Империя победила республику 2 page

¹«Foreign Policy», May-June 2004, p. 4.

² Ibid, p. 9.

³ Carlson R. The Quest for Confirmity: Americanization Through Education. New York: John Wiley, 1775, p. 6—7.

упорные и настойчивые усилия в этом направлении предпринимались в конце XIX и начале XX века — когда англосаксонский поток уже не мог конкурировать с инородным. По определению очень активного тогда судьи Луиса Брендайса, сделанному в 1919 г., «американизация означает, что иммигрант принимает одежду, манеры, доминирующие здесь обычаи: принимает вместо родного английский язык, делает так, что его интересы, предметы восхищения становятся глубоко укорененными в американской почве и становятся полностью совместимыми с американскими идеалами и стремлениями; новый иммигрант сотрудничает с нами в достижении этих целей, обзаводясь национальным сознанием американца». Все старые пристрастия и лояльности забыты, нити прежних связей разорваны.

Ради сохранения американского единства полегли на фронтах Гражданской войны 1861—1865 гг. шестьсот тысяч американцев. А президент Линкольн в мраморе вознесен над американской столицей под надписью «Спасителю Союза». Следует отметить в этом плане, что среди многонациональных стран Америка в этом отношении уникальна, она сохранила свое единство. Среди соседей Соединенных Штатов (созданных в 1776 г.), развалился Советский Союз (основанный в 1922 г.) и на глазах разваливается Великобритания (созданная в 1707 г. союзом англичан, шотландцев, уэльсцев и ирландцев).

В-четвертых, религиозность американского народа. О ней особо и отдельно.

САМАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ СТРАНА ЗАПАЛА

Ныне происходит четвертое религиозное новообращение Америки. Страна не только осталась нацией верующих — религия стала играть еще большую роль в американском обществе. В XXI в. 59 % американцев считают, что религия играет в их жизни растущую роль. (Для стоящей на втором месте Британии этот показатель равен 32 %; далее следует Канада — 30 %, Италия — 27 %, Россия — 14 %, Япония — 12 %, Франция — 11 %.) Только в этой стране

жаждут абсолютных стандартов личного поведения и общественной добродетели.

САМОЗАЩИТА ПРИБЫВШИХ ЭТНОСОВ

Прибывающие национальности обратились к самозащите, в том числе идейной. В 1916 г. была опубликована работа Р. Бурна «Наднациональная Америка». Это была первая серьезная попытка разобраться в проблеме влияния этнических диаспор на внутри- и внешнеполитические проблемы Соединенных Штатов. Это была убедительная попытка оценить меняющееся представление об американской национальной идентичности в свете таких обстоятельств, как смещение центра «поставки» новых иммигрантов в Центральную и Восточную Европу, национальное испытание на лояльность в ходе войны, где Германия и Австро-Венгрия заняли противоположные американским позиции.

Это была обстоятельная и убедительная критика ассимиляции и концепции «плавильного тигля», предполагающей отказ от культурных связей с покинутой родиной. Р. Бурн призвал американских консерваторов признать те преимущества, которые получает Америка от новых волн иммиграции, от прибытия новых людей иных этнических корней, которые своим самоотверженным и упорным трудом способны не только спасти экономику страны от стагнации, но и многократно приумножить ее национальное достояние. Обличение превратной роли иммигрантов, идеологические и практические атаки, направленные против новых иммигрантов, — как часть более широких попыток сплотить американское общество — разрушают важнейшее в американском политическом эксперименте: сам дух Америки, традиционно постоянно подпитывающийся новыми волнами иммигрантов.

Бурн защищал этническую культуру, что актуально и в современной Америке, продолжающей искать решение дилеммы: «хомо американус» или не потерявший связи со своей этнической общиной гражданин США. Критикуя ассимиляторскую традицию, Бурн обосновал ценность этнического

элемента, он привел аргументы в пользу этнической укорененности. «Для Америки опасен не тот еврей, который придерживается веры отцов и гордится своей древней культурой, а тот еврей, который утратил свой еврейский очаг и превратился просто в жадное животное. Дурно влияет на окружающих не тот цыган, который поддерживает создание цыганских школ в Чикаго, а тот цыган, который заработал много денег и ушел в космополитизм. Совершенно ясно, что, если мы стремимся разрушить ядро национальной культуры, то в результате мы плодим мужчин и женщин без духовности, без вкуса, без стандартов — просто толпу. Мы обрекаем их жить, руководствуясь самыми элементарными и примитивными понятиями. В центре этнического ядра господствуют центростремительные силы. Они формируют разумное начало и ценности, которые означают развитие жизни. И лишь постольку, поскольку уроженец другой страны сумеет сохранить эту эмоциональность, он сможет стать хорошим гражданином американского сообщества»¹.

Так идеологически обосновывается несогласие с теорией и практикой «плавильного тигля». Это несогласие ждало своего конкретного воплощения почти сто лет. Мощные силы начали терзать американское единство, главными элементами которого стали культура и политическая система.

НОВЫЙ ДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ ВЗРЫВ

После ослабления иммиграционных препон в 1965 г. в Соединенные Штаты хлынул поток иммигрантов, среди которых никак не преобладали европейцы, и в определении национальной идентичности стало терять свое значение расовое определение. Между 1965 и 2000 гг. в Соединенные Штаты въехало 23 млн иммигрантов. В середине 1960-х годов количество въезжающих в США иммигрантов составляло несколько меньше 300 тыс. человек ежегодно. В начале 1970-х гг. эта цифра выросла до 400 тыс. ежегодно, а в начале 1980-х гг. достигла 600 тыс. въезжающих в год.

¹ Randolph Bourne. «Transnational America» in War and the Intellectuals? New York, 1964, p. 109.

Затем произошел примечательный скачок. Цифра иммигрантов в США переваливает за миллион человек в год. В 1990 г. американское правительство подняло лимит официальной иммиграции с 270 тыс. человек до 700 тысяч. Если в 1980-е годы в Америку въехало 7 338 062 человека, то в 1990-е годы — 9 095 417 человек¹. Если на протяжении 1960-х годов в Соединенные Штаты въехало 3,3 млн новых граждан, в 1980-е годы американское общество увеличилось на 7 млн. А в десятилетие 1990-х годов население США за счет иммиграции увеличилось на более чем 9 млн человек. Если в 1960 г. доля рожденных за пределами США граждан составляла 5,4 %, то к 2004 г. эта доля увеличилась до 11,5 %². Эта третья (после двух первых — середина XIX и рубежа XIX—XX веков) волна иммиграции в США отличается своей массовостью и своего рода неукротимостью. И еще: местом происхождения.

На этот раз в своем большинстве иммигранты прибыли не из Европы, а из Латинской Америки и Азии (почти четверть из них прибыла незаконно). Необходимость в рабочей силе в значительной мере стимулировала (особенно активно в конце 1990-х годов) иммиграционный поток.

Но, в отличие от прежних волн иммиграции, текущая волна вовсе не гарантирует, что второе и третье поколения сольются в «плавильном тигле», столь различны культуры новоприбывших американских граждан. Обозначилось отличие нынешнего иммигрантского потока от прежних. Раньше большинство иммигрантов прибывали из европейских государств, имеющих сходную с американской культуру. Те иммигранты были готовы заплатить немалую «цену» за приобщение к американскому обществу. Они хотели быть американцами. Те из них, кто не сумел приспособиться к американской реальности, возвращались в свои страны. Те иммигранты прибывали из многих стран — ни одна страна и ни один язык не были преобладающими среди иммигрантского потока. Прежние иммигранты расселялись по

¹U.S. Immigration and Naturalization Service, 2000. Statistical Yearbook.

² U.S. Census Bureau. Statistical Abstract of the United States: 2001, p. 45.

всей широте огромной страны, не составляя заведомое большинство ни в одном крупном городе, ни в одном отдельно взятом штате. Все это, как характеристика иммиграционного потока, ушло после 1965 г. в прошлое.

Как справедливо оценивает ситуацию С. Хантингтон, «многие американцы теперь (в 2004 г. — А.У.) не уверены в достоинствах главенствующей культуры и вместо приобщения к единому руслу молятся на доктрину многообразия и равной ценности всех культур в Америке»¹. Теперь иммигранты, замечает М. Уотерс, «не входят в индифферентную монолитную культуру, но скорее вливаются в сознательно плюралистическое общество, в котором существует множество субкультур, расовых и культурных идентичностей»². Пришельцы отныне выбирают среди этих субкультур ту, которая более всего соответствует их историческому и психологическому коду. Важнейшая особенность: они ныне могут ассимилироваться в американское общество, не ассимилируясь при этом в головную американскую культуру.

И никто в огромном американском государственном аппарате не берет нынче на себя смелость остановить этот поток фактической дезинтеграции. Одиноким голосом прозвучал голос члена конгресса Барбары Джордан (возглавляющей Комиссию по реформе интеграции), выдвинувшей рекомендации по базовой «американизации» иммигрантов. Ее предложения были фактически проигнорированы. В американском обществе доминирует совсем другое отношение к вопросу. Вместо осмысления культурных последствий «разжижения» американской национальной идентичности превалируют более скромные дебаты о положительных и отрицательных сторонах прибытия новых иммигрантов с точки зрения экономических выгод и потерь. Что же касается последствий нового типа иммиграции для социального единства американского общества, то об этом современная

¹ Huntington S. Who We Are? The Challenges To America's National Identity. New York: Simon and Schuster, 2004, p. 199.

² Waters M. Ethnic and Racial Identities of Second-Generation Black Immigrants in New York City («International Migration Review», Winter 1994, p. 799).

американская элита, увлеченная решением злободневных проблем, предпочитает молчать.

АВТОМАТИЧНА ЛИ АССИМИЛЯЦИЯ

За пройденным в 1950-е годы пиком национального единства начинает подниматься волна, которая позже получит название мультикультурализма. Это явление сделало ассимиляцию «новых» иммигрантов более сложной, замедленной, отличной от прежнего процесса. Выделились испаноязычные иммигранты и мусульмане, образовательный уровень которых отличается от других иммиграционных потоков. Согласно опросу 2000 г. среди американских мусульман, 32 % въехавших считает, что американское общество не питает уважения к исламу; 45 % американского населения видит в исламе угрозу.

Но и в этих условиях побеждает не прежнее стремление заставить активнее работать американский плавильный тигель, а новое для Америки убеждение, что усилия по американизации не нужны, что многоцветье обещает больше, нежели национальная сплоченность и единая культурная идентичность. Как заметил влиятельный теоретик Майкл Уолцер, «у Америки нет единой национальной судьбы»¹. Социолог Деннис Ронг: «Никто не выступает за «американизацию» новых иммигрантов, как это было в старые дни этноцентризма»².

Будет ли так всегда? Увы, в культурном и политическом отношении Америка сегодня, при всем ее колоссальном могуществе, находится в мире практически в состоянии осады. Америка же в лице президента Буша-младшего собирается предоставить права американского гражданства от 8 до 14 млн незаконным иммигрантам, пришедшим с Юга. Идеолог правых республиканцев Патрик Бьюкенен жалуется, что «никто не собирается остановить вторжение в Соединенные Штаты, рискуя увидеть радикальное изменение характера страны, превращение ее в две нации с двумя языками и культура-

¹ Walzer M. What It Means to Be an American. New York: Marcilio, 1992, p. 49.

²«International Migration Review», Winter 1994, p. 799.

ми — как израильтяне и палестинцы на Западном Берегу». Уже сейчас многие на Западе полагают, что самым большим сюрпризом будет, если США 2025 г. будут в общих своих параметрах напоминать сегодняшние Соединенные Штаты.

В конце XX в. началась подлинная эрозия достигнутого в середине века единства. Это выразилось в растущей популярности доктрин мультикультурализма и определенного этнического обособления; в формировании особых этноцентрических интересов, которые стали выставлять расовую, этническую и другие «поднациональные» идентичности над общей национальной идентичностью; в слабости или отсутствии факторов, которые прежде обеспечивали ассимиляцию; в доминировании среди новой волны иммигрантов представителей одного неанглийского языка — испанского, что всерьез поставило вопрос о билингвизме в американской жизни; в денационализации важных элементов американской элиты, вызвавшей разрыв между ее национальными и патриотическими ценностями. К началу XXI века давлению начал подвергаться и господствовавший до того английский язык.

Поразительным фактом является то, что в 2000 г. 21 млн иммигрантов заявил публично, что не может адекватно изъясняться на английском языке. В одном только штате Массачусетс в 2002 г. около полумиллиона человек (7,7 % от всего населения штата) не говорили в достаточной степени по-английски. А зачем необходимо это знание? Растущее число частных предприятий говорит с клиентами не по-английски. И бизнес в целом начинает пересматривать свое отношение к английскому языку. Если в 1900-е годы компания «Форд» была лидером американизации, то через столетие в этой многонациональной корпорации даже члены руководящего совета являются неамериканцами. Крупные компании должны учитывать то обстоятельство, что покупательная способность иммигрантов и этнических меньшинств перевалила за 1 трлн долл. ежегодно. Американские компании ныне расходуют «около 2 млрд долл. ежегодно на продажу своих товаров тем, кто желает приобрести продук-

¹«Foreign Policy», May—June 2004, p. 12.

ты, пользуясь при этом своим собственным языком. Товары, продаваемые на иностранных языках, теперь приветствуются нашей корпоративной культурой»¹.

Множество организаций, помогающих иммигрантам, вовсе не ставит перед собой цели введения их в общенациональный мэйнстрим. Сохранение уникальной групповой идентичности не выдвигается как самая существенная задача. Практически одно лишь федеральное правительство Соединенных Штатов осталось организацией, которая могла бы поставить перед собой задачу сохранения единого языка, общей культуры, но оно, в отличие от начала XX века, не ставит перед собой такой задачи. И, как справедливо судит Дж. Миллер, «культ групповых прав являет собой самую большую угрозу американизации иммигрантов»².

В прежние времена роль ассимиляторов брали на себя общественные школы, именно они приобщали массу будущих американцев к культуре и языку их новой страны. Ныне же — в 2000-е годы — пропорция учащихся, идентифицирующих себя как «американцы», упала на 50 %, доля американцев определенного иностранного происхождения сократилась на 30 %; зато доля тех, кто отождествляет себя с некой иной страной (или национальностью), увеличилась на 52 %³. Выражаясь словами С. Хантингтона, «общество, которое столь высоко ценит этническое и расовое разнообразие, дает своим иммигрантам мощный стимул поддерживать и утверждать идентичность своих предков»⁴.

Важнейшим фактом последних десятилетий является то, что доля иммигрантов, пожелавших получить американское гражданство, сократилась драматическим образом, а доля тех, кто наряду с американским гражданством сохранил и гражданство другой страны, поразительно возросла. Это т. н. «трансмигранты», или «транснационалы». Большинство из них исходят из стран Латинской Америки. «Ста-

¹ «Washington Post», July 16, 2000, р. ВЗ.

² Miller J. The Unmaking of Americans. New York: Free Press, 1998, p. 134-135.

³«Freedom Review», Fall 1997, p. 51—52. ⁴ Huntington S. Who We Are? The Challenges To America's National Identity. New York: Simon and Schuster, 2004, p. 204.

туя Свободы означает своего рода конечный пункт для иммигрантов из Европы. Но это вовсе не конечный пункт для латиноамериканцев»¹. Четко осознают свою принадлежность к прежнему гражданству жители прежде всего нескольких следующих стран, пославших значительную долю своего населения в США.

Неудивительно, что переехавшее из указанных стран население сохраняет теснейшие связи со своей прежней родиной. В то же время увеличивается число стран, позволяющих формировать двойное гражданство, прежде всего латиноамериканских стран. Между 1994 и 1998 гг. семнадцать из двадцати наиболее активно посылающих свое население в США стран разрешило двойное гражданство. В течение этих лет из 2,6 млн прибывших в США иммигрантов 2,2 млн (86 %) сохранило двойное гражданство. Мексиканские консулаты стали поощрять мексиканцев в США принимать американское гражданство, сохраняя при этом и мексиканское гражданство. В Западной Европе ныне численность иммигрантов с двойным гражданством составляет цифру где-то между 4 и 3 млн. В Соединенных Штатах эта цифра превышает 7,5 млн человек. В то же время три четверти из 10,6 млн родившихся за пределами США амери-

¹ Suro R. Strangers Among Us. New York: Knopf, 1998, p. 124.

² Renshon S. Dual Citizens in America. Washington: Center for Immigration Studies, July 2000, p. 6.

канских граждан являются также гражданами еще и другой страны.

Относительно новым явлением стало участие в выборах в своих странах граждан с двойным гражданством. Три тысячи из 200 тысяч колумбийцев, живущих в Нью-Йорке, голосовали на президентских выборах 1998 г. в Колумбии; около двух тысяч участвовали в сенатских выборах в Колумбии в 1998 г. Тысячи доминиканцев вылетели в Доминиканскую Республику на президентские выборы 2000 г. Добавим к этому огромный денежный поток, идущий от граждан двойного гражданства на их прежнюю родину, — еще более важными, чем личное голосование, являются финансовые взносы тех, кто, живя в США, ощущает себя гражданином другой страны. 15 % всех расходов на президентских выборах в Доминиканской Республике пришли из Соединенных Штатов. Особенно это относится к жителям Мексики, работающим в США.

В 1997 г. городской советник г. Хакенсака (Нью-Джерси) выдвигался одновременно в сенат Колумбии. Наплыв иммигрантов нового типа привел к тому, что уровень натурализации опустился в США с 63,6 % в 1970 г. до 37,4 % в 2000 г. И новые пришельцы интересуются прежде всего не звездами и полосами, не историей США, а федеральными социальными программами. Исследователи П. Шак и Р. Смит с большим основанием утверждают, что «получение социальной помощи, а не гражданство — вот что влечет новых иммигрантов»¹. Лояльные двум (а иногда даже трем) странам граждане мало похожи на тех, кто полностью и бесповоротно связал свою судьбу с Соединенными Штатами. И это при всем том, что концепция двойного гражданства абсолютно противоречит американской конституции, провозглашающей, что американцы могут быть гражданами только одной страны и могут голосовать только в одном государстве.

Увеличивают ли такие процессы степень лояльности этих новых граждан к США? Встает ли в данном случае речь

¹ Schak P. and Smith R. Citizenship Without Consent: Illegal Aliens in the American Polity. New Haven: Yale University Press, 1985, p. 108.

о лояльности и патриотизме? «Те, кто отрицает значимость американского гражданства, равным образом отрицают привязанность к культурному и политическому сообществу, именуемому Америкой»¹. Альтернативой ассимиляции стало закрепление внутри Соединенных Штатов той культуры и социальных институтов, которые иммигранты привезли с собой. В 1996 г. президент Клинтон с примерным душевным спокойствием оценил это качественно новое явление такими словами: «Сегодня, благодаря прежде всего иммиграции, уже не существует главенствующей расы на Гавайях, в Хьюстоне и в Нью-Йорке. В течение следующих пяти лет не станет главенствующей расы в самом большом штате — Калифорнии. Менее чем через пятьдесят лет в Соединенных Штатах не будет расового большинства. Ни одна нация в истории не подвергалась демографической перемене такого масштаба в столь короткое время»².

ОСЛАБЛЯЮЩИЙ ЭЛЕМЕНТ ИНДИВИДУАЛИЗМА

В своей «Культуре нарциссизма» (1979) исследователь Кристофер Лэш показал, что американцы стали неисправимыми эгоистами. Особенно это касается 70 млн «бэбибуме-ров», детей всплеска рождаемости 1960-х годов. И одновременно выросла ожесточенность противников американского мэйнстрима. В 1967 г. Гарольд Круз писал: «Америка — это нация, которая лжет самой себе относительно того, кем и чем она является. Это нация меньшинств, которая управляется таким меньшинством, которое думает и действует так, как если бы в стране преобладали белые англосаксонские протестанты»³.

Затем давлению подверглась доминирующая религия. Католики и иудеи были первыми, кто ощутил дискомфорт преобладания реформизма, — сначала протестантам стали противостоять католики из Германии, Польши, Ирландии,

¹ Huntington S. Who We Are? The Challenges To America's National Identity. New York: Simon and Schuster, 2004, p. 219.

² «The New York Times», June 15, 1998.

³ Cruse H. The Crisis of the Negro Intellectual. New York: Morrow, p. 256.

Италии (к 2000 г. численность протестантов в стране уменьшилась до 60%). Краеугольное «полагаться прежде всего на себя» во второй половине XX века стало уступать страху перед жестким индивидуализмом. Эту тенденцию капитальным образом укрепили ставшие колоссальными средства массовой информации.

Кульминацией долгой и постепенной эрозии устоявшейся англосаксонской идентичности Соединенных Штатов в сфере национального образования стал мультикультурализм. Он вызрел не сразу. Между 1900 и 1940 годами содержание учебников по своей идейной направленности колебалось в схеме «нейтрализм — патриотизм — национализм — шовинизм» между патриотизмом и национализмом. Начиная с 1960 года «большинство учебников колебалось между нейтрализмом и патриотизмом». Исчезли патриотические военные истории, «дававшие детям политические идеалы»¹.

В 1963 г. Натан Глезер и Дэниэль Мойнихэн опубликовали своего рода манифест сил, противостоящих «плавильному тиглю». Эти авторы утверждали, что «отчетливо выраженный язык, признаки культуры и обычаи теряют свою отчетливость лишь во втором поколении, а чаще всего в третьем». И оба эти автора утверждали, что потеря явных изначальных признаков — явление сугубо негативное, что большой Америке требуется цветение всех разнообразных этнических цветов, что приобретаемый иммигрантами новый опыт в Америке «воссоздает прежние социальные формы»².

В 1970 г. конгрессмен Роман Пучинский (представлявший Чикаго) выдвинул законопроект «Об этнических исследованиях», который, будучи принятым, обязал федеральное правительство содействовать оживлению отдельных этнических величин в США. Как пишет С. Хантингтон, «мультикультуралисты, жестко обличая европейскую цивилизацию, никак не могли солидаризироваться с теми членами европейских общин, культура которых являла собой

¹ Stotsky S. Losing Our Language. New York: Free Press, 1999, p. 59-62.

² Glazer N. and Moynihan D.P. Beyond the Melting Pot. Cambridge: MIT Press, 1963, p. 16-17.

часть европейской цивилизации». Вызрело — впервые в американской истории — настоящее противостояние «мультикультурализма» и «англо-конформистской» культуры. Мультикультуралисты стали утверждать, что, хотя они представляют собой меньшинство сейчас, им принадлежит будущее, то время, когда Соединенные Штаты отставят свое национальное единство, когда Америку нельзя будет назвать «культурно компактной группой»².

Именно тогда, в последние десятилетия XX века, в ряды мультикультуралистов стали вступать видные интеллектуалы, представители академической общины, профессура американских университетов. Их целью стало отменить приоритет английского языка в системе образования, «трансформировать школы в аутентичные культурные центры», делающие акцент на «культуру субнациональных групп»³. Один из лидеров мультикультуралистского направления Джеймс Бенкс поставил целью мультикультурного воспитания «реформирование школ и других образовательных учреждений таким образом, чтобы учащиеся из различных расовых и социально-классовых групп могли ощутить образовательное равенство»⁴.

Исследование 22 учебников последних десятилетий XX века показало, что только несколько текстов из многих сотен «несли патриотический заряд». В большинстве учебников абсолютно не упоминаются прежние «национальные святые» Патрик Генри, Дэниэл Бун, Пол Ривер. Общий вывод: «Морализм и национализм более не в моде», из чего делается вывод: «Столь полной стала победа мультикультурализма в общественных школах Америки»⁵.

¹ Huntington S. Who We Are? The Challenges To America's National Identity. New York: Simon and Schuster, 2004, p. 172.

² Craige B.J. American Patriotism in a Global Society. Albany: State University of New York, 1996, p. 66.

³Nava e.a. Educating Americans in a Multicultural Society. New York: McGrow-Hill, 1994, p. V.

⁴ Banks J. Multiethnic Education: Theory and Practice. Boston: Allyn and Bacon, 1994, p. 3.

⁵ Glazer N. and Ueda R. Ethnic Groups in History Texbooks. Washington: Ethics and Public Policy Center, 1983, p. 15.

Скажем, американцы польского происхождения, как и многие другие восточноевропейцы, с окончанием «холодной войны» так или иначе усилили свой интерес к странам своего прежнего проживания. Начинается весьма неожиданный для многих взлет мультикультуралистов. Их целью становится решительный вызов «англо-конформистам» Америки. Мультикультуралисты обращаются к тому будущему Америки, в котором Соединенные Штаты «никогда более не будут едиными, когда в стране более не будет культурно определяющей группы»¹.

В Стэнфордском университете обязательный прежде курс истории западной цивилизации оказался замененным курсом, фиксирующим обучение на изучении меньшинств, народов «третьего мира», истории женщин. Последовало изменение курсов в Беркли, университете Калифорнии, университете Миннесоты, Хантер-колледже и других университетах. В конце XX в. американский историк Артур Шлесинджер-младший пришел к выводу, что «студенты, которые оканчивают 78 % американских колледжей и университетов, не обращаются к истории западной цивилизации вовсе. Целый ряд высших учебных заведений — среди них Дартмут, Висконсин, Маунт-Холиок — требуют завершения курсов по «третьему миру» или этническим исследованиям, но не по западной цивилизации»².

Результат движения в этом направлении обобщила Сандра Стоцки: «Исчезновение американской культуры в целом»³. А Натан Глейзер в 1997 г. провозгласил «полную победу мультикультурализма в общественных школах Америки»⁴. В начале XX века ни один из пятидесяти лучших университетов Соединенных Штатов не требовал обяза-

¹ Craige B.J. American Patriotism in a Global Society. Albany: State University of New York, 1996, p. 65—66.

² Mesinger A.M. The Disuniting of America. New York: Norton, 1992, p, 123.

³ Stotsky S. Losing Our Language. New York: Free Press, 1999, p. 72-90.

⁴ Glazer N. We Are All Multiculnuralists Now. Cambridge: Marsilio, 1992, p. 83.

тельного прохождения курса американской истории, что сняло вопрос об изучении общих основ американского общества. Только четверть студентов элитарных университетов смогла идентифицировать источник слов «правительство народа, для народа, посредством народа». Хантингтон приходит к горькому выводу: «Люди, теряющие общую память, становятся чем-то меньшим, чем нация»¹.

Одновременно с нападками на «возможность и релевантность» единой истории впервые за всю американскую историю на национальном уровне возник вопрос: следует ли в школах читать Библию? В 1962 г. верховный суд впервые запретил обязательные строго регламентированные молитвы в школах. Государству запретили спонсировать чтение Священного Писания в школах. Из официальной клятвы изъяли слова «по воле Божьей»: в июне 2002 г. трое судей из Девятого апелляционного округа Сан-Франциско пришли к выводу, что эти слова представляют собой «слова поддержки религии» и являют собой «поддержку религиозной веры монотеизма». Сторонники этого решения вышли на улицы с лозунгами, указывающими на то, что Соединенные Штаты являются секулярной страной, что первая поправка к конституции запрещает поддержку со стороны правительства как материальной, так и риторической поддержки религии.