Глава 3. Покровитель Императора

Крис сделал шаг вперёд и остановился. Сзади Лухан прикрыл за собой дверь и обнял альфу со спины, утыкаясь лбом между лопаток.

Они оказались в довольно просторной гостиной. Огромные окна были занавешены плотными тёмно-синими шторами, не позволяя ни закатным лучам, ни свету луны проникнуть внутрь. С освещением комнаты прекрасно справлялись свечи, стоящие в золочёных канделябрах. Перед массивным камином из белого кирпича лежала светлая в чёрную полосу шкура саблезубого тигра. Вдоль стены стояли стеллажи с книгами с немного потрёпанными переплётами, что свидетельствовало, что они стоят здесь не просто для красоты.

В нос ударил запах сушёных трав и наёмник перевёл взгляд в дальний угол комнаты. Там стоял широкий стол из тёмного дерева. На нём находились стеклянные сосуды, а рядом, в шкафу, — множество сушёных трав, собранных в пучки.

— Немного не то, что ты ожидал увидеть в покоях императора? — спросил омега, выплывая из-за спины.

Крис ничего не стал отвечать, проследив взглядом за Луханом. Тот подошёл к столу и, перебрав пальцами, словно размышляя, что будет лучше, достал небольшой флакон из красного стекла. Открыв его, император втянул тонкий запах и пояснил:

— Сбор из серой бегонии и полярного звинца успокаивает и расслабляет, если принять с ним ванну.

Молчаливо омега направился к небольшой белой двери, а Крис лишь последовал за ним. Золочёная ванна стояла в центре небольшой светлой комнаты, из неё поднимался пар от горячей воды, и Лухан вылил туда содержимое флакона. Потрогав воду ладонью, император довольно улыбнулся и избавился от одежды, погружаясь в расслабляющую воду.

— Не стой там, — обратился он к Крису, который до этого не сводил глаз с приготовлений омеги.

Прочистив горло, он подошёл к ванне и не нашёл ничего лучше, как опуститься вниз на колени. Он стянул свой камзол, отложив его в сторону, и закатал рукава рубахи. В глазах Лухана показались озорные огоньки, а губ коснулась добрая усмешка, но он так ничего и не сказал, наблюдая за тем, что сделает его альфа дальше.

С небольшого столика наёмник взял деревянный ковш с резной ручкой и, зачерпнув воды, начал лить её маленькой струйкой на голову императора, смачивая длинные волосы.

— Расскажи мне что-нибудь о себе, — сказал омега, прикрывая глаза, когда чужие пальцы начали массировать его голову.

— Что ты хочёшь знать?

— Я бы хотел знать всё. У тебя в Клане были друзья?

Крис задумался. Среди наёмников было не принято заводить дружбу, ведь многие стремились или освободиться, или прогнуться под Главой, предавая, донося, а иногда даже убивая неугодных членов Клана. И он старался держаться от всех в стороне, потому что не планировал задерживаться. Он желал скорее выполнить весь список дел и, наконец, получить свободу. Но в действительности был один волк, которого он мог назвать своим другом.

Каю было столько же лет, сколько и Крису. В восемь их перевели в общую казарму, посчитав, что дети готовы к дальнейшему обучению. Так получилось, что их спальные места были рядом. От изнуряющих тренировок альфа всегда спал, как убитый, но всё рано каждую ночь просыпался от криков своего соседа. Поначалу он игнорировал их и снова засыпал, но однажды Кай так отчаянно звал на помощь, что Крис не выдержал и лёг рядом с ним, крепко прижав к груди, а маленький альфа успокоился.
Наверно, в тех снах были картины из прошлого. Но на утро Кай о них уже не помнил, как и не помнил, кем он был до шести лет. Если Крис никогда не знал своего ами, то Кай его забыл, возможно, навсегда.

Глава не хотел брать его в Клан. Уж слишком необычным был его цвет и внешность. Тёмные глаза и смуглая кожа южных Кланов сочеталась с немыслимым цветом волос и шерсти. И если светлые волосы не сильно привлекали внимание, то небольшой белый волк, словно в ореоле цветков вишни, был слишком заметным.

Обычно ребёнок перенимал породу того родителя, чьи гены были сильнее, а в случае Кая, скорее всего, произошёл конфликт. Кто-то из его родителей был из Клана Белых, подарив ему белоснежный нижний подшёрсток, а другой — из Клана Красных, отдавший тёмные глаза и кожу, окропив его белую шерсть красным.

Кай не помнил о себе совершенно ничего. Но заметив лук и стрелы, неожиданно подбежал к ним и, схватив, прицелился в дерево. Стрела попала прямо в глаз белке. У Главы больше не было причин не брать его.

И, наверно, в таком состоянии ребёнок должен был закрыться в себе, прячась от тех, кто пытался залезть к нему в душу и вытащить боль, но альфа был дружелюбным, ярким и улыбчивым и лишь по ночам истошно кричал, просыпаясь с опухшими глазами и сухими дорожками слёз.

Увидев на утро рядом с собой соседа, Кай лишь прошептал «спасибо». И столько тепла было в этом слове, что Крис уже не смог быть равнодушным к этому странному волчонку.

— У наёмника не должно быть друзей, — омега с грустью посмотрел на него, и альфа продолжил, — но у меня был один.

— Почему был? Неужели?..

— Нет, нет, с ним всё в порядке. Просто… Я же предал Клан. Пусть мы и никогда не были образцом счастливого выводка, но Кай всегда был благодарен Главе. Если я предал его, то, значит, предал и Кая. Именно так он будет считать. И я знаю, что однажды он придёт за моей жизнью.

Лухан молчал, и Крис понимал его, но альфа не хотел, чтобы тот чувствовал вину. Да, он предал Клан, но спас своего омегу. Для любого, кто встретил Истинного, всё остальное отходит на задний план. Но Кай не сможет понять его, пока сам не испытает подобного.

— Я не позволю ему, — император притянул его к себе за подбородок и прошептал, — ты нужен мне.

Поцелуй обжигал губы, а его омега пылал под пальцами. Вода выходила из-за краёв ванны и плескалась на мраморный пол, потому что Лухан пытался затянуть альфу к себе. От его кожи соблазнительно пахло малиной, но травяной сбор, что добавил в воду император, успокаивал рвущегося зверя.

Поняв, что Крис не поддаётся, омега разочарованно вздохнул, и Крис готов был сопротивляться натиску Пары вновь и вновь, чтобы увидеть, как обиженно надуваются пухлые губки.

— Думаю, теперь травы тебя достаточно успокоили? — игриво заметил Крис.

Альфа не пытался смеяться, но вид раскрасневшегося то ли от воды, то ли от возбуждения омеги невольно заставлял на его лице появиться улыбку.

— Поможешь?

Омега вытянул руки вперёд, словно маленький ребёнок. Крис потянул его вверх и плотно замотал в большое белое полотно. Аккуратно подхватив свой свёрток, он направился обратно в гостиную. Опустив императора на мягкую шкуру животного, поближе к камину, наёмник сел напротив Лухана.

От огня шёл жар и приятно согревал кожу, но, кажется, взгляд альфы обжигал ещё сильнее. Лухан отвёл глаза в сторону и задал следующий вопрос:

— Ты помнишь свою первую жертву?

Для Криса оказался этот вопрос неожиданным и даже немного неприятным. В голове он попытался перебрать лица, даты, события. Но у него не было ничего, что могло бы сойти за ответ.

Всё детство и взросление он провёл в Клане среди альф. Конечно, были и омеги, и беты, и с некоторыми из них он даже общался, но в большинстве своём его окружали соперники, такие же самцы, как и он, и каждый пытался выделиться, показать себя во всей красе.

После удачного первого дела молодняк наперебой делился своими успехами, буквально расписывая всё по минутам, иногда привирая лишнего, иногда упуская ошибки.

Крису же это было неинтересно. У него была цель, и он следовал к ней, а красоваться перед другими, стуча себе кулаком в грудь, было не в его правилах. Так он дольше оставался незаметным, медленно, но верно вычёркивая имена из своего списка одно за другим. И, в конце концов, они слились в одно кровавое существо, которое теперь по пятам следовало за ним. Возможно, напоминая о себе в кошмарах, которые на утро забывались, или смазываясь на лицах прохожих.

Когда Лухан заметил, что его альфа глубоко задумался, а между его бровей появилась складка, он начал жалеть, что задал такой вопрос. Но ему было интересно узнать, как его Истинный жил всё это время:

— Прости, я не должен был спрашивать об этом, — глаза омеги погрустнели, и Крис готов был ударить себя за то, что затянул с ответом.

— Всё в порядке, не думай, что мне неприятно вспоминать, — он подхватил руку омеги и поднёс к губам, нежно целуя каждый палец, — возможно, ты наделил меня слишком хорошими качествами. Я намного хуже, чем ты думаешь. Если бы ты оказался просто омегой, а не моим Истинным, я бы убил тебя. Убил и даже не запомнил бы твоего лица.

Лухан молчал. Сейчас Крис говорил серьёзно. Из-за близости Пары омега постоянно забывал, кем был альфа. Сами по себе альфы были опасными хищниками. Но его Истинный был не просто хищником, он был наёмным убийцей. Он знал, как нужно убивать.

Почему-то, Лухан не хотел думать, что Крис может предать его. Он не сможет, он же его альфа. И разве эти прекрасные изумрудные глаза, смотрящие на него с такой нежностью, могли причинить ему вред? Маленький зверь внутри кричал, что Пара защитит их.

— Ты увлекаешься лекарским делом? — решил перевести разговор в другое русло Крис.

— Наверно, в Клане вам не говорили об особенностях некоторых Кланов, — скорее утверждая, чем спрашивая, начал Лухан, — омеги моей семьи обладают даром говорить с Духами. А когда приходит время, у нас появляется Дух-покровитель.

Лухан был седьмым ребёнком своих родителей и долгожданным омегой. Но тело его ами, вымотанное седьмыми родами, не выдержало, и прекрасный омега оставил их, отправившись в Тёмные леса.

Вся империя в ужасе ждала, когда их мудрый правитель отправится вслед за своей Парой. Он и отправился, но прежде вырастил своего прекрасного лунного принца, что был полной копией его возлюбленного. Так, отец полностью отдалился от своих сыновей-наследников, посвятив себя маленькому омеге.

Иногда Лухан винил себя в смерти своего ами. И если бы не он, то отец относился бы ко всем детям одинаково, и, разгорячённые кровью, распалённые ревностью и жаждущие власти и внимания отца, они бы, возможно, не кинулись друг на друга, раздирая глотки.

Но в такие моменты всегда появлялся Бэкхён — его верный ашарэ и друг — и убеждал, что во всём не было его вины.

Братья же всегда держались в стороне от него. Самому старшему было чуть больше ста лет, а младшему альфе едва стукнуло шестнадцать, когда родился Лухан. И если с нелюбовью старших омега с возрастом смирился, то видеть неприязнь в глазах Холвила было больно.

Но когда принцу исполнилось тринадцать лет, и до первой поры ещё было достаточно времени, его отправили в Священный Храм Луны. Считалось, что несколько лет до первой поры самый подходящий возраст для общения с Духами. Омега уже становился достаточно взрослым, но был невинным и чистым в глазах Духов. И пусть отец отпускал свою жемчужину нехотя, братья остудили свой пыл, и в императорскую семью пришёл покой.

С детства Лухана готовили, что однажды Великие Духи заговорят с ним. И кто-то из них станет его покровителем, а возможно, и не один, ведь это случалось довольно редко.

Самым страшным было покидать дом и оставлять Бэкхёна. Ведь пока у омеги не появится покровительствующий Дух, он должен был жить среди жрецов, и никто другой не мог проникнуть на священные земли.

Было известно, что Духи приходили говорить только во сне, поэтому маленький омега совсем не понимал, зачем его заставляли учить длинные тексты песен, а потом повторять их от рассвета до заката перед алтарём. Восхваляя Гаро Дух Медведя и покровителя воинов, прося благословления у Великого Духа Луны и просто взывая, проходили дни юного принца.

Целый год провёл Лухан в пениях прежде, чем с ним заговорил Арно Дух Священного Оленя, покровитель и хозяин леса.

В первый раз Дух лишь назвал своё имя и исчез из сна омеги. Лухан даже не мог вспомнить, в каком обличии предстал пред ним Арно. Все было словно в тумане, и он хорошо запомнил глубокий, спокойный голос. А спустя месяц Дух вернулся вновь и объявил, что станет для принца покровителем.

Узнав, что с принцем, наконец, заговорили, жрецы приготовили настой, ингредиенты которого хранились в строгом секрете. Выпив его, Лухан засыпал ровно на тридцать дней, а служители храма оберегали его и ухаживали за телом всё это время. А потом просыпался на один день, и ему снова давали снадобье. И так до тех пор, пока Дух не отдаст ему свой Дар.

Духи были очень своенравными, и Дары их были непредсказуемыми: иногда прекрасные, дарующие мощь и силу, или бесполезные, приносящие только несчастья. Всё зависело от того, насколько близки были между собой Дух и омега из Клана Белых.

Арно был в своей естественной ипостаси: прекрасный олень с белой шерстью, словно окутанный ореолом золотой пыли. Их местом встречи неизменно был лес с величественными деревьями. Даром Священного Оленя были его знания.

В течение года Лухан изучал свойства растений, их предназначение и опасности скрытые внутри. Дух был терпелив к нему, понимая, что знания были слишком велики для маленького принца. Но передать Дар до первой поры был обязан, иначе омега потеряет связь с Духами.

Поэтому Лухан не щадил ни себя, ни Арно. Он пытался отложить в голове каждую травинку и лепесток. Он не хотел терять эту связь. Чьё-то присутствие рядом дарило тепло и умиротворение, словно что-то родное и близкое окутывало его, проникая внутрь, и касалось души, нежно лаская.

Дар был передан, а связь установлена. Упорство не прошло даром, и крепкие невидимые линии огибали Лухана. Арно теперь всегда был рядом с ним, как покровитель, но голос его стих измотанный за прошедший год. Но даже этого присутствия было достаточно.

Тело после длительного сна ослабло, конечности не слушались, а мышцы изнывали от боли. Предстояло пробыть в Храме ещё какое-то время. И пусть там, во сне, время для Лухана замирало, но здесь оно не стояло на месте. Он ощущал тоску по дому с каждым днём, всё дальше отходя от назойливых жрецов, которые следовали за ним по пятам.

Той ночью в небе светила полная луна, и омега любовался ей в отражении водной глади небольшого пруда. Его мышцы ещё не до конца окрепли, но он позволял себе такие длительные вечерние прогулки, не обращая внимания на ворчания служителей. Присев на корточки, он с моста вглядывался в круглый диск на водной глади.

Принц и сам не понял, каким образом начал заваливаться вперёд, но лишь с ужасом осознавал, что падает в воду. Она встретила его своими холодными объятиями, и Лухан провалился в чернеющую пустоту. И в этой тьме он смог разглядеть свет, который приближался к нему. Свет перетёк в очертания фигуры с лицом, которое омега разглядывал долгими вечерами, проводя пальцами по портрету. Это было лицо его ами.

Слёзы сами потекли по его щекам, и Лухан впервые не стал сдерживать себя, такую сильную тоску и грусть он почувствовал. И фигура склонилась над ним, нежно обнимая и вытирая слёзы.

— Дитя моё, — обратился Дух к омеге, и тот попытался унять слёзы.

— Вы…

— Дух Луны.

— Но у меня уже есть покровитель, — прошептал тогда принц, на что Дух улыбнулся.

— Арно хороший покровитель. Но ты же не откажешься от моего Дара?

— Как я могу? Это честь!

— Тише, дитя. Мой Дар ты получишь ни сейчас и ни завтра. Но когда придёт время, ты всё поймёшь, а до тех пор я буду рядом.

Когда Лухан открыл глаза, вокруг него суетились жрецы. Он наглотался воды и потерял сознание, но служители подоспели вовремя. А услышав, что с принцем говорил Великий Дух Луны, даже не стали доносить Его Величеству.

Лухан улыбнулся, вспоминая своего покровителя, нежное присутствие которого он чувствовал до сих пор.

— И какой же Дух с тобой заговорил? — развалившись на шкуре и уместив свою голову на колени омеги, спросил Крис.

— Арно, — он провёл рукой по густым волосам альфы и продолжил, — он и сейчас иногда говорит со мной.

— И что же говорит тебе Священный?

— Что я должен остановиться, — Крис немного приподнялся и заглянул в глаза своей Пары, ожидая объяснений, — его Даром были знания о Лесе. А я стал слишком часто пользоваться ими. Лес не любит, когда много берёшь, придётся отдать что-то взамен.

— И что же это?

— Я не знаю. Но пока кроме усталости, я ничего не чувствую.

Молчание снова окутало их. Но оно не было в тягость. Огонь всё так же согревал кожу, а запах малины игриво дразнил. Одной рукой Лухан гладил грудь альфы, запустив её под ткань рубашки. Зацепив цепочку, он вытащил медальон и провёл большим пальцем по краям.

— Ты всегда носишь его? — кивнув на подвеску, спросил омега.

— Если б мог, не снимал и в шкуре зверя, — ответил наёмник, и его лица коснулась тёплая улыбка, что не ускользнуло от взгляда омеги.

Крис глубоко дышал, втягивая в себя запах императора. В нём хотелось растворяться, сплетаться в одно целое. Небывалое тепло текло по всему телу, а пальцы омеги в волосах посылали приятные импульсы по коже. Альфе казалось, что ничего большего ему и не надо, достаточно всего лишь мимолётных касаний. Но зверь был другого мнения. Словно поджав хвост и уши, он стремился к своей Паре, заставляя кровь в жилах бежать быстрее, распаляя желание, которому уже было сложно противостоять. Крис ощущал себя клеткой, и страсть зверя когтями разрывала его изнутри, пытаясь пробить решётку рёбер.

Император видел борьбу своего Истинного, его и самого обжигала близость альфы. Омега впитывал его образ, черты лица, тонул в глазах, словно пытаясь наверстать упущенное, заполнить пустоту вынужденного одиночества.

— Завтра тебя ждёт сложный день.

— Твой Двор будет против меня? — Крису не хотелось думать о посвящении в матсари, но мысли застревали в голове, не желая дарить покоя.

— Мой Двор даже против меня, — усмехнулся Лухан, — они не станут нападать открыто, но, боюсь, что их высокомерие и самолюбие отыграется на тебе.

— Лухан, — альфа резко поднялся с колен омеги и развернулся к нему лицом, — с каждой минутой мне всё больше кажется, что ты считаешь меня годовалым волчонком!

Омега распахнул глаза. Каждая эмоция Криса для него была бесценна, а та, что он видел впервые — вдвойне. Сжатые в тонкую линию губы, сведённые вместе брови, глаза, в которых он читал недовольство, — всё это он откладывал в своём сердце с диким восхищением.

Однако наёмнику было не ясно, чем был вызван такой восторг его Пары:

— Ты никак не можешь уяснить для себя, кто я. Ни принц, ни спаситель, ни благородный аристократ. До меня не дойдут их слова, они даже не смогут подобраться к моей броне, — он подтянул омегу к себе, заключая в крепкие объятия и нежно касаясь губ. — Но если посмеют навредить тебе, я не вызову на дуэль и не заставлю сражаться в Круге, я просто приду ночью и зарежу, как свинью. Во мне нет чести, Лухан, я потерял её, когда окропил свои клинки кровью.

— Какой же ты ещё ребёнок, мой… Истинный, — растерявшись, закончил омега, надеясь, что альфа не заметил его маленькой заминки.

— Мне двадцать шесть, поверь, я никогда не был ребёнком! — почувствовав, как вздрогнул император в его руках, Крис шумно выдохнул, а затем тепло улыбнулся, — Сейчас я попробую тебя переубедить.

Альфа поднялся на ноги и, подхватив омегу на руки, направился к оставшейся неизведанной двери. За ней скрывалось огромное императорское ложе. Наёмник опустил свою ношу на мягкую перину и, стянув ткань, обнажая стройное тело, навалился сверху. Сминая губы, посасывая и закусывая их, он исследовал руками тело омеги, заставляя того дрожать от желания. Громкие стоны заполнили монаршие покои, но двое любовников полыхающие в огне страсти не боялись, что их может кто-то услышать в опустевшем крыле дворца. И только самоубийца проник бы сюда, раскрывая чужие тайны.

— Крис… — продолжал стонать омега, взывая к своей Паре, прося истинного наслаждения, изнывая от сладостных мук.

Тело омеги податливое, словно алирская сталь в умелых руках кузнеца, как она приобретала очертания изящного клинка, так чувства Лухана сплетались в нужную форму, заставляя альфу желать его сильнее. Губы приоткрывались навстречу, затягивая в чувственный поцелуй, дурманя, словно аромат варонских роз, славящихся нежностью своих лепестков.

Крис проникал в Лухана, и в голове звенело, словно души соприкасались, образуя тонкую, едва уловимую, связь. И Лухан верил, что его альфа далёк от ребёнка, он тихо плавился в сильных руках, что придерживали его бёдра. Он смазывал капельки пота с мощной спины, цепляясь пальцами за кожу.

И только маленькое разочарование плескалось на окраинах разума омеги. Оно заставляло сорвать с шеи Истинного медальон, позволив морскому запаху вырваться на свободу. Но требовательные поцелуи и сильные толчки загоняли эти мысли дальше, на самые задворки подсознания, так и оставив подвеску без внимания.

Растворяясь в блаженной неге, Лухан уснул в объятьях своей Пары. Впервые его сон был спокойный и без волнующих сновидений. А Крис так и не смог сомкнуть глаз в эту ночь. Размышления о встрече с Императорским Двором не вызывали ничего кроме беспокойства и обречённости. А будущее пугало своей неизвестностью и страхом потери. Потери того единственного, что не позволяет сердцу обратится в лёд.

Примечание к части

Постельная сцена - странный предмет, она как бы есть, но её как бы нет хД
А.. и надеюсь, вам нравится этот мир.

И да, опять убираю «мини» хД