VI. Формирование русла 5 page

Я случайно спросил садовника, не имеют ли значения маленькие пятнышки, которые появились на моем члене, и ввиду его требования, я показал ему мой сильно напряженный член.

Садовник ощупал мой пенис, и одно это прикосновение вызвало у меня очень сильное сладострастное ощущение. С тех пор мы стали еще дружнее и откровеннее, потом он показал мне свой член, и он согласился на мою просьбу мастурбировать его. Это было для меня первым истинным половым наслаждением. Он же испытал при этом очень сильное и продолжительное раздражение, делал различные движения бедрами, страстно целовал меня в губы. И то, что он испытывал в действительности, я только чувствовал в представлении, хотя быть может еще в большей степени.

Замечу, кстати, что он был женат и по-видимому был счастлив в браке, мне даже кажется, что он был влюблен в свою жену. По его словам, он ежедневно имел сношения с нею. После первой упомянутой попытки мы стали с ним еще нежнее относиться друг к другу, и в последующие дни я позволил ему мастурбировать меня. Но это доставило мне меньше удовольствия, и если я соглашался на это, то для того лишь, чтобы иметь потом самому возможность мастурбировать его. Однажды мы вместе легли в постель. В интимных объятиях прижав уста к устам, мы лежали несколько минут в объятиях друг у друга. Я находил удовольствие в ощупывании его мощных бедер и пениса. Неудовлетворенный введением пениса между его сжатых бедер, я обменялся с ним ролями. Чувство, испытанное мною при этом, было для меня чрезвычайно приятно. В конце концов мы перешли к мастурбации, так как и его не удовлетворило трение между бедер. Вскоре после этого садовник ушел от нас, что положило конец нашим экспериментам. Разлука с ним была для меня очень тяжела, потому что я сильно привязался к нему.

Моя склонность к красивым молодым мужчинам еще усиливалась теперь, так как она стала более конкретной. Я знал, что именно привлекательного в мужчине: я воображал себя мастурбирующим красивого крепко сложенного юношу. Точно также чувство дотрагиваться рукой до длинного и толстого члена и ощупывать его вызывало у меня сильное раздражение. Влечение к этому становилось у меня всё сильнее.

В конце концов я совершенно случайно напал на способ находить удовлетворение в самом себе. Меняя однажды сорочку, я вдруг увидел в стенном зеркале заднюю часть своего тела. Неописуемое приятное чувство охватило меня. И с тех пор я старался рассматривать в зеркале свое тело в различных положениях, испытывая при этом необыкновенное наслаждение.

Мой интерес к красивым молодым мужчинам продолжал усиливаться, причем в моем воображении рисовались обнаженные бедра даже тогда, когда находящийся предо мной мужчина носил широкую одежду. Конечно, при обтянутой одежде всё это гораздо легче рисовалось в воображении, благодаря чему я и до сих пор предпочитаю кавалеристов, жокеев и т. д. Половое возбуждение является у меня даже тогда, когда я прохожу мимо кавалерийских казарм или даже слышу звон кавалерийских шпор. То обстоятельство, что я при всё возрастающем интересе не подкупал солдат деньгами для удовлетворения своего самолюбия (так в тексте.- Л. К.), я приписываю только своей робости.

Мало-помалу и зеркальные эксперименты перестали меня удовлетворять, и тогда я прибег к следующему способу. Я ложился, умеренно раздвинув ноги, на несколько рядом стоящих стульев и именно таким образом, чтобы пенис приходился в промежуток между двумя стульями, а живот тесно прилегал к сиденью. Мои ягодицы перед тем я смазывал мазью, чтобы лучше было зрелище". Далее описывается мастурбация в таком состоянии перед зеркалом. "Этот эксперимент вызвал у меня сильное желание видеть такое мужское тело в натуре и чувствовать его на себе, и именно чтобы член другого был сжат моими бедрами, в то время как зеркало помещалось бы надо мной и показывало мне отражение моего тела, и в особенности мои движущиеся ягодицы.

Сначала у меня не было желания к введению члена в мой анус, но постепенно явилось и это. При своих экспериментах с зеркалом я сел однажды так, чтобы мне лучше виден был анус; так как в этом случае я осознал, что член другого мог бы быть введен в мой анус. Сюда присоединилось еще то обстоятельство, что я в это время страдал запорами и прибегал к клистирам, при которых испытывал приятное ощущение.

Вскоре у меня развилась настоящая страсть к педерастии. Красивый, сильный молодой мужчина, по возможности кавалерист, должен был располагаться на моем теле, после чего его я покрывал бы его обнаженные ягодицы поцелуями и ощупывал. Я также лежал ничком с раскинутыми бедрами, и этот человек вводил свой член, обрамленный у основания густыми волосами, в мой анус. Самый акт должен был выполняться по возможности с большим пылом или так, чтобы я видел пылающее лицо коитуирующего. Точно также и сладострастные возгласы усиливали мое возбуждение. Введение пениса должно было совершаться возможно глубже, ибо боль служила для меня мерилом интенсивности движений, то есть сладострастия другого. Раздражающее действие оказывал на меня также запах пота у него из-под мышек. Не без участия оставалось и чувство вкуса. Я был рад в этом случае, если по возможности член другого перекочевывал из ануса в мой рот.

Что касается моего отношения, то я должен был оставаться совершенно пассивным и в крайнем случае выражал свои чувства, доходя до экстаза, страстными поцелуями и судорожно сжимая ягодицы другого. При этом дело каждый раз кончалось мастурбацией. Наибольшее удовлетворение я получал, если много мужчин один за другим удовлетворяли меня вышеописанным способом в присутствии остальных. Что касается вкладывания пениса в мой анус, то это не было обязательно. Если представлялись какие-нибудь затруднения, то я довольствовался вкладыванием пениса другого промеж моих ног. Но, конечно, введение пениса в мой анус и впрыскивание семени в него мне представлялось привлекательнее".

Особенно привлекательным для этого человека, так сказать, идеалом для него, является обычно 23-летний кавалерист, с красными щеками, блестящими глазами, небольшой бородкой, "могучими бедрами и - last but not least - с преогромнейшим членом". "Красивое лицо не играло для меня особенной роли". "Люди, страдающие половыми извращениями, не представляют для меня никакого интереса".

Такой нарциссист вполне гомосексуален. Даже в сношении с женщиной такой человек любит не ее, а самого себя. Да, он получает наслаждение от чисто сексуальных ощущений - от телесного контакта, от раздражения половых органов,- но в его воображении в это время фигурирует не та женщина, с которой он совершает это действо, а мужской образ. У абсолютных гомосексуалов, вынужденных совершать сексуальные действия с женщиной, такое случается часто - для возбуждения они закрывают глаза и представляют себе на месте женщины мужчину. Это может быть другой мужчина, любимый, а может быть некий идеальный мужчина, каким этот гомосексуал хочет быть, каким он воображает самого себя. У нарциссиста это просто он сам. Именно собственный образ, увиденный как бы со стороны, возбуждает его, а не реальная женщина, и в этом заключено зерно развития гомосексуальности. Само явление хорошо описал Ишервуд.

Знаменитый английский писатель Кристофер Ишервуд был очень красив. Высокий, мужественный, идеал европейской мужской красоты, он был чрезвычайно привлекательным для женщин. Но он был откровенно голубым. Только в 24 года он имел первое и единственное половое сношение с женщиной, и выше цитированы его мемуары, где он описывает этот случай (Isher-wood 1993: 15-17).

Он ввязался в это приключение случайно, со скуки, будучи подвыпившим, и был удивлен ее готовностью. Она ответила на его поцелуи, и ему было любопытно увязывать свои гомосексуальные навыки и побуждения с таким необычным для него партнером. Игра была новой для него. "Он также чувствовал желание, которое было больше нарциссическим: она твердила ему, как он привлекателен, и теперь он был возбужден самим собой, как он занимается любовью с ней. Но уйма гетеросексуалов должна была бы признать, что иногда чувствует то же самое".

Его вкусы не перестроились от этого приключения. Он по прежнему предпочитал парней. Я уже цитировал его мотивировку: "Ну из-за их фигур, и их голосов, и их запаха, и того, как они движутся". Всё в парнях нравится ему, всё возбуждает.

Кристофер Ишервуд был красив, был таким, каким хотел себя видеть. Ему незачем и некому было завидовать. Но он любил и свое отражение в других мужчинах. Любил то общее, что их объединяло - стройные фигуры, мужественные голоса, здоровые запахи - и любил их индивидуальные отличия: Одена, Гейнца и других своих возлюбленных.

При всех этих сближениях нарциссизма с гомосексуальностью нет уверенности в том, что в приведенных примерах есть именно их генетическая связь, а не просто сочетание. Механизм преобразования нарциссизма в гомосексуальность остается непонятным и сомнительным. Фрейд строил чрезвычайно искусственные и надуманные психоаналитические конструкции - о самоидентификации юноши с матерью и о его видении себя ее глазами, а через это - и аналогичном восприятии других мужчин. Такая близость с матерью была далеко не во всех случаях. Кроме того, есть материалы, в которых нарциссизм не только не приводит к предпочтению мужчин, но и оказывается сопряженным с безусловной тягой к женщинам! Тем не менее и тут элемент гомосексуальности налицо.

Я имею в виду чрезвычайно интересную исповедь шофера Николая М., 33 лет, приведенную Шахиджаняном (1993: 346-348).

Шофер женат вторым браком, от первого брака есть сын, со второй женой сексуальное удовлетворение взаимное, всё хорошо. Николай вполне гетеросексуален в своих тяготениях - его тянет только к женщинам. Что делает его признания сногсшибательными, это элемент нарциссизма в его увлечении женщинами. То есть ему нравится и свое тело, но мыслит он его себе как женское! А раз его тянет к женщинам, то и получается нечто гомосексуальное, можно сказать лесбиянское.

Вот он и пишет: "Я женский гомосексуализм понимаю и приемлю. А мужской - нет, не понимаю и не хочу понимать. Опять же женский онанизм я приемлю полностью и целиком, когда женщина одна, в своих мыслях, фантазиях, полностью раскрепощенная от неловкости какой-либо, предоставлена своему прекрасному телу, фигуре, которая ей нравится, и в этом находит себе высшее удовлетворение своих половых потребностей. Мужской же онанизм меня не устраивает в том виде, какой существует среди людей. По своей внутренней природе я против грубости, в частности мужской".

До сих пор всё обычно. Многим мужчинам-гетеросексуалам нравится наблюдать в сексфильмах лесбиянские пары. Поскольку их привлекает именно женское тело, отсутствие мужчины-партнера для них не является недостатком, был бы секс представлен. Понятно и неприятие онанизма человеком, который увлечен полноценным сексом с женщинами.

Но присмотримся к его ощущениям, к тому, как они развивались. Начал он с онанизма.

"Будучи совсем маленьким, когда мне было 6 или 7 лет, мой одногодок показал, как сделать, чтобы было щекотно. Попробовал, и мне стало очень приятно. После этого случая я стал пробовать еще и еще, естественно, тайком от родителей. У меня стал проявляться интерес к девочкам. Я стал играть с ними, и они мне нравились. Особенно мне нравилось их тело, отличное от мальчишек. Меня очень привлекали их трусики, потому что они были намного интереснее и красивее наших, мальчишечьих штанишек.

В 14-15 лет я стал смотреть на вещи по-иному. Глядя на одноклассниц, с их изменившимися станами, чисто женскими фигурами, растущими грудями, довольно внушительно у некоторых девушек выпиравшими под школьными фартуками или тренировочными костюмами на уроках физкультуры, я с трепетом любовался ими. Во мне сложился определенный тип сексуально привлекательной для меня женщины". Опять же всё нормально. Но неожиданная деталь: "И мне очень жаль почему-то было, что я не родился девочкой. В мыслях я думал, что был бы такой же красивой, как этот мой сложившийся тип привлекательности. Я перед ними робел, но как же любил смотреть на них во время урока физкультуры с их красивыми ножками, плавочками, облегающими их пухлые лобочки, грудями, колыхающимися от бега... И мне хотелось быть... Понимаете? Хотелось представить себя такой же девочкой с красивыми ногами.

Дома я одевал (Николай имеет в виду: надевал.- Л. К.) туго облегающие трико, плавочки. Половой член подгибал вниз между ног и так стал надевать плавки на себя. От этого создавалось впечатление женского лобка без полового члена. Мне нравилось так делать и смотреть на себя в зеркало, сравнивая себя с девушками. И тут я обнаружил, что мои ноги ничем от их не отличаются, сразу принимают женский облик. Плавки туго обтягивали мою задницу и член, которому было приятно при ходьбе.

Вот в этот период я стал собирать эротические карточки, коллекционировать бережно и страстно заниматься мастурбацией, которая у меня приобрела уже другой смысл.

На пляже я как-то заметил, что у женщин очень красивая грудь. Пусть и в купальном лифчике, но... Дома я нашел старенький, но хороший красивый бюстгальтер одной из моих сестер и, оставшись один дома, попробовал примерить его. Взял ваты, подложил в чашечки, посмотрелся в зеркало и не узнал себя. Мне очень понравилось. У меня тело похоже на женское, полноватое... и вот эта прелесть ощущения грудей... сделала свое дело. В такой форме я и начал занятия мастурбацией, ощущая себя как бы женщиной.

Потом как-то на уроке у одноклассницы упала ручка с парты, она нагнулась, платьице поднялось на заднице, и моему взору предстали ее беленькие плавочки, поверх которых были надеты колготки с четко вырисовывающимися двумя швами... Вы можете представить мое состояние от случайно увиденного?! Я сразу же захотел такое же всё прекрасное надеть и посмотреться в зеркало, но у меня не было денег купить.

После армии я стал работать. И вы знаете, что я начал покупать? Хватил меня азарт к мастурбационной форме сексуальности. Я приобрел в магазинах бюстгальтеры с 5-го по 10-й номера. Набил ваты в чашечки. Трусики женские накупил, панталончики, ночные сорочки. Наколлекционировал эротических карточек. Я сам могу перефотографировать. <...>

Я познакомился с одной молодой женщиной, познал ее физически и эмоционально, это произвело на меня неизгладимое впечатление. Но наряду с натуральными половыми сношениями я скучал по своему телу. Тайком от родителей предавался собственной любви. <...>

С женой у нас всё хорошо вроде. Я ее стараюсь в вопросах половой жизни не обижать. Но меня все равно берет скука по своему телу. Когда я остаюсь один, мне никто не мешает, я чувствую себя раскрепощенно, я предаюсь зову своего сердца... Смотрю свою эротику, любуюсь перед зеркалом своим телом, надеваю различные женские прелести, и во мне каждый раз возникает сладостное чувство предоставления самому себе. Всё это тихо, чисто, мягко, сверхинтимно. Когда я надеваю бюстгальтер, когда чувствую, что у меня, как у женщины, появляется тяжесть в груди, да еще в чулках с подвязками или в облегающих колготках - это для меня неизъяснимое удовольствие. Я себя не узнаю, я сразу в другом мире, там, где всё прекрасно.

Я чувствую свой упругий член между своих же ляжек, он очень сильно ломит сладострастной негой, особенно если с презервативом (в нем он приятно скользит). Я с огромным благоговением экстаза ласкаю себя по грудям бюстгальтера, по бедрам, заднице, лобку (в плавках и сняв их)... И вы знаете, оргазм наступает у меня очень и очень бурный, такого даже с женой при половом сношении я не испытываю.

Жена знает о моем отношении к женскому белью, что у меня всё это есть. Она соглашается со всем этим, только просит, чтобы я при ней не надевал бюстгальтер. Трусики еще допускает. А мне так порой хочется надеть чулки с бюстгальтером и заняться с женой сексом, вроде как две женщины вместе!"

Случай шофера Николая редкий, но в рациональной картине вариантов сексуальности и он должен найти место и объяснение, только тогда эту картину можно считать логичной и адекватной действительности. Коль скоро и нарциссист, и гомосексуал и гетеросексуал психологически схожи тем, что имеют в голове некий образ идеального возлюбленного, некий эстетический идеал для любви и различаются по свойствам этого идеала, вероятно, в формировании этих образов и заключен ключ к вариантам сексуальности.

6. Интерференция двух идеалов

Важным обстоятельством, воздействующим на формирование сексуальной ориентации, представляется мне формирование идеалов телесной красоты. Представление о красивых и некрасивых людях, о красоте человеческого тела возникает достаточно рано, гораздо раньше наступления половой зрелости.

В трактате о дружбе Платон писал:

"настоящее развитие любви должно выглядеть так. Уже с юности человеку нравятся красивые тела, и, если только он под хорошим руководством наставника, он любит одно из этих тел и у него родятся прекрасные мысли; вскоре, однако, он замечает, что красота какого-либо тела и красота других тел - это как бы родные сестры, и ежели он тянется к прекрасному существу, то должен широко отворить глаза и увидеть, что во всех телах содержится одна и та же красота. А когда он это увидит, он начнет любить все прекрасные тела; тот внезапный жар к одному телу начнет угасать, покажется ему убогим и малым. А потом он больше начнет ценить красоту, укрытую в душах, чем ту, которая живет в теле..."

Вот еще один отрывок из уже цитированной большой женской исповеди, приведенной у Шахиджаняна. Виолетта вспоминает о своем детстве:

"К нам приходил в гости дядя Юра, самый красивый из всех мужчин, которых я видела: усы, нос с горбинкой, небольшая бородка. Он часто усаживал меня, пятилетнюю, на колени, и я всем телом прижималась к нему. Мне казалось, что он меня любит. <...> Уже в седьмом классе поняла: у меня есть свой идеал мужской красоты. Это относилось ко всем мужчинам, на которых я смотрела. Это относилось к актерам, которых я видела по телевизору, в кино, в театре. Мне хотелось, чтобы у будущего мужа было породистое лицо, нос с горбинкой и обязательно борода и усы" (Шахиджанян 1993: 108).

Соответственно, у мальчиков складывается идеал женской красоты. Вокруг этого идеала группируются те отклонения от него, которые оказываются более-менее допустимыми для того, чтобы данная женщина мыслилась подходящей как возлюбленная или хотя бы как партнер в сексе. Этот образ выступает в бесчисленном количестве изобразительных воплощений - от палеолитических Венер до Венеры Милосской, от пушкинских набросков до рисунков на стенах общественных туалетов.

При всей редкости подобных казусов, история шофера Николая чрезвычайно интересна для анализа, открывая более полное видение вариаций сексуальной ориентированности. Дело в том, что ведь обычно у парня складывается не один, а два идеала красоты человеческого тела - женский и мужской. Первый - как идеал "другого", как оптимальный образ сексуального объекта. С ним сопрягаются качества сексуальной притягательности, заманчивости, загадочности. Это Елена Прекрасная. Второй - идеал себя, образ того мужчины, каким бы хотелось быть. В античной мифологии таким предстает Геракл (кстати, первоначально отличавшийся в ней не столько физической силой, сколько сексуальной). Это мысленный объект для самоидентификации, для пестования чувств самоуверенности, самолюбия, иногда самовлюбленности. На основе последнего качества уже возникает что-то от Нарцисса.

Конечно, все мальчики хотят быть атлетически сложенными и восхищаются героями-атлетами. У них, стало быть, есть идеал мужской телесной красоты.

Все мальчики примеривают его к себе, примеривают себя к нему, стараются себя к нему приблизить, одни в реальности (занимаются физкультурой, спортом), другие - хотя бы в воображении: крутятся перед зеркалом, оценивают себя, а если достаточно красивы (или думают, что красивы) - любуются собой. Эволюция поработала над тем, чтобы каждый в этом возрасте проявлял внимание к своей внешности - ему же надо подготовиться к конкуренции за женщин. Но, как и в любом деле, находятся такие, которые перебарщивают в этом. Одни зацикливаются на заботе о своей внешности, другие любуются собой столь завзято, что влюбляются в себя, в свою внешность. Это уже вполне Нарцисс. Но в небольшой мере такие чувства нормальны для этого возраста.

Если такой идеал - идеал себя - не очень занимает мальчика, тот в период полового созревания начинает с воодушевлением рисовать в своем воображении женские фигуры. Это навязано ему и половым любопытством и всей культурой. Так же, как культура навязывает девочкам мечты о "принце", о женихе, о возлюбленном. Всё нормально.

Но человеческая психика - очень сложный механизм. Соотношения двух идеалов в ней - дело очень тонкое. По разным причинам происходят всякие нарушения гармонии, взаимоналожения. Так сказать, интерференция идеалов. Тут сказываются и наследственные факторы, и врожденные аномалии, и гормональные дисбалансы, и ситуационные воздействия в какие-то критические моменты.

Бывает, что по каким-либо причинам мальчик фиксируется на идеале мужской красоты, втайне поклоняется ему, болезненно воспринимает свои отклонения от него. Это может родиться из зависти к превосходящему по своим телесным качествам сверстнику, из неразделенной симпатии к мужественному и красивому знакомому, из специального или профессионального интереса к собственному телесному совершенству (например, для увлекшихся культуризмом, балетом, спортом).

Чем больше образ "себя, любимого" становится самодостаточным, заслоняя всё остальное, чем увлеченнее юноша любуется самим собой эстетически, чем дольше застывает перед зеркалом, тем больше из такого юноши выпирает Нарцисс. Его сексуальные чувства по отношению к другим слабеют - он всё больше концентрируется на своем собственном теле. Мастурбация приносит ему большее удовлетворение, чем половой акт с каким-то партнером. Такой обостренный интерес к идеалу мужской красоты может перерасти во вкусовое предпочтение, тягу к людям, которые стоят близко к этому идеалу. Создавая идеал телесной красоты для себя, любя себя таким идеализированным, подросток переносит эту любовь на тех, кто оказывается близок к его идеалу.

А ближе к нему юноши и мужчины, а не девочки и женщины. Поэтому-то некоторые психологи (Бибер и др.) и связывают развитие гомосексуальности с нарциссизмом. Для обоих, считают они, характерна "затянувшаяся под-ростковость", "задержка психосексуального развития" (Mass 1984).

Роль нарциссизма в сложении гомосексуальности по-иному сказывается тогда, когда преобладание мужского идеала, образа для самоидентификации, приводит не к вытеснению второго идеала на задний план, то есть не к умалению образа оптимального сексуального объекта, а к уподоблению его первому - идеалу самоидентификации. Вместо женского и он становится мужским. Когда это выражено в небольшой степени, наблюдается склонность к женщинам юношеского облика - худощавым, узкобедрым, мускулистым, подвижным, с маленькими грудями.

"Мужчина, предпочитающий стриженых, плоскогрудых, хрипящих, с коротко обрезанными ногтями,- сокровенный гей. Это может быть тайной и от него самого,- пишет Дарк (19936: 250).- Набоковский ловец лолит, скорее всего, не понимал природу своей склонности. За него ее хорошо знал автор. <...> В нимфетках Гумберта влечет половая неадекватность, неразличение; это девочки-мальчики".

Да нет, в общем это не "сокровенная" гомосексуальность, это просто слабая степень уподобления женского образа, всё-таки желанного, более сильному мужскому - "себе, любимому". А с нимфетками и вовсе другое - влечение к недозрелости, возвращение в детство. Тут ближе другой вариант такого слабого уподобления образов.

Он заключается в том, что желанный образ сохраняет некоторые качества девушки - безбородость, безусость, нежное строение, но половая принадлежность требуется мужская. Не только в гениталиях, но и в повадках и в стройности фигуры. Требуется парень, лишь лицом и кожей подобный девушке. То есть юноша, отрок, мальчик. Дарк (19936: 250-251) даже считает, что эфебофилы - в сущности не гомосексуалы, что они "в обратном набоковскому кривом зеркале" возвращают традиционные эротические ориентиры мужчины.

"Потому что педераст на самом деле не любит мужчин - всю эту игру мышц и силы. В мальчике он культивирует женское, точнее - девичье; выполняет традиционную половую функцию, но парадоксально направленную.

Это предельное проявление обычного мужского пристрастия к девственнице. Воплощением вечного девичества становится тот, чья потеря невинности биологически не может быть выражена, то есть не существует. Естественно поэтому, что педераст комфортно себя чувствует в гетеросексуальной ситуации: женится, имеет детей и т.д. Отношения с женщиной требуют от него меньшего напряжения, не нуждаются в половой переакцентировке".

Насчет комфортности гетеросексуальной ситуации для педераста - это, конечно, преувеличение. Если бы это было так, их было бы легко переориентировать. Здесь, видимо, все-таки уподобление, более близкое к истинной гомосексуальности.

Когда же это уподобление еще более ярко выражено, налицо истинная гомосексуальность - идеал телесной красоты оптимального объекта для секса становится просто мужским, распространяясь на все тело, на всю личность. Один образ становится точным отражением второго. Это наиболее обычная гомосексуальная ситуация. Не всё в ней сопряжено с трудными проблемами, есть и очевидные преимущества. Когда любишь свое зеркальное отражение (но живое и отдельно существующее), достигается, пусть на короткое время, немыслимое в других ситуациях взаимопонимание - каждое касание, каждая ласка адресованы очень в точку: ведь всё абсолютно такое же, как у тебя, тело и ощущения партнера известны досконально, реакции предсказуемы, можно играть, как на музыкальном инструменте, точно дозируя негу и томление, боль и сладострастие, дрожь и судороги.

На вопрос Стивена Зилэнда о том, что привлекает гомосексуала в других мужчинах, лейтенант Мэтт, гомосексуал, ответил:

"Ну, ты знаешь сам, или по крайней мере я нашел это в себе: в других людях меня привлекают вещи, которые я хочу для себя самого. И в себе. Если какое-то качество, которым я не обладаю, я вижу в другом мужчине, то это то, что меня к нему привлекает. Но в большинстве случаев я нахожу, что всё, что меня привлекает в ком-то другом, я уже имею.

3: Это объяснение кажется мне чересчур легким. Это может быть и верно для меня, но есть также в других уйма вещей, привлекательных для меня, но представляющих собой почти противоположное мне или тому, каким я хотел бы быть. Вещи полностью отличные от того, чего я хотел бы для себя, имеют свою собственную притягательность.

М: Мне представляется другое. Я нахожу, что быть с другим мужчиной это способ освободиться от одиночества внутри себя" (Zeeland 1993: 154).

В романе Геннадия Трифонова "Два балета Джорджа Баланчина" изображена гомосексуальная любовь двух подростков. Автор наблюдательно подмечает, как в сознании его героя в самые начальные моменты чувственного восприятия друга всплывали образы античных статуй, поразивших воображение подростка ранее.

Что, однако, происходит в противоположной ситуации - когда второй образ, то есть идеал красоты желанного объекта для секса, становится влиятельнее первого образа, идеала для самоидентификации, и воздействует на него, искажая его? Если это выражено в слабой степени, юноша испытывает фетишистскую склонность к деталям женского туалета и макияжа, любит переодеваться в женскую одежду, иногда даже начинает воображать себя женщиной, но сохраняет при этом сексуальное тяготение к женщинам. То есть идеал для самоидентификации уподобляется идеалу сексуального объекта, и они полностью совпадают на основе объекта желания. Таковы негомосексуальные транс -веститы. Они очень редки. Именно к этому редкому виду мужчин принадлежит шофер Николай.

Следующая ступень уподобления состоит в том, что мужчина не только мыслит себя женщиной, но и соответственно формирует для себя идеал сексуального объекта - как мужской образ. Получается, что оба идеала как бы поменялись местами. Себя такой мужчина представляет женщиной, а своим оптимальным партнером в сексе мыслит мужчину. Вот пример из В. Шренка (здесь цитируется по Герцеги, у которого он перепечатан, с. 116-118).

"Моя аномалия состоит, короче говоря, в том, что при половых сношениях я чувствую себя вполне женщиной. С самой ранней юности в моих снах и половых актах я представлял себе исключительно мужчин и мужские половые органы". "Я чувствую как женщина, и доказательством этого считаю, что всякое чувственное представление о женщине мне кажется насильственным и даже противоестественным". В студенческие годы он пытался связаться с женщинами, но ничего не получалось. "Когда я оставался наедине с женщиной в комнате,- всякая эрекция немедленно исчезала. <...> А между тем, в эту эпоху у меня было такое сильное половое возбуждение, что мне приходилось мастурбироваться несколько раз в день, прежде чем я мог заснуть.

Мои чувства к мужскому полу развивались совсем иначе: они с каждым годом становились сильнее. Вначале они проявлялись в крайне романтической дружбе к некоторым лицам, под окнами которых я проводил по ночам целые часы, всеми способами старался встретиться с ними на улице и ближе познакомиться. <...> Я писал этим лицам в высшей степени страстные письма. <...> Это были всё хорошо сложенные мужчины, брюнеты, с черными глазами. Меня никогда не возбуждали мальчики". "Мне доставило бы величайшее наслаждение, если бы крепкий, голый мужчина так обнял меня, чтобы я не мог вырываться. Вообще во всех этих положениях я вижу себя в совершенно пассивной роли, и только насилуя свои чувства я могу представить себя в другом положении, я обладаю совершенно женской робостью". "В настоящее время я не могу видеть на улице красивого мужчину, чтобы у меня не явилось желание обладать им. Я особенно люблю людей низшего класса, крепкое сложение которых меня привлекает: солдат, жандармов, кондукторов трамвая, одним словом всех, кто носит мундир. Если кто-либо из этих людей отвечает на мой взгляд, я чувствую, как дрожь пробегает по моему телу. Я особенно возбужден вечером, и часто, когда я слышу даже шаги военного, у меня являются сильнейшие эрекции. Особенное удовольствие доставляет мне следить за этими людьми и любоваться ими, идя сзади.

Date: 2016-08-31; view: 256; Нарушение авторских прав