Часть первая: Родные просторы 5 page

— Рон, — чуть картавя, произнесла она, — я не должна была отказать тебе, когда ты приглашал меня на бал. — Мантия плотно облегала её тело, он мог различать контур её груди. — Позволь мне…

— Прекрати, Рисенн! — рявкнул Рон. — Не доводи меня!

Она снова улыбнулась и откинула волосы, обернувшись Драко в его квиддичной слизеринской форме: удивительно светловолосый и высокомерный, он холодно смотрел на Рона.

— Ой, — Рон дёрнулся назад с такой резвостью, что едва не уронил зеркало. — Нет, ну теперь-то ты точно промахнулась.

— О, существует масса путей, чтобы соблазнить кого-либо, — с улыбкой Рисенн ответил ему Драко. — Если хочешь, можешь меня ударить. Обзывайся, выплесни на меня всё своё остроумие… Но ты опоздал. Я уже ухожу. Ты ненавидишь меня, Уизли. Ты знаешь, что делать.

— Прекрати, Рисенн, — голос Рона опасно зазвенел.

— Или что? — Драко вскинул голову, и Рон поразился совершенству её искусства подражания: наполненная безразличием поза, холодная пренебрежительная улыбка. Хотя имитация Гермионы понравилась ему куда больше.

— Или я предскажу тебе твоё будущее, — сказал Рон.

Драко ахнул, и иллюзия исчезла: перед Роном снова стояла Рисенн, только на этот раз её взгляд был убийственным.

— Не посмеешь.

— Так не смей соблазнять меня!

— Я просто хотела, чтобы тебе было комфортнее. Лучше уж ложный комфорт, чем ничего.

— Не хочу этого.

Она снова взглянула на Рона. В глазах всё ещё стоял гнев. Но не только. В них появилось скупое уважение.

— Совсем не хочешь?

— Совсем, — ответил Рон.

— Отлично, — она вышла из комнаты и замерла в коридоре, ожидая его. Через миг он последовал за ней.

* * *

— Виктор, — прошептала Гермиона. — Виктор, пожалуйста…

— Я не видел его, Гермиона, — он казался огорчённым, — мне очень жаль.

Драко опустился на колени рядом с ней, и, покосившись, Гермиона увидела, как на его лице заплясали отблески пламени, заострив черты и сделав профиль упрямым и резким.

— Почему так всегда? — спросил он, не сводя глаз с Виктора. — Каждый раз ты врёшь мне о том, где находятся мои друзья. Продолжай в том же духе, Крум, и я решу, что ты имеешь что-то лично против меня.

— Против тебя я ничего не имею, — Виктору удалось погасить удивление, вспыхнувшее в глазах при виде Драко. — Но не могу вам сказать, где Гарри.

— Значит, знаешь, но не скажешь, — уточнил Драко. Его руки расслабленно лежали на коленях, но Гермиона слышала напряжённость в его голосе. — Ты уверен, что это мудро?

Виктор нахмурился.

— Ты мне угрожаешь?

— Может быть, — согласился Драко.

— И чем же?

— Пока не знаю. Думаю, будет эффективней, если я не стану уточнять.

— Не будет, — мрачно возразил Виктор. — В этот раз я не могу помочь…

Он осёкся и встревожился. Звук, напомнивший Гермионе треск помех, стал громче. Вдруг Крум резко развернулся, словно к нему кто-то приблизился, губы задвигались, произнося какие-то слова, и затем он со скрежетом исчез, словно его утянула вниз неудержимая безжалостная сила.

— О-па! — произнёс Драко в тишину, повисшую после внезапного исчезновения Виктора. — Похоже, твоего болгарского ухажера сожрала акула. Обалдеть.

— О, боже, — ахнула Гермиона, но не успела она взволноваться, как в камине что-то снова взорвалось, и появилась другая голова: знакомый водопад светлого серебра волос, огромные синие глаза, пухлые алые губы, сложенные в невероятную лучащуюся улыбку. — Флёр? Что ты…

Но та, сияя глазами, смотрела мимо неё, прямо на Драко.

— Драко! — воскликнула она. — Драко, mon petit! Я так по тебе скучала!

Драко уселся на пятки, губы его дрогнули в улыбке. Флёр производила на юношей такое же впечатление, как и Драко — на девушек, так что, с его тщеславием, он не мог отказаться от потока изливаемого на него восхищения от себе подобной.

— Привет, Флёр! — кивнул он. — Как там дом, что я купил для тебя?

— О, он чудесен! Мы с Виктором обожаем там бывать.

— С Виктором? Ты живёшь с Виктором? — его брови взмыли вверх. — Ради чего?

— Не груби, — отмахнулась Флёр. — У нас чистая любовь.

— Твоя любовь меркантильна; деньги и известность — вот для чего он нужен вам, женщины. Полагаю, ты не разделяешь его интересов — это ведь сплошной квиддич, верно? Подожди, вот узнают парни, что с тобой можно переспать за полосатый джемпер да форменные трусы — все начнут рваться в команду.

— Ты тоже в команде, — мрачно заметила Гермиона.

— Мне не нужно напрягаться, чтоб с кем-то переспать, — возразил Драко. — И форменные трусы тоже ни к чему. Они сбиваются под штанами, — он взглянул на свои ногти. — Под квиддичные штаны я вообще ничего не одеваю.

Гермиона онемела от этих сведений. Флёр же расхохоталась.

— Мы с Виктором понимаем друг друга, — ответила она, — хотя и спорим временами. Как сейчас. Ему показалось, что он не должен говорить вам, что Гарри был здесь.

Драко вскинул голову и окаменел.

— Сейчас он тоже там?

— Нет, — неожиданно мягко ответила Флёр. — Он уехал днём. Он был очень болен.

— Как он сейчас? — нетерпеливо перебила её Гермиона.

— В порядке, — откликнулась Флёр. — Вполне пришёл в себя.

Драко прикрыл глаза, и Гермиона, зная, о чём он думает, произнесла вслух:

— Ты знаешь, куда он отправился?

— Да, — кивнула Флёр. — Мы отправили его на квартиру Виктора в… — она вскрикнула и замолчала, метнув в кого-то укоризненный взгляд. — Да, именно так. И он останется там, пока Виктор не присоединится к нему… Виктор, прекрати! Они имеют право знать, они — его друзья и очень его любят!

— Да, — горячо закивала Гермиона.

— Говори за себя, — буркнул Драко.

— Мы просто хотим, чтобы с ним всё было хорошо, — покосившись на Драко, она снова повернулась к Флёр. — Просто он не подозревает, что случилось, и в результате может оказаться в опасности…

— Скажи, где он, — произнёс Драко и, сделав над собой усилие, добавил, — пожалуйста.

— Он в Праге. Больше ничего не могу вам сказать. Могла бы дать вам портключ.

— Пожалуйста, — попросила Гермиона, видя, как нелегко Драко будет сказать это слово ещё раз. — У нас мало времени.

Вздохнув, Флёр подняла руки из пламени и потянулась к Драко и Гермионе.

— Конечно, я могла бы вас захватить, но правила… Может сработать тревога.

— Мы в Министерстве, и здесь нет ограничений, — быстро подхватила Гермиона и взглянула на Драко. — Верно?

Он кивнул со слегка ошалевшим видом, словно с трудом поспевал за происходящим.

— Верно.

Гермиона вытянула руку, и холодные пальцы Флёр сомкнулись на её запястье. Огонь не обжигал и не тревожил — лишь согревал, как горячая вода. Она зажмурилась, когда Флёр потянула её вперёд, заскользила, почувствовав невесомость, и споткнулась о невесть откуда взявшуюся землю под ногами. Флёр удержала её, и Гермиона открыла глаза и огляделась.

Она стояла в центре небольшой комнаты со стенами, закрытыми книжными полками, лицом к пустому камину, задняя стенка которого была прозрачной. Сквозь неё, как сквозь оконное стекло, был отчётливо виден кабинет Люциуса и стоящий на коленях Драко, который смотрел на них через огонь. Казалось, что пламя облизывает его, бросая бронзовые блики на его кожу.

Флёр протянула руку к нему:

— Драко, теперь ты.

Но вместо этого он встал на ноги, и теперь Гермиона могла видеть только нижнюю часть его тела. Кажется, он за чем-то потянулся: свитер пополз вверх, обнажив полоску живота, когда он поднял руки. Драко опустил руки, и Гермиона поняла, в чём дело: он взял с каминной полки одну из зажжённых свечей. Развернулся, прошёл через комнату и поднес пламя к длинной парчовой занавеске, дожидаясь, пока та вспыхнет.

— Драко! — едва не заорала Гермиона. — Что ты делаешь?

Но Флёр удержала её, схватив за руку.

— Пусть.

Занавески занялись, и Гермиона почувствовала резкую вонь горящей ткани. Драко стоял, любуясь, как пламя лижет бархат — настолько яркое, что вид за окном померк. Лицо его было сосредоточенным и решительным — он как будто размышлял над мудрёным квиддичным приёмом.

Внезапно он швырнул горящую свечу на пол и быстро вернулся к камину, задержавшись лишь на миг, чтобы что-то захватить с отцовского стола. Через мгновение он уже протягивал в пламя руки. Флёр схватила его за запястье и дёрнула вперёд.

* * *

Малфои не могут быть рыжеволосы.

Малфоям запрещены цвета: канареечно-жёлтый, ядовито-синий, бледно-розовый.

Малфои не могут использовать бумагу пастельных тонов для написания писем, а так же принимать написанные таким способом послания.

Во время чаепития Малфои обязаны наливать в чашку молоко прежде, чем добавлять чай. В первую очередь это касается Малфоев, проживающих в Имении.

При рождении Малфоя имя ребенку должно быть выбрано из нижеследующих: Октавиан, Люциус, Владимир, Август, Александр, Дариус, Драко…

Гарри осторожно откинулся на стуле, стараясь не расплескать кофе из переполненной чашки на страницы Кодекса Поведения Семейства Малфоев. Он сам не знал, зачем, выходя из квартиры, чтобы подкрепиться где-нибудь в тихом месте, захватил книгу с собой. Наверное, отчасти, причиной послужило то, что книги у Виктора были только на славянских языках, которых он не знал. Хотя эта причина не являлась главной.

Пергамент был таким старым, что Гарри казалось, что он касается кончиками пальцев хрупких и тонких крылышек мотылька. Рука скользнула по странице, он поднял взгляд к окну. Кавярня, которую он нашёл, была подобием Дырявого котла в этом совершенно незнакомом городе с мощёными улочками и старинными зданиями с высокими шпилями. Если Диагон-аллея выглядела так, словно время замерло там несколько веков назад, то волшебная часть Праги будто приплыла из сказки.

Маленькая кофейня, наполовину отделанная деревом, была залита мягким золотистым светом, льющимся из реющих над головой светильников. Горы великолепных пирожных, украшенных взбитыми сливками, шоколадом, вишней, засахаренным миндалём, ювелирно поблёскивали за витринами. Это было так красиво, странно и аппетитно, что Гарри почувствовал себя невероятно одиноким и был готов забраться под ближайший стул.

Ему прежде не случалось выезжать за пределы Англии, и, если он и представлял себе нечто подобное, то непременно с друзьями: вот он вместе с Роном едет к Биллу в Египет или же совершает романтическое путешествие по Италии с Гермионой. Драко избороздил всю Европу вдоль и поперёк, и как-то они полдня проговорили о том, куда бы они отправились, если бы им выпал такой случай.

Драко загорелся показать Гарри те места, где ему приходилось бывать: ледяные дворцы Швейцарских Альп, стеклянные дома Южной Франции, белые ночи Санкт-Петербурга.

— Мы всегда ездили туда по делам, и отец не задерживался ни на минуту, чтобы посмотреть на что-нибудь. Было бы здорово снова туда съездить с тобой.

Гарри обрадовался этому нежданному комплименту — Драко всегда отпускал их именно так, словно не задумываясь, что он произносит.

Гарри взял свою чашку и уставился в неё невидящим взором, он вспомнил сон, о котором упоминал Флёр: он был призраком поместья, блуждающим по пустым залам. Он бродил, бродил, пока не обнаружил Драко в библиотеке, которая выглядела так, как в тот раз, когда Гарри в последний раз видел её. Но только Драко смотрелся лет на десять старше, он сидел за столом своего отца и взирал на Гарри с непередаваемым удивлением.

— В Имении полно призраков, но никогда не думал, что один из них — ты. Что привело тебя обратно?

— Подозреваю, ты, — ответил Гарри. — Ты звал меня?

Драко покачал головой. Лицо осталось юным, а вот глаза были старыми.

— Я бы никогда не позвал тебя. Ты не очень переживал за меня при жизни, так чего же ты вдруг волнуешься за меня после смерти?

Дверь библиотеки открылась, и вошла Гермиона. Она и вовсе не заметила Гарри и, подойдя к Драко, обняла его и поцеловала. И он принял её поцелуй так, словно их отношения длятся уже целую вечность. Даже во сне ревность приняла физический облик тошноты: Гарри почувствовал, как его желудок завязался узлом.

— Древние призраки никак не оставят тебя в покое? — спросила Гермиона

Драко улыбнулся:

— Только те, что возвращаются слишком поздно.

Резкая боль в руке заставила Гарри подскочить, и выплеснувшийся кофе обжёг ему пальцы. Торопливо опустив чашку на полированную поверхность столика, он взглянул на улицу. Лучи заходящего солнца струились сквозь разноцветное стекло, и Гарри видел тени кутающихся в мантии и спешащих по своим делам волшебников. Это улица могла бы быть Диагон-аллеей, если бы не витиеватые золочёные буквы, видневшиеся за окном: Malostranska Kavarna. Гарри подивился, является ли это чувство ностальгией или же его тоска была более специфична.

Никаких сов, — предупредил его Виктор. Но у Гарри и не было желания отправлять письма. Во всяком случае, сегодня. Юноша почувствовал в кармане перо-самописку, вытащил его и начал оглядываться по сторонам в поисках клочка пергамента.

Да захода солнца ещё несколько часов, — подумал он. — Ещё куча времени.

* * *

Драко мягко приземлился на ноги рядом с Гермионой в круг колышущегося пламени и обернулся — его глаза сияли и были полны вызова.

— Ну, давай. Ори на меня.

Но не успела Гермиона и рта раскрыть, как между ними ступила Флёр.

— Никакого крика, — повелительно приказала она. Тоненькая, но выше Гермионы, она распрямилась, и Драко с Гермионой впечатлённо умолкли. Теперь, в более спокойной обстановке, Гермиона смогла оценить её по достоинству: дорогое неяркое платье, убранные за острые ушки светлые волосы. Её синие глаза засияли, когда она обхватила Драко за шею и расцеловала в обе щёки. Гермиона закатила глаза. Обожание Драко перешагивало у Флёр все границы разумного.

— Это просто чудесно, что мы увиделись, — Гермиона подозревала, что эти слова не имеют к ней никакого отношения. — Ты стал другим… выше…

— Нет, вряд ли. Наверное, во время нашей последней встречи я просто стоял в яме.

— Тебе нравится моё платье? — улыбнулась Флёр.

Сделав шаг назад, он окинул её взглядом.

— Теснее, чем бумажник Паркинсона и куда короче, чем постельная выдержка Уизли, — протяжно ответил он. — Как оно может не нравиться?

Флёр нежно потрепала его по плечу.

— Шалун…

Гермиона фыркнула, будто её затошнило. Флёр тут же развернулась к ней.

— Ты что-то сказала?

— Нет.

— С минуты на минуту придёт Виктор, — с прохладной насмешкой заметила Флёр. — Он будет очень счастлив увидеть тебя, Гермиона.

Гермиона промолчала. Даже сейчас Флёр ухитрилась сделать так, что она почувствовала себя неловко. Сунув руки в карманы джинсов, Гермиона скользнула взглядом по комнате. Она уже была тут летом по окончании четвёртого курса и помнила красивую усадьбу с облупившимися и потрескавшимися украшениями и красивым видом на море. Немало приятных часов она провела кабинете, несмотря на то, что книги были на болгарском, которого она не знала. Виктор читал ей вслух, пока она сидела, закинув босые ноги на каминный экран. Тогда там не было никакого огня, в отличие от настоящего момента. Не говоря уж о золе, которой они с Драко засыпали турецкий ковёр.

— …совсем не обрадуется, — закончила обращённую к Драко фразу Флёр, вернув Гермиону к настоящему. — Но ведь я не могла взять и бросить там тебя одного, правда?

Драко высвободился из её объятий и, прислонившись к камину, начал счищать копоть со своих рукавов.

— И никто-то не может оставить меня в одиночестве, — заметил он. — Такой вот неприятный побочный эффект моего обаяния, перед которым ничто не может устоять.

— Виктор будет ужасно рассержен, — в голосе Флёр отчётливо слышалась надежда. — Он хотел просто вернуться домой, и написать книгу. Все эти треволнения…

— Плевать! — отрезала Гермиона. — Я думала, мы должны поговорить насчёт Гарри.

Дверная ручка щёлкнула.

— Виктор! — театрально воскликнула Флёр.

— О… сюда идёт болгарская громадина.

Дверь распахнулась. Это был, и правда, Виктор, замотанный в красный дорожный плащ и находящийся на грани ярости. Глаза скользнули с Драко на Гермиону и вспыхнули, наткнувшись на Флёр.

— Qu'est que tu a faire? — зарычал он.

— Дорогой, будь любезен, говори по-английски перед гостями. Они не обучены.

— Я же сказал тебе, чтобы ты не тащила их сюда! — рявкнул Виктор, словно ни Драко, ни Гермионы не было в комнате. — Я дал Гарри слово!

— А я нет, — ответила Флёр.

— Очень по-слизерински, — одобрительно кивнул Драко.

— Я должен был догадаться, что, отправив меня прочь, чтобы переговорить, ты солгала, — он сверкнул чёрными глазами, — Флёр, ты…

— Мой отец всегда говорил, что обзывать женщин — outre, — заметил Драко.

— Пожалуйста, не влезай, это касается только меня и Флёр.

— Но теперь, когда они здесь, нет смысла протестовать, — Флёр скрестила руки на груди. — Что будем делать?

— Вернём их обратно, — отрезал Виктор.

— Там сейчас пожар, — сообщил Драко.

— Ну, в этом ты сам виноват, — заметила Гермиона.

Драко сверкнул глазами:

— На чьей ты стороне?

— А ну, все тихо! — неожиданно громко воскликнула Флёр. Её ярость произвела впечатление даже на Гермиону: серебряные волосы взмыли в воздух, черты лица заострились, теперь стало отчётливо видно её вейловское происхождение. — Виктор, ты не имеешь правда отправлять их обратно! Они преодолели такое расстояние, чтобы найти друга…

— …который не хочет видеть их, — резко перебил Крум. — Я дал слово. Слово Крума кое-что значит.

— Я запрещаю тебе это! — взбешённо запротестовала Флёр. — Я не позволю!

Густые брови Виктора нависли над глазами:

— И что ты собираешься делать?

— Откажи ему в сексе, — предложил вальяжно привалившийся к стене с абсолютно равнодушным видом Драко.

— Он от этого только рассердится, — пренебрежительно взглянула на Виктора Флёр.

— Похоже на правду, — согласился Драко. — Я вот поступаю с ним именно так — и глянь, как злобно он на меня смотрит!

— Я же предупреждал, чтобы ты не говорил со мной! — Крум попытался испепелить его взглядом.

— Но ведь речь не шла о том, что я не могу говорить о тебе, — заметил Драко, по-кошачьи удовлетворённо улыбнувшись. — Боже, до чего я люблю термины. У меня сразу появляется такое тёплое чувство, как будто меня всего переполняет…

— Я заберу это! — крикнула Флёр.

— Моя книга! — простонал Виктор.

— О, Виктор, ты, наконец-то, написал свою книгу! — воскликнула Гермиона. — Я тобой горжусь!

— Почти пятьсот страниц, — рассеянно откликнулся Виктор, не сводя глаз с Флёр, которая решительно вскинула рукопись над головой. — Научное исследование, посвящённое усилению движения Сопротивления в болгарской провинции.

— О, звучит прямо как бестселлер, — заметил Драко. — Прямо как «Советы Поттера по причёскам» или «Моя первая книжка: планирование семьи и контроль над рождаемостью Артура Уизли».

— Пообещай мне, что они останутся! — заорала Флёр. На кончиках пальцев вытянутой правой руки вспыхнуло пламя. Конечно, — подумала Гермиона, — она ведь тоже магид. — Либо ты поклянёшься, что Гермиона и Драко останутся тут, либо я обращу в пепел твою книгу, Виктор!

— Нет! — протестующе зарычал Виктор.

— Обратная сторона вейлы, Крум, — Драко улыбнулся какой-то странной улыбкой, словно испытывал боль. Гермиона метнула в него взгляд, и с ужасом убедилась, что юноша побледнел, став странного грязно-белого цвета. И стоял, едва ли не вцепившись в стенку.

— Драко, — шёпотом ахнула она, — ты что — на ногах не держишься?

— Тихо, — шикнул он, но поздно: осёкшись на полуслове, Флёр и Виктор не сводили с него глаз.

Флёр опустила руку:

— Драко, ты как?

— Плохо, — откликнулась Гермиона, шаря на поясе в поисках фляжки с противоядием, — он очень болен и ему нужно лекарство.

— Не нужно, — сквозь зубы процедил Драко. — Я в норме.

— Тогда докажи, — предложила Гермиона. — Отойди от стенки.

Драко посмотрел на неё исподлобья, навеяв мысли о заточенных серебряных ножах: взгляд буквально обдирал кожу с костей. Она содрогнулась.

— Пожалуйста, — он сделал шаг, потом ещё один. И вышел в центр комнаты.

На миг Гермиона даже подумала, что ей показалось, и с ним, и правда, всё в порядке. Распрямившись, он стоял и смотрел на неё, но в этот миг лицо его позеленело и, не издав ни звука, он рухнул вперёд.

Метнувшийся через всю комнату Виктор успел с реакцией ловца подставить руки.

* * *

Направляясь в шахматную комнату в сопровождении непривычно тихой Рисенн, Рон впервые обнаружил, что, оказывается, в замке обитали ещё люди. Точнее, всех их людьми можно было назвать с большой натяжкой.

Посреди комнаты стоял длинный тёмный стол красного дерева с расставленными вокруг креслами тёмно-зелёного шёлка. Пустые серебряные тарелки, недопитые кубки с красным вином, блюда с изысканными и дорогими сладостями. Во главе стола восседал Вольдеморт. По левую руку расположился Червехвост. Место по правую руку, предназначенное, как заподозрил Рон, для Люциуса, пустовало. Вдоль одной стороны на стульях с высокими спинками насторожено переглядывались гоблины, а на дальнем конце стола восседал высокий мужчина с чёрными волосами, блеснувший на подошедшего к столу Рона глубоко посаженными глазами, наполненными злобой.

— Гэбриэл, это мой Прорицатель, — сообщил Тёмный Лорд, махнув рукой на Рона.

Человек окинул юношу пристальным взглядом с ног до головы и улыбнулся:

— Он выше, чем я думал.

У Рона подкосились ноги, он не мог отвести глаз от его лица: у мужчины были клыки. Не чуть заострённые зубы, как это иногда встречается у людей, а самые настоящие, хищно касающиеся нижней губы.

— Вы — вампир! — воскликнул Рон, скорее удивившись, чем напугавшись.

Гэбриэл приподнял бровь.

— Надеюсь, это не всё, на что ты способен в качестве Прорицателя?

Теперь Рон отчётливо видел все вампирские черты: горящие чёрные глаза, бледную кожу, красные губы. Глаза Гэбриэла скользнули к Рисенн.

— Приветствую тебя, любимая.

— Гэбриэл… — она подошла и присела ему на колени. Чуть приподняв её голову за подбородок, он поцеловал дьяволицу в губы. С каким-то болезненным напряжением и интересом Рон следил за ними, не в силах избавиться от ощущения, что каждый из них в любой момент готов укусить другого.

— А меня вот никогда не целовали, — обронил Червехвост, ни к кому конкретно не обращаясь.

— Тихо, Червехвост, — холодно произнёс Вольдеморт. — Мы здесь не для того, чтобы выслушивать и обсуждать твои романтические успехи или же нехватку оных. Ты говорил, что для меня появились новые сведения?

— Верно, — кивнул Питер Петтигрю и повернулся к небольшому существу, которое, при пристальном изучении, оказалось не гоблином, а просто маленьким безобразным человечком с огромными ушами и жёлтыми глазами, делавшими его похожим на миногу. — Ты был сегодня в Министерстве, Мортенсон?

— Где мне и положено, в крыле Малфоев, — с довольным видом кивнул человечек.

Вольдеморт приподнял безволосую бровь.

— О, шпион в доме Люциуса, Червехвост?

— Я не шпион, — возразил человечек. — Просто наблюдаю на тем, чем занимается Люциус Малфой и передаю это мистеру Петтигрю.

Вольдеморт взял кусочек рахат-лукума из коробочки у локтя и начал задумчиво его поедать. Рон впервые видел, чтобы он что-то ел. Ну, разумеется, не считая игральных костей.

— Да, естественно, — это разве шпион? — пробормотал он. — Ну так, поведай мне, вынес ли ты что-то полезное из своих наблюдений? Поскольку в противном случае, — он наклонился и пристально взглянул на Червехвоста, — кое-кому понадобится ещё один серебряный протез. В этот раз, скорее всего, нога. Или, возможно, даже голова.

— Без головы я не смогу жить, — заскулил Червехвост.

— А что делать — нет в мире совершенства, — откликнулся Вольдеморт.

— Я хочу узнать про Люциуса, — прошептала Рисенн, откинувшаяся на плечо Гэбриэлу. Одной рукой она ласкала ему волосы, а в другой держала бокал, полный тёмно-красной жидкости. И Рон вовсе не был уверен, что это вино.

— Мистер Малфой так и не вернулся сегодня в кабинет, — начал Мортенсон, — как и его товарищ…

— …белокурый юноша, о котором я уже говорил вам, — уточнил Червехвост.

— Я помню, — отрезал Вольдеморт, — помнится, я сказал тебе по этому поводу, что, коль скоро Люциус запал на несовершеннолетних мальчиков, это его личное дело.

— Наверное, это Драко, — не выдержал Рон и проклял всё на свете: какого чёрта он влез?!

— Я знаю, как выглядит Драко Малфой, — мрачно буркнул мистер Мортенсон, — вот он сегодня в кабинете как раз был…

— Да? — заинтересовался Вольдеморт.

— Именно. И привёл с собой подружку.

— О, у него есть подружка? — вопросительно приподняла бровь Рисенн.

Поверить не могу, — подумал Рон. — Меня похитили силы зла, уволокли за тридевять земель в какой-то замок в горах на краю земли; я окружён демонами и вампирами, а все вокруг обсуждают не что иное, как чёртову сексуальную жизнь чёртового Драко Малфоя. Да уж: нет в мире справедливости.

— Девушка с каштановыми волосами, — пояснил шпион. — Он называл её Гермионой.

— Она ему не подружка, — хором отреагировали Рон и Рисенн, первый — яростно, а вторая — словно это предположение её очень развеселило.

— Она подруга Гарри Поттера, — презрительно улыбнувшись Рону, уточнила Рисенн.

— Они разошлись, — не удержался Рон.

— Да? — с любопытством переспросил Червехвост. — А мне всегда казалось, что они будут вместе… Пока я был крысой, я думал…

— Заткнись, — приказал Рон.

— Думаю, Поттер станет изрядным бабником, — рука Гэбриэла решительно устроилась на бедре Рисенн. — Мальчики-подростки… особенно когда они знамениты, многое себе позволяют…

— Нет, они, правда, разошлись, — обрадовалась возможности посплетничать Рисенн. — Она подозревала, что он не до конца честен с ней в отношении чувств…

— ТИХО! — заревел Вольдеморт. — Вы что все — с ума посходили?! — его глаза загорелись. — Или вы забыли, что…

— Чаша, мой Лорд? — заискивающим и пылким тоном, который Рон особенно не переносил, спросил Мортенсон. — Четвёртый Благородный Предмет?

— Что с ней? — помертвевшим голосом спросил Вольдеморт.

— Чаша была с девушкой. Она трансфигурировала её во фляжку и носит на талии. Но это именно Чаша — я тут же её узнал.

Date: 2016-07-18; view: 318; Нарушение авторских прав