Встречались, было дело, при дворе. Обычно потреплет меня по щеке да угостит леденцами. Однако сомневаюсь, что она всё ещё помнит меня после стольких‑то лет.

Теро внимательно перечитал письма.

‑ Хммм… по большому счёту никакого криминала.

‑ Ну, самое – то вкусное я приберёг напоследок, – Серегил вручил ему письмо Элани.

Теро вопросительно глянул на Серегила, затем принялся читать. И когда до него дошло, что это такое, глаза его округлились.

‑ Нам показалось немного странным, что герцог прячет личное письмо наследницы престола к королеве в тайнике под ковром у себя в рабочем кабинете, – сказал Алек.

‑ Действительно, – задумчиво произнёс Теро. – И зачем бы оно ему понадобилось?

‑ Пока сложно сказать. Но найденное нами, похоже, всего лишь копия, – сказал ему Серегил.

‑ Значит, это получено от кого‑то, кто имеет доступ во внутренние покои королевы. Алайе как никому проще всего сунуть нос в переписку Элани, а из того, что вы выяснили, мы видим, что она связана с герцогом.

Серегил плеснул себе ещё вина.

‑ Однако почерк весьма похож на руку королевской особы. Ты, часом не знаешь, кто прислуживает Элани?

‑ Понятия не имею.

‑ Очень плохо. Однако вопрос остаётся прежним: какой интерес для Рельтеуса может представлять подобное письмо?

‑ Возможно это из‑за упоминания ею Даноса?

Серегил подмигнул.

‑ Знаешь, кто такой этот Данос?

‑ Конечно. Старший сын Герцога Рельтеуса. Полагаю, герцог питает надежды на то, что молодому человеку удастся завладеть сердцем крон принцессы. Они много времени проводят вместе. Он сейчас как раз в брачном возрасте, она в скорости тоже его достигнет.

‑ И всё равно, как же это коварно – воровать письма Элани, – заметил Алек.

‑ Мне бы хотелось, чтобы вы вдвоём разузнали для меня побольше об этом деле. Что для этого требуется?

‑ По счастью, у нас имеются кое‑какие общие приятели. Юный граф Целин, например, – ответил Серегил.

‑ Его я беру на себя, – сказал Алек. – В переписке Рельтеуса было и его письмецо. Похоже, они с герцогом дружат.

‑ Что представляется несколько странным, учитывая разницу в их возрасте, состоянии и чинах, – вставил Серегил. – Дружба их, похоже, началась, когда Рельтеус зачастил в салоны Алайи. Целин уже тогда являлся другом семейства. Его матушка накоротке с эрцгерцогиней.

‑ Так значит, по‑вашему, Рельтеус пытается любыми путями облегчить себе возвращение ко двору? – спросил Теро.

‑ Так куда как проще охмурить старушку или девицу, годную ему в дочери, чем саму неприступную Королеву, – пожал плечами Серегил.

‑ Что ж, безусловно, это вариант. Попробуйте втереться в окружение Алайи.

Алек перегнулся через стол и постучал пальцем по письму.

‑ Ну а с Рельтеусом что?

‑ Он проживает на улице Сербряной Луны, неподалёку от эрцгерцогини. Так что вам не составит труда понаблюдать за ним, выяснить, с кем он встречается.

‑ Это можно.

‑ Когда вы планируете выйти в свет?

‑ Не раньше вечера накануне праздника, – ответил Серегил.

‑ Да не нужен мне этот праздник, ты же знаешь! – сказал Алек, и было ясно, что он делает это уже в сотый раз.

‑ Да нет, нужен, – возразил с улыбочкой Сергил. – К тому же это даст нам немного времени на то, чтобы наведаться к Герцогу.

‑ Имеете в виду, пробраться к нему в жилище?

‑ Именно.

‑ Как полагаешь, Теро, нам следует сказать что‑нибудь Принцу Коратану? – спросил Алек.

‑ Сначала я должен сам немного разобраться во всём этом. И пока у нас не будет более очевидных доказательств, я бы хотел, чтобы это оставалось только между Наблюдателями, – Теро снова наполнил их кубки. – А Кавиши на празднике будут?

‑ Да.

Маг улыбнулся.

‑ Будет здорово снова увидеться с ними. Как жаль, что Магиана уехала в Сарикали. Она расстроится, когда узнает, что пропустила. Так чем же ещё вы намерены заняться, помимо вылазок в чужие дома и заплывов в моём бассейне?

‑ Надо полагать, как обычно, разными мелочами, – ответил Серегил, поднимаясь и собираясь уходить. – Между прочим, Коту гораздо больше прибыли от домов терпимости, чем от этой Серебряной Луны со всеми этими её господами городскими аристократами.

‑ Меня это не удивляет. Кстати, Серегил, я доработал заклинание транслокации, которое так тебя напрягает. Хотелось бы опробовать его, убедиться, что тебе больше не будет от него плохо.

‑ В другой раз. Что‑то нет желания расставаться с таким прекрасным ужином, – ответил Серегил, заторопившись к двери.

‑ Трусишка! – крикнул ему вдогонку Теро.

‑ Садюга! – засмеялся в ответ Сергил.

Date: 2015-07-11; view: 298; Нарушение авторских прав