Глава 2. Ашарэ Императора

До ушей доносились звуки волн, разбивающихся о скалы, словно те пытались поглотить их вместе с величественным строением Первых Королей, что правили в этих землях.

Белоснежные колонны поддерживали высокие своды потолка, закрывающего летние палаты от палящего солнца. Длинный шёлк, свисая с высоких перекладин, создавал подобие стен, нежно колышимых морским ветром.

Огромные вазоны с цветами стояли вдоль белокаменной стены, разнося по воздуху сладкое благоухание. Замысловатые узоры мраморной мозаики раскинулись под ногами, несуществующими цветами. На золотой жердине, напоминающей длинные ветви дерева, сидел небольшой орим. Он чистил свои ярко-изумрудные перья, иногда подрагивая длинным тёмно-синим хвостом с жёлтыми проблесками.

Эти птицы всегда жили вблизи моря. Способные кружить над водой долгие месяцы вдали от суши, иногда приземляясь на проходящие мимо корабли, они казались очень выносливыми, и многие желали их приручить.

Но подчинились они только Королям, правившим в этих землях. И маленький орим мог принадлежать только принцу.

Рядом с колыбелью из чёрного дуба, обитой зелёным бархатом, стоял изящный омега. Крис не мог двинуться с места, словно был каменным изваянием. Омега стоял к нему спиной, и альфа не мог увидеть его лица. Он даже не чувствовал его запаха, но почему-то был уверен, что это был омега. Его белой длинной туники осторожно касался ветер, а серебро волос спускалось вдоль спины, скованное атласной лентой цвета изумруда.

Омега склонялся над колыбелью и что-то говорил младенцу, но Крис не слышал его голоса. Словно ребёнок и его ами, а альфа решил, что это был именно он, были под звукоизолирующим куполом. Что-то блеснуло в руках омеги, и он опустил их в кроватку, а по телу наёмника неожиданно разлилось тепло, словно это к нему прикасались нежные пальцы.

Орим громко зашумел крыльями и заставил Криса посмотреть на него. Жёлтые глаза заворожили на мгновение, а когда альфа услышал детский плач, понял, что омега исчез. Секундами ранее он не мог пошевелить и пальцем, а сейчас же ноги несли его к колыбели.

Заплаканные изумрудные глаза смотрели прямо на него, взгляд казался слишком осмысленным для младенца. В руках ребёнок сжимал медальон, но альфа не смог рассмотреть его. По плечу побежали мурашки, и он понял, что куда-то проваливается.

***

— Крис, — звал Лухан, положив руку на плечо альфы, — просыпайся.

Наёмник открыл глаза, пытаясь сбросить с себя пелену сна. Его омега был полностью одет и с улыбкой гладил его плечо. Альфа всё также лежал на холодной земле, но сверху его укрывал походный шерстяной плащ.

— Ты крепко спал. Мы должны возвращаться в столицу.

— Кем я там буду? — этот вопрос всё больше волновал Криса.

— Ты будешь моим матсари, это позволит тебе быть рядом со мной двадцать четыре часа в сутки.

— Разве это должен быть не бета? У нас не будет из-за этого проблем?

Лухан ничего не ответил, лишь вновь улыбнулся и коснулся губ альфы всего на мгновение.

— Ты иди, мне нужно забрать свои вещи, потом я догоню тебя, — он притянул омегу к себе, даря нежный поцелуй в губы, аромат был таким сладким, что не хотелось отрываться, а император лишь сильнее прижимался к нему. — Лухан, — впервые он назвал его по имени, и неожиданное тепло окутало его горло, расползаясь по всему телу. Подарив ещё одну улыбку, омега скрылся в каменном лабиринте.

Откинув с себя плащ, Крис мог насладиться следами, что оставил император на его груди, предплечьях и, по неприятному ощущению, спине. Окунувшись с головой в тёплой воде, альфа обернулся зверем и, сверкнув глазами во мраке пещеры, побежал наружу.

Отыскав сумку с вещами, он повернул в сторону, откуда ветер доносил дразнящий аромат его омеги. Он пытался сосредоточиться на запахе, влажной от росы траве, ощущениям от сырой земли, но его разум возвращался к вчерашним событиям.

У него не было сомнений в том, что Лухан его Истинный. Пугало положение омеги.

Детство альфы было серым и однообразным, разбавленным красными каплями крови — чужой или собственной. Постоянные тренировки до содранной кожи, где только возможно. Скудная еда и косые взгляды, ведь, по сути, все они здесь были соперниками и боролись за единственное, что у них было — жизнь.

Но иногда были особые вечера, когда вокруг большого костра собирался весь молодняк, и они слушали истории самого старого омеги их Клана. Кажется, Кариму было больше пятисот лет, он и сам не помнил, когда родился, но время его жизни подходило к концу. И это было удивительно, что слабый на первый взгляд омега, смог прожить столько в клане Бесцветных. Прожив долгую жизнь, он многое повидал в мире и часто рассказывал истории своих приключений.

Глава нередко ворчал на него за эти истории, ведь у его наёмников не должно было быть чувств, но так ничего и не делал, уважая чужую старость. А Карим, как и любой омега, любил истории о любви. И самой любимой у него, да и у всех детей, были истории о Истинных.

И Крис тоже любил их, ведь только тогда он мог отдохнуть от всего, что его тяготило, в мире грёз, потому что был уверен, что старый волк привирал и опускал всё плохое.

Но одна история Карима была о его напарнике, и здесь он никогда не пытался сделать счастливый конец. Всё было, как обычно. Дело было простым: убрать одного альфу. Он владел большим участком земли, но никак не хотел продавать его, поэтому решили избавиться от мешающего фактора.

Некоторое время они следили за чужим поместьем, и, как узнал потом Карим, его напарник-альфа встретил здесь свою Пару. Но медлить было нельзя, сроки поджимали.

Когда альфа готов был проткнуть хозяина своим мечом, его Истинный бросился под оружие, загородив своего мужа. А лезвие пронзило его насквозь.

Кариму пришлось быстро исправлять ошибку, а обезумевшего альфу оглушить и тащить прочь от мертвой Пары. Альфа плакал в горячке и звал своего Истинного по имени, но в ответ ему была лишь тишина.

Старый омега говорил, что все инстинкты альфы настроены на то, чтобы защитить свою Пару, а убив Истинного, его напарник начал сходить с ума. Однажды он просто обернулся волком и ушёл в лес. Карим его больше никогда не видел. А маленький Крис понял, что если тебе природа и приготовила Пару, это вовсе не значит, что она примет тебя.

Вот и сейчас его одолевали сомнения. То, что он чувствовал к Лухану, было ново для него. Чувства били через край, возбуждая внутреннего зверя, заставляя его желать большего. Именно этого большего он и боялся.

Как и любой волк, он захочет, чтобы омега принадлежал ему окончательно и бесповоротно. Но Крис не был уверен, что мог рассчитывать на это. Его Истинный оказался императором из Клана Белых, а сам он совсем не подходил ему по статусу. Но омега позволил быть рядом с ним, Крису должно быть этого достаточно. Он именно так и считал. Только боялся, что зверь внутри рано или поздно потребует своё.

Альфа так погрузился в себя, что не заметил, как догнал небольшой кортеж на горной тропе. Она была достаточно широкой, чтобы уместить двоих всадников. Впереди скакал всадник со знаменем: на белом полотне была изображена голова оленя, в его рогах была полная луна, а сверху императорский венец.

На гвардейцах были одеты длинные чёрные плащи, так светлая фигура императора сильно выделялась на их фоне, и Крису это совсем не нравилось. Он поравнялся с угольным жеребцом своего омеги и ткнул мордой императора в ногу, пытаясь не выронить сумку из пасти.

Крис был не самым крупным волком, но достигал почти полтора метра в холке. Конь немного повёл в сторону, пытаясь отойти от зверя, но Лухан успокоил его, проведя рукой по бархатной шерсти.

Омега посмотрел на волка и тепло улыбнулся:

— Ты быстро, я рад, что ты вернулся ко мне.

От этих слов Крис прижал уши к голове и отвёл взгляд от своего омеги. Сейчас он чувствовал себя нашкодившим волчонком, который пытался вымолить прощения у своего ами. Конечно, он никогда этого не делал, ведь он не знал своего ами, но он видел, как это бывает.

Его Пара боялся, что он мог сбежать, а значит, он тоже чувствовал неуверенность, и, скорее всего, его омега тоже стремился к нему. От этих размышлений хотелось прыгнуть перед ногами Лухана и крутиться по земле, как тот же волчонок, которого простил и почесал за ушками ами.

Когда процессия оказалась на небольшой опушке, император подал знак, что хочет сделать привал. Гвардейцы спешились и начали разбивать небольшой шатёр и привязывать лошадей.

Пока все занимались делами, омега подошёл к своему альфе и запустил тонкие пальцы в густую, тёмную шерсть:

— Дальше ты не сможешь идти в таком виде, — Крис непонимающе уставился на свою Пару, — хорошенько запомни то, что я сейчас скажу. Обращайся в зверя только в крайнем случае, никто не должен увидеть тебя таким.

Крис убрал свою голову из-под нежных пальцев и шумно выдохнул через нос. Он не понимал, зачем должен сдерживать себя, не так-то легко обуздать зверя, а если запереть его в клетке, то он и вовсе однажды может сорваться с цепи. Но раз его омега просил об этом, значит, это действительно нужно.

— И самое главное, Крис. Никто не должен знать, что ты мой Истинный.

А вот с этим, как бы противно от этого ни было, альфа был согласен. Потому что приближенные императора ему не позволят быть даже ковриком для ног Лухана.

Крис заметил вчерашнего омегу, что был рядом с императором и сейчас направлялся прямо сюда. Не дожидаясь его, альфа повернул в сторону леса и скрылся за широким стволом дерева.

Бэкхён, глядя вслед чёрному волку, остановился возле своего повелителя и склонил голову:

— Мой император, что происходит? Почему этот волк здесь?

Когда утром он обнаружил омегу в объятьях альфы, то промолчал, сделав вид, что ничего не видел, но раз этот волк направлялся вместе с ними в столицу, значит, он нужен был зачем-то императору, но зачем, бедный ашарэ понять никак не мог.

— Я сделаю его своим матсари, — проговорил Лухан, словно это было что-то обыденное, у омег редко матсари становился альфа, и причины были довольно ясны.

— Ты сбрендил! — зашипел Бэкхён, дёрнув себя за косу, — Да Совет у тебя всю кровь выпьет! И, — он на минуту замялся, но, взглянув прямо в серо-голубые глаза, продолжил, — ты же переспал с ним!

— Побереги себя, Бэкхён. В конце концов, я омега из Клана Белых или нет? Я знаю о травах больше, чем сами Лесные Духи. На подходе к столице мой запах будет чист, как у младенца, — ашарэ был недоволен, но не признать умений своего императора не мог, — и разве не ты боялся о моей безопасности? Теперь меня будут охранять и днём, и ночью.

— Конечно, Вашему Величеству виднее, как будет лучше.

Боковым зрением ашарэ заметил приближающегося к ним альфу. Сердце Бэкхёна было давно отдано прекрасному генералу, но это вовсе не мешало ему хорошенько рассмотреть чёрного. Короткие, тёмные волосы находились в полнейшем беспорядке. Холодные черты лица и бледная кожа никак не выдавали в нём простолюдина. Подтянутое тело под два метра ростом притягивало к себе взгляд, как магнитом. Простая чёрная рубаха, не завязанная у горла, открывала вид на мощную шею и соблазнительные ключицы. А где-то там под ткань спускалась блестящая цепочка, пряча от чужих глаз подвеску. Поверх был накинут короткий камзол, а на груди крестом переплетались ремни, уходя за спину, откуда торчали рукояти парных мечей.

И Бэкхён мог бы проникнуться к альфе, но мозг вовремя подкинул картинку, как чёрный волк рычал и скалился на них в лесу. Сморщившись, словно он проглотил лимон, омега взглянул в глаза чёрного. Больше, чем необычный цвет глаз, ашарэ поразило тепло, с которым смотрел альфа на его императора. И если бы Бэкхён не знал точно, что Истинный их императора ещё в младенчестве обрёл покой в Тёмных лесах, то решил бы, что это именно та причина такой перемены. Он мог бы размышлять и дальше, но поток его мыслей прервал голос императора:

— Бэкхён, познакомься, это Крис — мой будущий матсари.

Омега хотел было протянуть свою руки для приветствия, но видимо этикет этому альфе был чужд, и, нацепив вежливую улыбку, представился:

— Бён Бэкхён, ашарэ Его Величества.

— Бросайся со скалы или иди в ашарэ, кажется, так говорят? — решил пошутить альфа, но неудачно, потому что ноздри его нового знакомого затрепетали, а из глаз, казалось, посыпались искры.

— Так говорят только грязные простолюдины, а для омеги из благородной семьи — настоящая честь стать ашарэ члена императорской семьи, — омега горделиво вздёрнул свой аккуратный носик и продолжил, — а стать ашарэ императора и вовсе мечта!

Всё это время венценосный омега молчал, но Бэкхён заметил, как потяжелел его взгляд. Видимо, Лухану не понравилось, как агрессивно был настроен омега к его будущему матсари. Но остановить он себя не мог, ведь противный чёрный задел его гордость.

Бэкхён был младшим сыном благородной семьи из Клана Красных. Помимо него было ещё четверо детей: двое альф и омеги. Старший сын-альфа наследовал титул и земли, поэтому остальных детей ждали выгодные или не очень браки. А так как омега бы самым младшим, то, не смотря на знатность их рода, приданное ему светило не самое богатое.

Ему было пятнадцать лет, когда он узнал, что у императорской семьи Клана Белых родился долгожданный омега. А Бэкхёна готовили к свадьбе со старым овдовевшим бароном, потому что он, наконец, познал первую пору.

За двое суток он доскакал до столицы Белых. Увидев герб на его плече — солнце, обвитое шипами — ему позволили пройти на выборы ашарэ.

Ашарэ могли стать только омеги, даже бет принимали редко, а об альфах не стоило и заикаться. Для каждого омеги, являющегося частью правящей семьи, выбирали омегу благородного происхождения, которого приставляли к ребёнку с младенчества. Ашарэ становился ему вторым ами, а чаще единственным, ведь родной мог и вовсе не притронуться к малышу. Он следил за всем, что касалось его драгоценного принца, а значит навсегда оставался подле него, словно тень, забыв о себе, о своих чувствах и будущем, сосредоточая свой мир в чужом ребёнке.

Бэкхён никогда не тешил себя мечтами об истинной любви и о прекрасном альфе, он всегда знал, какая судьба его ждёт. Поэтому стать ашарэ, для него казалось спасением.

Увидев маленького принца, омега всем сердцем возжелал стать его ашарэ. Он словно влюбился в маленькие ручки и ножки, светлый пушок на голове, а в почти серых, отдающих голубым, глазах готов был утонуть. И, то ли Духи были на его стороне, то ли сам малыш его услышал, ребёнок потянул руки к омеге из Клана Красных благородного рода графов Бён.

— Пора выдвигаться. Лошади, должно быть, уже отдохнули, — вырвал из воспоминаний голос императора, и Бэкхён лишь просверлил взглядом альфу.

За полчаса гвардейцы собрали лошадей и, выстроившись в две колонны, отправились в путь. С разочарованием и злостью внутри, ашарэ императора отметил, что в седле Крис держался уверенно и твёрдо, а песчаного цвета конь слушался его, чувствуя любое движение своего наездника. А вот, когда альфа встал по правую руку от императора, Бэкхён был готов обернуться и вгрызться альфе в глотку, и совсем не важно, что в холке он едва ли дотягивал метра, — это место было его.

Он вырастил императора, всегда был рядом, защищал, любил, как родного сына, а теперь его место должен был занять, не понятно, откуда взявшийся матсари? У омег редко были матсари, ведь они нечасто имели настоящую власть, а значит, ашарэ было вполне достаточно. Но его императору он был нужен, только им должен был стать бета, альфа не должен быть матсари омеги.

В его обязанностях постоянно быть рядом и день, и ночь. И что будет, когда император войдёт в пору? Сможет ли альфа перенести запах течного омеги? Бэкхён сомневался, а если учитывать ту картину, что он застал в пещере, то чёрный даже пытаться не станет.

Но разве мог ашарэ оспорить решение императора? Даже Совет не мог этого. Должно быть, старые псы сорвутся с цепи, когда узнают о матсари. А если узнают, что император имел с ним связь, то Бэкхён совсем не завидовал участи альфы. И, как бы ни был ему противен чёрный, он не мог предать своего императора.

Отчего-то Его Величество был благосклонен к альфе, поэтому Бэкхёну ничего не оставалось, как следовать за правителем и следить за Крисом, чтобы в нужный момент предотвратить катастрофу.

Так, ближе к вечеру, процессия, наконец, подошла к стенам столицы. Роверон предстал пред альфой во всей красе в лучах заходящего солнца. Из белокаменных домов то и дело выбегали дети и с криками «Луноликий», неслись вперёд, лишь бы подольше посмотреть на прекрасного императора. Взрослые кланялись в пол и желали правителю спокойного сна и благословения Луны.

Похоже, что подданные любили Лухана. И им было не важно: альфа он или омега. Они жили в достатке и спокойствии, благодаря императора и с ужасом вспоминая времена, когда братья омеги сражались за престол при живом отце.

Сам же императорский дворец поражал величием. Перед его фасадом раскинулся огромный сад с множеством фонтанов и скульптур. Здание было сделано из белых каменных блоков, и украшено различными узорами лепнины. А над маленькими башенками возвышался огромный купол в виде полусферы.

Клан Бесцветных не имел ничего подобного, потому что они были кочевниками. После Великой войны Первые Короли решили прикрепить Кланы к землям, построив города. И тогда, волки стали жить не по велению инстинктов, а полагаясь на разум.

Однако для Бесцветных это была вовсе не дань предкам, а их способом выжить и спрятаться.

Неожиданно подоспевшие слуги уводили лошадей в сторону, а гвардейцы строились в шеренги, позволяя пройти императору и его немногочисленной свите.

Крис растерялся, не зная, что ему делать, но красноречивый взгляд Бэкхёна, что шёл чуть позади императора, заставил его пройти ближе и встать напротив ашарэ. Альфа хотел было спросить у него, что же ждёт их дальше, но, раскрыв было рот, замолчал. Омега выглядел агрессивно: его ноздри опять широко раздувались, а в руках он теребил кончик своей косы. Видимо, он действительно невзлюбил альфу.

Невероятных размеров двери распахнулись, пропуская их внутрь. Крис никогда не жил в роскоши. Зачастую его кроватью могла быть покрытая сухой соломой земля, прочные ветви дерева или старенький матрас, набитый неизвестно чем, в казарме их Клана. Однако получив свою метку, он мог оказаться в действительно прекрасных местах, дышащих роскошью. И пусть он и старался не глазеть по сторонам, но убранство Белого дворца заставляло затаить дыхание.

Просторные коридоры были заполнены светом канделябров, а золотые рамы картин тянулись бесконечной колоннадой. Лухан уверенно ступал по мраморному полу, а попадающиеся на пути придворные ему учтиво кланялись, не забывая кинуть то заинтересованный, то презрительный взгляд.

Остановившись у основания широкой беломраморной лестницы, Лухан обратился к своему ашарэ:

— Бэкхён, я хочу, чтобы покои моего матсари располагались рядом с императорскими. Распорядись об этом.

— Да, Ваше Величество, — омега поклонился и пошёл прочь от лестницы.

— Остальные могут быть свободны, — два гвардейца, что следовали за ними всё это время, также поклонились и поспешили удалиться.

Когда Крис и император остались одни, омега показал жестом встать рядом. Всё это время он держался довольно холодно и отстранённо, что альфа даже испугался, что тот дерзкий, но в то же время нежный и тёплый омега, которого он встретил у озера, был миражом. Но вмиг глаза его Пары потеплели, а в голосе заплескалась нежность:

— У тебя будут свои покои, но я хочу, чтобы ночью ты был в моих, а завтра я объявлю тебя своим матсари, — заглядывая в глаза альфе и наклоняя голову вбок, словно уговаривая и боясь услышать отказ, спросил император.

— Как пожелает Ваше Величество, — выдал Крис и сразу же пожалел о своих словах, настолько печальными стали глаза его омеги, — я буду рядом, Лухан.

Омега улыбнулся уголками губ, остановившись у высоких дверей, с двумя стражниками, он обратился к ним:

— Сегодня Мы желаем не видеть у Наших покоев ни души, — беты скрылись, словно их и не было, а Лухан, распахнув двери, взяв Криса за руки, прошептал, — идём.

Примечание к части

*ами — обращение к омеге-родителю.