Глава 12. Полночный Лондон 4 page

— Конечно, эта известность не такая, как у Гарри, которого все знают, — продолжила разговор Гермиона.

Драко тут же отвел от неё глаза, как всегда, когда она говорила о Гарри. Гермиона промолчала, продолжая помешивать противоядие. Подняв взгляд, она посмотрела на юношу: черный свитер слегка висел на нём, из рукавов виднелись лишь кончики пальцев, а из-под капюшона торчали пряди светлых волос. Он покусывал губу.

— Хорошо, предложи имя для меня.

— Надо, чтобы оно звучало почти как твоё… — задумчиво протянула Гермиона. — Может, Дрейк?

Драко вскинул голову, из-под капюшона полыхнули серые глаза:

— Только посмей меня так назвать — я тебя сразу убью.

— Нет? — улыбнулась Гермиона.

— Не люблю клички, — коротко пояснил он. — Можешь с тем же успехом называть меня «пирожком» или «медвежонком».

— Это мысль…

— Согласно правилу 413 Кодекса Поведения Семейства Малфоев мне не запрещается применять насилие по отношению к женщинам. Я сейчас надену тебе на голову горшок, в котором ты бултыхаешь ложкой.

Гермиона хмыкнула.

— Кстати, не подержишь, пока я переливаю? — она протянула ему ложку с длинной ручкой, которую Драко принял с самым мятежным видом. Она, тем временем, перелила половину зелья в чашку, высыпала туда содержимое пакетика, схватила ложку и начала яростно размешивать — эта часть приготовления противоядия должна быть выполнена быстро, иначе всё шло коту под хвост.

— Думаю, стоит подыскать имечко для тебя. Что-то шикарное. Как насчет Трикси Ла Буч? Бубс Макчести?

— Я не нуждаюсь в имени, которое звучит как имя порнозвезды, — отрезала Гермиона, размешивая зелье и почти задыхаясь от напряжения.

— Я всегда мечтал вырасти и стать порнозвездой по имени Барон Хоткок фон Хьюгенштейн, — с поддельной тоской в голосе проныл Драко.

— Ты хотел стать порнозвездой? — потрясённо переспросила Гермиона.

— А что — разве я один?

Гермиона попробовала представить Гарри, мечтающего стать порнозвездой, и потерпела фиаско. Подавив смешок, она опустила ложку — противоядие было готово.

— Ну, это не совсем соответствует действительности, — заметила она, переливая противоядие в стакан.

— Откуда ты знаешь? — оскорбился Драко.

— Я о том, — она сунула стакан ему в руки, — что ты не барон, — он бросил на неё полный подозрений взгляд. — Давай-давай, пей свое противоядие.

Он выпил, полуприкрыв глаза, три глотка, потом подавился, отшвырнул стакан и, обхватив голову руками, зажмурился. Тело затряслось в судорогах.

Гермиона испуганно схватила его за руку, потянула вниз — он вцепился в её запястье так, что захрустели кости. Наконец, от отпустил её и сел, бледный, задыхающийся, с лихорадочными красными пятнами на скулах.

— Ну, как ты? — спросила Гермиона.

— Великолепно, — ядовито ответил он.

Пустой стакан закатился за стойку. Гермиона молча подняла его и начала споласкивать, пытаясь что-то сказать, но в голову ничего не приходило. Снейп предупреждал, что с каждым разом Драко будет чувствовать себя всё хуже, принимая противоядие. Кажется, хуже уже некуда — что же ей делать?

— Драко, — она заправила мокрую прядь за ухо, но прежде чем она успела продолжить, окно глухо зазвенело. Словно сова стучала в стекло клювом. Но кто мог послать им сову? Гермиона растерянно подошла и отодвинула занавеску — там, и впрямь, была сова; влетев сквозь открытое Гермионой окошко, птица отряхнулась от снега, подлетела прямо к Драко, кинула ему на колени свёрнутый пергамент и зависла около юноши, пока тот не вытащил из кармана сикль и не дал ей. Клюв защёлкнулся вокруг серебряного кругляша, и птица вылетела в окно.

Заперев форточку, Гермиона вернулась к Драко, не сводящему глаз с запечатанного письма, лежащего у него на коленях. Наконец, он поднял голову, и взглянул на Гермиону огромными от потрясения глазами, сиявшими на белом, как полотно, лице.

— Это от Гарри, — сказал он.

* * *

И решил колдун проследить за своей женой, когда она в очередной раз выйдет из замка. Ему не пришлось долго ждать: у той была привычка гулять в лесу по вечерам — завернувшись в мантию-невидимку, он последовал за ней.

Укрывшись темнотой, она нырнула в самую чащу леса, освещая себе путь ведьминским фонарём, пока не дошла до поляны. Она вышла на неё и закричала голосом, заставившим его содрогнуться. И из-за камней, из-за деревьев на поляну начали собираться другие женщины, такие же, как и его жена — черноволосые красавицы с сияющими черными глазами, одетые сплошь в чёрное. Прислонившись к дереву, волшебник взирал на них.

Сойдясь, эти женщины поприветствовали друг друга как сёстры, потом, усевшись в кружок, начали беседовать. Все они были суккубами, и каждая недавно вступила в брак со смертным по приказу главного демона, повелевавшего ими. И каждая горько жаловалась на скуку и тоску этих браков, на странности мужей-людей и отвратительности их по сравнению с демонами-мужчинами. Услышав их слова, колдун почувствовал, как похолодело его сердце и как всё внутри окоченело — удивительно, что кровь, вообще, могла струиться по венам.

Демонессы начали философствовать: судя по всему, срок их рабства истекал: все вступили в брак с мужчинами, дабы обзавестись отпрысками — полу-людьми, полу-демонами — сочетающими в себе силу и тех, и других, и лишёнными их слабостей. Эти дети-демоны могли бы гулять под солнечными лучами и прикасаться к золоту. Эти дети-люди были бы бессмертными. Впрочем, демонесс не особенно это интересовало: больше всего им хотелось освободиться от уз брака и вернуться к своей привычной жизни — жизни суккубов, соблазняющих мужчин и высасывающих из них все силы и саму жизнь.

— Мечтаю, чтобы он умер у меня на руках, — поделилась жена волшебника. — Хочу, чтобы он умер медленно и чтобы, умирая, он содрогался у меня на руках.

В ярости от услышанного, волшебник с трудом удержался от желания немедленно выхватить палочку: только знание того, что Смертельные проклятья для демонов безопасны, удержало его от этого неосмотрительного поступка.

Он стоял, наблюдая, как смеются демонессы, рассуждая о грядущих смертях их мужей, не шелохнулся когда они, расцеловавшись на прощанье, разошлись с поляны, отправившись к своим ни о чём не подозревающим мужьям. Он не двинулся с места, пока не посветлело небо, и солнце не поднялось над лесом. Настал день, и сердце его сжалось и ссохлось, превратившись в стеклянный осколок. И мысли его были только о мести.

Ой, ты и, правда, дрожишь. Дай-ка руки, давай я укрою их плащом. Нет-нет, зачем ты краснеешь? Ничего сложного для меня нет: тебе станет теплее, а сама я всё равно не чувствую холода.

* * *

— В этой книге, — заметил Бен, когда Джинни, ходившая на поиски чего-нибудь съестного, вернулась в комнату, неся блюдо с сэндвичами, — полно исторических ошибок.

Джинни недоумённо захлопала глазами и опустила блюдо на кровать: Бен с Гаретом сидели рядышком на столе, листая «Брюки, полные огня». Их волосы — светлые и тёмные — перепутались, когда они вместе склонились над книгой. Это напомнило ей о Гарри и Драко.

— Поверить не могу, что вы это читаете, — только и смогла произнести она.

— Будто не мы изобрели в Х веке Заклятье Памяти, — сварливо пробормотал Бен. — Так что не нужно…

— А, так ты на том месте, где Тёмный маг Морган похищает Риэнн, — со вкусом произнесла Джинни. Это была одна из самых любимых ею глав.

— Одно слово — похищение, — подключился к разговору Гарет. — «Она делала вид что сопротивляется, но признать это борьбой могла бы только её мать».

— Удивительно захватывающая книга, — признался Бен. — Ты будешь возражать, если я захвачу её с собой в прошлое?

— Буду, я сама ещё не дочитала — ответила Джинни. — Впрочем, мы могли бы договориться: книга в обмен на информацию.

Гарет покосился на Бена, тот пожал плечами.

— И что за информация тебя интересует? — осторожно поинтересовался он.

— Так, я хотела бы узнать, что вы тут делаете… — но это не считается. Я, вообще, не понимаю, зачем вы сюда прибыли, коль скоро вы ничего не собираетесь объяснять.

— Я хотел есть, — сообщил Гарет. Вытащив из ножен короткий кинжал, он наклонился через Бена и насадил на клинок сэндвич. У Джинни мелькнула мысль, что, в отличие от его потомка, у Гарета не было проблем с арахисовым маслом.

— Тысяча лет — слишком большой путь, чтобы проделать его ради сэндвича, — заметила Джинни. — Нет, я, конечно, рада видеть тебя… вас обоих, и всё же…

Наконец, Бен смягчился и, откинув плащ, вытащил что-то из висящей на поясе сумки.

— Я пришёл, чтобы передать тебе вот это, — на его раскрытой ладони лежала какая-то маленькая золотисто-зелёная веточка, которую он и вручил Джинни.

— Цветок? — захлопала глазами Джинни.

Это был не совсем цветок — просто оторванная от какого-то цветущего растения веточка с мягким темно-зелёным стеблем и бледно-жёлтым, цвета свежего масла, цветком.

— Flora fortis, — сообщил Бен. — Разговорное название Сила Воли. Используется в изгородях, но является прекрасным лекарством. Каждый день съедай по одному бутону. Главное — сохранить стебель живым.

— Э… спасибо, — с сомнением сказала Джинни. — А не можешь ли точно сказать, зачем мне нужно это делать?

— Знаешь, я, и сам, не очень понимаю, — жизнерадостно откликнулся Бен.

— Я подозреваю, что, когда ты придёшь за ним, ты будешь знать, — произнес Гарет, оторвавшись от своего занятия: он убирал с сэндвича все огурцы и помидоры.

— Ты много ешь, — сказала Джинни, удивлённо глядя на него. Отклонившись назад, чтобы Бен не мог видеть его лица, Гарет скорчил Джинни страшную рожу, и ей пришлось приложить титанические усилия, чтобы не расхохотаться. — Я думаю, цветок укрепляет волю, помогая человеку в битве. Может, с его помощью можно выстоять против Заклятья Imperius?

— Хорошая мысль, — рассеянно кивнул Бен, вернувшийся к «Брюкам, полным огня». — Я похож на Тристана, — сообщил он. — Думаю, она должна с ним сбежать.

— Насчет тебя я не сомневаюсь, — согласилась Джинни, присаживаясь на краешек кровати. Гарет, качая ногой, углубился в чтение через плечо Бена, размеренно пиная того в лодыжку — но Бен, казалось, полностью погрузился в книгу, не обращая внимания ни на что вокруг. Джинни почувствовала, что её охватила странная печаль: то, как они сидели рядом, то, как неосознанно тянулись друг к другу их тела — как растущие рядом деревца — напомнило ей Гарри и Драко. Она, словно, видела их в Бене и Гарете, как в странном кривом зеркале.

— Я ещё что-нибудь вам говорила? — тихонько пискнула она. — Может, что-нибудь про Драко? Что он пошёл на поправку? А про Тома? Про Гарри? Про…

Бен отложил книгу, его тёмные глаза посерьёзнели:

— Нет, — покачал головой он. — Ты лишь дала мне Хроноворот, установленный на этот день и велела передать тебе цветок, сказав, что потом он тебе понадобится и… — Бен подумал и добавил. — Я должен передать тебе, что ты — якорь.

— Что-что? — переспросила Джинни, не расслышав.

— Якорь, — твердо повторил Бен. — Тебе это о чём-то говорит?

— Увы, — печально вздохнула Джинни.

— О! Ты ещё попросила меня напомнить про замок на двери твоей комнаты — чтобы твоя мать не вошла и на обнаружила нас тут.

— Ой, и ты мне говоришь об этом только сейчас! — Джинни вскочила на ноги и, подбежав к двери, заперла её. Секундой позже дверь задёргалась.

— Джинни! — позвала миссис Уизли. — Всё в порядке? Джордж говорил, что ты искала поесть.

— Всё в порядке, мам! — откликнулась Джинни и прикусила губу. — Я спать собираюсь! — она ненавидела врать матери, а тут приходилось юлить и изворачиваться, хотя едва ли мать собиралась задавать ей вопросы о двух молодых и клёвых парнях — путешественниках во времени, явившихся в её спальню из далёкого прошлого и теперь сидящих на столе с романом в руках. — Увидимся утром.

— А, ну ладно, — откликнулась миссис Уизли.

Джинни услышала удаляющиеся от двери шаги матери. С облегчением она сползла на пол и подняла взгляд на Бена и Гарета. Бен недоумённо посмотрел на неё поверх книги:

— Ты не против, если мы останемся и дочитаем? — спросил он. — Ужасно хочется узнать, чем всё закончилось.

— Боже, — пробормотала Джинни.

— Чёрт! Чёрт, чёрт! — мрачно произнёс Гарет. — Я съел все сэндвичи!

* * *

«Малфой!

Я говорил, что не буду писать тебе — но это важно. Не знаю, как это объяснить, но, думаю, стоит присматривать за Симусом Финниганом. Я налетел на него в Диагон-аллее, и он вёл себя очень странно. Я мог бы предупредить Джинни, но, думаю, будет лучше, если ты узнаешь об этом и приглядишь за ними обоими. Со мной сегодня произошло нечто очень странное (дальше всё было заляпано чернилами, и новые строчки аккуратно написаны сверху), и я надеюсь, что с тобой всё хорошо. Вернусь, как только смогу.

Гарри».

— Симус, — резко сказал Драко, разжимая руку. — Он налетел на чёртова Симуса! О, прошу прощения — на Тома. Вот ведь, как чертовски смешно. Поражаюсь, что он, вообще, до сих пор жив и пишет нам, чтобы предупредить.

— Не говори так, — машинально остановила его Гермиона, поднимая упавшее письмо и нашаривая в кармане свою палочку. — Originatus revelatus.

Ничего не случилось — Драко подумал, что Гарри заблокировал заклинание, способное определить то место, откуда было послано письмо.

— А Гарри не совсем дурак, — сухо заметил Драко. В ответ Гермиона состроила рожу. — Хотя, всё же дурак: Это письмо ещё войдет в историю: «налетел на днях на Симуса Финнигана. Кажется, он бледноват — наверное, у него грипп, или же в него вселился дух самого злого колдуна, когда-либо существовавшего на свете. Даже и не знаю, какой из этих вариантов предпочесть — оба так возбуждают…»

— Оставь Гарри в покое. Это ведь не тот вывод, к которому мог бы прийти обычный человек. — Боже! — ахнула она, осенённая внезапной идеей, — надеюсь, он не выследил Гарри… Нам нужно найти его, Драко, — и чем быстрее, тем лучше.

— Я в курсе, — Драко почувствовал горечь во рту, и она не имела никакого отношения к только что выпитому противоядию. — Есть мысли, как это сделать?

— Ты что-нибудь слышал про Continuum Translocatrix? — задумчиво спросила Гермиона.

— Это не они занимают пятую строчку в хит-парадах с песенкой «Я верю, что мы обнажены»?

— Не смейся, — она бросила на Драко раздражённый взгляд. — Это заклинание дороги, связанное с использованием Магии Времени. Значит, так: мы сожжём письмо, а пепел скормим лазилю, а потом используем его кровь, чтобы сделать зелье Locanarus — шесть раз вскипятим его и…

— Непременно, — кивнул Драко, поднял письмо и посмотрел на свет. — А ещё мы можем просто прийти по адресу, напечатанному на пергаменте.

— Что? — воскликнула Гермиона, выхватывая письмо у него из руки. — Какому адресу?

— Так, водяные знаки. Смотри на свет.

Гермиона сделала то, что ей сказали, и нахмурилась.

— Там только две буквы: ПК.

— Ага, — кивнул Драко. — Не самое лучшее местечко.

Гермиона опустила письмо:

— Ты о чём? Там опасно?

— Это рядом с Дрян-Аллеей, — пояснил Драко, слегка смущаясь. Он, на самом деле, не мог предугадать реакцию Гермионы на новость, что Гарри оказался в совершенно развратном месте — он и за свои чувства не мог ручаться. Зная Гарри, он мог бы с уверенностью сказать, что тот забрел туда, думая, что это цветочный магазин. И всё же теперь в душу Драко закрались сомнения, а так ли хорошо он на самом деле знает Гарри? — Это такой… особый клуб. Ну… для мужчин.

— Стрип-клуб? — уточнила Гермиона.

— Нет, — честно признал Драко.

— Тогда что это?

— Бордель, — он съёжился.

— Бордель? — позеленела Гермиона.

— Многосущный бордель. Абсолютно незаконное заведение. Туда ходят, чтобы…

— Я знаю, зачем туда ходят! — яростно перебила Гермиона, заливаясь краской. — Я читала про такие вещи. А вот ты откуда всё это знаешь, а, Драко Малфой?

— Им владеет мой отец.

Гермиона покачала головой:

— Знаешь, меня это совершенно не удивило. Она прислонилась к столу. — И что теперь? Не можем же мы просто взять и заявиться в Многосущный бордель? Это же страшно незаконные места, вряд ли они любят вопросы — нас выкинут на улицу, если не хуже…

Драко снова перечитал письмо. Писавший его торопился, спешил — и это точно был Гарри: та же изогнутая «с» и круглая «а»… Интересно, сумел бы кто-то так точно скопировать почерк Гарри — чтобы обмануть его? Вряд ли… И в этом письме, и во вчерашнем он слышал интонации Гарри — голос Гарри буквально звучал у Драко в голове, когда тот читал начертанные на пергаменте строки. Да и почерк Поттера трудно сымитировать, его собственный подделать куда легче — элегантный, обычный почерк. Так научил его писать отец.

Драко взглянул на свою бледную и худую правую руку. Фамильное кольцо оттягивало указательный палец. Драко задумчиво пошевелил пальцами.

— Драко? — взволнованно окликнула его Гермиона.

— Мне нужен пергамент. Перо. И немного воска. Или сургуча. И нам надо поспешить — я должен был сообразить, что у нас мало времени.

* * *

Она выпила Многосущное зелье перед тем, как переодеться в то, что ей принесли, — иначе бы она никогда не влезла в этот размер: вещи были маленькими — наверное, принадлежали невысокой девушке лет шестнадцати-семнадцати, не старше.

Ей и раньше приходилось надевать школьную форму — просто поразительно, какое количество колдунов на это западало. Более популярной в борделе была, разве что, квиддичная форма. По ней посетители буквально с ума сходили, так что в Клубе её сделали чем-то вроде фирменной одежды: плотные штаны, высокие кожаные ботинки, протекторы и подчеркивающий формы верх. Похоже, эта школьная форма тоже была слегка подправлена; ещё её удивило то, что на ней красовался символ факультета: крошечная, чёрная юбочка застёгивалась на золотые пуговки с изображением льва, тот же лев вздымал лапы и на обтягивающей белой рубашке. Она натянула высокие чулки и заплела волосы в косы. Никакого макияжа, никакой косметики — её специально предупреждали. Не обуваясь, она прошла по длинному коридору, остановилась у дверей комнаты двадцать восемь, коснулась её своим заколдованным кубиком — и та растаяла на мгновение, впустив её внутрь.

Ей понадобился миг, чтобы привыкнуть к полутьме комнаты. Клиент сидел на уголке кровати, освещённый розоватым светом, идущим от лампы. Когда она вошла, он поднял голову.

— Привет, — произнесла она и замерла, оторопев: когда он поднялся, она увидела, что он юн, очень юн и удивительно хорош собой. Светло-русые волосы, ясные синие глаза, узкий решительный рот и гибкое мускулистое тело. На нём было надето что-то тёмное, не бросающееся в глаза. Совершенно бесхитростное лицо, вот только глаза… они казались старше, много старше его самого…

Она гадала, чего же он хочет: должна ли она быть испуганной и скромной или развязной и смелой. Подняв руку, она перебросила себе на грудь одну косу и застенчиво взглянула на него.

— Иди сюда, — он протянул ей руку. Босиком — как он и хотел, она прошла через комнату к нему. Он притянул её к себе, его руки скользнули на талию — она чувствовала его лёгкую, но цепкую хватку. — Ты будешь звать меня по имени. Я — Том. Произнеси это.

— Том, — повторила она. По его телу пробежала дрожь. Казалось, даже воздух в комнате сгустился, хотя она подумала, что всё дело в освещении. Его руки заметались по её телу, он запрокинул её голову, касался её лица, словно лепил его из темноты и воздуха, что были между ними. Она стояла, не двигаясь, — она привыкла к странностям клиентов: принимая во внимание род её занятий, чего-то подобного вполне следовало ожидать. Люди не приходили в «Полночный клуб», чтобы просто заняться сексом — бордель продавал самые тёмные мечты и фантазии, скрывающиеся в человеческой душе. Сюда людей приводила страсть, любовь и горе.

И люди использовали её, чтобы плакать, обнимать, преклоняться и восхищаться, ненавидеть и презирать. Это была её работа.

— Джинни, — позвал Том, поднимая большими пальцами её подбородок. — Смотри на меня.

И она подняла взгляд. Теперь в комнате было почти совсем темно, она различала в сумраке лишь очертания его лица и его синие глаза с залегшими под ними тенями.

— Ты боишься меня?

Она попыталась угадать, что именно он хотел бы услышать.

— Да.

По его телу снова пробежала судорога, руки на её талии сжались сильнее. Он наклонился и прижался губами к её щеке. Они были очень холодными, и она содрогнулась.

— Любовь, — прошептал он, и она не смогла понять, к ней ли он обращается. — Какое эгоистичное чувство: существует только собственный пыл и собственная боль, расстраиваешься только от собственных неурядиц…Тело попадает в рабство, а воля — в кандалы желаний. Почему до сих пор считают, что любовь облагораживает?

Она не могла ничего с собой поделать — его тон обеспокоил её. Облегчение, возникшее от вида столь юного лица, быстро исчезало.

Этот мальчик был прекрасен, но, кажется, более чем, не в себе.

— Твои руки такие холодные, — промолвила она.

— Тихо, — он с силой тряхнул её за плечи, и она тут же испуганно умолкла. Но гнев мгновенно исчез из его глаз — они снова стал мягкими, сонными, рассеянными. — Скажи мне, что любишь меня.

Ага, это уже было знакомым:

— Я люблю тебя, Том.

— Скажи, что принадлежишь мне.

— Я принадлежу тебе, — произнесла она и добавила, — Том, — кажется, ему нравился звук его собственного имени.

— И ты умрёшь ради меня.

— Я умру ради тебя, Том.

— Умоляй меня.

— О чём? — она вскинула взгляд и тут же пожалела: ей совсем не понравилось выражение его глаз.

— Умоляй причинить тебе боль.

Так, достаточно. Она отшатнулась от него.

— Нет, нет — это против правил: ты не можешь причинить мне боль.

Взгляд его стал ещё более мечтательным:

— Думаю, ты понимаешь: я могу делать всё, что мне заблагорассудится.

Он больше не удерживал её, и она отступила от него. Его глаза были такими знакомыми, отчуждёнными, тревожными — развернувшись, она рванулась к двери… Он стоял прямо перед ней, прислонился к дверям, чуть прогнувшись. На его губах гуляла лёгкая улыбка.

— Джинни, ты ведь не хочешь убежать от меня… Ты хочешь быть со мной — ведь иначе ты не вызвала бы меня назад, правда?

Горло свело от испуганного всхлипа. Она отшатнулась назад, бормоча себе под нос:

— Excubitor, excubitor…

— Охрана не придет: я демонтировал все защитные заклинание в этой комнате. Можешь кричать и кричать. Ну, давай же — я хочу этого.

Она попыталась сделать ещё шаг назад, но ноги её не слушались, они, словно, приросли к полу. Повернув голову, она взглянула на него: он двигался к ней, вытянув вперед левую руку, губы его шевелились. Кажется, воздух перед ним мерцал… Магия без палочки? Но, каким образом?…

— Кричи, если хочешь. Никто не услышит тебя. Мне всё равно. Ты — моя. Смотри же на меня. Смотри мне в лицо.

Она подчинилась, чувствуя, как её захлестывают волны ужаса. Его лицо светилось, словно какой-то странный, безумный огонь горел у него внутри: глаза излучали ясный синий свет. Теперь она узнала этот взгляд, она поняла, почему он казался ей таким знакомым: это был взгляд, которым кошка смотрит на умирающую мышь.

— Не трогай меня, — прошептала она. — Умоляю — только не трогай меня. Я сделаю всё, что ты хочешь…

— Конечно, — улыбнулся он. Теперь он убрал левую руку от своей груди и прикоснулся к её лицу. Потом его руки скользнули к её шее. Она попыталась закричать, но не смогла, ей не хватало воздуха. Под ногами разверзлась тьма, и звук его смеха последовал за ней, когда она провалилась в беспамятство.

* * *

Заклинанием перед дверьми Полночного клуба Гермиона была изрядно впечатлена: оно представляло собой любопытную комбинацию из Отвлекающих и Ненаносимых заклятий. Здание было прямо перед ними: зажатое между двумя складами, неприметный дом в тупике неподалеку от Дрян-Аллеи. Однако если вы не знали, что перед вами, вы никогда бы его не заметили. А вот если его специально искать — как сейчас Драко — то перед вами, чуть мерцая в воздухе, возникли бы двойные красные двери с чёрными скобами; бездымные факелы горели вдоль каменной лестницы, ведущей в огромное серое здание, нависшее над ними.

— Ну вот, мы на месте, — сообщил Драко.

Гермиона тревожно покосилась на него: он переоделся в отеле, сменив свои поношенные тряпки на изящный наряд. Сейчас он был очень похож на своего отца. Наверное, тот предложил бы ему одеться именно так: чёрный костюм, поверх которого был наброшен дорогой и элегантный чёрный плащ, выглядящий так, словно его доставили специально для Малфоя века из девятнадцатого. Плащ был зачарован таким образом, что не промокал от снега и выдерживал любую погоду. Безукоризненно, отчаянно белая рубашка. Единственным цветным пятном были зелёные запонки. Расчёской (кстати, её расчёской) он привел в порядок свои волосы, и ей пришлось признать, что ему, действительно, так гораздо лучше: к его новому наряду подходили именно короткие волосы, которые в этом влажном воздухе слегка завивались на шее и…

— Ты думаешь о том же, о чём и я? — перебил её мысли Драко.

Надеюсь, что нет, разве что ты любишь себя больше, чем показываешь, — мрачно подумала Гермиона, но вслух сказала совсем другое:

— Если ты о том, какого чёрта тут делает Гарри, то — да.

— Тогда нет, — Драко стоял, растерянно глядя на двери.

— Ну, если ты надеялся, что внутри есть караоке-бар с кавер-версией песни «Я не твоя», тогда, точно, нет

Теперь Драко посмотрел на неё и слабо улыбнулся.

— Я думаю, как мы выберемся обратно. Это настоящая крепость.

Гермиона похлопала себя по карману плаща:

— Я захватила из отеля один из портключей.

— Ты обо всём позаботилась…

Она почувствовала, что краснеет:

— Я постаралась.

Они плечом к плечу поднялись по лестнице, Драко поднял тяжелый бронзовый молоток и отпустил его; в каком-то дальнем коридоре откликнулось эхо. Мгновением позже в двери распахнулось маленькое окошечко. Гермионе показалось, что там никого не было, — сквозь него лился лишь слабый зеленоватый свет.

— Ваши пропуска, — прозвучал высокий вибрирующий голос.

Гермиона испуганно посмотрела на Драко. Тот выглядел совершенно бесстрастным. Он сдёрнул перчатку с правой руки и лениво помахал ею перед окошком. Она узнала это выражение лица: презрительное, надменное. Конечно, это всего лишь игра, но ей она не понравилась.

— Узнаёшь кольцо? — насмешливо поинтересовался он, опуская руку. — Должна узнать. Рука, носящая такое кольцо, платит тебе. Открой дверь.

Наступила тишина, потом окошко захлопнулось. Заскрипели дюжины отодвигаемых засовов, и дверь распахнулась перед ними, открыв дорогу в синий коридор с горящими по стенам золотыми факелами. Перед Драко и Гермионой, примерно на уровне их глаз, реяла фея. Гермиона была поражена — но это и, правда, была фея, самая настоящая фея — зелёная, с золотисто-фиолетовыми крылышками. Она совсем не походила на то, как их рисовали в книжках: серебристо-золотое тело поблескивало, как у насекомых, а за узкими губами сверкали острые, как бритва, зубы, которые она и продемонстрировала, задавая вопрос:

— Вас послали Малфои?

Глаза Драко стали ещё более узкими. Гермиона не могла не восхититься тем, как ему удалось изменить себя: всю усталость как рукой сняло, он больше не выглядел ни измученным, ни больным — пропали даже тени под серыми глазами. Он надел фамильную маску властного эгоиста.

— Я сам Малфой, — бросил он.

— А почему же тогда вы не использовали один из официальных портключей? — поинтересовалась фея.

— Да потому, что я решил поверить вашу охранную систему, ты, шершень-переросток! — взбешённо ответил Драко.

Глаза феи, прикрытые двойными веками, широко распахнулись.

— Я пикси! — зашипела она. — И если вы собираетесь продолжать беседу в подобном тоне…

— Цыц! — рявкнул Драко, и рот феи захлопнулся. — Отец послал меня проверить, как тут обстоят дела — и именно этим я и собираюсь заняться. Итак: можешь проводить меня к мистеру Блэкторпу — ведь, кажется, он всё ещё является менеджером? — так, проводи меня в его офис, или же я вернусь с мухобойкой промышленного размера и украшу здешние стены в стиле «Кишки пикси» — не слишком благозвучно, зато по расцветке подойдет к плиткам на полу.

Фея зашипела, из-за её размеров это напоминало негромкое жужжание пчелы. Гермиона испугалась, что сейчас та подлетит и укусит Драко.

— Хорошо, — наконец, произнесла она. — Сэр… — и фея метнулась по коридору. Поплотнее завернувшись в плащ, Гермиона двинулась было за ней, но Драко ухватил её за руку.

— Что? — обернулась она к нему.

— Погоди-ка минутку… — он повернул её к себе и сосредоточенно осмотрел, медленно смерив взглядом с головы до ног. Гермиона почувствовала, что краснеет — от обнаженной шеи, виднеющейся из глубокого выреза её кофточки, до самых ушей. — Распахни плащ, — велел он. Она не шелохнулась. — Хорошо, тогда я сам это сделаю, — раздраженно прошипел он сквозь зубы, одним взмахом руки расстегнул пуговицы и сдернул плащ с её плеч. Руки скользнули к её талии, выправили кофточку из-под юбки, вздёрнули ткань вверх, отчего мурашки пробежали по коже. Гермиона вздрогнула.

— Драко, что ты?..

Date: 2016-07-18; view: 267; Нарушение авторских прав