Глава 5. Советник Императора

Одинокие факелы освещали тьму коридоров. Небольшой сквозняк чувствовал себя здесь, как полноправный хозяин, задувая меж тюремных решёток. Изредка вдоль стен пробегали крысы. Когда-то императорская темница навевала ужас одним своим упоминанием, а дознаватели славились своими изощрёнными пытками.

Теперь же преступники, шпионы и предатели заключались в тюрьму-крепость в Тенных горах, и держать их в сердце Роверона не было необходимости. Пропитанные кровью и покрытые плесенью стены темниц так и остались нетронутыми под землёй, и позабытыми императором, благо амбаров и складов было достаточно, чтобы оставить камеры для грызунов.

Не лучшее место встречи для двух влюблённых, но идеальное для тех, кто хотел сохранить всё в тайне.

Бэкхён ступал по каменному полу, чувствуя сквозь тонкую подошву кожаных сапожек сырость и холод. Высокая фигура стояла к нему спиной рядом с факелом, но потоки воздуха услужливо доносили до его ноздрей запах ели. Не успел он окликнуть альфу, как его сгребли в медвежьи объятия.

— Граф, — прохрипел ашарэ.

Объятья чуть ослабли, но не подарили омеге свободу. Дурманящий запах словно колол иголками, тело желало быть ближе.

— Я так скучал, — начал шептать альфа, — даже день без моего дерзкого ашарэ — пытка, как я только смог продержаться месяц!

— Я не твой. Чанёль, отпусти меня, — разум был уверен в правильности слов, а зверь внутри скулил, словно побитый пёс. Хотя именно псом он себя сейчас и чувствовал, ведь прибежал по первому зову, едва ли не виляя хвостом, и будь он в звериной форме, то это непременно случилось бы.

— Что за глупости? Конечно, ты мой! Мой драгоценный, мой единственный, мой Истинный, моя Пара, — продолжал перебирать Чанёль, обжигая макушку омеги своим дыханием.

— Случилось что-то серьёзное? — наконец, смягчился ашарэ, заглядывая в глаза своего альфы.

— Я ездил в родовое имение, чтобы поговорить с отцом.

Бэкхён съёжился не то от холода, не то от образа грозного альфы, что возник в его голове. Последние двадцать лет старый граф словно убивал его взглядом при каждой встрече. Оно и понятно. Когда Чанёль объявил, что прекрасный и невозмутимый ашарэ — тогда ещё Его Высочества — его Истинный, то союз с родовитым омегой из Клана Солнца чуть было не сорвался. Но граф Пак Ирмир всегда знал, как надавить на сына. Да и Бэкхён, к счастью альфы, не мог покинуть своего принца.

— О чём?

На самом деле Бэкхёну не нужно знать о чём. Что бы это ни было, старый граф сделает всё, чтобы ашарэ помнил своё место.

— Ты же знаешь, что у Минсока опять случился выкидыш, — Бэкхён видел, что его альфе было больно говорить об этом, а вот ему было даже радостно слышать эту новость. Нет, конечно, ему было жаль Чанёля, и даже Минсока, ведь тот был не виновен во всех бедах. Однако то, что планы Ирмира рушатся, было как бальзам на душу. — Отец позволил мне взять младшего супруга, и он не против твоей кандидатуры.

На миг Бэкхёну показалось, что он ослышался. Позволил? Младшего? Не против? Захотелось огреть альфу чем-нибудь тяжёлым по голове. Он против!

— Ты себя слышишь? Отец позволил? Чанёль, ты долго ещё будешь слюнявым волчонком! Ты командуешь армией! Тебе скоро семьдесят лет, а ты до сих просишь позволения! — омега вырвался из объятий и отступил в сторону.

— Ты не рад? Но ведь теперь мы сможем быть вместе, — глаза блеснули в полумраке, наверно, генерал мог даже расплакаться, и какое счастье, что он мог позволить себе подобное только рядом с Истинным.

Шесть лет назад, когда старый император, наконец, последовал за своим возлюбленным, а на престол взошёл Лухан, то и командующий армии сменился молодым его учеником. И пусть воин в это время не было, но альфа добился признания себя, как генерала. И вот сейчас он был готов глотать слёзы, потому что его грозный цветок был в тихой ярости.

Впервые он встретил Бэкхёна в двенадцать лет. Его отец прибыл с докладом к Его величеству, а маленький воин ждал Ирмира в саду. Там, среди алых роз, он услышал чистый и звонкий смех.

Десятилетний принц играл со своим белоснежным рысёнком под чутким контролем прекрасного омеги. Тогда Чанёль не мог понять, почему запах вишни так кружил голову, но хотелось, чтобы омега заметил его.

Двадцатипятилетний Бэкхён лишь смерил его холодным взглядом. А вот Его Высочеству понравился новый знакомый, отказаться от приглашения принца маленький альфа не мог, да и не хотел, честно говоря.

— Рад? — внезапно голос ашарэ сорвался на фальцет, — Не думаешь же ты, что я, омега из рода баронов Бён Клана Красных, ашарэ Его Величества Императора Роверона, позволю себе стать младшим мужем! Тебя луной ударило, Чанёль? Ты хочешь позора для моей семьи? Я отказался от равного брака, чтобы стать ашарэ. И ты думаешь, я променяю всё на роль младшего? Всего лишь ночной грелки, в то время, как хозяином будет он с поддержкой твоего отца!

— Пожалуйста, мой Бэки, — альфа хотел снова обнять его, но омега не дался, — я же люблю тебя, — альфа всё больше походил на побитого щенка.

— Одной любви мало, чтобы держать голову прямо!

За столько лет альфа хорошо изучил своего Истинного. Бэкхён гордился тем, кем он был. Он ненавидел и любил Двор. Он знал все лживые улыбки, но с радостью их принимал, потому что никогда и не мечтал, что окажется здесь. То, каким был император, тоже вызывало в ашарэ гордость, ведь это он воспитал Луноликого.

И теперь Чанёль заставлял его отказаться от всего этого, отказаться от своей гордости и склонить голову перед омегой, с которым ему придётся делить мужа. И у Минсока будет намного больше прав на Чанёля, на титул, на земли и хозяйство. И даже на детей, которых выносит и родит Бэкхён.

— Я знаю. Прости… Прости меня, — на этот раз омега покорно шёл в объятия, — только не гони, прошу.

— Ты же знаешь, что я не смогу прогнать тебя, мой генерал.

Вишнёвые губы пьянили, словно крепкая медовуха. Чанёль опять не смог подчинить своего Истинного. А сможет ли хоть однажды…

***

Чунмён не сомкнул глаз всю ночь. Каждую минуту он ждал, что Исин проснётся, и ему снова придётся держать его силой в мире живых. Огонь в камине так и не потух, весело искрясь перед альфой. Советник помнил тот день, когда полюбил огонь. Когда ненавистный соперник, объятый пламенем, смотрел не на драгоценного мужа, заходящегося в рыданиях, а в глаза ему, в глаза полные дикого, звериного наслаждения от запаха горелой плоти. Иногда Чунмёну казалось, что Крэг никогда не любил Исина, считая его обязательным дополнением к себе.

Советник никогда не скрывал своего истинного происхождения и не стыдился его. Он ничуть не расстроился, когда у императора появились законные дети, Чунмён никогда и не желал власти, но отец настаивал, что тот должен стать опорой для младшего брата и будущего правителя.

Так и стало, но никто и подумать не мог, что из всех детей на трон взойдёт самый младший, да ещё и омега. Младшие братья поубивали друг друга из-за короны, а приближать к себе самого старшего, пусть и последнего в очереди, наследника никто не хотел. Поэтому альфа ушёл в политическую науку, чем его братья брезговали, плетя интриги.

У него было всё, что мог позволить себе благородный, кроме титула. В Палате Совета были только титулованные альфы, а значит, Чунмёна ждал брак, причём омега должен был взять его в свой дом и разделить титул, а таких родов были единицы. Маркизы Чжан были прекрасной возможностью возвыситься, именно так говорил отец. Их единственный наследник был омегой, хотя ему было лишь четырнадцать. И если бы Чунмён знал, то настоял бы на скорой свадьбе, ведь спустя два года омега встретил Истинного, и даже император не мог мешать им.

Исина и Крэга впервые альфа увидел на их свадьбе, и понял, что другого супруга ему не надо. Тонкий стан, лёгкая поступь, угольные шелковистые волосы, черты лица – всё в омеге было прекрасно. Духи смеялись над ним.

Это он должен был быть Истинным Исина, это ему он должен так смотреть в глаза. Это от его взгляда он должен плавиться, словно под солнцем. Но юный маркиз не замечал саму Луну рядом с Истинным.

Каков же был Крэг? Глупо было отрицать красоту Клана Солнца, однако в альфе текла кровь обычных торговцев. Какая удача, вознестись так высоко. Его гордыня не знала границ.

Исин был опьянён своей Парой, и от этого слеп. О похождениях Крэга знал весь Двор. Любил он и мечом помахать, и омегу завалить. Чунмён пытался достучаться до возлюбленного, но его не слушали, ведь что мог знать тот, кто не познал любви Истинных. Чунмён не знал, но любил. Крэг же стал слишком жадным до власти, быть просто маркизом Чжан ему показалось недостаточным. И тогда он связался с младшим братом короля Изулора, и только Духи знали, чем это всё обернётся.

Исин зашевелился на постели и медленно разлепил веки. Как и всегда, он не смотрел на Советника, словно того здесь и не было. Всё тело жутко болело, а мышцы ныли, не позволяя двинуться прочь от горячего тела альфы.

Единственное, чего сейчас хотел маркиз – это снова заснуть, но уже не просыпаться никогда. В противном случае он снова это сделает. Он снова предаст своего Крэга. Он снова будет желать своего палача. Он снова будет стонать под ним, получая удовольствие. Потому что в глазах Чунмёна всегда океан. И маркиз тонет в нём, хватаясь за Крэга из последних сил. Вымаливая прощения. Только такой, как Исин, не имеет права жить.

Он должен был умереть вместе с Истинным, но Чунмён спас его. Альфа топил его в своей любви и нежности. И, чтобы не утонуть, Исин выводил его, заставлял причинить боль, превращал Советника в зверя и находил оправдание каждой ночи проведённой в жестоких ласках. Чунмён брал его силой. Исин не мог не подчиняться.

Но на утро всегда хотелось умереть. Это бы заставило его остановиться. Он бы больше не выводил альфу.

Маркиз оглядел покои затуманенным взглядом. Чунмён знал этот взгляд. Исин искал.

В комнатах давно уже не было столовых приборов и вазы с фруктами, их подавали уже нарезанными. Нож был слишком острым. Изящный хрустальный графин со стаканами заменился на медный кувшин с кубками из метала. Стекло могло порезать. Даже кочерга для камина хранилась в другой комнате. Окна закрывать смысла не было. Второй этаж был не так высок. Но огонь горел всегда. Исин ненавидел огонь.

— Как ты? — как всегда полный скорби, голос Чунмёна нарушил тишину.

— Ненавижу тебя, — голос севший, словно неживой вовсе.

— Так избавь себя от меня! Убей! Своей рукой.

Такого Исин не ожидал. Всегда тихий, нежный и стойкий Чунмён после таких ночей ходил за ним по пятам, ограждая от самого себя, порой вытаскивая из лап смерти. А сейчас супруг кричал на него. На глаза начали наворачиваться слёзы.

Чунмён, как был в парадном камзоле, достал из-за пояса небольшой кинжал и, обнажив его, вложил в руки Исина:

— Один взмах, любовь моя, — казалось, этот шёпот пробирал до самых костей.

Маркиз, словно зачарованный, смотрел в глаза своего супруга. Картинка была немного расплывчатой из-за слёз, но омега видел, что альфа серьёзен. Неужели Чунмён действительно готов умереть, лишь бы Исину жилось спокойно?

— Нет! Я не убийца!

— Тогда перестань искать смерть! Именно убийцей ты и станешь, если не остановишься.

Исину было нечего возразить. Он выпустил из рук кинжал, и тот легко опустился на пуховое одеяло. Маркиз ждал.

— Я много думал, — наконец, начал Советник, — я устал, Исин. Постоянно бояться, что я не успею, и ты всё же покончишь с собой. И тогда мне останется лишь последовать за тобой.

Маркиз не верил, когда Чунмён признался ему в любви. Омега считал, что настоящая любовь может быть только у Истинных. А Чунмён просто хотел поиграть с ним в счастливую семью. Но как бы ужасно Исин ни поступал с ним, альфа продолжал твердить о любви и терпеть.

— Я люблю тебя, Исин. Но сколь много раз мне это нужно сказать, чтобы ты поверил? Я не знаю. Я сдаюсь. Я больше не буду держать тебя рядом. Но ты должен поклясться, что не убьёшь себя.

— Что ты хочешь сделать со мной?

— Ничего. Я позволю тебе жить в родовом поместье вместе с родителями. Я даю слово, что никогда не появлюсь там. Только, если ты сам этого захочешь. Всего два условия. Пообещай, что будешь жить. И если… Если кого-то пустишь в свою постель, это не должен быть альфа.

Маркиз не мог поверить своим ушам. Вот она — свобода, о которой он так мечтал. Его не просто отпускали, а позволяли жить в своё удовольствие. Но, почему-то, вместо радости, Исин чувствовал горечь.

— Молчишь? Быть может, хочешь остаться?

— Никогда! — эта молящая интонация альфы напугала Исина, и чуть тише он продолжил, — Я согласен.

— Тогда дай клятву.

Клятва. Её давали Духам, и только они знали, что будет за нарушение клятвы. Но это была небольшая плата за то, чтобы, наконец, отделаться от Чунмёна.

— Я клянусь перед Духами, что смерть меня настигнет по их воле, да не окрасятся руки мои в крови собственной.

Чунмён облегчённо выдохнул:

— Молодец, не смею больше тебя задерживать. Я отдам распоряжение слугам, твой багаж будет готов к обеду. Я возвращаю тебе личную стражу рода Чжан. Надеюсь, тебе там будет лучше, — он чуть придвинулся к застывшему омеге, — счастливого пути, любовь моя. Я буду ждать тот день, когда ты вернёшься ко мне.

Чунмён невесомо поцеловал губы омеги и удалился из покоев. Исин, не сводя глаз, смотрел на закрывшуюся за альфой дверь. Странное чувство, что он должен остановить супруга, появилось в его мыслях, но тут же было потеряно. Омега был в смятении. Все эти двадцать шесть лет, альфа всегда был рядом, а маркиз знал, чего ждать от жизни. Теперь же его пугала неизвестность.

***

Новый день Крис вновь встретил в пустой постели императора. После торжества его омега уснул, как только подушки коснулась голова. А сам он, вдоволь насмотревшись на Истинного, провалился в сон лишь к утру.

Отыскать Лухана не составило труда — он был в своём кабинете, перебирая бумажки в разные стопки. Поверх ночного белья был накинут тёплый меховой халат с широкими прорезами вместо рукавов. Видимо, он отправился сюда, едва открыв глаза.

— Доброго утра моему Матсари! — игривая улыбка появилась на лице омеги, и он аккуратно отложил перо в сторону.

— Радости этим утром моему Императору! — Крису нравилось дразнить своего Истинного, однако долго играть в придворного он не хотел. — Что заставило тебя прийти сюда так рано?

— Сегодня день прошений, те, что в письмах, здесь, а позднее придётся спуститься в Тронный зал.

Наёмник обогнул стул и навис над столом, вдыхая сладкий запах малины:

— И что же просят?

— Гильдия охотников просит разрешения на охоту на оленей.

— А она разве запрещена? — не то, чтобы наёмники не учили законов стран, но о таких глупых они даже не задумывались.

Однажды с Каем они знатно поохотились в лесах Роверона, и будет лучше, если Лухан не узнает, сколько они тогда оленей положили.

— Скоро откроется сезон Большой охоты, а открывать его должен император. Глупая традиция, от которой я не могу отказаться.

Лухан не любил охоту. Отец всегда уезжал на месяц в лучшем случае. К счастью, ему самому нужно было только присутствовать, а не принимать участие.

— Эх, а ещё говорят, что императору всё дозволено!

— Что за глупец это сказал? — кажется, у Криса получилось развеселить его, — Я император, но я не могу делать только то, что хочу.

— И что же хочет моё Величество? — прошептал альфа, едва касаясь чужих губ.

Это всё казалось сном. С их встречи прошло всего ничего, а Крис уже начинал забываться. Он уже считал Лухана своим и делал то, что шептал ему зверь. А зверь всегда желал только одного — свою Пару.

— Сюда может кто-нибудь зайти, — Лухан отстранился назад, заставляя Криса разочарованно выдохнуть. — Ты должен быть сдержаннее.

Замечание императора неприятно кольнуло. Альфа и сам знал, что слишком расслабился в обманчивой вседозволенности и нежности своего омеги. Но будто сопротивляться ему было так просто! Ночами запах Пары становился настолько ярким, что он едва сдерживал себя, чтобы не вцепиться в нежную кожу и не оставить там навсегда свой знак.

— Отправляйся в Тронный зал, я скоро буду.

Лухан не дал ему лазейки, чтобы остаться, поэтому пришлось исполнять этот не то приказ, не то просьбу. В одном из коридоров на его пути встретился Рэм, который вызвался проводить альфу до места назначения, и отвязаться от маленького беты не было никакой возможности. Обласкав Криса взглядом, служка исчез, так и не проронив ни слова.

В Тронном зале было спокойно. Гвардейцы стояли на страже, никого не пуская. Рядом с троном стояло массивное кресло, на котором уже сидел Чунмён, держа в руках несколько свитков и одну толстую книгу, с потрёпанным переплётом. В нескольких метрах за письменным столом сидел бета. Его седые волосы были коротко острижены, а на его лице уже оставила след старость, возможно, он был секретарём не одного императора.

— Первый Советник, — поклоном поприветствовал Крис альфу.

— Господин Матсари, рад видеть Вас в здравии, — словно вырвавшись из своих дум, ответил Чунмён.

Последние слова немного удивили, поэтому он решил уточнить:

— Вы ждали, что со мной что-то случится?

— Императорский Двор непредсказуем.

Крис понял, что на этом нужно закончить, потому что альфа явно не собирался продолжать беседу, его взгляд вновь устремился в пустоту. Матсари встал на своё место, позади трона, ему предстояло терпеливо ждать Лухана.

На этот раз одеяние императора было скромней: многослойность шёлка и блеск парчи сменились мягкостью бархата. Строгий силуэт слегка приталенного камзола подчёркивал фигуру омеги, за спиной волочилась белая меховая мантия. Волосы были забраны в две толстых косы простого плетения, а на голове сверкал камнями венец.

Каждый соскочил со своего места и поприветствовал правителя. Гвардейцы распахнули двери и начали пропускать подданных по одному. Пожалуй, День прошений можно было назвать данью традициям. В Ровероне давно действовал Верховный Суд, конечно, во главе с императором, но мелкие конфликты могли решиться и в День прошений. Хотя некоторые использовали этот день, чтобы просто предстать перед императором. Раньше омеги не гнушались покрасоваться перед правителем и в такой день, сейчас же их сменили альфы. Даже простой подмастерье из лавки ремесленника мечтал хоть раз в жизни взглянуть на венценосного омегу, о чьей красоте слагали песни влюблённые барды, а аристократы были готовы на любой подвиг ради неприступного императора.

Вот и сейчас Крис смерил суровым взглядом широкоплечего альфу, больше похожего на шкаф, а лицом напоминающего борова. Боясь взглянуть на императора, он пытался объяснить, что кто-то увёл у него корову прямо со двора, и просил найти виновных, при этом густо краснея и запинаясь на каждом слове. А бедный секретарь всё это записывал. Что тут делал Первый Советник, Крис не понимал, ведь прошения были пустяковыми, но, видимо, его присутствие подле молодого императора было необходимым.

— Ваше Величество! — раздался звонкий голос, и незнакомый омега было ринулся к трону, но гвардейцы его задержали.

— Мы готовы слушать тебя, — голос императора прозвучал спокойно и тихо, но каждый его услышал.

Омега встал на колени и заговорил:

— Мой господин, Ваше Величество, перед Вами ваш верный подданный и самый несчастный омега под светом Луны! Мой отец недавно отправился в вечный путь по Тёмным лесам, мой нежный ами опечален, и я чувствую, что скоро он тоже покинет меня. Мой отец был хорошим и честным купцом, и кода пришло время, он выбрал мне в мужья прекрасного альфу. Мы полюбили друг друга с первого взгляда, но теперь, когда отец умер, всем начал заправлять старший брат, а он не хочет давать за меня приданное и родители моего альфы расторгли помолвку. Я умоляю Вас, Ваше Величество, не бросайте слугу вашего во тьме!

По щекам омеги давно текли слёзы, он продолжал просить помощи, а император... Крис взглянул на своего Истинного, солёная влага затаилась в уголках глаз и грозилась пролиться дождём из пасмурного неба.

— Его Величество услышал тебя, — неожиданно заговорил Первый Советник, — каждый подданный, словно родное дитя, и наш Император протягивает руку каждому нуждающемуся. Мы обязуем твоего брата, выделить приданное достойное омеги находящегося под покровительством Императора Роверона, а родители твоего наречённого не посмеют отказать по той же причине.

Омега вытер глаза и щёки от слёз, а на лице появилась счастливая улыбка:

— Ваше Величество! Да хранят Вас Духи! Я буду молиться о Вас, я буду просить Духов, чтобы они отпустили душу Вашего Истинного! — раскланявшись омега удалился, а его место занял очередной просящий.

Последние слова не укладывались в голове Криса. Душа Истинного императора в Тёмных лесах? Невозможно! Ведь он был уверен на сто процентов, что он и Лухан Истинные. И сам Луноликий признал его. Но выходит, был кто-то другой? Невозможно быть Солнцу и Луне на небе в один час. И невозможно иметь двух Истинных. Мог ли это быть самозванец?

Неожиданно кровь в венах закипела, а на лбу появилась испарина. Дёсны зазудели, а клыки немного удлинились. Зверь внутри то надрывно скулил, то яростно рычал, продираясь сквозь ребра. Все инстинкты вопили, что его омега в опасности.

Крис перевел взгляд на нового просящего. Упитанный альфа в длинных туниках из шелка нервно потирал свою лысину тонким платком. На его шее висела огромная золотая цепь до пояса, а руки были увешаны тонкими гремящими браслетами. Всем своим видом он больше походил на евнуха, но представился торговцем.

— Ваше Величество, я рад предстать сегодня перед вами, но моя ничтожная персона не заслуживает и крупицы вашего внимания, однако я бы хотел передать подарок для Его Величества, самому прекрасному в тёмной ночи, — Крис перевел взгляд на сундук, стоящий у ног торговца, и зверь забился боками о ребра, — примите этот скромный дар от моего господина.

— Кто же твой господин? Почему он сам не предстанет перед Нами? - Лухан смотрел на изящный ларец.

На стенках из золота были искусно вырезаны цветочные узоры. Весь сундук обвивал дракон инкрустированный изумрудными камнями, его голова покоилась на крышке, а массивные золотые когти служили замком. Сам по себе ларец уже был произведением искусства, и Лухан догадывался чей это был подарок, но ни взглядом, ни словом этого не выдал.

— Мой господин сказал, что Вы поймете, как только увидите его подарок. Сейчас он очень занят, но обещался обязательно почтить Ваше Величество своим присутствием.

Альфа уже откланялся и собирался испариться, как зал заполнил грозный рык матсари:

— Открывай сундук!

Торговец застыл на месте, боясь ступить вперед или назад, но дрожащим голосом заговорил, не глядя на Криса, уперев взгляд в пол:

— Господин, эти очи недостойны того, чтобы взглянуть на дар моего господина хоть на миг. Этот подарок исключительно для Императора.

Крис подался телом вперед, желая размазать альфу по мраморному полу, но спокойный голос Чунмёна его остановил.

— Ты смеешь противиться приказам Матсари Его Величества Императора Роверона?

— Нет! Духи с Вами, Ваша Светлость! Если господин Матсари желает, я буду рад выполнить его просьбу.

Альфа засеменил к ларцу и встал спиной к трону, загораживая собой сундук. Немного повозившись с замком, он замер и дрожащими руками открыл крышку. Шипение. И тело альфы упало на пол в угасающих судорогах.

Крис обнажил меч и встал перед троном, закрывая собой Лухана. Секретарь вскочил со своего места, и только Чунмён остался недвижим, терпеливо ожидая.

Ларец был доверху заполнен изумрудными камнями разной величины. Как дракон разинул пасть на крышке ларца, шипела змея, покрытая черными чешуйками, и лишь на раскрытом капюшоне переливалась всеми оттенками изумруда.

— Изулорская кобра, - обыденным тоном констатировал Лухан.

— Полагаю, это можно считать предложением о браке? — спокойно подхватил Советник, делая какие-то пометки в своей толстой книге.

— Какое предложение? — Крис совсем не понимал, что происходило, какого черта все так спокойны!

— Король Изурола давно делал намеки о том, чтобы обручиться с Его Величеством, теперь он перешёл к действиям, — ответил Чунмён и отложил перо в сторону.

— Я бы в любом случае не стал открывать его лично, но... Это мог сделать Бэкхён. Спасибо.

Лухан поднялся с трона и медленно подошёл к ларцу, обогнув тело. Кобра успокоилась и перестала шипеть. Император протянул руку в сундук, и змея в мгновение обвила её, разместив голову на плече.

Сердце Криса в этот момент едва не остановилось:

— Ваше Величество, — заговорил он, но Лухан оборвал его.

— Не забывай, кто мой покровитель, Крис, — император улыбнулся, но стоило перевести взгляд на Советника, и она померкла.

— Лухан, мы и так тянули слишком долго, больше нельзя.

Крис перевёл взгляд на серьёзного Чунмёна, а затем на свою Пару. Неужели он один не понимал происходящего?

— Я знаю, брат, — Советник улыбнулся, император редко его так называл, от этого такие моменты, словно грели изнутри, — отправь голову этого альфы и змею с ларцом обратно. Таков будет мой ответ Королю Изулора.

— Ты навлечёшь на нас войну. Ты должен обручиться, и если это будет не Ёрим, то кто-то более сильный. Сейчас я говорю, как твой Советник, Ваше Величество. Мы не готовы к войне.

Кобра подняла голову и зашипела, раскрывая капюшон, выражая недовольство спокойного Лухана. Он вернулся к ларцу и отпустил змею на место, проведя пальцами по ярким камням.

— Изулорские изумруды, — омега улыбнулся, словно что-то додумывая про себя, закрыл сундук и продолжил, — время ещё есть. Большой сезон охоты, а потом зима. Он не станет рисковать. Ёрим трус, всегда им был.

Примечание к части

Я влюбленна в своего Чунмёна *О* Но.. Сюжет, ты куда?

Date: 2016-05-25; view: 338; Нарушение авторских прав