Компания «Танцпол» имеет честь пригласить Вас. 23 page

— Я предлагаю показать там космический спектакль. Такой, чтобы всех колбасило, — вещал Миша.

— Ты бредишь, Миша. Какой спектакль?

— Специально поставленное театрализованное действо! Я самолично могу написать сценарий... Давайте оденем барменов в костюмы инопланетян или лучше раздадим ментам космические бластеры. А? Как вам?

— Передавай, не морозь...

— Слушайте, вы как хотите, а я считаю, что кровь из носу необходим телемост «Вечеринка — Орбитальная станция,,МИР“», и показать его нужно на огромном экране...

— Миша, а инопланетяне-то будут? - прервал оратора Марат.

— Будут. Я не шучу. Было бы ещё здорово в рекламных Целях запустить над Москвой аэростат, хорошо бы произвести глобальный салют, и нужно транслировать вечеринку по кабельному телевидению...

Когда он стал подбираться к идее запуска с территории ВДНХ ракеты-носителя и ее последующей стыковки в космосе, слушатели не выдержали и от смеха стали по одному лишаться сознания.

— Захватить Тушино! — утирая слезы радости, кричал ему в отьет Алексей.

— Захватить Тушино? — наморщив лоб, переспросил Миша.

— Ну, да! Поднять самолеты! И бомбить Кремль!!!

— Это авантюра!

— Зато — масштаб!!!

Около трех ночи, когда все окончательно набредились и разошлись по домам, Алексей сообщил брату:

— Был сегодня в гостях у Гурьянова. Виделся у него с Ваней Салмаксовым. Он показал мне только полученные из типографии плакаты «Мобиле». Ваня приглашает нас и всех друзей к ним на вечеринку в Крылатское.

— Когда?

— Через неделю после «Гагарина».

— Наступают на пятки.

— Я так не думаю. Эта ситуация теперь одним нам не принадлежит. Наша монополия заканчивается. Но это и к лучшему. Чем больше людей вовлекается в этот процесс, тем больше он будет. От этого выиграют все. Иван предлагает забыть старые счеты и работать если не вместе, то хотя бы не мешая друг другу. Что думаешь?

— Поживем — увидим.

Через несколько дней мощный вихрь подготовки сорвал основной состав «Танцпола» и несколько десятков его помощников, чтобы снова перенести их в Москву. Второй раз идти хоженой дорожкой значительно легче. Ситуация с местом изучена, рычаги управления крепко сжаты в руках, вопросы решаются быстрее. узлы рубятся, нити ловко связываются. Одним словом, в день монтажа павильона, как и положено стартовой площадке, превратился в кишащий муравейник. Пережив в нем мощнейшие эмоции своей самой главной вечеринки, Алексей настолько сросся с этим пространством, что во время второго монтажа действовал уже более решительно. Без суеты и сомнении он распорядился имеющимся объемом техники и выстроил невероятно красивую световую картинку. На этот раз количество управляемых компьютером приборов было увеличено вдвое, более эффектно расставили лазеры, высветили дальние планы, зажгли прожекторами купол, подсветили фасад. Морозов не было, и потому дорогостоящего обогрева не потребовалось. Работали быстро, но измотались в хлам, и потому, когда до начала вечеринки оставалось два часа, большая часть волонтеров от усталости была похожа на медленно ползущих к живодерне кляч.

Находясь непосредственно на месте и наблюдая за всем происходящим, Андрей, по сути, был выключен из общего процесса. Молча бродил он по гигантскому павильону, злился, переживал и не находил себе места. Накануне отъезда в Москву, за несколько часов до поезда, он очень громко, как говорится, в пух и прах разругался с Алексеем. Началось все с мелочи, но, как это и бывает, очень быстро переросло в крупную ссору со взаимными оскорблениями. Братья еще с детства имели богатый опыт междоусобной войны. Вот и тогда, перед поездом, практически на чемоданах, у них разгорелся спор о чем-то несущественном. Их точки зрения разнились не настолько, чтобы они не смогли договориться, да на беду им решил помочь общий друг Миша Палтус. Желая урезонить братьев, он высказал собственные домыслы, но на деле лишь подлил масла огонь. Алексей ухватился за сказанное, круто переменил свое мнение и, назвав рассуждения брата бредом, махнул в его сторону рукой. He выдержав этой прилюдной порки, Андрей вспыхнул и перешел в контратаку. Уже через пять минут все присутствующие испуганно пригибали головы: по комнате летали снаряды тяжелой артиллерии.

С той ссоры прошло уже два дня, но даже здесь, в Москве, находясь на монтаже, они по-прежнему не разговаривали. Андрей из-за всего этого сильно переживал и мучился, а Алексей — по крайней мере внешне — был бодр и энергичен. Понимая, что это доставляет брату неудовольствие, он необычайно дружелюбно беседовал с Палтусом, совещался с ним по любому поводу и выказывал ему знаки полного расположения.

Но время шло, а дело делалось. Несмотря ни на какие раздоры, к вечеру двенадцатого апреля павильон «Космос» наполнился потоками ослепительного света, сотрясая металлическую крышу, в помещении надрывались двадцать пять киловатт звука, охрана стояла на местах, а холодильники были забиты шампанским. Ровно в назначенный час вечеринка стартовала, и гости потоком устремились на танцпол.

Все пространство павильона гудело и дрожало, как во время землетрясении. Звук грохотал с таким давлением, что даже в отдаленных от танцпола технических помещениях его сила заставляла вибрировать вентиляционные каналы. Одна из таких комнат была оккупирована волонтерами, принимавшими участие в подготовке. Среди наваленных коробок и сумок с вещами на ящике из-под оборудования сидел молодой человек в белых джинсах, белом «кенгуру», с надетым на голову белым капюшоном. В таком наряде парень был похож на инопланетянина. Это был тот самый Костя, который месяц назад пригласил Андрея послушать собственный микс на панк-вечеринке в Парголово. Сидел он в довольно вольной позе и имел расслабленный вид. До выхода на подиум оставалось около получаса, и Костя разумно пользовался оставшимся временем для отдыха. Поджидая своего приятеля Лешу Локтионова, он курил сигарету и внимательно прислушивался к звучащей на танцполе музыке.

Две недели назад Миша Воронцов пригласил его на «Gagarin-2» работать гоу-дансером. «Будьте автономны!» — дал тогда совет Воронцов. Им с Локтионовым вручили билеты на поезд, а по приезде в Москву поселили в гостинице. Предвидя большую усталость от предстоящих пятичасовых танцев, они не стали надрываться во время монтажа и благополучно просачковали все, что можно. Зато теперь полный сил Костя с удовольствием ждал назначенного часа. Перед выступлением оставалось только одно — выпить шампанского, и именно за этим Локтионов нырнул в бурлящий котел вечеринки. Через какое-то время двери комнаты распахнулись, но вместо Локтионова в помещение вошел Алексей Хаас. Обведя комнату строгим взглядом, он обнаружил отдыхающего Костю и подступил к нему с решительным видом.

— Послушай! — резко начал Алексей. — Почему вы тут прячетесь? Для чего мы вас приглашали вообще? Не хотите танцевать — не нужно. Зачем было головы морочить! Могли остаться в Питере!

— Леша! Леша! Мы ждем своего времени, — попытался объясниться Костя. — Воронцов сказал, что сценарий у Палтуса, а тот велел нам выходить к часу...

— Какой Палтус! Какой сценарий! — рассержено закричал Хаас. — Идите танцевать сейчас! Потом это вообще никому не нужно! Вечеринка идет уже час! Там полный танцпол народа. Какого черта!

Не дожидаясь ответа на свой демарш, Алексей развернулся и, хлопнув дверью, ушел. Волонтеры в комнате притихли, а расстроенный всем случившимся Костя устремился за ним, но столкнулся в дверях со своим другом.

— Куда летишь? — спросил его улыбающийся Локтионов.

— И чего Хаас такой злой? Что-то стряслось?

— И да, и нет! Наверное, он сам все перепутал. Наорал на меня. Требует, чтобы мы немедленно начали денсить.

— А шампунь? Мы же хотели по стаканчику?

— Потом.

Спрятав бутылку в кучу одежды, друзья надели черные очки и устремились к танцполу. Место, на котором им предстояло танцевать, представляло собой кубическую башню высотой около пяти метров. Выстроенная из металлических конструкций, она возвышалась над всем танцполом и была ярко освещена. Переглянувшись, молодые люди полезли по узкой лестничке и очень скоро оказались на верхней площадке. Если снизу вся эта конструкция представлялась просто внушительной, то наверху она оказалась невероятно высокой. Осторожно слушая по щитам настила, Костя и Леша подошли к краю. Море голов, от края до края заполнявшее танцпол, плескалось у них под ногами и со всех сторон озарялось яркими вспышками прожекторов. Стробоскопы рвали темноту ослепительными клочьями, узкие разноцветные лучи метатись по танцполу, и в этом задымленном аду лазеры чертили невообразимые узоры. Раздумывать было некогда, и, поймав хорошенький басовый удар, парочка белых инопланетян задвигала телами. Их эффектное появление не осталось незамеченным, и множество танцующих с радостными улыбками протянули в их сторону руки. Постепенно освоившись с вибрирующей под ногами платформой, Костя ухватил свисток зубами и, размахивая поднятыми рутами, увлеченно ушел в танец. Время от времени он вспарывал густой воздух очень резким и заливистым свистом. Постепенно к его трелям стали присоединяться свистки с танцпола — московская молодежь подготовилась к вечеринке и, с азартом втягиваясь, вторила ритму.

Но потанцевать в одиночестве белым комбинезонам пришлось недолго. Их заметная выигрышная позиция, помимо всеобщего внимания, привлекла к ним и желающих присоединиться. Поставленный для охраны башни мент не выдержал пытки звуком и исчез, и в результате его дезертирства на платформу очень скоро стали взбираться люди. Первой появилась какая то пергидрольная блондинка в золотыхцацках и тряпках от Гуччи, за ней — взволнованный своим поступком студент-очкарик, потом две подружки-карлицы, потом кто-то еще, и еще. Уже через десять минут на площадке собралась критическая масса танцующих. Самозванцы плотно ужали рабочий простор штатных гоу-дансеров и, задыхаясь от счастья, тряслись рядом с ними в самом центре снимаемой всеми видеокамерами картинки. Понимая, что еще чуть-чуть, и их с Лешей просто столкнут вниз, Костя бросал тревожные взгляды по сторонам, но не видел никого, кто мог бы нам помочь. Когда перегруженная башня стала опасно вибрировать, ситуация усугубилась тем, что на площадке появился еще один кряжистый паренек. Протолкавшись к видовому краю, он стал энергично размахивать руками. Несколько раз его тяжелые, как дубины, руки задевапи танцоров, и когда он в очередной раз треснул Костю в бок, тот не выдержат и прокричал:

— Мы вообще-то здесь работаем! А вы нам мешаете!

Здоровяк схватил его за шею и, притянув к себе, заорал прямо в ухо:

- Кто! Я!?

— Вы все! — ответил Костя, делая жест рукой.

— Хочешь, я их всех, сейчас, нахрен, выгоню!!! — предложил незнакомец с перегарчнком.

— Было бы неплохо.

Очевидно, проникнувшись к людям в белом покровительственными чувствами, подвыпивший собеседник Константина жестом показал, что вопрос решаемый, и круто развернулся на месте. Двумя руками он ухватил за одежду первых попавшихся, но эти первые решили поупираться, и пока он сталкивал их вниз, у него от напряжения расстегнулась куртка.

«Все понятно! Дембель», — подумал Костя, разглядев краем глаза десантную тельняшку.

Между тем десантник продолжил методично зачищать захваченный пятачок. Уже через пять минут плацдарм был довольно грубо освобожден, и он царственно махнул гоу-дансерам рукой: «Танцуйте».

Одной из последних с башни кубарем скатилась поклонница Гуччи. Изрыгая проклятия, она тайфуном проложила себе дорогу к ВИП-бару, где вокруг заваленных выпивкой столов отдыхало большое количество крепких парней. Придумав себе боевую миссию охранника белых богов, ничего не подозревающий десантник согнул руки крендельком и встал за спинами танцоров, зорко оберегая их покой. Постоянно косясь в его сторону, Костя вскорости увидел то, что заставило его вспомнить фильмы про Рембо. На площадку неожиданно вылез амбал в расстегнутой до пупа рубашке с никелированным пистолетом в руке. Десантник принял боевую позу, но амбал был выше его на две головы. Лосиным копытом он стукнул десантника в живот, а после добил по башке рукояткой пистолета. Костя и Леша в мельчайших деталях разглядели, как подброшенный очередным ударом десантник раскрыл руки и полетел к подножию башни. Поводив свиными глазками, амбал что-то прорычал и стал спускаться, а его друзья отыскали внизу тело героя и за ноги потащили его куда-то в темноту декораций.

Вечеринка летела вперед, как разогнавшийся паровоз на прямом участке пути: кудрявый пар из трубы, свистки машиниста и искры из пылающей топки. С трудом представляя себе, сколько они уже танцуют, Костя утирал рукавом капли соленого пота и продолжал движение. Они с Локтионовым так растанцевались, что теперь было просто невозможно останавливаться. Когда закончил Угис, начал играть Грув. После Грува играл Янис. После Яниса появился Грант Харпер. Охрану вокруг башни восстановили, гопники исчезли, и оставалось только танцевать. Но к четырем часам ночи, когда англичанин из «Brain club» уже закончил свой сет, Костя понял, что у него кончаются силы. Хотелось пить, и от усталости дрожали ноги. Пока он раздумывал о том, как метнуться за оставленным шампанским, на их площадку мягкой кошкой взобрался брюнет в джинсовой курточке. Приглядевшись к нему, Костя не поверил своим глазам: это был тот самый англичанин. Улыбнувшись русским танцорам, Харпер даже не присел — он улегся на помосте и, уложив взлохмаченную голову на руку, стал наблюдать за танцполом. Знаками он пригласил Костю присесть, и когда тот устало привалился рядом, англичанин с приветливой улыбкой сказал ему два слова:

— Вы супер.

Из бездонного кармана своих брюк он извлек бутылку мартини и пару пластиковых стаканчиков. Бедняга Локтионов, как обезвоженный марафонец, упал рядом с ними. Костя не мог поверить своим глазам: он со звездой из моднейшего английского клуба пьет мартини над огромным танцполом. Харпер стал очень живо что-то им рассказывать, но друзья, не знавшие по-английски ни слова, только кивали головами. Впрочем, было понятно, что англичанин очень рад оказаться после тяжелого сета в их компании, но о чем он говорил, еще было неясно. Но это было и неважно. Англичанин очень эмоционально рассказывал, восклицал, жестикулировал и смеялся, а Костя, раскинув руки, лежал на помосте и смотрел в расцвеченную фонарями высоту купола.Когда свинцовая тяжесть немного отпустила тело, он приподнялся на локте и улыбнулся. Харпер протянул ему руку.

— Это вам, — сказал диджей, разжимая пальцы, и, по примеру Кости, с наслаждением развалился на помосте.

На его сухой ладони лежали две розовые капсулы.

Сменив Гранта Харпера на пульте, Алексей распотрошил пластиночный ящик, и стал раскручивать свою отшлифованную домашними прогонами программу. Уже второй раз он играл для такого огромного количества танцующих, но волнение его от этого было не меньше. Где-то на третьей пластинке он втянулся и, окончательно собравшись, ладно заиграл без косяков и провалов. Микс удачно складывался, он хорошо слышал монитор, чувствовал зал и очень скоро позабыл обо всем на свете, кроме собственной музыки. Наполненный людьми танцпол бился разноцветными волнами о подножие диджейской башни, и в этих потоках мелькали сотни лиц, тысячи движений, глаза, лучи, эмоции, тени. Находясь в гуще этого созданного собственными руками представления, Алексей мысленно вознесся над всем происходящим и оказался на вершине самых позитивных ощущений. Светлые мысли наполнили его душу восторгом. Сомнений не было. Все удалось. Теперь ничто не могло ему помешать, он ясно понял свое предназначение в жизни и уверился в собственных силах. Стало совершенно ясно, что все годы застойного безвременья, искания отрочества, бред рок-н-ролльной юности, все люди, встречавшиеся на пути, все радости и беды — все это вело его к этой минуте. Заканчивая свой сет, он поставил самую любимую пластинку и в сиянии этого музыкального бриллианта вдруг представил себе, как выглядит в этот момент со стороны. Молодой и красивый, воздев руки кверху, он стоит на возвышении, а перед ним бушует энергия двух тысяч человек, тянущих к нему свои руки.

Последним движением он перевел мастер на пульт сцены, ти из-под спутника «Восток» загудела группа «Not Found».Вечеринка подходила к концу. Оставался последний час, который должны были поделить между собой «Not Found» и Янис. Отыгравший полтора часа в начале вечеринки, Янис к этому часу отдохнул, и теперь с нетерпением ждал своего «последнего слова». Забравшись на башню и принимая эстафету, он хлопнулся с Алексем ладонь о ладонь и стал готовиться к финальному кровопусканию. Счастливый Алексей спрыгнул вниз и, рассчитав оставшееся время, поспешил начать обход территории.

К пяти часам утра танцпол еще держался, но публика, заполнявшая все бары и зоны отдыха, уже была похожа на бесформенную массу. Мощное купеческое свинство, устроенное состоятельными господами, потрясало воображение. Вполне приличные с виду люди спали на стульях, никем не убираемые столы были завалены объедками и бутылками, дым, чад и грязь царили в этой части павильона. Оценив масштабы космической гулянки, Алексей брезгливо проскочил бары и, отдавая на ходу распоряжения ментам, занялся поисками своих партнеров. Первым обнаружился Олег Цодиков. Как и предполагал Алексей, он прятался в кассе, где мирно, с коньячком, заботливо мусолил гору мятых купюр.

— Ну что цифирь? Какие там у нам числа?! — прямо с порога радостно закричал ему Алексей.

Цодиков блаженно улыбнулся и поднял глаза к небу.

— Полный шоколад! — отрапортовал он другу.

— С нугой и карамелью?

— Еще и с кокосовой стружкой сверху... Тысяча семьсот билетов.

— Приятно слышать.

— Очень недурно!

— Скоро заканчиваем. Я что-то не могу найти никого из наших. Ты не видел Воронцова, Палтуса или Андрея? Куда все подевались?

— Воронцов на входе пасет ментов, Андреи - не знаю, не видел. А пот с Палтусом проблема. Его все ищут, а он...

— Что-то случилось?

— Ну как тебе сказать? Похоже, что он принял недетскую дозу и вырубился в тряпках.

— В каких тряпках?! — воскликнул Алексей, брезгливо наморщившись и начиная злиться.

— За сценой свалены декорации, он там лежит.

— Набухался?

— Похоже на ЛСД. Точно не знаю.

Чертыхнувшись, Алексей оставил Олега считать деньги, а сам помчался догонять минутную стрелку, быстро бегущую к шести утра.

На танцполе меж тем уже разыгрывалась финальная сцена. Понимая, что до конца праздника остаются минуты и что ничего уже не вернуть, изо всех щелей на танцпол повалил народ. Засверкали вспышки фотокамер, люди проснулись, встряхнулись и, слившись в едином крике, встретили последний звук вечеринки. Янис умелой рукой выдавил из них слезы радости и, проиграв прощальный марш, приказал всем расходиться.

Еще какое-то время в гулком куполе летало эхо выключившегося звука, тишину буравили свистки и крики людей, но уже минут через десять страсти понемногу улеглись, и даже самым неугомонным стало ясно, что вечеринка закончилась.

Бросив всех и все, Андрей уже в девять часов, не прощаясь ни с кем, покинул пределы ВДНХ. Ссора с братом, как невынутая заноза, отравила ему весь праздник и, устав себя сдерживать, он под утро дал волю эмоциям. Несмотря на полный успех вечеринки, по ее окончании общей радости он не ощущал. Радовало лишь то, что наконец-то все закончено, не нужна больше эта душная суматоха, и можно погрузиться в спокойствие. Но затянутый в последние дни узел нервов не позволял расслабиться: его тяготили чужой город,предстоящий день в гостинице и неизбывное обилие малознакомых людей, при которых волей-неволей приходилось надевать улыбчивую маску. Испытывая усталость от душевного дискомфорта, Андрей рассудил, что лучшим будет вырвать себя из сложившейся ситуации, и с этой целью отправился гулять по Москве. Прогулка действительно помогла: в тишине утренних бульваров раздражения и обиды отваливались от него засохшими корками. Нагулявшись до изнеможения, он с мукой подумал о том, что придется возвращаться в гостиницу, и тут на ум пришло неожиданное решение. Обдумывая его, он выкурил несколько сигарет подряд, а когда решился, то направился к ближайшей станции метро. Пропутешествовав по подземному городу, он вынырнул на станции «Комсомольская», купил на Ленинградском вокзале билет на поезд и уже через пару часов скоростной Р-200 унес его из Москвы.

За то время, что Андрей прогуливался по московским улицам и после проспал в ожидании поезда, в павильоне «Космос» разобрали большую часть техники и в спешном порядке грузили оборудование по машинам. Расплатившись с диджеями, ментами, звуковиками, лазерами и светом, Алексей и Цодиков пересчитали оставшуюся кучу денег и приступили к самом приятному — делению пирога. Когда все заработанные деньги были разложены по долевым кучкам, партнеры наполнили ими черные полиэтиленовые пакеты и плотно перевязали скотчем. Получилось три мешка: один большой — «Танцполу», другой поменьше — рыботорговцам из «Крипты» и третий, самый маленький, — Цодикову. После всех восторгов и поздравлений смертельно усталые Алексей и Миша Воронцов пожали Цодикову руку и, взвалив мешки на спины, отправились в гостиницу.

Все было закончено. Ощущая полную пустоту в головах, Алексей и Миша устало брели по огромному парку ВДНХ, время от времени перебрасываясь незначительными фразами. Сил на разговоры не было никаких, и все же, когда они выбрались на оживленную улицу, Миша сказал:

— Послушай. У нас тут двадцать пять тысяч долларов. Я так устал, что не могу больше идти пешком. Может быть, поймаем машину?

Бросив свой мешок на асфальт, Алексей остановился, и широко зевнул:

— Можно и машину. Главное, чтобы нас с этими мешками в менты не приняли.

— И это тоже... — согласился Миша, вытаскивая из дырки в полиэтилене тысячерублевую купюру. — Слушай, а где наш главный сценарист? Где Палтус? Ты его вообще видел ночью?

— А его инопланетяне утащили.

— Как это!?

— На опыты.

— Шутишь?

— Говорю тебе. Он так обдолбался эсидом, что потерял сознание и провалялся в невменяемом состоянии всю вечеринку. Хорошо, что его там за сценой гомосексуалисты не нашли, а то бы он вернулся оттуда уже другим. Сценарист.

— Ну а куда Андрей пропал?

Алексей наморщился, устало потер лоб и признался:

— А вот где Андрей, не знаю. Он что-то на меня разобиделся.

— Леха, вам надо помириться. Что вы как дети маленькие?

— Согласен. Ну, он сам начал...

— Да брось ты...

Миша остановил частника на опрятном жигуленке и, быстро договорившись с водителем, крикнул Алексею:

— Ну, что? Поехали?

Устало махнув рукой, Алексей ответил:

— Поехали!

Уверенным шагом навстречу теплу и солнцу промаршировал красивый месяц май. Установилась прекрасная погода, позеленели деревья, и в изменившемся ритме городской жизни почувствовалось становление долгожданного лета. Одним из таких теплых дней, в первую субботу июня, братья Хаас по особой причине оказались на тихой улице дачного поселка Коломяги. Поселок — не город, а потому асфальтовая дорога, по которой они не спеша прогуливались, была во всю длину отчеркнута водосборной канавой, полной мутной жижи и затонувшей дряни. Еще не так давно этот милый частный район с обнесенными заборами вековыми домами был излюбленным местом летних дачников. Славился он как зеленый и тихий уголок, но более того был известен ближайшими к городу озерами, в которых из-за благости воды купания не прекращались до зимы, а там почти всегда переходили в моржевание. Однако с ходом времени и ростом стремящегося на северо-запад города, в поселок влепились вылезшие к Поклонной горе новостройки, и в нем началась такая чехарда, что старожилы только головами качали. Тихое место наполнилось шумом и грязью, по дачам стали лазать криминально настроенные подростки, и от всего этого Коломяги быстро стали одноэтажным пленником возвышавшегося за шумной трассой бетонного бредо-города.

Не вдаваясь в тонкости местной усадебной жизни, братья не спеша разыскивали улицу с вполне подходящим для такой местности названием Утиная. Нагулявшись по похожим одна на другую улочкам, они окликнули бывалого старичка, и тот гостеприимно замахал руками. Из его показаний выходило, что искомая улица была у молодых люден прямо перед носом, то есть они стояли на пересечении 1-й Утиной и Десятинной улиц. Очень скоро отыскался и дом, рати которого они затеяли такое неблизкое путешествие из центра города.

Под кронами огромных берез, в ничем не примечательном с виду бревенчатом доме размещалась старейшая в городе фабрика по подпольному производству концертной аппаратуры. Алексеи и Андрей самовольно открыли калитку, прошли во двор и, взобравшись на крыльцо открытой веранды, прислушались — рядом с домом хорошо ощущались низкочастотные вибрации.

Взявшись за ручку двери, Алексей радостно сообщил брату:

— Ну, теперь у нас дело пойдет веселее!

Но и до наступления этой приятной минуты участники истории довольно неплохо проводили время.

Во второй половине апреля, после «Gagarin-party-2» все вернулись в Петербург и на неделю погрузились в радостную эйфорию. Братья Хаас помирились, и Алексей рассказал Андрею массу леденящих душу историй.

Как выяснилось, на первом «Гагарине» в декабре 1991 года Бирман заранее расплатился с дирекцией ВДНХ, но после вечеринки ни копейки не заплатил техническим службам комплекса. Те серьезно обиделись на питерских и, дождавшись окончания «Гагарин-2», перекрыли выезд грузовикам с техникой, требуя за первую вечеринку ни много ни мало двенадцать тысяч долларов. Дело было в воскресенье, дирекции никакой, а оплата простоя всей техники до понедельника составила бы сумму вдвое большую. Измученный усталостью и бессонницей Алексей вернулся на ВДНХ и посте часа ожесточенной ругани принял непростое решение. Чтобы освободить арестованную технику, пришлось отдать по долгам половину всех заработанных денег.

Потом навалилась новая напасть: партнер по бизнесу, компания «Кринта», посчитала, что просто удвоить вложенные в вечеринку средства — хорошо, но было бы еще лучше их утроить. После получения в Москве заработанных ими десяти тысяч долларов дядечки в серых костюмахдовольно бесцеремонно начали задавать вопросы о количестве проданных билетов, выручке баров и прочих интимных подробностях. Алексей, и без того обозленный потерей огромной суммы, пришел от этой наглости в бешенство и, устроив шумный скандал, пинками выгнал из гостиничного номера коварных коммерсантов.

Уже в Петербурге рыботорговцы подослали на Фонтанку новых переговорщиков, поласковее, но сплотившийся «Танцпол» повторно выставил стяжателей и сбросил им на головы из окна квартиры тяжелую коробку с рекламными флагами их фирмы. Прибывший на Фонтанку директор Дыба через закрытую дверь прокричал ультиматум, но был послан ко всем чертям, после чего объявил неформалам войну.

Сразу после этих событий из Петербурга в Москву под патронажем «Танцпола» выехала огромная компания молодежи. Целью коллективной поездки было посещение вечеринки «Мобиле».

Наступала эра вечеринок-гигантов. После второго «Гагарина», пробившего в набат, на олимпийский велотрек в Крылатском выдвинулись тысячи человек. Столица гудела. Жаждущая развлечений молодежь ощутила присутствие новой движущей силы, модной, современной, хорошо организованной, а оттого непредсказуемой по идеологии и вектору модности. Иностранные издания, аккредитованные в Москве, написали массу статей о «Gagarin-party-2», английский «Face» поместил разворот о «Танцполе», а смонтированный Тимуром ролик с первого «Гагарина» прокрутили в новостях по английскому MTV. В иностранных публикациях о культурных новостях в Москве впервые прозвучало слово «рейв» и надолго повисло информационное эхо «Gagarin-party». Русский рейв стал феноменом даже для живущих в этой стране иностранцев, но большинство российских СМИ, как они всегда это и делали по поводу любой активации молодежи, просто проспали. Один Артемий Троицкий показал по российскому телевидению свой репортаж о «Gagarin-party-2» и закончил его жизнеутверждающими словами: «Рок умер».

Слухи и информационные потоки поднимали среди модников волну небывалого интереса Сами же питерские, умело манипулируя этими рычагами, ориентировали неподготовленные массы москвичей и, тщательно легендируя свои мероприятия, в конце концов, приводили всех к кассе. Так вышло и с «Мобиле», ставшим самым крупным танцевальным мероприятием своего времени. Темой вечеринки, ее сутью и основной эстетикой была выбрана концепция непрерывного движения. Художник всей постановки Тимофей Абрамов развил концепцию и довел ее до красивого воплощения. Всю ночь по отполированным до блеска, взлетающим под самый купол дорожкам трека носились профессиональные велоспринтеры, вокруг огромного танцпола в центре арены катались веломобили, велосипедисты были на подиумах, среди танцующих, повсюду. Звук был расставлен по четырем сторонам спортивной арены, а огромная конструкция со светом была вывешена таким образом, что каждый из пяти с половиной тысяч человек, находившихся на танцполе, ощущал себя в самом центре происходящего.

Алексей и Марина, недавно вернувшаяся из Америки, протанцевали на «Мобиле» под ревущими колонками всю ночь, и, когда все вернулись в Петербург, Алексей уже точно знал, что нужно делать. Он поделился своими соображениями с Андреем, после чего они решили перевооружать клуб, искать звук, технически менять ситуацию от любительской к профессиональной. Экономного до скупости Мишу братья в свои планы не посвятили и стали действовать вдвоем. В течение месяца они искали нужный комплект техники, и только через старые рок-клубовские связи Алексей нашел нужного человечка. Это был звукоинженер-самоучка, который еще в начале восьмидесятых делал самодельные усилители и колонки для популярных ВИА и прочих эстрадников. Звали этого умельца Юра Старченко, и это он обитал в приватной деревянной избушке на Утиной улице.

Date: 2016-08-31; view: 263; Нарушение авторских прав