История всемирной литературы 45 page

Исследователи творчества Данте (Г. Лабит, Б. Санминителли) выяснили, что Данте в «Божественной Комедии» (в первом видении первой песни «Ада») использовал миф об Ара, взяв его у Платона.

В мифе о Торке Ангехе Хоренаци повествует: «Пели про него: возьмется, бывало, руками за гранитные, без трещины скалы, отломит от них, по желанию, большие или малые куски; примется сглаживать их ногтями и образует из них плиты, на которых ногтями же изобразит орлов и тому подобное...».

В древности в армянском народе широко бытовали эпические предания, сказания и песни, различные по форме и манере исполнения. Хоренаци называет их «випасанк», «песнь випасанов», «песнь-миф». Одни из них рассказывались, другие рассказывались и пелись. Особенно распространены они были в области Гохтн (отсюда — и «песни Гохтна»). Эти предания, сказания и песни связывались с именами и деяниями армянских царей — Арташеса, Тиграна Великого, его сына Артавазда, Ерванда и др.

Среди поэтических сказаний, дошедших до нас в сравнительно полном виде, — сказание об армянском царе Арташесе и аланской царевне Сатеник. В нем рассказывается о том, как Арташес в войне с аланами у реки Кура взял в плен царевича аланов. Чтобы спасти сына, аланский царь просит мира у Арташеса. Тот не соглашается. Тогда к реке подходит Сатеник — сестра плененного юноши и обращается к армянскому царю: «К тебе речь моя, храбрый муж Арташес, к тебе, победителю храброго народа, пойди — согласись со мною, прекрасноглазою дочерью аланов, и выдай юношу. Ибо не след у потомков богов мести ради отнимать жизнь или держать их в рабском унижении и тем питать вечную вражду между двумя храбрыми народами». Услышав эти мудрые слова прекрасной царевны, Арташес влюбляется в нее и посылает сватов. Однако царь аланов отказывает: «И где возьмет храбрый Арташес тысячи из тысяч

296

и тьму из тём, чтобы заплатить за божественную царевну-деву аланов?» Тогда

Храбрый царь Арташес на вороного сел,
Вынул красный аркан с золотым кольцом,
Через реку махнул быстрокрылым орлом,
Метнул красный аркан с золотым кольцом,
Аланской царевны стан обхватил,
Стану нежной царевны боль причинил,
Быстро в ставку свою ее повлачил.

(Перевод В. Брюсова)

Не менее поэтичны и другие образцы устного народного творчества, великолепно обработанные писателем.

«История Армении» Хоренаци является ценным первоисточником не только для изучения армянского фольклора, но и фольклора сопредельных стран. В ней, например, за пятьсот лет до Фирдоуси приводится иранская легенда о драконе Аждахаке, а также легенды о Рустаме и его коне Рахше, известные по согдийским фрагментам, которые относятся к более позднему времени, чем записи их у Хоренаци.

Хоренаци включает в историческое повествование мастерски сделанные пейзажные зарисовки. Он описывает Араратскую долину «окруженной высоковершинными горами, по которой с запада протекают журчащие реки. Поле, что на востоке, расстилаясь далеко, тянется к стороне солнца. У подошвы тех гор бьет множество прозрачных ключей, воды которых, сливаясь, образуют спокойные реки и окружают подошвы гор и окраины поляны, словно юноши, обходящие молодых дев. Но южная гора, над которой солнце совершает свое течение, с белоснежной вершиной прямо возникает из земли, слегка заканчиваясь остроконечием. О ней один из наших сказал: «„Муж крепко опоясанный [едва] в три дня обойдет ее“. Действительно, это гора, состарившаяся между молодеющими горами».

«Плач», которым завершается «История Армении» Хоренаци, — яркий образец древнеармянского риторического искусства. В нем звучат скорбные мотивы и гнев против врагов отчизны, любовь к народу и обличение социальных пороков общества: «Оплакиваю тебя, земля армянская, оплакиваю тебя, страна, благороднейшая из всех стран севера [...] Горе тебе, оставшейся в своем вдовстве без попечения, и нам, несчастным, лишившимся отцовского призора [...] Как я перескажу все эти бедствия? [...] Монахи — лицемерные, чванливые, тщеславные, любящие почести более, чем бога [...] Князья — мятежники, товарищи воров, хищные, скупые, алчные, грабители, разорители, безнравственные [...] Судьи — бесчеловечные, лживые, обманщики, лихоимцы, не уважающие законы [...] Цари царят жестокие, злые, налагающие большое, тяжелое бремя».

Хоренаци обогатил древнеармянский литературный язык. По данным исследователей, он, в основном по греческим образцам, создал и ввел в словарный фонд армянского языка более 500 слов, некоторые его выражения стали крылатыми и сохранились в современном армянском языке.

Более тысячи лет «История Армении» Хоренаци была широко известна в народе. Армянская историография и художественная литература в течение всего Средневековья находилась под сильным влиянием этого крупнейшего писателя и мыслителя армянской Древности.

Начиная с XVIII в. «История Армении» Мовсеса Хоренаци неоднократно издавалась на русском и других европейских языках.

Из произведения исторической прозы V в. черпали мотивы и сюжеты армянские прозаики и поэты с древних веков до наших дней. Но древнейшая и древняя история Армении вдохновляла также писателей и композиторов других народов. Так, например, тема Тиграна Великого воплощена в европейском, в частности итальянском и немецком, оперном искусстве XVII—XIX вв. По данным исследователей, на эту тему написано более двух десятков опер, из которых наибольшей известностью пользуются оперы «Тигран Великий — царь Армении» Томазо Альбинони (XVII—XVIII вв.), «Тигран Великий» Алессандро Скарлатти (конец XVII — начало XVIII в.), «Тигран» Кристофа Биллибальда Глюка (XVIII в.), «Тигран» Иоганна Адольфа Хассе (XVIII в.), «Тигран Великий» Георга Фридриха Генделя (конец XVII в.), оперу «Арсака», посвященную армянскому царю Аршаку II, написал известный итальянский композитор Франческо Арайя (XVIII в. Впервые эта опера была поставлена в 1739 г. в Петербурге самим автором) и т. д. Миф об Аре Прекрасном и Шамирам, в особенности образ Шамирам (Семирамида), помимо армянских авторов, привлекал внимание многих выдающихся французских и итальянских писателей и композиторов (Вольтер, Арайя, Метастазио, Росси, Россини и др.). Пересказ одной из версий мифа об Ара и Шамирам встречается у арабского историка X в. аль-Масуди. Интересно также, что один из вариантов легенды о Торке Ангехе приводится в «Шараф-наме» курдского историка XVI в. Шамсаддина Бидлиси и т. д.

296

ИСТОРИЧЕСКАЯ ПРОЗА VI—XIII вв.

Армянская историческая проза в последующие века развивалась в традициях, выработанных крупнейшими писателями-историками V в. После некоторого спада в VI в. новый подъем этого

297

жанра наблюдается в VII в. Одним из значительных произведений данного периода была «История страны агванов» (кавказских албанцев) Мовсеса Каганкатваци. Это единственный дошедший до нас источник истории агванов с начала формирования этой народности по VII в. В X в. другой армянский автор — Мовсес Дасхуранци дополнил сочинение Каганкатваци, доведя описание событий до середины X в. В труде Каганкатваци в качестве источников использованы как произведения армянской исторической прозы V в., жития святых, официальные письма и послания светских и духовных лиц, так и фольклор; здесь приводятся любопытные факты о братской дружбе и военном сотрудничестве закавказских народов.

В «Историю страны агванов» включено сочинение армянского поэта VII в. Давтака Кертога «Плач на смерть великого князя Джеваншира». В V—VII вв. наряду с армянской духовной песней существовала и светская поэзия. Однако из подобных сочинений этого периода до нас дошел лишь «Плач...» Давтака. По словам Каганкатваци, Давтак — поэт, ритор, «сведущий в науках, искусный в деле изобретений», приехал в Кавказскую Албанию. Он «долгое время пребывал при царском дворе», по случаю вероломного убийства ее владетеля Джеваншира поэт сочинил плач-элегию. Поэт-ритор был хорошо знаком с поэтическим искусством античного мира и использовал его традиции. «Плач» написан в виде акростиха и состоит из 36 строф — по количеству букв армянского алфавита. Лирическое сочинение Давтака создано в стиле народных погребальных песен-плачей. Поэт глубоко переживает трагическую гибель своего героя:

Нас стена защищала, но пала стена.
Скалы, нас укрывавшие, ныне разбиты.
Нам светила луна, закатилась луна.
Слово твердое рухнуло, нет нам защиты.

Мы не ждали беды, но пришла к нам беда.
Власть добра и надежд победило безвластье.
Свет чудесного царства угас навсегда,
Счастья сад превратился в пустыню несчастья.

(Перевод Н. Гребнева)

По образцу произведения Хоренаци написана «История» Себеоса (VII в.), охватывающая период с доисторических времен до 661 г. Она представляет большой интерес и для истории Византии и Персии, так как в ней подробно и красочно изложены известные персидские походы византийского императора Гераклия в начале VII в. Себеос широко использует произведения народного творчества. В художественном отношении особую ценность представляют восходящие к фольклору эпические сказания об армянских князьях Смбате Багратуни и Мушеге Мамиконяне, которые изображены как богатыри и патриоты. Впечатляющ и образ политического и военного деятеля, храброго князя Теодороса Рштуни, который возглавлял освободительную борьбу народа и пользовался большой популярностью. М. Абегян полагает, что «память о нем сохранилась в сказаниях, которые вошли в народный эпос «Давид Сасунский», и пребывает поныне в образе Кери Тороса или Теватороса». В произведении Себеоса впервые в армянской литературе рассказано о романтической любви персидского царя Хосрова и «царицы цариц» — красавицы-армянки Ширин. Эта легенда впоследствии легла в основу сюжета известных поэм на Востоке (Низами, Навои и др.). В конце своей «Истории» Себеос рассказывает о появлении арабов на территории Закавказья и их походах на Армению и другие страны.

Несомненными литературными достоинствами обладает «История Тарона» Иоанна Мамиконяна (VII—VIII в.), первая часть которой известна как произведение Зеноба Глака (его псевдоним). В первой части, посвященной крещению армян, писатель широко использует «Историю Армении» Агатангехоса, дополняя ее новыми народными сказаниями и легендами, бытовавшими в его время. Среди них представляет интерес эпическое сказание о совместной борьбе армян и грузин против «северных племен» и о подвигах царя Трдата Великого. Любопытна здесь и легенда об индусских князьях-братьях Деметре и Гисанэ, о постройке их сыновьями в Таронской области Армении городов Куара, Мегти и Хореан. Исследователями подмечено типологическое сходство легенды о постройке города Куара с известной легендой об основании Киева из «Повести временных лет» летописца Нестора.

Вторая часть «Истории Тарона», где речь идет в основном об освободительной борьбе армян против персидского ига в VI—VII вв., выдержана в стиле народного эпического повествования. Многие рассказы восходят к фольклору. Язык произведения очень близок к народному, разговорному. В центре внимания автора — подвиги и деяния князей из рода Мамиконянов — Мушега и Гайл-Ваана, которые, подобно эпическим богатырям, побеждают численно превосходящего врага благодаря своему уму, силе, военной мудрости и находчивости. В книге живописно обрисованы батальные сцены и поединки. При изображении врага-тирана автор часто использует различные сатирические приемы.

В VIII в. была написана «История халифов» Гевонда. Она охватывает период с 622 по 788 г. «История» Гевонда — ценнейший источник для

298

истории Востока: в ней есть важные новые сведения о взаимоотношениях между арабами и подвластными им народами, о внутренней жизни арабов, о борьбе ислама против Византии и т. д. Гевонд рассказывает и о героической освободительной борьбе народа против арабского ига.

Среди сочинений исторической прозы IX—X вв. выделяются «История Армении» католикоса Иоанна Драсханакертци и «История дома Арцрунидов». Товмы Арцруни, посвященные истории страны с древнейших времен до X в. В произведении Драсханакертци любопытна мемуарная часть, в «Истории...» Арцруни обращает на себя внимание яркое образное описание восстания сасунцев против арабских завоевателей в середине IX в.; это событие легло в основу армянского героического эпоса «Давид Сасунский». Товма Арцруни хорошо знал древнегреческую историографию и литературу. Многое почерпнул он и из традиций древнеармянскои исторической прозы V—VII вв. Его «История...» отличается своеобразным художественным стилем, в ней встречаются описания, созданные с подлинным поэтическим вдохновением.

В XI в. жил видный историк-писатель Аристакэс Ластивертци. Его «Повествование» богато сведениями об общественно-политической жизни современной автору Армении, Византии, о нашествиях турок-сельджуков, об истории тондракийского еретического движения и т. д. В традициях Хоренаци написаны Аристакэсом Ластивертци патриотические элегии-плачи в связи с нашествиями иноземных захватчиков. По своему стилю произведение Аристакэса тяготеет к лучшим образцам древнеармянской исторической прозы раннего периода.

Развитие армянской литературы эпохи раннего феодализма было тесно связано со смежными областями культуры, с искусством и наукой. Начиная с V в. большую роль в развитии литературного языка, художественного стиля и образного мышления сыграли также выдающиеся философы, ученые-естественники, теологи. Как в античном мире, так и в Армении не только историографы, но и представители различных наук, чтобы заинтересовать широкий круг читателей, старались писать изящным литературным слогом.

Среди философов и ученых, оказавших влияние на развитие армянской литературы, следует выделить Езника Кохбаци, Давида Анахта, Анания Ширакаци. Езник (V в.) — автор известной «Книги опровержений», оказавшей большое влияние на развитие армянской философии и теологии, выступил с критикой язычества и маздеизма. В сочинении Езника, написанном в конце 40-х годов V в., т. е. накануне войны Варданидов, как и в других литературных памятниках того времени, говорилось о необходимости освободительной борьбы армян. Следует отметить риторический стиль сочинения Езника.

Армянские философы В. К. Чалоян, С. С. Аревшатян доказали, что истоки учения выдающегося представителя древнеармянской неоплатонической философии Давида Анахта (V—VI вв.) восходят к античным философским школам. В условиях господства христианской идеологии его роль в развитии светского направления в философии была исключительно важной. В Александрии, где Давид получил образование, как полагают исследователи, он примыкал к философской школе Аммониуса — Олимпиадора Младшего. Еще до возвращения на родину Давид прославился своими философскими трудами на греческом языке и, согласно преданию, победив в состязании с известными учеными, был прозван Трижды великим философом, Философом Непобедимым (Анахт). В трудах Давида («Определение философии», «Анализ „Введения“ Порфирия», «Толкование „Категорий“ Аристотеля» и «Толкование „Аналитики“ Аристотеля»), которые впоследствии были переведены на армянский язык, царит «дух античного, светского философского мышления, стремление не порывать связей с сокровищницей древнегреческой философии...». Главное прогрессивное значение философии Давида для Армении V—VI вв. исследователи усматривают в том, что она в армянской философии развивала традиции, восходящие к античному наследию. Критикуя положения агностицизма, выступая против схоластики и догматизма, мыслитель высоко ценил научные знания и доказывал возможность познания мира. Творчество Давида Анахта имело большое значение и для развития древнеармянского риторического искусства.

Труды Анании Ширакаци (VII в.), основоположника древнеармянского естествознания, ученого с энциклопедическими знаниями в области математики и астрономии, теории календаря и космографии, метеорологии и географии, во многом расходились с догмами Священного писания. Особенно плодотворно работал Ширакаци в области математики, названной им «основой всех человеческих знаний и мудростей». Его задачник «Вопросы и решения» — древнейший из дошедших до нас учебников по математике, а таблица сложения, вычитания, умножения и деления Ширакаци на семь веков опередила известные нам таблицы. Вопреки господствующему во время Ширакаци библейскому представлению о мироздании он отстаивал птолемеевскую теорию о шарообразности земли. Сочинения Анании Ширакаци написаны живым языком и отражают

299

особенности стиля древнеармянской научной прозы.

В последующие века ряд ученых армянского происхождения сыграл видную роль в развитии науки и культуры как Византии, так и других народов. Например, в VIII в. известно было имя астронома Пакратиоса (Баграта), в IX в. в Константинополе жил и творил Иоанн III Грамматик (константинопольский патриарх 837—843 гг.). Не меньшую известность получил Леон Фессалийский (племянник Иоанна Грамматика и внук Пакратиоса) — крупнейший математик и механик, который был ректором Магнварского университета в Константинополе. У Леона Фессалийского учился один из изобретателей славянского алфавита — Кирилл.

299

ПОЭЗИЯ X—XIII ВВ.

В результате длительной и тяжелой освободительной борьбы против арабского владычества в конце IX — начале X в. была восстановлена политическая самостоятельность Армении. В 885 г. образовалось армянское царство Багратидов со столицей Ани, в 909 г. — царство Арцрунидов в Васпуракане, позднее — Сюникское царство. Восстановление политической независимости страны создало благоприятные условия для нового подъема экономики и культуры, особенно при армянском царстве Рубенидов в Киликии, которое просуществовало около трехсот лет (1080—1375) и поддерживало тесные связи со странами Западной Европы. В восточной части Армении развитие страны прервалось в середине XI в. вследствие захватнической политики Византии и нашествия турок-сельджуков, оно возобновилось в конце XII в., когда в северо-восточных областях Армении с помощью Грузинского царства образовалось княжество Захаридов. Начинается невиданный ранее расцвет науки, книжной живописи (миниатюры), музыки, литературы.

В X—XII вв. в науке и культуре видную роль стали играть также светские лица, среди которых выделяется видный государственный и военный деятель, князь Григор Магистрос (ок. 990—1059). Он был ученым, педагогом, обладал глубокими, поистине энциклопедическими знаниями в области античной философии, литературы, мифологии, точных и естественных наук. Большой интерес представляет программа обучения, предложенная Магистросом. Система обучения в его школе была направлена против схоластики и догматизма, в ней много места отводилось гуманитарным и естественным наукам. Магистрос создал новый в армянской литературе жанр — эпистолярный. В его «Письмах» приводятся мифы и басни, собранные автором из литературных источников, а также записанные им. По своему стилю «Письма» Магистроса художественно-публицистичны, эмоциональны, лаконичны.

Иллюстрация: Заглавный лист Евангелия от Марка

1066 г.

Крупнейшими представителями литературы того периода были поэты Григор Нарекаци и Нерсес Шнорали.

Эпоха, в которую жил и творил Григор Нарекаци (945/950—1003), характеризовалась глубокими противоречиями; с одной стороны, господство религиозного миросозерцания, проникнутого иногда мистическими умонастроениями, и преобладание аскетического образа жизни, с другой — стремление к светскому образу жизни, несоблюдение церковных догм, порядков и обрядов, порой доходящее до их полного отрицания, распространение еретических учений (движение тондракийцев и др.). Эти противоречия оказали влияние как на характер мышления поэта, так и на его творчество. Нарекаци родился в Васпураканской области Армении, в семье ученого-епископа Хосрова Андзеваци. Воспитание он получил в Нарекском монастыре у своего двоюродною деда — Анания Нарекаци,

300

прозванного современниками «великим философом». По окончании учения Григор Нарекаци был пострижен в монахи, а впоследствии стал вардапетом монашеской братии в том же монастыре. Вскоре он прославился своими знаниями и благочестием; уже при жизни о нем слагали легенды. Но у Нарекаци было немало недругов из среды церковной знати. Согласно преданию, дошедшему до нас в письменных источниках, он подвергался гонениям, и его даже вызывали в духовный суд. Полагают, что причиной этому была причастность Нарекаци к еретическим учениям: отец его был предан анафеме как еретик, учителя же Нарекаци подозревали его в приверженности к ереси тондракийцев, и он, по собственному признанию, «проклял тондракийцев не по доброй воле своей, а по принуждению католикоса». Не этим ли следует объяснить «Обвинительное послание» Нарекаци, в котором также осуждается ересь тондракийцев? То, что Нарекаци преследовали, подтверждается и отдельными намеками в его сочинениях. Да и в самом творчестве поэта не только замечается отход от официальных церковных догм, но и порой звучит гневный протест против бога-творца. Нарекаци был похоронен в Нарекском монастыре. Могила великого поэта-мыслителя на протяжении веков почиталась в народе и была местом паломничества.

Григор Нарекаци оставил богатое литературное наследие. В него входят гандзы (гимны в честь бога и святых), «Толкование на „Песнь Песней“», «История Апаранского креста и Славословие св. Кресту и св. Богородице», «Славословие св. апостолам», «Славословие св. Иакову, епископу Низибийскому», «Песни» («Таги») и самое крупное произведение — «Книга скорбных песнопений». Гимны, толкования и другие духовные сочинения Нарекаци мало чем отличаются от произведений традиционных жанров армянской церковной литературы. Но и в них уже ощущается большой поэт.

Величие и гений Нарекаци раскрылись в его песнях, особенно в монументальной поэме — «Книге скорбных песнопений». Будучи творениями переходной эпохи, эти сочинения содержат в себе еще немало от мировосприятия Средневековья. Но главное то, что своими произведениями Нарекаци стремился разрушить традиционные каноны церковной поэзии, вывести ее на широкий путь свободного творчества, поэтического вдохновения.

Величайшей заслугой Нарекаци является новая эстетическая концепция, которая проявилась в произведениях поэта. Нарекаци впервые в армянской литературе сделал природу объектом поэзии, и в этом усматривается связь его эстетических воззрений с естественнонаучными взглядами Анании Ширакаци. Манук Абегян справедливо говорил: «То, что Анания Ширакаци, опираясь на науку своего времени, считает источником всей жизни, становления всего живого мира, — это же самое воспевает Григор Нарекаци в поэзии. Он чувствует и воспринимает природу как вечно движущееся, живое существо, обладающее какой-то возвышенной таинственностью». Причем природу Нарекаци воспринимает как «лиру божью»: когда поэт воспевает природу, он играет на «божественной лире», и «презираемая, игнорируемая и даже считавшаяся грешной природа, таким образом, оживает, получает свои права. Воспевать природу — значит выполнять дело божественного прославления...». Три-четыре века спустя поэты Костандин Ерзнкаци и Ованес Тлкуранци подобным образом будут защищать свою любовную лирику и вообще светское начало в поэзии от яростных нападок ревностных служителей церкви, будут уповать на бога, выдавая свое дарование за следствие «явлений свыше», и даже считать самого бога причиной тончайшего человеческого чувства — любви.

Нарекаци впервые в армянской литературе показал человека и его духовный мир как частицу живой природы. Естественно, изменилась и сама поэтическая форма. Характеризуя свою «Книгу скорбных песнопений», автор в эпилоге пишет: «Я накопил материал, сочетал, расположил, основал, построил, воздвигнул, показал, устанавливал как чудотворение единосущного предмета разветвленные главы изложения этого преполезного сочинения». Как отмечал М. Абегян, поэт рассматривал свое произведение как единое целое, как произведение, в котором есть одна общая, «сквозная» идея, тема, вокруг которой разветвляются все прочие подтемы.

Новые гуманистические тенденции отчетливо ощущаются уже в песнях Нарекаци, продолжавших лучшие традиции армянской духовной поэзии, начало которой относится еще к V в. Наиболее распространенным жанром духовной песни были шараканы. Первыми творцами их были Месроп Маштоц, Саак Партев, Иоанн Мандакуни и др. В последующие века в развитие этого жанра внесли свой вклад такие видные поэты, как Комитас, Ованес Саркаваг, Нерсес Шнорали, Нерсес Ламбронаци, Иоанн Ерзнкаци и др. Простые и изящные по форме и содержанию, шараканы исполнялись в сопровождении величественной мелодии. Однако как бы высоко мы ни ценили шараканы, они, подобно всем духовным песням, связаны с определенным стереотипом как по религиозному содержанию, так и по поэтической форме, и это, конечно, ограничивало возможности их дальнейшего развития.

301

Нарекаци в своем творчестве, в частности в песнях, опираясь на лучшие образцы шараканов, создавал песни на новых эстетико-философских основах. В песнях поэта вместе с приемами духовной поэзии используются приемы, восходящие к народной поэтике. Тематика песен Нарекаци остается прежней — религиозной, что явствует из их названий — «Песнь Рождества», «Песнь Явления», «Песнь Воскресенья», «Песнь Вардавара». Но поэт, воспевая эти христианские праздники, как заметил М. Абегян, вместо застывших образов-символов традиционной духовной поэзии, перифразы Библии, абстрактных формулировок вводит в лирику живые поэтические образы, взятые из действительности. Песни Нарекаци вдохновенно воспевают красоту человека и природы. Так, в одной из песен Рождества вместо обычного прославления этого религиозного праздника мы слышим величественный гимн в честь женской красоты, вместо традиционно бледного, бесплотного и отвлеченного образа девы Марии (Богородицы) поэт стремится создать образ живой, земной женщины идеальной красоты:

Когда ступает она — словно жемчуг сверкает красой.
Ножку передвинет — словно падают света лучи...
Грациозно и жеманно прогуливается она.

(Подстрочный перевод)

Поэтический образ святой девы, нарисованный поэтом, выражает гуманистическое начало. Созданный Григором Нарекаци образ женщины идеальной красоты, по наблюдению М. Абегяна, доминирует во всей армянской средневековой любовной лирике, вплоть до поэзии великого Саят-Новы (XVIII в.). Это был уже новый подход к осмыслению и поэтическому воплощению традиционных религиозных образов и понятий; божественное наделялось живыми человеческими качествами, и тем самым как бы обожествлялось человеческое начало. Подобный подход наблюдался не только в литературе, но и в других видах армянского искусства того времени. Та же традиция воплотилась в церковной архитектуре и скульптуре (монументальные росписи, горельефы, барельефы и фрески знаменитого Ахтамарского храма, царских чертогов Гагика Арцруни, построенных в X в. зодчим Мануэлом, и др.), а позднее более отчетливо — в книжной живописи, в иллюстрациях Тороса Рослина (XIII в.): в его композиционных миниатюрах на евангельские темы апостолы и архангелы представлены не в виде абстрактных символов, а в живых человеческих образах, с определенными психологическими чертами. Нарекаци, наделяя образ девы Марии земными, человеческими чертами, тем самым как бы хотел подчеркнуть, что нет непреодолимой пропасти между человеком и богом, человеческим и божественным, и это давало ему возможность говорить «от всей глубины сердца» с самим богом.

В песнях Нарекаци отразилось эмоциональное восприятие поэтом природы. Природа в песнях Нарекаци — неиссякаемый источник поэтического вдохновения. Неповторимые картины живой, вечно обновляющейся природы поэт нарисовал в «Песне Вардавара». Восхищение величественной красотой природы выражено и в таких песнях Нарекаци, как «Песнь Явления», «Песнь Воскресения», в которых лишь религиозная концовка остается данью старой традиции.

Поэма «Книга скорбных песнопений» (1002) вобрала в себя все лучшее, что было создано армянской поэзией предшествующих эпох, и вместе с песнями положила начало новому этапу армянской литературы. Поэма Нарекаци состоит из 95 глав, в ней свыше 10 тысяч строк. Мы не знаем точно, сколько лет над ней работал автор. Известно лишь, что она была завершена за год до смерти поэта. В жанровом отношении — это лирическая поэма, написанная смешанным стихотворным размером с преобладающими пятисложными стопами. На протяжении сотен лет «Книга скорбных песнопений» Нарекаци пользовалась в народе большой популярностью и почиталась даже наравне со Священным писанием: полагали, что она обладает чудотворной силой. В то же время она была и недосягаемым образцом поэтического искусства для армянских поэтов многих поколений.

Проблему человека поэт стремится решить на основе распространенных в ту эпоху религиозно-мистических понятий и представлений, в рамках сложных «взаимоотношений» человека и бога.

По мысли Нарекаци, человек рождается совершенно чистым и добрым. Однако в этом несовершенном и грешном мире он утопает в грехах и преступлениях, растлевает свою первоначальную сущность. Но надежда не утрачена: он может спастись, уповая на бога, стремясь к нему, как к идеалу. Человек, говорит поэт, должен постоянно совершенствоваться, стремиться походить на бога, с тем чтобы иметь право соединиться, слиться с ним как со «светлым прообразом наивысшего совершенства» (М. Абегян). Спасение человека, по мнению поэта, — в его усовершенствовании. Эта гуманистическая идея и пронизывает все произведение.

В «Книге...» Нарекаци перечисляются свои (и вообще человеческие) грехи, и чем больше этих грехов, тем бесконечнее они ему кажутся. Бесчисленными признаниями поэта в своих (человеческих) пороках и грехах как бы еще сильнее акцентируется мысль о «несовершенстве» человека и «совершенстве» бога. Этот резкий

302

контраст с огромной поэтической силой выражен в 83 главе поэмы:

Date: 2016-07-25; view: 288; Нарушение авторских прав