Внушение - §5. Явления гипноза

Внушением в гипнозе мы, можно сказать, приобретаем способность вызывать, видоизменять, задерживать (замедлять, модифицировать, парализовать или возбуждать) все известные субъективные явления человеческой души и значительную часть объективных функций нервной системы. — Единственное исключение составляют только чисто ганглиозные функции и спинномозговые рефлексы, равно как эквивалентные рефлексы основания мозга, которые, повидимому, вовсе не, или только очень редко и несущественно, поддаются внушению. Еще более! На известные соматические функции — менструацию, поллюции, потоотделение, пищеварение — внушение может оказывать такое влияние, что зависимость их от динамизма большого мозга становится до наглядности ясной. Этим мы, конечно, отнюдь не утверждаем, что все эти эффекты достижимы у каждого гипнотизируемого субъекта. В глубоком сне можно, однако, при известном терпении добиться большей части таких эффектов и даже образования пузырьков в эпидермисе.

Последние вызывают простым уверением в их существовании, лучше всего — прикасаясь к той части тела, на которую субъективно переносится ощущение их, и описывая (громким, убежденным голосом) процесс их возникновения. Гипнотизируемого сажают в удобное кресло и, упорно всматриваясь в него, уверяют, что его веки отяжелели подобносвинцу, что они закрываются и т. п., одним словом, внушают ему явления засыпания. Впрочем, каждый специалист имеет свои приемы и методы, с помощью которых ему легче всего удается вызывать гипноз. В общем, однако, совершенно безразлично, пользуются ли таким или иным методом. Примеры: Явления двигательной сферы. Подымая руку гипнотизируемого, я внушаю ему, что она оцепенела и не может быть приведена в движение. Рука остается в каталептическом оцепенении (суггестивная каталепсия); то же самое должно сказать о любом мышечном положении любой части тела. Я говорю: рука парализована и падает, как свинцовая масса. Эффект следует тотчас же, и гипнотизируемый более не в состоянии двигать ею. — Наоборот, я внушаю, что обе руки автоматически вращаются одна вокруг другой, и что всякое усилие гипнотизируемого остановиться усиливает это вращательное движение. Руки начинают вращаться все быстрее, и всякая попытка остановиться оканчивается неудачей. Таким же образом я внушаю гипнотизируемому говорить и отвечать, а равно ходить, действовать, командовать, извиваться в судорогах, лепетать и т. д. Я внушаю, что он пьян и шатается, и он тотчас же начинает ходить, как пьяный.

Явления чувствительной сферы. Я говорю: „блоха сидит на вашей правой щеке, кусает вас". Тотчас же на лице гипнотизируемого появляется гримаса, и он начинает расчесывать указанное место —„Вы ощущаете в руках и ногах приятную теплоту". Он тотчас же подтверждает это.—„Вы имеете пред собою злую собаку; она лает на вас". Гипнотизируемый испуганно отскакивает назад, отбиваясь от мнимой собаки, которую он тотчас же слышит и видит. — Я вдуваю ему в руку воздух, уверяя, что это — благоухающий букет фиалок. Он с удовольствием втягивает в себя несуществующий запах фиалок. — Из одного и того же стакана воды я заставляю гипнотизируемого, с паузами лишь в несколько секунд, пить то горький хинин, то соленую воду, то малиновый сироп и шоколад; для этого не требуется даже ни воды, ни стакана; достаточно лишь утверждения, что стакан с соответствующим напитком находится в его руке. — Легко внушить болевое ощущение и особенно — устранить ранее существовавшее. Головные боли можно, напр., в большинстве случаев с легкостью устранить в несколько секунд, самое большее, минут. Легко также внушить анэстезию, аносмию, слепоту, цветовую слепоту, двойное зрение, глухоту, отсутствие вкусовых ощущений. Я извлекал в гипнозе зубы, вскрывал абсцессы, экстирпировал мозоли, делал глубокие уколы, причем гипнотизируемые решительно ничего не чувствовали. Достаточно было уверить их, что соответствующая часть тела мертва, нечувствительна. В гипнозе возможны также, хотя и реже, хирургические операции и даже родоразрешения,— гипноз в таких случаях с выгодой и без всякой опасности заменяет хлороформный наркоз. Роды, протекавшие в гипнозе совершенно безболезненно, описаны, между прочим, von Schrenk'oм и Delboeuf'oм. Если только удается внушить надлежащую анэстезию, то безболезненные, не слишком продолжительные хирургические операции в гипнозе всегда возможны. Но страх перед операцией, особенно когда больной видит большие приготовления, обыкновенно парализует восприимчивость к внушению. В этом и заключается наибольшая трудность его практического применения.

Одному очень восприимчивому пациенту О. Vogt внушил наяву, что его сильная зубная боль тотчас же пройдет, что после обеда он пойдет к зубному врачу и даст ему выдернуть соответствующий боковой зуб: он ничего не будет чувствовать. Внушение вполне оправдалось.

Под отрицательной галлюцинацией Bernheim справедливо разумеет удивительное обманчивое представление об исчезновении объекта, находящегося в пределах наблюдения. Одному загипнотизированному субъекту, спящему с открытыми глазами, я внушаю, что я исчезаю, и он меня не видит, меня не слышит, и не чувствует более; Под влиянием внушения он может также меня слышать и чувствовать, не видя меня, и т. д.

Отрицательная галлюцинация — явление весьма поучительное, бросающее яркий свет как на сущность гипнотизма, так и на сущность галлюцинации. Наилучшими работами по этому вопросу мы обязаны Bernheim'y. Прежде всего бросается в глаза, как часто при этим загипнотизированный представляется обманщиком,— то он все ходит вокруг да около исчезнувшего будто бы предмета, то избегает его и т. д. При известной внимательности явления двойного сознания здесь рельефнее всего раскрываются наблюдателю: верхнее сознание не видит; нижнее видит и ходит вокруг да около.

При известном навыке в гипнотических экспериментах, можно также деятельность нижнего сознания очень часто наблюдать и у душевно больных. Одна истеричная дама принимает меня за своего брата, ни за что не соглашаясь отказаться от этого представления. И в то же время фиксирование моей личности вызывает в ней раз такую цепь идей, которую я мог вызвать только в качестве врача. Другая истеричная пациентка видит в своем возбуждении все одно и то же лицо, которое она сильно ненавидит. Она всякий раз бросается на это лицо, но каждый раз останавливается пред ним, никогда не прибегая к насилию, в противоположность обычному своему поведению по отношению к другим лицам. (О. Vogt).Это явление, впрочем, знакомо каждому психиатру. У каждого острого душевнобольного здравомыслие и болезненное умопомрачение все более чередуются одно с другим; вначале происходит что то в роде поединка между здоровой и болезненной мозговой деятельностью; по истечении же известного времени оба эти ряда постепенно все лучше уживаются друг с другом на счет логики, причем цепь болезненных идей работает преимущественно в пределах верхнего, а здоровых — в пределах нижнего сознания. Так, больной, представляющий себя богом или королем, очень охотно исполняет обязанности дворника, а больной — представляющий себя голодающим или умирающим, ест с королевским аппетитом.

В известных случаях оба вида сознания ассоциируются друг с другом (как в вышеприведенном сне). Так в одном случае Delboeuf внушил одной девушке, что он — красивый молодой человек, и девушка эта потом заявляла, что она, правда, видела пред собой молодого человека, но за его спиною скрывалась старая, седая голова. Ошибка Delboeuf'a состоит в том, что он это наблюдение обобщает, чего, к слову говоря, должно весьма остерегаться при оценке гипнотических явлений. С другой стороны, бывают случаи, когда, будь то вследствие более сильной восприимчивости к внушению, особенно у истеричных, будь то вследствие соответствующей дрессировки (оба фактора большею частью совпадают), исправляющее нижнее сознание совершенно стушевывается, и загипнотизированный вполне, поддается обману. Это происходит лишь в том случае, когда отрицательную галлюцинацию удается распространить на все чувства, напр., добиться того, чтоб данный предмет не мог быть ни видим, ни осязаем, ни слышим (при ударе или падении), ни обоняем. Впрочем, совершенному устранению подсознательное воспринимание поддается лишь с очень большим трудом. Зато амнезию очень легко сочетать с названными явлениями, и большинство остается потом и наяву в твердом убеждении, что они абсолютно ничего не чувствовали, ничего не видели, ничего не слыхали.

Изучение отрицательной галлюцинации приводит вскоре к выводу, что не только,— как при всяком внушении,— не внушенное дополняется каждым загипнотизированным на свой манер (один галлюцинирует стул позади сидевшего на нем субъекта, исчезнувшего путем внушения, другой — туман и т. д.), но и вообще всякая отрицательная зрительная галлюцинация дополняется положительной и, наоборот, почти всякая положительная — отрицательной. Действительно, в поле зрения нельзя видеть никакого пробела, не вставив в него чего-нибудь, хотя бы только черный фон,— и, наоборот, нельзя получить никакой положительной галлюцинации без того, чтобы часть этого поля не представлялась прикрытой ею или, по крайней мере (при прозрачных галлюцинациях), более туманной. То же самое имеет место при многих галлюцинациях слуха и осязания. Галлюцинируя какой-либо голос, мы зачастую не слышим действительного шума. Превращая пение дрозда в насмешливое стихотворение (иллюзия), мы пения дрозда, как такового, более не воспринимаем. Лежа в постели и галлюцинируя, что под нами находится подушка для булавок, мы не чувствуем более мягкой подстилки и т. д.

По предложению проф. Semon'a мы проделали следующий опыт с одной вполне надежной, образованной дамой без ея ведома. Я загипнотизировал ее и во время гипноза внушил ей, что после пробуждения она увидит на кресле, стоявшем против нее, ярко окрашенного попугая. Опыт прекрасно удался дважды — в тот день и на другой день. После этого я написал крупными отчетливыми буквами на длинной полоске бумаги, вдвое более длинной, чем означенный попугай, следующие слова: „жизнь сложная штука". Загипнотизировав даму, я поместил эту полосу бумаги на кресле (об этой бумаге дама не имела никакого представления) так, что галлюцинированный попугай должен был покрыть половину бумаги. Внушив опять даме, чтобы она по пробуждении увидела попугая, я разбудил ее и попросил ее вслух прочесть, что она перед собой видит. Она прочла: „жизнь ел..." и дальше не могла ничего разобрать. Галлюцинированный попугай прикрыл вторую часть надписи.

Эти факты привели меня к изучению отрицательной галлюцинации у душевно больных, и я, к удивлению своему, убедился, что это явление в действительности у них встречается часто. Я об этом сделал доклады, с приведением соответствующих случаев, еще в 1889 году, сначала в союзе швейцарских психиатров, а затем на конгрессе по гипнотизму в Париже (Compte rendu Berillon 1890, стр. 122. Париж, Oct. Coin). Раньше на это не обращали почти никакого внимания, гак как больные, если не расспрашивать их специально, большею частью ограничиваются лишь сообщением положительной стороны явления.

Едва ли нужно прибавлять еще, что галлюцинация — чисто мозговой процесс, который столь же мало сообразуется с правилами оптики и т. д., сколько районы распространения внушенных анэстезий — с районами распространения периферических чувствительных нервов. Известно, что ампутированный субъект галлюцинирует удаленные операцией пальцы, и что человек с разрушенными зрительными нервами может иметь зрительные галлюцинации еще много лет по их разрушении. В психиатрическом заведении в Burgholzli (Цюрих) я наблюдал резкий случай подобного рода,— одного субъекта, которому 30 лет тому назад (март 1865) индейцами в Америке прострелен был один глаз. Другой глаз вскоре погиб вследствие симпатического воспаления. Этот субъект, будучи уже 28 лет (1893) абсолютно слеп, имел однако-ж прекрасные зрительные галлюцинации. Последнюю такую галюцинацию он имел в конце 1893 года. В остальном это был довольно нормальный субъект, и о своих видениях он сообщал самые точные сведения. Вскрытие впоследствии обнаружило полную атрофию обоих зрительных нервов.

Рефлексы. Я говорю: „вы зеваете" И загипнотизированный зевает. „У вас чешется в носу, и вы должны три раза под ряд чихнуть". Загипнотизированный тотчас же чихает самым естественным образом. Рвота, всхлипывания и т. п. могут быть вызываемы таким же образом. Мы имеем, следовательно, дело, с так называемыми, психическими рефлексами,, которые вызываются представлениями.Вазомоторные, секреторные и эксудативные эффекты — удивительнейшие явления внушения. Простым предсказанием в гипнозе можно у женщин вызвать или прекратить менструацию, урегулировать ее продолжительность и интенсивность, при чем у некоторых субъектов я добился аккуратнейшей, минута в минуту, точности как в возникновении, так и в окончании процесса. Внушением можно вызывать также покраснение и побледнение кожи, а равно покраснение определенных частей тела, кровотечение из носу и даже кровоточащие stigmata, хотя, правда, очень редко. Равным образом от времени до времени удается несколько ускорять или замедлять пульс.

Мне, однако, во многих случаях удавалось на много лет так регулировать менструацию, что она всегда наступала в определенный день месяца (напр. 1-го числа) независимо от того, имел ли предшествовавший месяц 31, 30 или даже 29 дней. Факт этот имеет важное значение для теории отношения, существующего между, менструацией и овуляцией. Один гинеколог сказал мне, что он видит в таких внушенных кровотечениях — кровотечения матки, а не менструации. Но можно ли согласиться с таким взглядом, если менструации происходили регулярно из года в год и женщина бывала в положении и рожала. Существующие теории отношения овуляции и менструации недостаточно еще установлены. Животные, как и некоторые женщины, овулируют без менструаций. На мой взгляд, здесь существуют две возможности.

1. Или, нет вообще ничего общего между менструацией и овуляцией и первая служит лишь для того, чтобы более или менее периодически освежить слизистую оболочку матки. Впрочем, для этого нет необходимости в кровотечении, а для этого, повидимому, достаточно известное истечение или гиперемия. Многое говорит в пользу этого взгляда.

2. Или оба процесса связаны между собой так, что созревание яйца не должно иметь последствием немедленное выталкивание его, а созревшее яйцо может ждать и что равный периодический нервный процесс в равное время вызывает выталкивание созревших уже яиц из Граафова пузырька и истечение или кровотечение матки, так как гиперемия содействует осмотическим процессам в пузыре. Характер зависимости менструации от внушения допускает, на мой взгляд, оба объяснения, но противоречит тому объяснению, что менструация находится в зависимости вторичного характера от овуляции.

Людей, сомневающихся в том, что внушением можно повлиять на менструацию, я отсылаю к работе Делиуса в журнале „Wiener Klinische Rundschau" № 11 и № 12, 1905 (Der Einfluss Zerebraler Momente auf die Menstruation und die Behandlung von Menstruationstorungen durch hypnotische Suggestion). Автор приводит 60 случаев нарушений менструации, почти все излеченных внушением или значительно облегченных.

Внушением легко вызывается или задерживается также и потоотделение. Важнее вызывание стула. Очень часто удается вызывать и, что гораздо ценнее, устранять диаррею или запор. Немногими внушениями я (см. ниже) совершенно излечивал упорные, годами длившиеся запоры. То же самое должно сказать о диарреях, не покоящихся на воспалениях или брожениях. Так же обстоит дело с возбуждением чрез внушение аппетита, пищеварения, а равно с устранением идиосинкразии. С помощью внушенного представления можно, несомненно, вызывать и регулировать отделение желудочных желез. Для воздействия на менструацию, — просто вызывают соответствующим представлением паралич или судорогу сосудодвигательных нервов. Этим демонстрируется также ad oculos, насколько менструация может стать независимой от овуляции. Тот же самый процесс имеет место при вызывании или задержке внушением эрекции, что оказывает соответствующее влияние и на поллюции.

У некоторых очень восприимчивых к внушению субъектов удается одним только прикосновением к коже вызвать на ней волдыри, похожие на urticaria, а с помощью карандаша выгравировать даже на коже, графическими волдырями, их имена (дермографизм). Это явление патологической рефлекторной возбудимости я считаю родственным не только крапивнице, но и истерической восприимчивости к внушению. Schrenck и другие авторы оспаривали это мнение, рассматривая это явление просто как патологическое, подобное крапивнице. Но односторонняя, повышенная восприимчивость к внушению, как и всякое одностороннее усиление или ослабление нормальных жизненных процессов,— явление тоже патологическое. Не следует выставлять антитез там, где их нет. Schrenck подвергает сомнению возможность нарывания кожи под влиянием внушения. Wetterstrand же, наоборот (Der Hypnotismus. Wien und Leipzig. 1891, стр. 31) сфотографировал 2 пузыря (точно от ожога), вызванные внушением в состоянии сомнамбулизма, один — по средине руки (8 окт. 1890 г.), другой — на стороне большого пальца (15 октября). Оба пузыря возникли чрез 8 часов после внушения, причем объект все время находился под строгим контролем. Это был 19-ти летний эпилептик, у которого припадки от 15 июля 1889 года до даты письма Wetterstrand'a (14 дек. 1890 г.) отсутствовали. В моем распоряжении имеется прекрасная оригинальная фотография, которую мне прислал Wetterstrand. Впрочем, такие случаи безусловно редки (подобный случай я видел у д-ра Marcel Briand'a в Париже, где у одной истеричной женщины внушением были вызваны нарывные пузыри под газетной бумагой), кровотечения-же слизистых оболочек вызываются внушением очень легко.'Приведу следующие случаи, на мой взгляд, весьма интересные, весьма родственные внушению или даже с ним тождественные. Один пастор, очень нервный человек, был оклеветан одной женщиной, которая даже перед судом против него ложно свидетельствовала. У пастора после этого появились седые волосы на висках. Впоследствии-же волосы стали опять черными, т. е. каштановыми. Это значит, что седые волосы, постепенно выпали и на их месте выросли опять каштановые.— Мне самому приходилось лечить однажды тяжело больную душевно женщину, 48 лет, которая за 1,5 года до этого вследствие глубоких переживаний и сильного истощении в короткое время совершенно поседела. После пребывания в лечебном заведении, когда она стала поправляться физически, у нея появились роскошная шевелюра черных волос. Получалось такое впечатление, будто каждый пучок волос у основания — черного цвета, а в конце — белого. Но стоило приглядеться, чтобы увидеть, что черные волосы лишь короче и прикрывают основание более длинных седых волос. Последние были гораздо длиннее, но скуднее, так как через полгода после того, как они поседели, они стали сильно выпадать.

Чувства, влечения, аффекты. Аппетит, жажда, половые влечения внушаются или задерживаются с помощью увещаний. Прикосновением к желудку или же заставляя есть внушенные кушанья, можно усиливать действие внушения. Страх, радость, ненависть, гнев, ревность, любовь к кому-либо или чему-либо легко вызываются внушением, по крайней мере на мгновение, равным образом плач и слезы. Онанизм, равно как enuresis nocturna, зачастую излечивали подобным же образом.

Процессы мышления, память, сознание, воля равным образом доступны влиянию внушения. Я внушаю: „все, что я вам сказал во сне, вы забудете и вспомните только то, что вы держали на коленях кошку и гладили ее". По пробуждении загипнотизированный забывает все, за исключением эпизода с кошкой. Одной девице, хорошо говорившей по французски, Frank внушил: „больше вы не знаете ни одного слова по-французски, пока я вам опять этого не внушу". И бедная девица не могла пользоваться французским языком до устранения этого внушения. Эту же девицу можно было простым внушением вообще сделать немой или же лишить всех психических способностей. Подобные эксперименты с того времени мне удавались часто. Одной сомнамбулистке я внушил после гипноза встретиться с давно умершими родственниками, с которыми она долго беседовала. Других я, подобно св. Петру, заставлял ходить по морю или по реке, других превращал в голодных волков или львов, и они с лаем бросались на меня, чтоб меня укусить. Один раз — да будет это известно проф. Delboeuf'y — я был даже укушен до крови. Одного мужчину я превратил в девушку, вспомнившую о своей менструации, а девушку наоборот — в офицера. С внушением детства у хороших "сомнамбулистов соответственно изменялась их устная и письменная речь. Такого рода явления зачастую оставляют глубокое впечатление, если затем не внушить амнезии всего происшедшего.

Я в состоянии внушить загипнотизированному любые мысли, любые идеи и прежде всего любое убеждение, напр., что он не переносит более вина, что он не должен поступить в тот или другой союз, что он может делать то или другое, чего раньше не мог. У одной алкоголички, ставшей неверной своему обету воздержания, я внушением, не говоря ей ни слова наяву, вызвал глубокие угрызения совести, раскаяние, после чего она (по собственной инициативе!) принесла повинную председателю общества трезвости и возобновила свой обет воздержания. Успех был весьма очевидный и последовал непосредственно за однократным гипнозом, между тем как до этого ничего подобного не замечалось.

Особенно важно воздействие внушения на волевые решения. У загипнотизированного их нередко можно направлять по своему усмотрению. Зачастую утверждали, что последний от этого становится безвольным. Это — заблуждение, отчасти I вытекающее из ошибочного предположения о существовании, свободной человеческой воли. Наоборот, слабую волю гипнозом скорее можно даже укрепить.

Тем не менее всегда гораздо легче влиять на определенные локализированные явления (влечение к алкоголю, определенное какое-нибудь огорчение и т. п.), чем на какие - нибудь общие психические особенности и настроения. Последние с большим трудом поддаются внушению, а на глубоко унаследованные, конституциональные, характерные особенности или влечения, думается мне, вряд ли возможно воздействовать существенным образом; ни при каких условиях это влияние не может быть длительным. Приобретенные же привычки, несомненно, поддаются устранению. С помощью внушения, таким образом, возможно видоизменять в данный момент направление воли, вызывая одни решения и уничтожая другие, но невозможно надолго изменить самую сущность воли, как общую, характерную особенность данного индивидуума.