Глава 11. Враждебность снов 7 page

Огонь и пляшущие тени на каменном полу навеяли ему воспоминания о гриффиндорской гостиной. А это, в свою очередь — к мыслям о том, как он сидел на диване у огня, о том, как длинные прядки каштановых волос щекотали его лицо, когда он делал уроки, о том, как Рон что-то быстро говорил у него над ухом…

Гарри потянул руки поближе к огню — они были мокрыми и такими бледными, что казались почти синими, а шрам рассекал ладонь алой полосой.

Каким же он был идиотом, что сдал в камеру хранения и свои перчатки вместе со всем багажом!

От тепла у Гарри начали слипаться глаза. От бревна летели золотые искры, освещая облицовку каминного фасада. Гарри наклонился вперед, провел пальцами по резному рисунку. Бронзовые пластинки, на каждой из которых было написано по одному имени.

Ивэн Розье. Антонин Долохов. Августин Малькибер. Бэла Траверс. Аугустус Руквуд. Себастьян и Мери Лестрейндж. Питер Петтигрю. И пониже — Бартоломью Крауч-мл. И ещё ниже, под всеми именами — Люциус Малфой. Это имя было перечёркнуто.

Гарри таращился на на таблички с совершеннейшим непониманием. А потом сердце кувыркнулось у него в груди и ударило в грудную клетку с силой бладжера. Он быстро выпрямился и огляделся. Слава Богу, на него никто не смотрел. Все присутствующие в комнате были так же зловеще-неподвижны: мужчины, склонившиеся над шахматной доской, бармен с кислой физиономией, тени, залегшие по углам зала. Чёрные занавески висели на медных карнизах в виде извивающихся змей.

Гарри глубоко вздохнул, пытаясь унять бешеный пульс.

Имена на пластинках камина — это имена тех, кто посвятил себя служению Вольдеморту. И тех, кто отдал за него свои жизни.

Это было место сборищ Пожирателей Смерти. Когда Гарри шел сюда, он не смотрел на названия улиц — возможно, сам того не заметив, он оказался в Дрян-аллее… Впрочем, сейчас это было уже неважно: сейчас самое главное — это то, где он очутился. И как ему отсюда выбраться.

Гарри поставил чашку на камин, и от этого тихого клацающего звука у него побежали мурашки вдоль позвоночника. Потуже обмотавшись мантией, он попятился от огня и, уставясь себе под ноги, медленно двинулся к выходу — который уже был совсем рядом, шагов тридцать…

— Гарри! — дружелюбно окликнул его чей-то голос. — Гарри Поттер! Ты чего это тут делаешь?

Гарри дернулся, сердце едва не вырвалось у него из груди. Прямо перед ним, в теплом плаще и с откинутым назад капюшоном стоял Симус Финниган. Светлые волосы, мокрые от дождя — с них стекали жемчужные капли, открытое бесхитростное лицо. Он шагнул вперед и протянул Гарри руку.

— Не ожидал тебя увидеть…

— Симус! — Гарри вцепился ему в руку. — Заткнись. Ты-то что тут делаешь?

Симус недоуменно взглянул на него:

— Я увидел, что ты сюда вошел — и последовал за тобой.

Что-то в этой фразе было не так — Гарри сообразил это даже сейчас.

— Как ты мог меня узнать? у меня был опущен капюшон…

— Твои часы, — Симус указал на запястье Гарри. — Часы, что подарила тебе Гермиона, это ведь часы твоего отца? — и он моргнул — медленно, как моргает разнежившаяся на солнце ящерица. — Что-то не так, Гарри?

— Не называй меня так!

— А почему нет? — медленно и удивленно поинтересовался Симус и внезапно, без всякого предупреждения сдернул с головы Гарри капюшон — теперь Гарри стоял в свете камина с непокрытой головой. — Это ведь ты, правда?

Но протестовать было уже поздно. Со всех сторон послышались шорохи: Пожиратели Смерти поднимались, опускали свои стаканы, вставали на ноги. И двигались к ним. У Гарри от страха засосало под ложечкой.

Гарри выпустил руку Симуса и отпрянул. на них — неторопливо, медленно, скользя, как дементоры — надвигались Пожиратели Смерти, их было человек двенадцать. Время замедлило свой бег. Гарри дернул рукав, открывая рунический браслет, обжигающий холодом голое запястье. Он вскинул руку, растопырил пальцы:

— Incendius!

Словно весь гнев и ярость Гарри рванулись наружу через его вены и пальцы — стена огня встала за спиной Симуса, отгородив их от Пожирателей Смерти.

— Симус, пошли, — позвал его Гарри, опуская руку.

Но юноша вдруг покачал головой, глаза его потемнели. И вообще — они стали другими, куда синее, чем их помнил Гарри. Но сейчас было не до мелочей: пламя затихало, и Пожиратели уже пытались проникнуть сквозь него.

— Ну же, давай! — взвыл Гарри, торопя его.

Симус странно улыбнулся.

— Не стоит, Гарри, — он скрестил руки на груди. — Поглядим, умеешь ли ты бегать так же быстро, как летать.

Гарри вытаращил глаза — но времени не было: бросив последний ошалевший взгляд на непреклонного Симуса, он метнулся к двери и вылетел на пропитавшуюся дождем аллею.

* * *

Вечернее небо было фиалкового цвета — цвета текущей из вены крови. Рон сидел на краю крыши и, оглядывая окрестности, понимал, почему так расхохотался Вольдеморт в ответ на его просьбу погулять снаружи: замок стоял на вершине скалы, обрывы были гладкими и совершенно отвесными — как лезвия ножа. Далеко внизу плавали облака, едва виднелась тонкая ниточка реки, зажатой в глубоком ущелье. в отдалении едва различались горы.

— Оно уже зашло?

Голос Рисенн донесся до него из тени, отбрасываемой башней, через которую они вышли на крышу — она не выходила из неё ни на шаг. Глаза её были закрыты, лицо — бело, как снег, платье развевалось в холодном зимнем воздухе, словно два черных крыла.

Рон повернулся и бросил взгляд на последний луч солнца, утонувшего в тени синих гор на горизонте.

— Зашло.

Она боязливо приоткрыла глаза.

— Отличная ночь, — заметил Рон.

— Любая ночь лучше, чем день, — возразила она и подошла к нему. — Осторожнее — одно неловкое движение, и ты свалишься, а я не умею летать.

— Вольдеморт будет недоволен, если я умру, — заметил Рон.

— О, да, — согласилась она. — в противном случае я бы не стала тебя предупреждать, — она присела рядом, в футе от края крыши, юбка раскинулась вокруг нее черной водой. — Я тут, чтобы присмотреть за тобой, но, если хочешь, мы можем и поболтать.

— И о чём же?

— Да, о чём хочешь.

— Что-то ты подозрительно покладиста, — заметил Рон. — Думаю, что всё дело в том, что тебе велели меня осчастливить. И что дальше? Превратишься в Гермиону и предложишь перепихнуться?

Она широко раскрыла свои серые глаза.

— Это то, чего бы ты от меня хотел?

— Нет. Но это был бы по-настоящему демонический трюк.

— Я демон только наполовину. И я могу сделать трюк с тобой, только если ты этого захочешь.

— И как оно? — отчаянно пытаясь закрыть тему Гермионы, поинтересовался Рон. — Каково это — быть наполовину демоном?

Рисенн взглянула на него с удивленной улыбкой.

— Это длинная история. Могу рассказать, если хочешь.

Рон засунул руки в карманы. Он замёрз.

— Непохоже, чтобы были варианты получше…

Рисенн глубоко вздохнула. Рон постарался не обращать внимания на её вызывающе выпирающий из корсета бюст.

— Шесть веков назад, — начала она, — один волшебник — малфоевский предок — вызвал демона…

* * *

Гарри бежал, сломя голову. Визжащая Чашка осталась далеко позади, но он видел выбегавших из дверей Пожирателей Смерти, черными муравьями они скользили за ним, следуя по пятам. Они использовали Следящие Чары — да и знали местность куда лучше него. Они бы нашли его и вернули обратно.

В любом случае, он успеет убить хотя бы нескольких до того, как они до него доберутся, — впрочем, Гарри тут же выкинул эту мысль из головы. Никаких пораженческих настроений. Если удастся найти дорогу в Диагон-Аллею, у него есть шанс…

Но узкие переулки превратились в скользкий, подернутый мутным туманом незнакомый лабиринт, петляющий между слепыми домами, которые не имели ни окон, ни дверей.

Гарри бежал, поскальзывался, снова бежал, благословляя свою жилистость и худощавость, позволявшую ему быть таким хорошим ловцом, и теперь снова выручавшую его: он несся, рассекая воздух, как стрела.

Сердце стучало в ушах, кровь пела в венах — он почувствовал какое-то дикое, животное удовлетворение, когда на его пути возник невысокий металлический забор, через который он с легкостью перемахнул. Он поморщился, зацепившись плащом за зубец, развернувшись, выскользнул из него — слишком он был в нем узнаваем, слишком выделялся… И помчался дальше, в одной футболке, но его бег был слишком быстр и напряжен, чтобы почувствовать холод. Дождь шипел на его разгоряченных щеках, застывал в спутанных волосах, лился за ворот майки. Брюки были насквозь мокры, единственное, что было сухо, — это ноги в непромокаемых драконоустойчивых ботинках.

Ему казалось, что он слышит позади топот Пожирателей Смерти — но, возможно, это было просто разыгравшееся воображение. Прибавив скорости, он добежал до угла, завернул и оказался на развилке, от которой дороги расходились в противоположных направлениях, и наугад свернул налево.

Он бежал по переулку, начиная уставать. От дыхания першило в горле и давило в груди. Неожиданно в его голове позвучал голос Драко, смеющийся и недоверчивый: это было несколько месяцев назад, и они разговаривали о своих методах квиддичной тренировки:

— То есть ты хочешь сказать, что не заставляешь свою команду бегать кругами вокруг поля?

— Это же полеты, Малфой, — зачем нам бегать?

— И что — тебя не заденет, если я тебя обгоню?

— Не-а, — соврал Гарри. — Абсолютно. Зато я обгоню тебя на метле.

Драко усмехнулся. Ему было весело.

— Да что ты говоришь, Поттер.

Черт, кто бы знал, что Драко окажется прав…

Вот резкий поворот, который Гарри пролетел, не снижая скорости… Тупик. Тормозя и поскальзываясь на льду, он в отчаянии закрутил головой: на мокрых черных стенах висели обрывки древних объявлений с рекламой уже давно не существующих заклинаний и зелий — и дверь впереди, в самой дальней стене. Гарри смахнул капли дождя с лица и рванулся вперед.

Он не сразу заметил, что тут есть кто-то ещё: кто-то стоял, привалившись спиной к стене у двери. Сначала Гарри увидел просто темный силуэт с опущенной головой, потом вспыхнул свет, превратив дождевые струи в тысячу серебряных струн… Темная тонкая фигура в длинном темном плаще… светлые волосы… лицо, прикрытое рукой… — и все это на фоне рекламы «Полирующее Зелье Файнанса: теперь с вишневым вкусом!»

Гарри почувствовал, как железная рука сжала сердце, у него потемнело в глазах — ещё до того, как фигура опустила руку, подняла голову и улыбнулась:

— Наконец-то ты тут, Поттер, — произнес Драко.

* * *

Кухня в Норе была наполнена теплом и светом. Джинни чувствовала себя довольно скованно после объятий-поцелуев матери, возгласов Фреда и Джорджа и полного отсутствия внимания со стороны сидевшего над кучей пергаментов Перси, волосы которого были в чернилах, а нос — в мелу. Что, кстати, ему очень шло.

Мистера Уизли, судя по всему, не было, миссис Уизли неловко замялась, когда Джинни спросила ее, где именно находится отец, — хотя, где бы он ни находился, наверняка, с ним был Шизоглаз Хмури. в гостиной расположились Сириус Блэк с Люпиным, обложенные, как и Перси, пергаментами, папками, какими-то коробками с бумагами. Сириус, растянувшийся с усталым видом на кушетке, кивнул, продолжая делать в них какие-то пометки и что-то черкать в листе, который показался Джиннипохожим на список с фамилиями.

— Джинни, лапочка, ты уверена, что с тобой всё нормально? — суетилась за ее спиной мать. — Ты такая бледная… может, выпьешь чашку чая? Горячего какао? Сливочного пива?

Джинни покачала головой:

— Всё хорошо.

— Но у тебя такой несчастный вид! — воскликнула миссис Уизли.

— Пустяки, мам.

— О, никак проблемы с парнями, — глубокомысленно изрек Джордж, пожевывая перо. — Подозреваю, что у нашей крошки-Джинни проблемки с ее парнем.

— Да, ну? И с каким же? — многозначительно подхватил Фред. — Что — снова кидаемся на уже занятого Поттера? Или по-прежнему крепко-накрепко вцепились в этого наводящего тоску Симуса Финнигана? Или же на повестке дня избавленный-но-по-прежнему-саркастичный Драко Малфой?

— Симус мне вовсе не кажется скучным и наводящим тоску, — запротестовала миссис Уизли.

— Мы с Симусом расстались, — металлическим голосом сообщила Джинни.

— И, слава Богу, — воскликнула мать, — мне и вид его был неприятен.

— И, кстати, Фред, не могу понять, с чего это ты вспомнил о Гарри — всё это было сто лет назад.

— Я бы предпочел чтоб вы разошлись с Малфоем, — с сожалением заметил Джордж, — потому что он просто ужасен: всю оставшуюся жизнь тебе придется соперничать в борьбе за его внимание с продуктами для ухода за волосами и спорить, кто же из вас краше…

— И, кстати, позволь добавить, — встрял Фред, — в этом поединке выиграет Малфой.

— Это не проблемы с парнями, — Джинни окинула их полным отвращения взглядом. Фред вопросительно приподнял брови, и Джинни прекрасно знала, что за этим последует, — Фред и Джордж всегда использовали юмор, чтобы сгладить боль от неприятных ситуаций. Её глаза против ее собственной воли метнулись к затянувшему окно плющу, заколдованному и показывающему здоровье каждого из младших Уизли. Растение Рона всё ещё цвело — надолго ли?

Мать увидела, куда смотрит Джинни, ее глаза вспыхнули.

— Ох, Джинни, как же я рада, что ты дома! — тихо произнесла она, и Джинни позволила снова стиснуть себя в объятиях, из которых её спас Чарли, похлопавший миссис Уизли по плечу.

— У Джинни был длинный и тяжелый день, — тихо сказал он. — Давайте дадим ей немного отдохнуть.

Миссис Уизли кивнула и отпустила дочь, и Джинни, благодарно улыбнувшись Чарли, отправилась вверх по лестнице, к себе, махнув по пути Сириусу с Люпиным. Как хорошо, что дома полно людей — приятных людей. Жаль, что она не в состоянии это оценить по достоинству…

Скрипнула дверь её спальни — там было темно. Пустовавшая в течение нескольких месяцев, она пахла пылью и мылом. Подняв палочку, Джинни пробормотала:

— Luminesce, — мягкий свет залил комнату, она шагнула внутрь и закрыла за собой дверь.

И только заперев ее на засов, осознала, что спальня отнюдь не была пустой: с краю, на кровати, сидел человек, которого она меньше всего была готова там увидеть.

— Святой Боже! — воскликнула она, пошатнувшись от удивления. — Что ты тут делаешь?

* * *

— Малфой? — Гарри от удивления раскрыл рот и едва не подавился горьким дождем. — К-как… как ты… как ты узнал — как ты нашел меня?

— Что — ты и, правда, удивился? — Драко отстранился от стены и двинулся к нему — медленно-медленно, словно в мире не существовало никаких причин для спешки. Гарри не мог отвести взгляд от его лица — он совершенно не ожидал, что им суждено свидеться снова. Острые черты, знакомые серые глаза, капюшон темного плаща на плечах, сырое, как и у самого Гарри, лицо, облепленное бесцветными волосами. — Я всегда могу тебя найти.

— Нет, — полушепотом возразил Гарри. — Я сделал всё, чтобы это предотвратить.

— Ты не рад меня видеть? — узкие губы изогнулись в улыбке, как изгибается горящая бумага. — до чего же удивительно.

— Конечно же, я не рад тебя видеть, ну, то есть — рад, но только за мной охотятся Пожиратели Смерти…

Драко запрокинул голову и отрывисто рассмеялся — это было так не похоже на него, что Гарри вытаращил глаза.

— Что — за тобой охотятся Пожиратели Смерти? Какая прелесть. Мне это нравится. И что дальше? Заведёшь свою песню «я бедный сиротка, позаботьтесь обо мне, я должен спасти мир»? Боже, какая скука.

Гарри качнулся назад, словно Драко ударил его.

— Я никогда… я не…

— Ну, конечно, никогда, — Драко всё ещё улыбался своей полуулыбкой, и происходящее совершенно разонравилось Гарри. — Никогда, это естественно, — Драко поднял руку, в ней что-то блеснуло — болотный, ведьминский огонек. — Ты ведь Гарри Поттер, в конце концов…

Гарри инстинктивно попятился назад, гадая, ударит ли его Драко, и сможет ли он дать сдачи. в последнем он был не уверен, да и, в конце концов, он получит по заслугам. Но от этого мало что изменится.

— Малфой, я серьезно. Пожиратели Смерти гонятся за мной. Твой отец будет, возможно…

— Ах, да — мой отец… Я и забыл про моего отца, — Драко смахнул мокрые волосы с глаз. — Такой ублюдок… — голос его был ровен, холоден, насмешлив. Дождь ручьем лился по его лицу, превращая серебристые ресницы в кинжальные лезвия, затекая за ворот рубашки. — Слушай, а тебе самому не скучно всё время петь одну и ту же песню? Никогда не хочется слегка её изменить?

— Изменить? Как? Малфой, я… — Гарри осекся, почувствовав, что отступать дальше некуда — он уперся спиной в сырую стену. Он вздрогнул. — О*кей, я знаю — ты сердишься. Прости, что покинул тебя…

— Покинул меня? — рассмеялся Драко, опуская руку. Свет в ней замигал. — Это что-то новое. в твоем исполнении это звучит ужасно мелодраматично. Тебе не приходит в голову, что я могу сам об этом позаботиться, а?

Гарри смотрел на него с недоумением, потом, наобум, попробовал дотянуться до его разума — но с таким же успехом он мог лупить кулаком по стене — Дракони на йоту его к себе не подпустил. Сейчас он стоял уже так близко, что Гарри мог видеть, как мокрые волосы чуть завиваются на кончиках, как дождь бисеринками украсил его ресницы, как серебрится знакомый шрам под глазом. Гарри сам оставил ему этот шрам — пусть не целенаправленно, как шрам на руке, как дюжину тех шрамов, которые невозможно было увидеть…

— Я думаю, ты бы…

— И, правда, Поттер, — голос Драко был так холоден, что заставил Гарри вспомнить о давно минувших годах. Юноша сделал последний шаг вперед, вплотную подойдя к Гарри, и с силой толкнул его к стене. Гарри почувствовал её мокрое и холодное прикосновение сквозь футболку, ободрал локти о камень. Упершись рукой в грудь Гарри, Драко другой рукой начал шарить у того в нагрудном кармане и вытащил оттуда очки.

— А я-то все думал, где же они, — очки блеснули, и Драко надел их на Гарри. — Так-то лучше.

Гарри стоял, потеряв дар речи. Этот жест был вовсе не так нежен и мягок, как мог бы. Мокрые очки сползли на нос — и, слава Богу, иначе он, вообще, ничего бы не смог увидеть.

— Я оставил тебе письмо, — начал он, — разве ты не читал то, что я…

— Заткнись, — перебил его Драко, еще сильнее стиснув его майку и в какой-то момент Гарри показалось, что тот действительно готов ему вмазать, поднять и ударить головой об стенку, — мышцы его напряглись…

— Струсил, Поттер? — ухмыльнулся Драко.

— Ударь меня. Если хочешь ударить — бей. Если после этого тебе станет легче…

— Мне и так хорошо, — ответил Драко. Он взглянул на свои руки, лежащие на груди Гарри. — Ты всегда делаешь из мухи слона, — и сделал последнее, чего ждал Гарри: он склонился и поцеловал его в губы.