Сижу и скулю. Тупо сижу и скулю, от безысходности.

Глава 7

Пролежал я так, изучая носом стол, до первых петухов. Но поскольку в городе петухов нет, пришлось заменить их пение появлением первых людей в радиусе моего зрения. Первая, кто проснулся и спустился, была мама семейства. Услышав, как она зашла, я поднял голову, как же хочется поговорить. Просто, по-человечески поговорить. Я никогда не был гиперобщительным ребёнком, всегда обходился парой друзей, но сейчас мне так остро требовалось общение.

- Доброе утро. Я, конечно, понимаю, что вы не ожидали меня увидеть, но, может быть, приготовите и мне завтрак? – и на что я надеюсь?

«Мама» продолжает свои хозяйские дела, открывает разные шкафчики, подготавливая продукты к завтраку. Скорее всего это будут блинчики. Невольно улыбаюсь, вспоминая мамины блинчики. С шоколадным топингом. М-м-м-м! Хорошо, что призраки не испытывают голода, а то мой желудок бы мне не простил, такие кулинарные фантазии.

- Извините, может быть, вы всё-таки меня заметите? Я не настаиваю, но мне было бы приятно. И я бы больше не пытался вас напугать по ночам. Я бы стал очень хорошим, домашним призраком, только увидьте меня. Пожалуйста. – не оставляя попыток, обращаюсь к готовящей женщине, которая, что-то напевая себе под нос, готовит тесто для блинчиков.

Прислушиваюсь к словам песни, которую она напевает:

«Как прекрасен мир, когда ты любишь!

Как прекрасен мир, когда ты любим!»

Красиво. Но мне становится грустно от этих слов. Ведь я не знаю, каково это – любить. По-настоящему. Так, чтобы мир казался ярче и красивее. Я знаю только, что такое влюбленность. Так грустно, что я не успел испытать этого чувства. Ведь полюбить можно только при жизни. А я, увы, этот шанс уже упустил. Нет, конечно, я всё ещё, как бы это правильно сказать, существую, но вряд ли призрак может полюбить. Наверное оно и к лучшему. Представьте себе – каково это, любить призраку? Когда объект твоей страсти даже не знает о твоём существовании. Когда ты никогда не сможешь сказать ему об этом. Когда ты никогда не сможешь к нему прикоснуться. Нет, это определёно к лучшему, что призраки не могут полюбить. Да, наверное, к лучшему и то, что я не любил при жизни, по-настоящему. Ведь, каково мне было бы сейчас? Знать, что тот, кого я люблю мучается, страдает без меня. Ведь я уверен, что любовь, истинная, должна быть взаимной, а, значит, ему будет больно. Я не хочу этого. Не хочу причинять боль дорогим мне людям. Достаточно родителей, и сестры, и Андрэ. Что-то сжимается в груди, при мысли о них, там, где должна быть душа. Так глупо звучит, ведь я теперь и есть – одна сплошная душа. Привидение. Дух. Называйте как хотите. Мне от этого не станет не лучше, не хуже.

Пищит микроволновая печь, выводя меня из ностальгии, молоко нагрелось. «Мама» разливает его по стаканам и уходит наверх, с одним из них.

Это безрассудно и бессмысленно, но я кидаюсь к оставшемуся стакану с таким блеском в глазах, с каким ничего, никогда, не делал. Я просто хочу почувствовать себя человеком. Просто человеком. Вцепляюсь, насколько это возможно, в стакан, словно в спасательный круг. Закрываю глаза и припадаю к стакану. Губы чувствуют тепло напитка, влагу, но не чувствуют вкуса. Жадно вдыхаю запах тёплого молока, который так ненавидел, который так нужен сейчас. «Просто человеком». Неужели это так много? На кухню возвращается «мама», а следом за ней вбегает мальчик, лет 10-12, опа, в этой семье двое детей? А почему я его не видел вчера? Для того, чтобы гулять по ночам он, определённо маловат ещё.

Мальчик, такой смешной, сонный и со взъерошенными волосами. Он потягивается и садится за стол, беря стакан из которого я отпивал. Ещё раз потягивается, подносит стакан к лицу.

- Мааам, а кто пил из моего стакана? На нём отпечаток губ!

Глава 8

- Мааам, а кто пил из моего стакана? На нём опечаток губ!

- Фил, сынок, я просто, наверное, плохо помыла стаканы вчера вечером. Не волнуйся, из твоего стакана никто не пил. А ты пей и ешь завтрак. А то в школу опоздаешь.

«Мама» врёт. На стакане, определённо, ничего не было, когда я пил. А это значит… Значит, что я всё-таки могу как-то взаимодействовать с миром! Я могу! Ура!!!!! (как идиот, прыгаю, размахиваю руками и визжу). Если бы они меня, вдруг, сейчас увидели, то точно бы вызвали психиатрическую бригаду.

Ладно, Билл, успокойся и думай, как использовать выдавшуюся возможность «поговорить». В голову ничего путного не пришло. Ну, и правда, как использовать способность оставлять следы на посуде? Но всё равно приятно. Думаю, в будущем я смогу найти этому применение. А пока… А что пока? И правда, а что мне сейчас делать? Родители семейства собираются на работу. Дети в школу. Я что один дома останусь? Не хочу! Конечно, при жизни я очень любил, чтобы меня, так сказать, оставляли в покое, но после смерти мне это резко разонравилось. Можно сказать, я стал выраженным экстравертом, мне просто необходимо присутствие людей и общение с ними. А иначе, зачем бы я забрался в чужой дом? Правда, с общением пока не клеиться, но ничего, я верю, что мы подружимся, когда-нибудь. Когда вот так стоишь посреди комнаты, глупо улыбаясь и ведя в голове не более умные размышления, то начинаешь чувствовать себя умалишённым. Умалишённый призрак. ПФ-ф-ф! Как смешно!

Постепенно, в суматохе и веселье, живые обитатели дома начали расходиться кто куда. А точнее – папа с сыном поехали в школу, а после на работу. А мама быстро заканчивала сборы перед зеркалом, в прихожей. Докрасив губы, и взяв сумочку, она кинула в неё ключи и вышла за порог дома. Может быть, пойти за ней? Нет, сидеть день, где-нибудь, в офисе не хочется. Что ж, раз все разошлись и я дома за хозяина, то буду вести себя соответственно. Направляюсь в гостиную, где, по-хозяйски, раскидываюсь на диване. Эх! Хорошо! Ещё бы телевизор посмотреть. Предпринимаю попытку подружиться, или хотя бы договориться, с вышеуказанным электронным устройством, но оно было, явно, настроено недружелюбно. По крайней мере, мне хочется так думать. Не хочу думать, что телевизор не включается просто потому, что я призрак и не могу нажать кнопки на пульте. Откидываюсь на спинку дивана. Какая у меня теперь весёлая жизнь. Каких два гениальных развлечения у меня: сидеть с открытыми глазами, сидеть с закрытыми глазами! Чего можно ещё хотеть? Да, самосарказм всегда был моей сильной стороной. Так говорили мама и Андрэ, а папа, папа просто смеялся над моими словами.

Возвращаю глаза в открытое состояние и тут же скашиваю вправо, в сторону лестницы на второй на этаж, откуда донёсся звук хлопнувшей двери. Хм. Я что не один дома? Вроде же все ушли. Точно ушли. Может быть, в этом доме есть ещё один нестандартный обитатель, типа меня?

Понятное дело, что любопытство взяло надо мной верх и я побежал наверх. Не найдя никого я начал убеждаться в том, что я всё-таки схожу с ума. Может быть, я и вправду сошёл с ума? Может быть, даже всё это, события последних 14 дней, лишь плод моего воспалённого рассудка? Такой исход, уже, не кажется мне таким уж и плохим. Всё-таки у психиатрических больных есть периоды ремиссии…

Слышу шаги за спиной, оборачиваюсь, нет, всё-таки с ума я не сошёл. «Соседушка» я и забыл про тебя! А, кстати, почему она не в школе? Ей что больше 18? Только спустя пару минут, замечаю, что она в одном полотенце. Как раз вовремя. Она начинает его снимать, видимо, чтобы одеться, галантно отворачиваюсь. Хотя, врать не буду, не галантно, а просто мне сейчас не до голых девушек. Наверное, большинство парней бы со мной сейчас не согласились. Да и не было у меня никогда такой уж острой потребности видеть голую женщину. Придёт своё время – увижу. А может быть, я вообще гей? Латентный. Очень латентный.

Решаюсь посмотреть на девушку, кажется, Марту, она уже одета и что-то делает на компьютере. Хорошая новость – я его не сломал, а лишь отправил в нокаут! Она что-то поёт себе под нос. Слышу знакомую речь, то бишь – немецкую, надо разобрать слова. Так…

Где ваши руки?

Система будет в хаосе

Даже когда нас не станет

Где ваши руки?

А вот мои руки! На этих словах прикладываю ладонь к её спине. Она замолкает, вздрагивает и оборачивается в мою сторону. Взбудораженный тем, что она отреагировала на моё прикосновение, я не сразу понял, что причина её испуга не во мне, а в звуке за моей спиной. Поворачиваю голову в сторону источника шума – плакат упал. Тот, что над кроватью висел. Тяжело вздыхаю и возвращаю взгляд на Марту. Она обходит меня, направляясь к кровати. Поднимает плакат, расправляет его и возвращает на место. Подольше прижимает его, то ли, чтобы скотч лучше схватился, то ли, потому что это её единственный друг. Что-то мне подсказывает, что второе.

Закончив с плакатом, она собирает сумку и, уже на пороге, разворачивается и говорит:

- Пока!

- Пока. – жаль, что надежды на то, что это «пока» было адресовано мне нет. – Пока.

Глава 9

Марта ушла и я, вновь, остался в гордом одиночестве, только на этот раз уже точно. Что мне теперь делать? Кажется, этот вопрос начал звучать до неприличия часто в моей голове. Надо хотя бы пытаться общаться с миром, а то так и свихнуться недолго. Опять повторяюсь?

...

Что происходило далее описывать нет никакого смысла. Так как ничего толком и не происходило. Я каждый день, в 7 утра, приходил на кухню, чтобы побыть рядом с людьми. Далее, в 08:00, Марта уходила в школу. В 08:30 отец семейства отвозил Фила в школу и сам ехал на работу. А в 09:00 уезжала и мама. Часов до пяти я пытался себя занять тем, что гулял по дому, а после пяти, когда возвращались мама, Марта и Фил (папа возвращался после шести) становилось как-то веселее, я хотя бы мог быть рядом с ними и слушать их разговоры. В основном слушал я маму и Фила, так как Марта не любила сидеть с семьёй. Она быстро уходила к себе в комнату, иногда поев перед этим. Но так как ночи я, в основном, проводил в её комнате, то я успел её достаточно хорошо узнать. Вот, какие выводы о ней я сделал: на 2-й день моей жизни в их доме ей исполнилось 14 лет; у неё практически нет друзей, только две подруги и те – так себе; у неё нет, не было и, походу, не предвидеться парня; она любит слушать рок; её любимое блюдо – жаренная курица со спаржевой фасолью (хоть она никому в этом и не признаётся, ведь спаржа – это не круто =)); она любит одежду в стиле унисекс, андрогинов и готичные картинки, задумывается о том, чтобы встречаться с девушкой (подсмотрено в дневнике) и никогда не влюблялась; её любимые цвета чёрный и красный; она хочет научиться носить красную помаду и играть на гитаре, а ещё кататься на коньках. Но больше всего она любит петь. Не очень умеет, но любит. А ещё она пишет стихи и песни (песни так себе, но искренние). Вот как-то так. Не так уж и мало. А ещё мы постоянно разговариваем. Ну, то есть, не совсем разговариваем, но я всеми силами пытаюсь свести это к нормальному диалогу. А дело происходит так: Марта что-то начинает говорить (она любит поговорить сама с собой, да и кто ж не любит?), а я всеми силами подстраиваюсь и стараюсь отвечать в тему. У нас уже почти идеальные диалоги получаются. Жаль, она не в курсе.

...

Глава 10

С момента моего появления в этом доме прошло ровно три года. Завтра Марте исполнятся 17 лет. Как быстро летит время! А ведь, когда я сюда заселился, ей исполнилось только 14! Большая уже. Мы теперь ровесники. Ведь мне, на момент смерти, тоже было 17, если вы ещё помните.

Этот день обещал ничем не отличаться от предыдущих 1096-и дней. Никаких сборов и предпраздничной суматохи не было. Марта говорила, что не хочет отмечать Дни Рождения, а родственники и не настаивали, они давно привыкли к тому, что контакта с дочерью нет. Всё должно было идти как всегда. Всё должно было идти так вечно (или сколько там живут призраки?). Но тому не суждено было случиться. Всё изменило утро, дня перед Днём Рождением Марты.

Я проснулся, точно так же как и всегда. Точнее как последние три года. До этого я просыпался, значительно, иначе: стоня, проклиная всё на свете, а точнее того, кто придумал школу в 8 утра, умоляя маму не обрекать сына на адские муки. А эти три года я просыпался долго, медленно и без малейших планов на день и смысла вставать. Ведь какие дела могут быть у призраков? Дела все надо было при жизни делать, теперь уж поздно. Не старею, но говорю уже как старик. Прикольно.

Так вот, я проснулся, потянулся, не спеша открывать глаза, и продолжил валяться в постели. Услышав знакомое шуршание в комнате, понял, что Марта уже встала и собирается в школу. Я сел на кровати и стал на неё смотреть. А знаете, либо она изменилась за эти три года, либо в первый день я просто ошибся на счёт её внешних данных. Теперь же она казалась мне очень симпатичной, даже красивой. Мне даже начало казаться, что я её, по-своему, люблю. Она надевала белые джинсы с чёрной майкой и золотистые кеды. От андрогинного стиля она отошла, но не на сто процентов. Что ещё касается изменений в её внешности, то она подросла на пару сантиметров, перекрасилась в чёрный цвет и выпрямила волосы. Правда, в области фигуры, она так и не изменилась, отсутствие попы и, максимум, первый размер груди никуда не делись.

Она зашнуровала кеды, выпрямилась, откинув на спину волосы, и как-то странно посмотрела на то место, где сидел я. Простояв так пару секунд, она всё же вспомнила о надобности идти в школу и удалилась.

Целый день я промаялся ничегонеделанием, так как Марта была в школе, а родители с Филом уехали отдохнуть, на два дня, на природу. Уже под вечер я задумался о том: как так? У Марты завтра День Рождения, а она одна дома, её даже поздравить некому. Непорядок. Вспомнив про свою способность взаимодействовать со стеклом, я, уверено, направился в ванную комнату. Напишу ей поздравление на зеркале! И, кстати, за эти три года я добился некоторых успехов – я смог, иногда, воздействовать на предметы в доме. Я очень надеялся, что сейчас у меня это получится, ведь, чтобы написать на стекле видимую надпись мне нужно напустить пара в комнату. Дойдя до крана и подняв ручку вверх, я возрадовался своему успеху – из крана пошла вода! Переведя температуру на максимум, я стал ждать. Когда в комнате стало уже плохо видно, из-за пара, я выключил воду и приступил к написанию послания. Так: «Марта! Завтра совершено особенный для тебя и для всех день – твой День Рождения! Отметь его, это нужно делать! Нужно радоваться жизни, ведь она прекрасна! И, знай, тебя кто-то любит!» Порадовавшись своему творению, я вернулся в нашу комнату. А ведь всё, что я написал – чистая правда! Завтра особенный день, его обязательно нужно отмечать, ведь никогда не знаешь, когда жизнь оборвётся (уж поверьте мне), а потом будешь жалеть. И её точно кто-то любит. Ну, должен же кто-нибудь? Вот я её люблю, по-своему, конечно, но люблю.

Часы показывают 19:00, значит, Марта скоро должна вернуться со школы. Вот что за издевательство над детьми? Она сегодня ушла в 10 и ещё не вернулась! И-з-д-е-в-а-т-е-л-ь-с-т-в-о!

Внизу хлопнула дверь. Марта пришла! Надеюсь, она оценит мой сюрприз в ванной. А я, кстати, выключил воду? Да, точно, выключил! Фуф! А то не хватало ещё устроить потоп. Конечно, некоторые призраки так делают, но я же ещё в самом начале своей призрачной карьеры сказал, что я не хочу стать злым полтергейстом. Выглядываю из комнаты, Марта зашла в ванную. Как-то быстро она оттуда вышла, не оценила что ли? Ах, точно! Чтобы надпись стала видимой нужно вновь напустить пара. Ладно, перед сном она всегда принимает душ, вот тогда и оценит. Возвращаюсь на своё любимое место – кровать и, улыбаясь во все 32 зуба, жду, когда зайдёт Марта. Она не заставила себя долго ждать. Вот за что я её люблю, так это за пунктуальность. Конечно, она опаздывает иногда, но она сама решает, когда этому случиться. Марта заходит в комнату, привычным движением скинув сумку на стул, и замирает. Спустя пару секунд улыбка всё же сползает с моего лица, что с ней? Второй раз за день она так подвисает. Может быть это шизофрения? Конечно, глупо, но:

- С тобой всё в порядке? Ты себя как чувствуешь?

Она не отвечает и лишь начинает чаще моргать, после чего трёт глаза, позабыв о макияже. После чего делает то, чего я никак уж не ожидал. Она подходит ко мне и тыкает пальцем мне в лоб.

- Не показалось. Ты извини за это. – указывает взглядом на свой палец и мой лоб. – Просто утром я думала, что мне кажешься ты, я вчера немного выпила, мало ли, после этого могут быть галлюцинации. Но теперь я понимаю – не кажется.

Теперь уже подвисаю я. Точнее не подвисаю, а жёстко зависаю, как тот несчастный компьютер, в первый день моего пребывания здесь «when connecting an error occurred».

- Или всё-таки показалось? – смотрит на меня сложив руки на груди и склонив голову на бок.

- Эмм… н-н-нет. – прокашливаюсь. – Тебе не показалось, Марта.

- Откуда ты знаешь, как меня зовут? – приехали.

- Эм… Это долгая, ОЧЕНЬ долгая история. И, скорее всего, ты в неё не поверишь.

- А ты попробуй. Просто, если ты продолжишь молча таращиться на меня, то я решу, что ты маньяк и мне придётся принять соответствующие меры.

- (молчание). – глаза приобретают фонарообразный вид.

- Да ладно, шучу я. Не собираюсь я вызывать полицию. Не знаю, кто ты, но если бы ты был маньяком, то вряд ли бы выбрал именно меня. Вокруг столько девушек куда красивее меня.

- А вот так не надо! Ты была бы очень хорошей жертвой маньяка. – мозг, аау? Ты зачем сам себя закапываешь?

- Приятно, конечно, но это не так. Я не представляю из себя ничего интересного.

- (молчание). – не знаю, что сказать. Да что уж там сказать, я не знаю, что подумать.

- Ладно, ты собирайся с мыслями, а я пойду поем. – на этих словах она уходит.

Сейчас в картину очень бы вписался звук, сопровождающий неловкое молчание в фильмах – пение сверчков.

Глава 11

Марта вернулась часа через пол и всё это время и сидел и пялился в одну точку, изредка моргая. В голове стучало: «Она меня видит. Она меня видит! Что мне теперь делать? Как вести себя? Рассказать ли ей всё? Что она подумает? Да понятно, что она подумает – псих, какой-то, в дом влез, алло, скорая? Что делать? Что делать? Что делать мне????» Вопросов много, ответов – ноль.

В комнату зашла Марта, что заставило меня вздрогнуть. Нет, конечно, я все эти три года молил, чтобы кто-нибудь меня увидел и услышал, но в теории всё было намного проще. Опускаю голову и кошусь на неё.

- Я принесла тебе поесть, ты, наверное, хочешь? – протягивает мне поднос с блинчиками и какао.

- Сп-спасибо. – вот только заикания мне и не хватало. – Я уже три года не ел. – б**, зачем я это сказал?

- Три года? Тогда, наверное, еды понадобиться больше. – ставит мне на колени поднос.

Ем я молча и медленно, отвык всё-таки. Справившись с едой и допивая какао, я, всё-таки, решаюсь посмотреть на неё и, даже, что-то сказать. Господи, пусть это будет что-то связное!

- Спасибо за еду. Я не ожидал, что ты такая… заботливая. – дурак, какой же я дурак! – Ты, наверное, хочешь узнать, как я попал в твой дом?

- Хотелось бы.

- Ты не вызовешь псих-бригаду?

- Ахах! Ты хочешь меня напугать? На самом деле я не собираюсь никого вызывать, ведь, скорее всего, они заберут меня.

- Почему? – искренне удивляюсь.

- А потому, что я ни с того, ни с сего начала видеть человека в своём доме, который непонятно откуда здесь взялся. – молчит пару секунд. – Это грустно, но, скорее всего, ты лишь моя галлюцинация.

- Почему ты так думаешь? У тебя есть повод так думать? Ты больна, чем-то, таким?

- Ну, вообще, не была, но последние шесть лет я практически ни с кем не общаюсь. Я всегда была необщительной, но, после смерти папы, это стало совсем ярко выражаться. Я просто замкнулась, избегала всех, даже мамы.

- Я знаю. – смотрит на меня как-то странно, вопросительно.

- Ладно, это ты мне потом расскажешь. Так вот, поскольку свободное время я проводила в одиночестве, у меня было много времени на чтение. И я, какое-то время, увлекалась психиатрической литературой. И там было такое, что состояние полного одиночества и отчуждённости может привести к шизофрении. А её спутники, как известно, галлюцинации.

- Я не галлюцинация, поверь мне. – для убедительности, слегка помешкав, дотрагиваюсь до её руки. – Вот видишь, ты меня чувствуешь.

- А галлюцинации бывают ещё и тактильными.

- Если я расскажу тебе, как я появился в твоём доме, ты перестанешь считать себя больной?

- Наверное… - говорит неуверенно. Надеюсь, что от моего рассказа ей не станет ещё хуже.

- Я расскажу тебе всё. – вздыхаю, собираясь с силами. – Это случилось три года назад. Мне на тот момент было 17 лет. – вижу, как она вопросительно поднимает бровь. – Я шёл в школу. Меня напугал звонок велосипеда и я отпрыгнул, а дальше… Дальше я проснулся… В морге. – удивительно, но она даже не покрутила пальцем у виска. – Я проснулся в морге, врачи меня не видели. Я украл одежду и поехал домой. А дома… - тяжело вспоминать тот момент. – Дома никого не было. Я услышал от соседок, где моя семья. Они были на похоронах. Моих похоронах. Звучит как бред, но я своими глазами видел себя, лежащего в гробу, видел, как со мной прощались родные, как заколачивали крышку гроба и закапывали гроб, как плакали мои родные. Я видел это всё. Прямо – своих похорон свидетель. Идеальный сюжет для фильма, но это всё правда. Я видел, как оплакивали меня родные. Я подходил к ним, пытался утешить, сказать, что я рядом, но они меня не слышали. Я стал призраком. Да, звучит странно. Потом я гулял по городу, пытался помочь девушке, которую пытались изнасиловать, но я не смог, ведь призраки не в силах воздействовать на людей.

- Это очень благородно. – слегка улыбаюсь в ответ на её слова.

- Потом я дошёл до аэропорта и решил начать новую жизнь – улететь в Лос-Анджелес. – улыбается. – Здесь я плутал недели две по улицам, пока не стало совсем не в моготу, и я не решил поселиться в чьём-нибудь доме, как ты понимаешь, это был твой дом. Таким образом, я жил с вами три года. Пытался как-то взаимодействовать с вами, но не очень-то получалось. В первую ночь я пытался напугать твоих родителей, но ничего не вышло. Так и жил я, наблюдая за вами, завидуя и молясь, чтобы хоть кто-нибудь меня увидел. А сегодня ты увидела меня, так что мои мольбы услышали там, наверху. – улыбаюсь и жду её реакции.

- Это… очень странно. Но это не кажется мне бредом. То есть, ты хочешь сказать, что ты – призрак?

- Получается так.

- Тогда почему я могу до тебя дотронуться. – снова касается рукой, сжимает мне предплечье, смотря в глаза. – Нет, ты не призрак. Ты осязаем. И… Извини, конечно, но не мог бы ты принять ванну? – принюхивается и морщится.

- Призраки, вообще-то, не потеют.

- Значит ты точно не призрак.

- Всё так плохо?

- А ты иди и сам посмотри. – указывает рукой в сторону ванны.

Встаю и направляюсь в ванну, к большому настенному зеркалу. С учётом того, что я не видел своего отражения уже три года, мне ОХ как интересно! Это как разворачивать новогодний подарок! Нет! Даже лучше! Подхожу к зеркальной поверхности.

- О, Боги!

Нет, это не новогодний подарок. Это Хэллуин, какой-то!

- Мать мою… Что за?

Из отражения на меня смотрело нечто, с засаленными волосами, до плеч. С ужасной щетиной. Нет, не щетиной, бородой! А ведь на момент смерти у меня не было даже намёка на растительность на лице. Далее, на этом «нечто», из отражения, я вижу грязные женские майку и джинсы (ну, вы помните мой супер стильный look), ещё более грязную куртку, с всё ещё проглядывающейся вышивкой на рукаве. И в завершении всего этого – дикий запах пота.

- Мать мою… Прости мама. Ты не виновата, что твой сын засранец!

Быстренько стягиваю всё это и прыгаю под душ. Теплые струи так непривычно ласкают кожу. Давно забытое ощущение. Простояв так минут пять, начинаю мыться. Хватаю всё, что попадает под руку и лью на себя. Вымывшись, как выяснилось позже, шампунем, замечаю депилятор. Как нельзя кстати. Ведь подмышками и… ну вы поняли где, у меня то же, что и на лице – ужас, кошмар и заросли бамбука!

Закончив с телом и вытерев его, насухо, приятным махровым полотенцем, я беру, уже ставший родным, депилятор и собираюсь намазать его на лицо. Но, решив, что это плохой вариант, откладываю и отправляюсь на поиски бритвы. Бритва нашлась быстро, точнее не совсем бритва, а женский станок для ног. Но не мне сейчас привередничать. Побрившись, и даже не порезавшись, думаю, что надо бы почистить зубы. В стакане стоит всего одна щётка и я догадываюсь чья она. Прости меня, Марта. Уже полностью закончив с гигиеническими процедурами, смотрю на себя в зеркало.

- Так то лучше! – верчусь перед зеркалом, чтобы оценить себя со всех сторон. Мало ли, что ещё у меня изменилось, за время пребывания в рядах призраков.

Удостоверившись, что всё как надо, наматываю полотенце на бёдра и выхожу из ванной комнаты.

Мне хорошо, мне прекрасно, это лучшее, что могло произойти, то, что я стал вновь человеком. Но меня не покидает один вопрос: «Как?»

Глава 12

- Так тебе намного лучше! – Марта улыбается, смотря, как я неловко топчусь в дверях.

- Да, наверное… - подхожу и сажусь рядом с ней. - Я, это, воспользовался твоей зубной щёткой, ты не против?

- А, если и да, то это что-то изменит? – склоняет голову набок, улыбаясь и щурясь.

- Ну… мало ли ты меня за это из дома выгонишь? – не знаю, насколько сейчас уместен этот юмор, но всё лучше, чем молчание.

- Пожалуй, зубная щётка – это не то, за что стоит выгонять на улицу, а вот то, что ты без разрешения проник в мой дом – это уже другое дело. – улыбка пропадает с её лица, а следом и с моего. Кажется, я скоро вновь стану бомжём.

- Я же тебе рассказывал свою историю. Ты же знаешь, что я ничего плохого не хотел? – ах, этот мой взгляд побитого оленёнка, как давно я к нему не прибегал.

- Ну, знаешь ли, поверить в то, что ты мне рассказал не так уж и просто. Сам подумай – ты сказал мне, что умер, стал призраком, прилетел в Лос-Анджелес и поселился в моём доме, где прожил, всё в том же образе призрака, три года. Попахивает бредом. – вот за что мне это? Почему она мне не верит? Пожалуй, лучше её об этом спрашивать.

- Почему ты мне не веришь? Это правда, честно. Честно-честно. – как будто от количества сказанного «честно» она мне поверит.

- Я бы хотела поверить, но не могу. – это было сказано с какой-то особой болью, как мне показалось.

- Почему не можешь? – придвигаюсь ближе, но вспомнив о своём положении взломщика и «гиперсексуальном» внешнем виде, отодвигаюсь.

- Это не важно.

- А мне так не кажется. – снова подсаживаюсь, что ж со мной не так?

- Как бы тебе не казалось, это моё право не говорить. Так что – извини. – на этих словах она встаёт и подходит к двери. – Ты не мог бы уйти?

- Мне некуда идти. – бинго, гений! А ничего умнее не мог придумать?

- Это должно меня заботить?

- Может быть, ещё пол часа назад ты готова была мне помочь, что случилось теперь? – смотрю на неё с вызовом, всё равно, терять нечего.

- Я не была готова тебе помочь, просто, я не знала, кто ты и откуда взялся, а главное, не знала, насколько ты можешь быть опасен. Я просто проверяла тебя. – сука.

- С… - чуть было не сказал то, что подумал. – Значит, ты выгонишь меня из дома посреди ночи?!

- Сейчас пол девятого.

- Почти ночь. – в этот момент у неё зазвонил телефон.

- Алло. Да, мам, я дома. Что? – какой занимательный разговор. Хотя не мне говорить, у меня и такого нет. – Хорошо, мам, да буду ждать вас, да, деньги у меня есть. Да, никого приводить не буду. Хорошо, пока. – кладёт трубку. – Ладно, хочешь – оставайся до утра, только спать будешь внизу. – на этих словах она выходит, хлопнув дверью.

Не ожидал я такого, воскреснуть – воскрес, а дальше что? Из дома выгоняют, в свой вернуться как не знаю. Да и не стоит, наверное. Что делать? Что делать, что делать – жить! На том и остановимся. Откидываюсь на кровать, но вспомнив слова Марты, встаю и плетусь вниз.

Глава 13

Ночь прошла на удивление быстро и спокойно. Мне ничего не снилось, ничего не беспокоило. Никаких там страшных шорохов и полуночных размышлений о жизни и смерти. Как-то, после моего, так сказать, воскрешения смысл размышлять обо всём этом пропал. Такое чувство, что смысл размышлять вообще пропал. Мой вновь живой мозг, как видно, решил, что ему полагается отдых. Ведь правда, обычно, когда человек умирает, то его мозг, автоматически, начинает отдыхать. Вечно отдыхать. Но у меня, как вам известно, так не получилось. Так что пусть отдыхает.

Не знаю, сколько бы я так ещё отдыхал. Но в мой сон начали просачиваться посторонние звуки.

- Эй… - через небольшой интервал времени снова. – Эй!... Эй! – тормошит сонного меня за ногу. – Просыпайся! – недовольно мычу, но повинуюсь и приоткрываю глаз, направив его на «источник шума». Увидев, что я проснулся, Марта встала с дивана, на котором я спал и продолжила, непонятно зачем, начатый так рано разговор. – Я сейчас пойду в магазин, куплю чего-нибудь из продуктов, хотя бы яиц, а то в холодильнике шаром покати. Ты пока мусор вынеси. А когда вернусь, позавтракаем и… - делает паузу, будто подбирая слова. – И ты уйдёшь.

- Хорошо. – не вижу смысла возражать.

Марта уходит, я сажусь на диване. Как-то… как-то не очень на душе. Грустно, что ли? Щемит что-то. Ладно, у меня есть задание и его надо выполнить. Поэтому я отрываю свою пятую точку от дивана и бреду на кухню, где, по моим догадкам, должно находиться мусорное ведро. В принципе, это не стало таким уж и сложным испытанием. Ведро я обнаружил посреди кухни. Как видно, Марта сочла меня не настолько находчивым, чтобы самостоятельно найти ведро. Что ж, о’кей. Подцепляю пальцами ручку ведра и тащу в сторону выхода.

Следующий этап моей «миссии» оказался не настолько простым. Выйти на улицу – я вышел. А дальше? Нет, я понимаю, что мне надо найти мусорный бак, но не так-то это просто. И не смейтесь. После исследования двора, на предмет наличия мусорки, я направился за его пределы, что было правильным выбором. Найдя бак, и расправившись с нечистотами, я вернулся в дом.

- Так и что дальше? – привычка разговаривать самому с собой, я думаю, со мной ещё надолго останется.

Стараясь не комментировать свои действия, я пошёл наверх, ведь пока есть возможность пользоваться всеми благами жилого дома, надо ими пользоваться. Именно поэтому я направился в ванну, где принял душ, умылся и сделал прочие гигиенические процедуры, а также побрился.

- Да, уж… - смотрю на свежий порез на своей щеке. – Вот только бритвой зарезаться мне и не хватало! – ворочаю голову туда сюда, оценивая масштабы катастрофы. - Надо как-то оттачивать навык бритья, ведь нормально ж как-то мужчины бреются? И не калечатся.

Проделав всё вышеназванное и надев на себя то, что мне выдала Марта, я спустился вниз. Где она уже готовила.

- А чего гарью пахнет? – наивный дурак.

- Ну, извини, не повар я. Хочешь, сделай сам. – поворачивается ко мне.

- Нет, не надо. Я поем. Я… непривередливый.

- Хорошо. – на этих словах она выключает плиту и начинает раскладывать содержимое сковородки по тарелкам.

Когда на столе оказывается две тарелки, и две пары приборов, мы садимся за стол. То, что лежит в тарелке не внушает мне доверия, но голод – не тётка. Так что, подковырнув вилкой кусок, я отправляю его в рот. Пожевав минуты пол, я убедился в том, что это омлет, просто сгоревший.

- Не так уж и плохо. – дурацкая попытка завязать разговор.

- Не льсти мне. Я знаю, что повар из меня такой же как и балерина – никакой. – при этом она как-то болезненно улыбается.

- Может быть, не всё так плохо? – она ничего не ответила на мой вопрос, продолжая ковыряться в тарелке.