Глава 46. Пути пересекаются

Теперь у них было время изучить порядки в пленимарском лагере. Часовые расставлялись по периметру в четверти мили от него, и еще одна линия – ближе к палаткам. Получалась густая сеть, но, как и любая сеть, она была полна дыр.

Бесшумные и смертоносные, как истинные ургажи, Бека и ее воины убили четырех часовых, забрали их туники и оружие и стали подбираться туда, где скучились спящие пленники.

Ночь была ясная, и это было не в их пользу. Почти полная луна светила так ярко, что, собираясь на дело, они отчетливо видели лица друг друга. Но благодаря тому же предательскому свету воины Беки разглядели, что Гилли и Мирн опять сумели устроиться на ночлег как можно ближе к границе лагеря. Голые по пояс, они лежали на спине, откинув головы на доски.

Как раз в этот момент на дальнем конце лагеря раздались гневные крики. Что бы там ни случилось, это привлекло общее внимание. Некоторые часовые, охранявшие пленных, побежали на шум. Где‑то рядом раздалось фырканье и рев быка.

– Клянусь Сакором, у нас никогда не будет лучшей возможности! – прошептала Бека.

Ее план был простым и смелым, хотя таил в себе угрозу полного разгрома. Остальные понимали это, но единодушно стремились спасти товарищей.

Держа луки наготове, Бека со своими солдатами следила из укрытия, как Стеб, Рилин, Никидес и Каллас, натянув вражеские туники, небрежной походкой двинулись в сторону пленников.

Все еще занятые переполохом, часовые не обратили внимания, как четверо солдат быстро подняли пленников на досках и унесли в чащу деревьев. Вылазка заняла всего несколько секунд.

Воины Беки, как призраки, прокрались обратно той же дорогой, что и пришли, и скоро достигли лощинки, где далеко за линией пленимарских часовых их ждали с лошадьми Джарил и Ариани.

– Мы знали, что вы придете, – слабым голосом сказал Гилли, когда Каллас и Никидес осторожно опустили его на землю рядом с Мирном.

Их руки были воспалены и посинели там, где длинные гвозди ранили ладони, а плечи оказались до крови стерты о доски. Присмотревшись, Бека заметила, что оба покрыты ссадинами и синяками: должно быть, пленники часто спотыкались и падали под своим грузом.

– Расслабьтесь, ребята, – сказала она, опускаясь на колени рядом с ранеными. По ее знаку остальные навалились, чтобы держать их за плечи и за ноги, и Никидес наклонился, чтобы разрезать веревки, которыми пленники были привязаны к доскам. Однако его остановил сержант Бракнил.

– Лучше не трогай веревки, пока не закончим с остальным, – предостерег он. – Дайте обоим ремни в зубы, и беремся за гвозди.

Вооружившись щипцами коновала, он уперся ногой в доску и рванул первый гвоздь из руки Гилли. Процесс был мучителен. Раны вокруг гвоздей воспалились, а Бракнилу приходилось нажимать на ладони, чтобы как следует ухватить гвозди.

Гилли потерял сознание во время удаления первого гвоздя. Мирн упрямо вонзил зубы в ремень, а из глаз его ручьем текли слезы, заливаясь в уши.

– Потерпи, – прошептала Бека, стараясь, чтобы в голосе не прозвучали отвращение и гнев, кипевшие в Ней. – Скоро все кончится. – Она обеими руками удерживала плечи раненого.

Когда пленники были освобождены, Бракнил промыл их раны морской водой и забинтовал пропитанными потом лоскутами, оторванными от рубах каждого из воинов.

– Они не смогут ехать верхом, – сказала Бека. – Рилин, вы с Калласом – лучшие наездники; возьмете их к себе в седло. Никидес, проследи, чтобы доски и гвозди тоже уехали с нами: ни к чему оставлять следы, которые могут найти эти ублюдки.

Когда турма была уже на конях и двинулась в обратный путь, со стороны лагеря донесся новый звук: вой, от которого у всех волосы встали дыбом.

Дикий сверхъестественный визг прозвучал и стих, потом раздался снова; казалось, какое‑то чудовищное горло вот‑вот лопнет от усилия. Лошади вскинули головы и стали нервно принюхиваться.

– Потроха Билайри! Что там, лейтенант? – ахнула Тила.

– Будем надеяться, нам не придется это узнать, – буркнула Бека. Жуткий вой раздался снова. – Нет, он удаляется. В путь, пока тварь не передумала.

– В какую сторону? – спросил Рилин, покрепче обхватывая Мирна, который наконец тоже потерял сознание.

– Вглубь суши, подальше от них, – ответила Бека; далекий вой донесся сквозь деревья снова.

– И подальше от жуткой твари, что бы это ни было, – пробормотал кто‑то, подбадривая коня шпорами.

«Алек!»

Лоб Нисандера прорезали морщины; он слепо смотрел в темноту. Сначала он ощутил сущность Теро; теперь же остался только Алек, след которого мерцал в его мозгу, как далекий маяк.

Для того чтобы почувствовать это, Нисандеру не требовалось тратить силы: энергия сама влилась в него, может быть, из‑за мощной магии, которой сопровождалось заклинание; маг узнал знакомые вибрации.

«Молодец, Теро!» Но почему собственная сущность молодого волшебника так внезапно исчезла?

Снова поймав исходящие от Алека волны, Нисандер направил в его сторону маленький заряд магии, безмолвно призывая: «Иди сюда, Алек. Ты нам нужен».

Нисандер, Серегил и Микам укрылись под старой сосной в лесу над храмом. Ветви дерева свешивались почти до земли, образуя что‑то вроде низкого шатра.

Растянувшись на благоухающем ложе из опавшей хвои, Микам тихо похрапывал. Лежавший рядом Серегил беспокойно метался, бормоча что‑то по‑ауренфэйски.

С тех пор как он оказался в Пленимаре, старый волшебник почти не нуждался в сне. Тихие ночные часы были слишком драгоценны; жаль было тратить их без пользы. Вместо того чтобы спать, Нисандер оставался на страже, предаваясь медитации и накапливая возвращающиеся к нему силы. Ему так хотелось надеяться, что сил у него, когда придет время, будет достаточно.

Серегил опять повернулся и тихо застонал. Нисандер подумал, не разбудить ли его и не поделиться ли первой надеждой, но решил, что делать это рано: стоит Серегилу поверить, что Алек рядом, и он сам отправится его разыскивать, а Алек был все еще слишком далеко.

Прислонившись к корявому стволу, Нисандер вернулся к своему одинокому бдению.

Четверка снова была полной: они найдут друг друга.

Отряд Беки скакал на восток до тех пор, пока не зашла луна. На рассвете воины оказались на каменистой возвышенности, откуда открывался вид на туманное синее море в отдалении.

Руки Мирна и Гилли выглядели как пухлые варежки, на которых смешались зловещий синий, красный и желтый цвета. Когда Бракнил сменил повязки, Бека отвела его в сторону.

– Ты видел такое и раньше. Как ты думаешь, что их ждет? – спросила она, понизив голос.

– Я отдал бы годовое жалованье за дризида. – Сержант предусмотрительно повернулся спиной к остальным. – Но даже и тогда… не уверен, что руки им удастся спасти. Перевязка в полевых условиях – самое большее, что я умею делать, да и нет у нас ничего, кроме морской воды. Этого может хватить, чтобы вытянуть гной, но если начнется заражение крови… – Он выразительно пожал плечами. – Ну, тогда милосерднее будет не заставлять их мучиться.

Бека смотрела, как Тэйр уговаривает раненых хотя бы выпить воды.

– Когда мы выехали из Римини, нас было тридцать четыре – свежеиспеченный лейтенант и неопытные солдаты – за исключением тебя, – мрачно сказала Бека. – А теперь – посмотри на нас.

– Нас проредил тот бой вместе с полком, – напомнил ей Бракнил. – Ты хорошо командовала нами тогда, и то, что случилось, – не твоя вина. Каждый павший пал с честью. А потом наш рейд был чертовски успешным, и это уже твоя заслуга. Что теперь требуется – так это вернуться и доложить обо всем, что мы высмотрели. Бека устало улыбнулась сержанту:

– Ты все время мне это говоришь. Давай‑ка узнаем, не могут ли Гилли и Мирн что‑нибудь добавить к нашим сведениям.

– Кое‑кто из пленников немного знал пленимарский, – слабым голосом сообщил Мирн; голова его лежала на коленях у Стеба. – Один из них слышал, что командира зовут Мардус – он из пленимарской знати. И еще что с ним некроманты.

– Некроманты! – фыркнул Гилли, печально глядя на свои бесполезные руки.

– Одна из них больше походила на демона, чем на волшебницу. Черная, как головешка, но живая не хуже нас с вами! Никто не знал, куда направляется колонна, но всем было известно, что происходит по ночам, а эта ведьма всем заправляет.

– Какие‑то жертвоприношения, – пояснил Мирн. – Каждый, вечер на закате приходили солдаты, и все пленники старались как могли спрятаться, чтобы выбрали не их. Мы по большей части оказывались на другом конце лагеря от того места, где творилось это непотребство, но слышно было всем: этих бедолаг резали на куски живьем… – Он умолк, содрогнувшись. – А потом другой колдун, человек, вызывал призрака, чтобы тот забрал тела. На следующий день мы проходили по тому самому месту, где все это творилось, так там и капли крови не оставалось, клянусь.

– Черный призрак? – со страхом пробормотал кто‑то из воинов.

– Да защитит нас Пламя! – воскликнул Тэйр. – Вы думаете, это он завывал в лесу прошлой ночью?

– Продолжайте, – поторопила раненых Бека, не обращая внимания на остальных.

– Чего я никак не мог понять – это почему они не тронули нас, – простонал Гилли, и голос его задрожал. – Мы ведь были вражескими лазутчиками. Они прибили нас к доскам, да, но тем все и кончилось. Все остальные пленники не были воинами: моряки, захваченные вербовщиками, скаланцы, майсенцы. Там были и женщины с детьми – эти по большей части из Пленимара. Их собственный народ! Оба раненых умолкли, потом Мирн вздохнул:

– Мне жаль, лейтенант, но больше нам рассказать нечего. Бека покачала головой:

– Что тут извиняться! Вы отдохните теперь. Поднявшись на ноги, она оглядела своих воинов.

– Как я понимаю, мы не можем быть дальше чем в четырех‑пяти днях пути от Майсены. А если повезло, скаланские отряды сейчас уже продвинулись на юг. Ариани, я посылаю тебя к нашим с устным донесением. Возьми двух лучших коней и скачи во всю мочь. Сообщи принцессе Клиа обо всем, что мы видели.

Ариани с гордостью отсалютовала:

– Слушаюсь, лейтенант!

– Капрал Никидес, ты будешь сопровождать раненых. Мы сейчас соорудим для них волокуши. Стеб, ты тоже отправишься с ними. А мы, остальные, еще несколько дней последим за колонной.

Стеб посмотрел на Мирна, явно разрываясь между привязанностью к другу и долгом.

– Ты прости, лейтенант, но вас ведь останется всего двенадцать. А я стреляю и орудую мечом с одним глазом не хуже, чем с двумя.

– Поэтому ты и нужен, чтобы в случае чего защитить раненых, – ответила Бека и прочла облегчение на лице воина. – Это относится и к тебе, Никидес, – добавила она, заметив, что капрал тоже собрался возражать. – Держите путь на север, двигайтесь так быстро, как только сможете. Вы тоже будете курьерами, на случай, если Ариани не доберется. А мы, остальные, остаемся шпионить, а не сражаться.

Поручив Бракнилу распоряжаться, Бека объехала окрестности стоянки и наконец остановила коня на краю смотрящего на запад обрыва. Отсюда она слышала, как переговариваются ее воины. Те, кто отправлялся на север, не хотели оставлять остальных в опасности; другие гадали, что еще можно узнать о намерениях врага.

Бека тяжело вздохнула. Ей и так все время приходилось бороться с собой: от турмы осталось так мало… Никто из ее начальников не мог бы винить ее, реши Бека повернуть назад.

А вот что они сказали бы насчет ее решения остаться? Глаза Беки скользнули по береговой линии, и она снова испытала странное ощущение, которое охватило ее в ту ночь, когда она впервые увидела комету: что‑то было в этом знакомое, такое, как и должно быть…

Кто бы ни был этот Мардус и что бы он ни затеял со своими некромантами и этим странным походом в никуда, обострившийся инстинкт говорил Беке: она слишком близко подобралась к его секрету, чтобы повернуть теперь назад.