Глава 12. Полночный Лондон 1 page

И ненавижу ее и люблю. Почему же? — ты спросишь.

Сам я не знаю, но так чувствую я и томлюсь.

Катулл (Перевод Ф.Петровского)

Да… поцелуй был ещё тот… Наверное, это не имело никакого значения, хотя позже Гарри пришёл к выводу, что с поцелуем всё было не просто так. Но в первый миг Гарри просто оцепенел — от потрясения занялось дыхание, сырой камень больно впился в тело, когда юноша всей спиной впечатался в стену. Его трясло. От такой близости с Драко — тот едва не размазал его по камням — наверное, должно было бросить в жар.

Но дело обстояло как раз наоборот: холод стал просто невыносимым, его колотило, словно он не мантию потерял, а разом лишился кожи. Гарри не знал, что делать с руками: он провёз ими по стене, и шершавые камни ободрали ладони. Колени отказались служить, едва держась на ногах, он упал бы, если бы Драко не держал его.

Где-то в глубине подсознания завертелись слова, которые Гарри даже не пытался скрыть — он знал, что Драко всё равно не услышал бы их — не сумел бы или же не захотел. А может, дело обстояло ещё ужасней — его осенила догадка, но разум шарахнулся от этих предположений, безмолвно взвыв: «Только не это, только не это!»

Драко выпустил его и шагнул назад.

Гарри убрал руки от стены — ладони были покрыты кровоточащими ссадинами. Он кинул на них взгляд, полный тусклого удивления, и поднял глаза на Драко, меланхолично посасывающего нижнюю губу. Дождь стекал с его ресниц, капли скользили ко рту, изогнувшемуся в открытой и естественной улыбке.

— Ну, ладно, — произнёс Драко. — Раз ты не хочешь поиграть…

— Поиграть?! — хриплый голос обдирал Гарри глотку. — Это что ещё за игры, чёрт тебя побери!

— То есть ты не хочешь, чтобы я тебя целовал. Тогда, чего же ты хочешь? — Драко заправил мокрую прядь за ухо. — Ну-ка, подскажи мне. Я, конечно, изобретателен, но…

— Ч-чего? — Гарри не мог справиться со словами, он разом растерял их, ему не хватало воздуха, он задыхался. И тут он понял — так внезапно, словно его ударили по лицу. Раз, другой, третий — и с каждой пощёчиной появлялись и новые эмоции. Осознание. Потрясение. Злость. Отвращение к себе — за собственный идиотизм. Разочарование. — Ты — не Драко, — произнёс он.

Юноша со светлыми волосами чуть наклонил голову и заулыбался.

— Ничего подобного.

— Нет, ты — не он, — голос Гарри стал твёрже. Он знал это наверняка. Не будь он настолько потрясён, он бы сразу сообразил. И вот теперь, просто, в голове не укладывалось, что его обманули — пусть даже на миг. Он почувствовал безумную жалость к Рону — жалость, впервые смешанную с пониманием. Видишь то, что хочешь увидеть… — Нет, — с ещё большей уверенностью повторил Гарри. — Ты не…

— Это я, я, — юноша рассмеялся, и смех этот Гарри совсем не понравился. — Я — во всяком случае, до утра. А потом…

— Заткнись, — перебил его Гарри. — И перестань скалиться своей долбаной улыбочкой. Кто ты?

Юноша раздражённо нахмурился.

— А кто разрешил тебе меня об этом спрашивать? — он поднял руку и на ладони опять заплясал слабый огонёк. — Ты же знаешь, что… — теперь в его голосе звучал гнев. — Ну, так и будешь валять тут дурака? Я же собираюсь войти внутрь.

Ледяная, полная яда, ярость потекла по жилам Гарри.

— Ну, уж нет, — он щёлкнул пальцами правой руки, и что-то пробормотал себе под нос. С кончиков пальцев сорвалась вспышка света и поплыла над переулком. Гарри дотянулся и выхватил что-то из воздуха: маленький светящийся кубик, размером не больше дюйма, внутри которого трепетало яростное пламя. На одной из сторон стояли аббревиатура ПК.

Гарри поднял глаза на онемевшего от удивления юношу.

— Это что — твои инициалы?

— Н-нет. Ничего подобного. Ты просто… слушай, как ты это сделал? Магия без палочки?

— Я — магид, — пояснил Гарри, — мне кажется, что уже всем об этом известно.

Взгляд юноши стал каким-то странным — словно тот испугался до смерти. Ужаснулся. Гарри увидел это и тут же наполнился ненавистью — пусть он не знал, кто на самом деле стоял перед ним, но человек этот всё ещё обладал глазами Драко, и это выражение лица — оно тоже принадлежало его другу. У Гарри было чувство, словно кто-то, взяв квиддичную биту, пытается проломить ему грудную клетку и добраться до сердца.

— Магид? — юноша перешёл почти на шёпот. — Но ведь их всего несколько, и все они зарегистрированы… Они бы ни за что не позволили тебе войти, если б знали, что ты…

— Войти куда?! — взбешённо потребовал Гарри. — Значит, так: либо ты мне немедленно объясняешь, что за чертовщина тут происходит, либо я переломаю тебе кости — все до единой. При этом я тебя даже пальцем не трону, и палочка мне тоже не понадобится. Именно так я и поступлю, если…

— Нет, не может быть, — юноша всё ещё не мог прийти в себя от потрясения. — Не может быть.

— Что — не может быть?

— Не может быть, чтобы ты, и вправду, был им.

— Ты ведь знаешь, кто я, — тихо произнёс Гарри. — Знаешь моё имя. Ты его уже несколько раз произносил.

— Нет, ты не можешь быть Гарри Поттером. Он бы никогда не пришёл в местечко вроде этого.

— А я сюда и не приходил! — заорал Гарри. — Я же уже сказал тебе! Меня преследовали! Сколько можно повторять, тупой ублюдок? И ты топчешься тут, изображая Драко, даже не услышав ни единого моего слова! Было бы чертовски правильным, если бы они поймали вместе со мной и тебя и скрутили бы твою мерзкую шею!

— Если бы… о ком ты говоришь? Кто бы поймал?

— Да Пожиратели Смерти! — заорал Гарри во весь голос.

— Ты имеешь в виду вон тех Пожирателей Смерти? — и юноша ткнул пальцем куда-то за спину Гарри.

Похолодев, Гарри повернулся и присмотрелся. Юноша не лгал: вход в переулок был полностью блокирован группой людей в мантиях с опущенными на лица капюшонами. И люди эти неуклонно надвигались на Гарри и его собеседника.

* * *

— Прости, если напугал, — голос молодого мужчины, сидящего на столе у Джинни в комнате, был полон веселья. Он следил за ней такими знакомыми тёмными глазами, на его губах играла лукавая улыбка. Эти глаза снова напомнили ей глаза Гарри — нет, не цветом — каким-то странным выражением: они не были прозрачны, но были искренни. — Мне это и в голову не приходило.

Прикрыв дверь, Джинни развернулась к нему лицом.

— Бен?

Он кивнул.

— Ты здорово изменился.

Он, действительно, изменился: волосы стали куда длиннее, на лице и руках появились шрамы, прежними остались только глаза, опушённые густыми ресницами, из-под которых он метнул в неё пристальный взгляд:

— Конечно, изменился. Я стал старше, мне уже двадцать шесть.

— Ух, ты, — Джинни даже вздрогнула от непривычности этой мысли и отодвинулась от него. — Рада тебя видеть. Но почему ты здесь оказался? Не думала, что мы снова увидимся.

Он слегка улыбнулся, судя по всему, что-то обдумывая.

— Иди-ка сюда, — он протянул ей руку, навеяв воспоминания о другом голосе, что разговаривал с ней, командовал ей: иди сюда, — она вздрогнула, отшатнувшись прочь, но напомнила себе, что это всего лишь Бен, которого она знала, и который пальцем её не тронул, которого она считала милым — и только. Она вернулась и встала перед ним.

— Ты как-то неважно выглядишь, — заметил Бен. — Что-то произошло?

Теперь, вблизи, Джинни видела, что швы на его мантии были сырыми — как и концы его волос. Значит, он пришёл с улицы, а не аппарировал прямо сюда.

— А как ты? — ответила она вопросом на вопрос. — А с Гаретом всё…

— …в порядке. Он ждёт меня в саду, — хмыкнул Бен. — Ему кажется, что он тебе не по душе.

Представив раздражённо топчущегося на картофельном поле Гарета — высокомерного блондина, первого Наследника Слизерина, — Джинни заулыбалась.

— Если ему хочется, он может подняться. Конечно же, я не имею ничего против него. Просто, он напоминает мне Драко — только и всего.

— Драко, — веселье в глазах Бена потускнело. — Как он?

— Не очень, — призналась Джинни. — Он…

— …умирает. Я знаю, — подхватил Бен.

— Откуда? — от удивления Джинни открыла рот.

Бен облокотился на свои колени, от этого движения плащ распахнулся, и Джинни увидела блеснувшие золотом ножны, закреплённые у него на поясе. Ножны, изукрашенные затейливым растительным орнаментом. Ножны, в которых не было меча. Ножны Гарри.

— Ты же сама мне рассказала.

— Ох, — Джинни сообразила, о чём он, и в груди затеплился слабый огонёк надежды. — Я что — снова возвращалась в ваше время, да? Я виделась с тобой. Значит, мой Хроноворот всё же вернулся ко мне. А зачем я возвращалась? Чего я хотела? Бен?..

Он предупреждающе поднял руку.

— Стоп, не так быстро. Позволь мне всё объяснить. Не могу рассказать всего, что ты мне поведала, — ты сама меня об этом просила, однако…

Но ему не удалось закончить фразу, потому что в этот самый миг в саду раздался шум. Изумлённый, Бен соскочил со стола, метнулся к окну, распахнул его и выглянул в ночь, окликая на странном, словно иностранном языке кого-то, стоящего в темноте и холоде. Джинни не удалось понять ни слова. В ту же секунду в комнате раздался хлопок, и рядом с Беном появился Гарет. Вид у него был рассерженный, он подпрыгивал на одной ноге.

— Меня кто-то цапнул, — возмущённо сообщил он и бросил на Джинни рассерженный взгляд, словно именно она была виновата в том, что ему приходится шарахаться по чужим садам среди ночи. Он тоже немного изменился, как и Бен: стал старше, в лице — заострившемся, широкоскулом, сужающемся к подбородку, появилось что-то неуловимо кошачье. Всё те же удивительно-зелёные глаза и неуловимое сходство с Драко. Одежда на нём была куда изысканнее, чем в прошлый раз — тяжёлый светло-зелёный плащ поверх чёрной мантии, подпоясанной серебристым ремнём. В правой руке поблескивал кинжал. — Прямо в щиколотку.

— Боже мой, — охнула Джинни. — Наверное, это садовый гном.

Бен положил руку Гарету на плечо и наклонился, чтобы взглянуть на его щиколотку.

— Что, смертельное ранение?

— Нет, — на лице Гарета появилось выражение глубокого удовлетворения. — Я его раздавил. Ногой.

— Ну и ладно. Эти гномы такие доставучие.

— Он так хрустнул… — задумчиво заметил Гарет.

— Фу, — передёрнулся Бен. — Избавь меня от подробностей твоей победы.

— Хрясь! — повторил Гарет с удовольствием.

Бен бросил на него раздражённый взгляд. Подмигнув, Гарет сунул кинжал обратно в ножны. Джинни, не проронившая ни слова во время их разговора, громко охнула, и мужчины вскинули к ней взгляды. В глазах Бена блеснуло беспокойство, Гарет же ещё крепче стиснул рукоять своего кинжала.

Джинни стояла, не в силах отвести взгляда от Гарета — вернее, не от самого Гарета, а от его запястья: когда тот шевельнул рукой, рукав отогнулся, и на запястье что-то ярко вспыхнуло. Красная полоска с начертанными на ней рунами. Близнец браслета Гарри.

* * *

— Давным-давно, — начала дьяволица, — жил на свете колдун по фамилии Малфой, хотя, возможно, тогда его звали как-то иначе. Малфой — вот имя, которым все они гордились, имя, которое они себе не выбирали. Тёмные дела, сомнительные убеждения — разве могли люди, носящие такое имя заниматься чем-то, кроме Тёмной Магии? Разве могли они быть кем-то ещё, кроме как самыми тёмными из всех тёмных волшебников? Ой, прости — ты заскучал. Нет? Значит, ты рассержен. Понимаю — тебе не нравятся Малфои, они тебя раздражают. Я же вижу, как ты передёргиваешься, когда слышишь это имя. У тебя даже глаза темнеют. Нет, я не о Люциусе. Ты знаешь, кого я имею в виду.

Ладно, вернёмся к моей истории. Так вот: жил-был один колдун и жил он в южном городке. Был он, разумеется, Малфоем и, как и все Малфои, — гордецом. Его гордость затмила его мудрость. Он считал себя магом, вершителем тёмных деяний. Он развлекался тем, что насылал на городок штормы, уничтожавшие все суда в гавани, призывал эпидемии — чуму и малярию… Во вторник город засыпали огненные стрелы, в пятницу воды реки превращались в кровь. Это плохо отражалось на ценах на недвижимость в тех краях, но колдун не беспокоился — он создал себе репутацию великого тёмного мага, да и, к тому же, вовсе не собирался в ближайшее время продавать свой замок, стоящий на вершине горы.

И настигло его возмездие, и явилось оно, как это часто бывает, в виде женщины — прекрасной женщины с длинными тёмными волосами и с угольно-чёрными глазами. Он заметил её во время танца в толпе на каком-то балу и, расспросив людей, выяснил, что она — дочь процветающего волшебного семейства. Решив, что он, непременно, должен жениться на ней, он немедленно связался с её родителями, и они прислали к нему свою дочь, что его совсем не удивило — было бы верхом неразумности отказывать такому волшебнику.

Присмотрись и разузнай он подробнее, он бы выяснил, что в этой семье никогда не было дочери.

Ты замёрз? Ты весь дрожишь. У тебя кончики пальцев посинели. Смотри-ка, они стали под цвет твоих глаз! Поди-ка сюда. Я дам тебе край плаща, ты сможешь завернуться в него. Так на чём я остановилась?

* * *

Когда Драко вышел из ванной хогсмидского вокзала, Гермионе потребовался миг, чтобы понять, что же в нём изменилось. Потом она в изумлении прижала руки ко рту и пробормотала сквозь пальцы:

— Боже, Драко! Твои волосы!..

Он поднял на нее чуть смущённый взгляд.

— Что, ужас, да?

— Нет, просто… — она сделала рукой какой-то неуверенный жест. Он был странно одет: наверное, в представлении Драко, эта одежда должна была замаскировать его под простого человека. Поношенный тёмный свитер с капюшоном, квиддичные штаны, ботинки… — Просто необычно, — закончила Гермиона.

Честно говоря, она не думала, что, вообще, удивится. Он ведь не одну неделю ныл, что они такие длинные, он так раздражённо откидывал их с глаз. Драко никогда не стригся так коротко — и, судя по всему, он просто взял пару обычных маггловских ножниц и обкромсал пряди, которые посчитал слишком длинными, не задумываясь о том, как он потом будет выглядеть. Теперь не было никаких локонов, никаких завитков — всё было как-то… ну…

— Слегка взъерошено, — подытожила она.

— Парикмахерское Заклинание, — пожал он плечами. — Сама понимаешь, без зеркала немного трудновато…

— Драко! — ахнула она, перебив его. — Ты же, вообще, не должен использовать магию!

Её голос заглушили Звуковые Чары:

— Ночной поезд до Кингс-Кросс — вторая платформа!

Не обращая внимания на её протесты, Драко подхватил её сумку и двинулся к поезду. Рассерженная Гермиона поспешила за ним.

— Тебе же говорили, что можно пользоваться магией только в исключительных ситуациях, — напомнила она ему, когда он протянул ей руку, чтобы помочь войти в вагон. Драко выкупил купе полностью — все шесть мест — чтобы гарантировать, что они поедут в одиночестве. Скрепя сердце, Гермиона согласилась, что идея была хороша: учитывая, в каком настроении сейчас находился Драко, страшно было подумать, что может ожидать того, кто, на свою голову, будет действовать ему на нервы.

— То, как выглядит моя причёска — исключительная ситуация, — он качнулся вслед за ней в купе и захлопнул дверь.

— Да, теперь-то уж точно.

Драко в ответ смерил её тяжёлым взглядом.

— Ну, в том смысле, что ты сейчас похож на панк-рокера.

Он плюхнулся на место у окна.

— Не представляю, о чём ты говоришь.

Гермиона посчитала за благо не просвещать его. Пусть себе живёт безмятежно. Запыхтев, паровоз потащился прочь от станции, и минуло, наверное, минут десять, прежде чем она снова заговорила.

— Тот же самый поезд, каким мы отправились в Имение за Гарри… Помнишь?

Драко не ответил. Гермиона повернулась к нему и с удивлением обнаружила, что он спит, приникнув к окну, подсунув под голову затянутую в перчатку руку и закинув ноги на их сумки.

Собственно, чему тут удивляться. Он же болеет. Да, и устал, конечно же. Стянув с себя шаль — его подарок на Рождество — она укрыла Драко. И тронула его свежеподстриженные волосы. На ощупь они были как пух одуванчика — такие нежные, что буквально льнули к её пальцам. Кончиками пальцев тронула его щёку — и едва не обжёгшись, отдёрнула руку. Юноша весь горел.

С каким-то мрачным юмором она отметила, что не может, не разбудив его, добраться до своей сумки, набитой книгами. А больше ничего подходящего для чтения под руками не было — разве что безумной раскраски выпуск Еженедельника юной ведьмы, валявшийся рядом ней на сиденье. Покорно вздохнув, Гермиона потянулась к журналу. Вообще-то, она терпеть его не могла за переходящее из выпуска в выпуск враньё про Гарри и всякие кошмарные «правдивые» истории про юных ведьмочек, где смаковалась каждая сочная деталь.

«Помогите! Мой брат — оборотень, а это так неудобно», «Вейлы отбили у меня парня!», «Ужасные последствия заклятья по увеличению груди», «Обожаю моего профессора зелий!» (о, нет! — подумала Гермиона), «После зелья я влюбилась в моего заклятого врага».

— Какой жуткий бред, — пробормотала девушка, машинально пролистывая страницы. Вдруг она остановилась, и её губы дрогнули в улыбке. Под гигантской фотографией Оливера Вуда (одетого, приблизительно, в две трети квиддичной формы) красовалась статья: «Десятка самых сексапильных колдунов, не достигших 25 лет». Гермиона мысленно застонала: в прошлом году на месте Вуда был Гарри (он как раз достиг нижней возрастной границы, ему исполнилось шестнадцать). Драко же, ни разу не попадавший на эти страницы, устроил совершенно жуткое издевательство: раздобыв двадцать экземпляров статьи с фотографией (Колин Криви запечатлел на ней завёрнутого в полотенце Гарри, когда тот выходил из ванной старост. Лицо у него при этом было удивлённое и растерянное), Драко рассовал их по всему Большому залу, а потом направился к гриффиндорскому столу, возглавляя толпу хихикающих слизеринцев. У каждого в руках было по журналу. Драко опустился на колени перед Гарри, готовым умереть он унижения и бешенства, и протянул ему журнал, выпрашивая автограф самым жалобным и умоляющим тоном (совершенно не сочетавшимся со злобной издёвкой в глазах):

— Подпишешь мне его, Поттер? Если хочешь, можешь написать «Гарри Поттер — бабник».

Гарри, только что красный, в мгновение ока побелел и отрезал:

— Нет.

— Может, «Гарри Поттер — сексуальное божество»? Или «Гарри Поттер — Казанова»? — предложил Драко. — А, как насчет «Гарри Поттер — виновник всех разорванных в Англии трусиков»? — Драко усмехался, не сводя с Гарри глаз. Позади него валились друг на друга от хохота слизеринцы.

— Ты омерзителен, Малфой, — холодно произнёс Гарри. Гермиона опустила свою руку поверх его. Нельзя, чтоб Гарри кинулся на Драко: в полдень важная игра с Равенкло, они, ни в коем случае, не должны её проиграть. — Отвали.

Гермиона подумала, что теперь Гарри бы просто рассмеялся: Драко поделился с ним своей защитной бронёй. Правда, у Гарри высокомерие Драко смягчилось, став безразличием. Жестоким безразличием. Об него можно было разбиться — и Гарри бы даже не заметил этого. У Гермионы мелькнула удивлённая мысль, не жалеет ли Драко, что дал всё это Гарри, что так изменил его…

Но тогда — нет, тогда Гарри не мог просто взять и рассмеяться. Он выхватил журнал у Драко из рук и скомкал его. Ухмылка на губах Драко обернулась плотоядным торжеством.

— Что, собираешься меня ударить? — с восхищением выдохнул он и даже слегка качнулся в сторону Гарри. — Давай-давай, я потом загоню синяки твоим фанаткам из Юной ведьмы: «взгляните — меня коснулся сам Гарри Поттер»…

Гарри взвился на ноги, и Гермиона ещё сильнее вцепилась ему в руку. Гарри качнулся к Малфою так, что их носы едва не соприкоснулись, и заговорил настолько тихо, что его расслышали лишь Гермиона и отшатнувшийся от неожиданности Драко:

— Ты ведь, просто, мечтаешь, чтобы я тебя ударил, правда, Малфой?

Губы Драко дрогнули в улыбочке:

— О чём это ты, Поттер?

— О том, что ты не достоин того, чтобы тебя бить. Да ты даже плевка не достоин. Ты же сам это знаешь.

Лицо Драко окаменело. Сгрудившиеся вокруг него слизеринцы затихли — это происходило ещё тогда, когда они подчинялись всем его словами и послушно следовали за ним. Но Драко промолчал, что было на него совершенно не похоже: он просто стоял и смотрел на Гарри, сжав губы в узкую, горькую линию. В этот миг Макгонагалл, почувствовав неладное, пробилась сквозь толпу и вернула слизеринцев обратно за их стол.

Вспомнив этот горький взгляд, Гермиона тихонько тронула Драко за плечо — тот заворочался, но так и не проснулся. Она снова вернулась к наполовину прочитанному журналу.

То, что Оливер Вуд оказался в Десятке, её совсем не удивило, но вот присутствие в нём Чарли Уизли несколько огорошило: тот с задорным видом позировал на фоне летящих драконов. Ещё там была пара иностранных квиддичных игроков, солист из Всевкусных Мальчиков (смазливой, но бесталанной мальчиковой группы — Гермиона подивилась, что один и тот же феномен существует и в магическом, и в маггловском мире) и Виктор Крум — Гермиона с трудом сдержала смешок. Боже мой. Да, будь Виктор ей более симпатичен, её жизнь сейчас была бы куда проще. Он ей нравился — интересный собеседник, милый и с любопытными воззрениями на магическую философию. Но, глядя на него, она никогда не чувствовала себя так, словно наелась Папоротниковой Трясучки.

Во всём мире существовало только двое юношей, при виде которых у неё начинало сосать под ложечкой. Она перелистнула страницу — и увидела их обоих, под витиевато выведенными именами: Гарри на развороте, горизонтально, а Драко — справа, вертикально. И последняя буква «р» имени Гарри совпадала с «р» у Драко. Статья оказалась весьма захватывающей: и про то, что в ближайшее время они породнятся, став сводными братьями, и про конкуренцию между их факультетами, и вся полная история их вражды на квиддичном поле. Свежие фотографии Гарри удалось достать с большим трудом, (он обещал прибить Колина или же вышвырнуть вон из команды, если тот посмеет продать хоть один снимок Юной ведьме) — и все они были смазанными и сделанными с помощью омнилинз: Гарри вдалеке, Гарри, смотрящий в сторону, прикрывающий глаза рукой, прячущий их под тёмной чёлкой, капюшоном — скрывающий их от волшебного мира.

С фотографиями Драко, напротив, не было проблем: он обожал сниматься, по крайней, мере раньше любил… И на всех он был совершенно одинаков: высокомерно вздёрнутый подбородок и насмешка в глазах. Он заигрывал с камерой так же, как заигрывал с юной корреспонденткой, задававшей ему вопросы.

ЮВ: Расскажите о Ваших интересах.

ДМ: Люблю спелеологию, романы, люблю таскать каноэ, люблю делать татуировки и строить из столовых приборов шалашики. Да! — ещё обожаю оригами и порнографию.

ЮВ: Правда?

ДМ: Говоря между нами, оригами безумно скучное занятие. Возможно, я мог бы сделать модель Хогвартса из десяти листов бумаги и спичек — но скажите, кому это нужно? А?

ЮМ: Может, Вы поведаете о ваших взаимоотношениях с Гарри Поттером?

ДМ: Нет.

ЮВ: Ну же, хоть что-нибудь! После бесконечной вражды Вы вот-вот станете сводными братьями. Видимо, Вы заключили некое перемирие?

ДМ: Иногда мы занимаемся борьбой. Голые. В патоке.

ЮВ: Правда?!

ДМ: Нет, я пошутил. А что, по-вашему, это было бы нормально?

ЮВ: Как думаете, что Вам будет нравиться, когда Вы станете взрослым?

ДМ: Взрослым? *смеётся* Когда я вырасту, я хочу стать пирожным.

ЮВ: Вы имеете в виду — кондитером, что делает пирожные?

ДМ: Нет, я имею в виду, именно, пирожное. У меня, на самом деле, не такие высокие запросы, я очень кроткий и покорный парень.

ЮВ: Признаться, на меня Вы не производите такого впечатления, если мне позволено будет высказать собственное мнение…

ДМ: Ну, что вы — я очень кроткий. Где-то я слышал, что настанет день, когда кроткие унаследуют большое состояние — так я собираюсь оказаться поближе к раздаче, когда это случится. Чтобы выглядеть так, как я, нужны немалые средства.

ЮВ: Вот так-то, девушки. Перед вами Драко Малфой, семнадцатилетний волшебник — наверное, самый богатый в Англии. Красавчик-блондин, острый на язык, мечтающий, когда повзрослеет, стать пирожным. Но нам, сотрудникам Юной Ведьмы, кажется, что это уже произошло.

Гермиона почувствовала легкий укол совести, когда, задумчиво перевернув страницу, увидела, среди прочих, массу фотографий Драко: вот он в летней квиддичной форме — с голыми руками, загорелый — тянется за снитчем. На губах сияет нехорошая улыбочка. Он силён, молод, так и пышет здоровьем — от этой картины у Гермионы защемило сердце.

Драко у окна чуть шевельнулся и подвинулся, его рука соскользнула с колена и упала на сиденье рядом — и ей показалось, что как раз над краем перчатки, на запястье, что-то засеребрилось. Что-то, похожее на серебряную паутинку. Но ведь его перчатки были чёрными… Гермина тихонько протянула руку и осторожно, чтобы не потревожить его, отогнула край перчатки. Он завозился, но не проснулся. Она стянула перчатку с руки и похолодела.

Ладонь была ни на что не похожа: покрытые коркой засохшей серебряной крови, на ней зияли два глубоких разреза. Они перекрещивались посередине, идя от самого основания ладони до пальцев. Гермиона немедленно осознала, что таким образом Драко попытался избавиться от шрама, роднившего их с Гарри. И почти добился успеха: сам шрам никуда не делся, но форма его изменилась навсегда.

— Господи, — охнула она и, осторожно натянув перчатку, тихонько сжала его руку. У неё было навязчивое ощущение, будто она увидела нечто, не предназначенное для её глаз. И всё же она была не удивлена. Да, он мог поступить только так.

Драко спал, его веки были чуть голубоватыми. Потянувшись к нему, она нежно коснулась губами его влажной от сна кожи, поцеловав в висок, где чуть завивались светлые волосы. Он не шелохнулся. Ей оставалось только гадать, что ему снилось.

* * *

Со свадьбой поторопились, и несколько недель колдун был счастлив со своей молодой женой. Правда, у неё были немного странные привычки… Так, он никогда не видел, чтобы она ела, — она предпочитала это делать в своей комнате, одна. Она не появлялась перед ним днём, говоря, что у неё очень чувствительная кожа и что-то вроде редкой аллергии на солнечный свет. Он преподнёс ей золотые украшения — сморщившись от отвращения, она отшатнулась прочь, заметив, что находит золото аляповатым и непривлекательным. Против серебра, тем не менее, она не возражала. Но истинной её страстью были зелёные драгоценные камни.

Всё это казалось странным, однако её таланты в других областях с лихвой компенсировали недостатки. Ей настолько не было равных в умении доставлять ему удовольствие, что любое время, проведённое с ней, ему казалось недостаточным. Если бы не её настойчивое желание обедать исключительно в своей спальне, он бы, вообще, не расставался с ней ни на минуту. Он забросил свои дела, позабыл про магию. Его мысли были заняты только ею, он мечтал утонуть в её черных волосах, сгореть на угольях её глаз, забыться в её чувственных неторопливых прикосновениях. Он ничего не хотел и ни о чём не мечтал — ему была нужна только она.

Что это было? Хочешь узнать, любил ли он её? Что ж, хороший вопрос. Видишь ли, это сильно зависит от того, что ты подразумеваешь под любовью. Ты ещё совсем ребенок, что ты можешь об этом знать… Ну же, прекрати, не обижайся. Вернись и присядь рядом. Позволь-ка, я укрою тебя плащом. Дай мне руку. Я вся внимание — можешь спрашивать. Хотел ли он быть с ней постоянно? О да, именно так. Считал ли он её прекрасной? Несомненно. Скучал ли, когда её не было рядом? О, ему казалось, что он лишался собственной руки. Хотел ли он, чтобы, кроме него, никто её не касался? Ну, он убил бы любого мужчину, посмевшего это сделать.

О… хотел ли он, чтобы она была счастлива больше, чем он сам? Было ли её счастье для него дороже собственного? Нет, конечно же, нет. Ведь он был Малфой. А Малфоям не по душе такая любовь.

* * *

Пожиратели Смерти.

Рука Гарри непроизвольно дёрнулась и стиснула висящий на поясе браслет. От покрытой рунами полоски веяло холодом. И с Гарри случилось то, что всегда происходило, когда он был на грани паники: зрение, словно, сузилось, теперь он видел только то, что казалось необходимым для спасения. Переулок наполнился мелкими деталями: единственный выход, металлическая дверь в кирпичной стене, куча мокрых, раскисших и сломанных ящиков и коробок, скользкая мостовая. Сжав в кулак пальцы, Гарри прикинул, скольких ему удастся отшвырнуть, прежде чем они доберутся до него…

— Погоди, — светловолосый не-Драко, протянув руку, шагнул перед ним, и Гарри на долю секунды дрогнул, не в силах совладать с могучим инстинктом слушаться и действовать сообща со своим другом, хотя он и знал, что этот незнакомец вовсе не является Драко. — Верни мне кубик и погоди. Ты ничего не знаешь — просто подожди — и всё…

Гарри ошеломлённо сунул кубик ему в руки, и юноша поспешил по переулку навстречу Пожирателям Смерти. Те замерли. Сейчас, выстроившись в линию, с палочками в закрытых чёрными перчатками руках, они напоминали шахматные фигуры. Гарри не двигался с места; он стоял, упираясь левой рукой в мокрую каменную стену. Сила, запертая внутри него, рвалась на волю, мечтая разрушить оковы, — нечто подобное было и в Визжащей Чашке: огонь волной поднялся в нём, вырываясь наружу сквозь разум, пытаясь сорваться с его руки, выжигая всё на своём пути. Гарри стоял, сжав кулаки, трепеща… и ожидая.

Date: 2016-07-18; view: 248; Нарушение авторских прав