Глава 5 Fall in love

Мы устроились на траве в Александровском саду, подставляя лица яркому солнышку. Я лежала с закрытыми глазами, и все мое тело пело, каждая клеточка пропиталась солнечным светом и теплом. И счастьем, но к счастью солнце отношения не имело. Я была счастлива, потому что рядом со мной лежал Константин, с которым мы встречались уже почти целый месяц. Прекрасный месяц, самозабвенный, полный страсти и любви.

Я была одета в бежевые бриджи и желтую футболку, я чувствовала его руку на своем плече, я слышала его дыхание. Он привстал и взглянул на меня. Я приоткрыла глаза и посмотрела на его чуть загоревшее за этот месяц, худое лицо. Мой рыцарь.

– Ты что, спишь? – спросил он, проводя травинкой по моей щеке. Я поморщилась.

– Не сплю. Это ты спишь.

– Я тебя съем.

– Приятного аппетита. – Я лениво потянулась, потом приподнялась на локтях, уткнулась носом ему в шею и вдохнула запах его одеколона. Моего любимого одеколона. Странно все-таки, что мне до такой степени все в нем нравится. Кроме разве что того, что я не могу проводить с ним каждую минуту. Константин оказался довольно-таки занятым человеком. Не могу сказать, что за прошедший месяц я хорошо его узнала, нет, вряд ли. Я знала кое-что о нем самом и почти все о его теле, худом и длинном. Я перечитала все линии на его ладонях. У него была длинная, глубокая линия жизни и две линии любви. Последнее меня смущало, особенно потому, что никаких других источников, чтобы узнать о его прошлом, у меня не имелось. Разве что можно было бы еще погадать на кофейной гуще. Говорить о себе он не любил. Жанночка считала, что это плохой знак.

В остальном, по ее же словам, Константин представлял собой тот редкий тип мужчины, который моя Жанночка называет «мужик нормальный, обыкновенный». Еще в ее классификации есть «выхухоль», так она именовала Сашу за любовь к выпендрежу и всяким модным новинкам. Потом «удоды» – эти всегда думают исключительно о себе, даже в постели, и никогда не интересуются, хорошо ли с ними женщине.

– «Удоды» уверены, что они действительно венцы творения, – смеялась подруга, замечая вскользь, что сама она замужем за помесью «удода» с «выхухолью». Мне кажется, она не права. У нее настоящая, большая и дружная семья, а то, что ее муж любит поговорить о себе и купить мобильный телефон последней серии, – так это не беда. Среди моих женатых друзей бывали случаи и похуже. Например, одна моя подруга по прошлой работе, Машка, уже несколько лет живет с наркоманом и все эти годы рассказывает нам, что его еще можно спасти и что вообще-то он хороший. Все равно его не брошу. Другая, Лидочка, которая работала медсестрой и прекрасно знала, что Машкиного мужа спасти нельзя прежде всего потому, что ему самому это на фиг не нужно, так вот она, Лида, жила с авторитарного типа «удодом», от которого у меня мурашки шли по телу. Из-за его недоброго взгляда я категорически перестала бывать у Лидочки дома, хотя очень люблю ходить в гости. Ее «удод» контролировал каждый ее шаг, а периодически, примерно раз в полгода, ставил ей синяк под глазом. Иногда под обоими. Не-а, у Жанны все очень неплохо. Муж любит и ее, и детей. И мобильники.

– И что это такое – «мужчина обыкновенный»? – удивилась я, когда она назвала так моего Костю. Для меня он, конечно же, обыкновенным не был. Этот разговор случился пару дней назад на террасе ее дома за бокалом вина.

– О, они вообще-то почти вымерли, – пояснила мне она. – Но ты, кажется, где-то откопала редкий экземплярчик.

– Где-где, в лесу! – ухмыльнулась я. – Места надо знать грибные. Так в чем их особенность? Это хуже или лучше, чем «удоды»?

– Ну, как посмотреть. Они дарят красные розы, любят свою работу, машины, футбол и вообще все, что должны любить Нормальные Мужчины. Но при этом они не напиваются в гараже по пятницам и не приползают к тебе на карачках, как «удоды», и не засыпают на унитазе.

– Слушай, это даже не «удоды»! – задорно хихикнула я. – Засыпать на унитазе – это какие-то «свиньи».

– Ну да, тип «свинота». Так, что дальше? Нормальные Мужчины не экономят на женщинах, дарят им милые подарочки, водят их в рестораны. И не ради условия, что потом благодарные подруги займутся с ними сексом.

– Это вообще-то совсем неплохое условие, – возмутилась я. – Ты просто не представляешь, что такое секс с ним.

– Я бы могла, конечно, представить. Только мой супруг, возможно, окажется против, – меланхолично пожала плечами она. – Но твой Константин отведет тебя в ресторан, даже если секса не намечается. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаешься, – вздохнула я.

Он действительно был совершенством. Почти как Мэри Поппинс. Он встречал меня около работы, регулярно вручая очередной букет, ко мне домой приезжал с конфетами и дорогим красным вином. Так что конфетно-букетный период был представлен в чистом виде. Кроме того, однажды он купил нам тур на яхте, и мы целый день катались по какому-то водохранилищу. Я хохотала, как сумасшедшая, стоя на носу яхты, раскинув руки и напевая себе под нос песенку из «Титаника». Да, денег на наш роман Костя не жалел. И они у него были.

– Плохо то, что он не стремится рассказать тебе всю свою жизнь, – покачала головой Жанна.

Я отхлебнула вина и забралась с ногами в мое любимое кресло-качалку. Есть свои прелести жизни за чертой города, можно сидеть в кресле-качалке и пить вино, слушая, как поют птички. И отмахиваясь от июньских комариков, конечно же. У Жанны была какая-то электронная чудо-штука, убивающая насекомых, но я и сама ее боялась до жути. А вдруг шандарахнет током? Комаришки аж шипят и поджариваются. И все равно их намного меньше не становится.

– Я тоже не рассказываю ему всю жизнь. Это нормально. Он говорит о работе, говорит о… обо мне. Чего еще надо?

– Ты пойми, а вдруг он не хочет, чтобы ты была частью его реальной жизни? Вдруг для него это просто так? – увещевала меня она, но я упрямо качнула головой.

– Ну и что. Ну и пусть. А что, по-твоему, он сразу должен меня замуж звать?

– Замуж – не замуж, а это все ненормально, – упорствовала Жанна. И тут она тоже была права. Мой Константин был совершенно нормальным мужиком, работал архитектором, и, судя по его рассказам, очень даже успешным. Он знал все архитектурные стили и больше всего на свете любил города. Не какие-то конкретные, с индексом и географическим положением, а города вообще. Он строил дома, в которых потом жили люди, открывались магазины и рестораны. Он в самом деле любил футбол и однажды позвонил мне и спросил, хочу ли я видеть его у себя, если сегодня матч кого-то там с чем-то, и он обязательно должен его посмотреть.

– Приезжай, конечно, – обрадовалась я. – У меня и посмотришь.

– Это просто свинство с моей стороны, но я действительно буду его посматривать. Ты не обидишься? – взволнованно добавил он и, заручившись моим согласием, весь вечер пялился в голубой (нет, зеленый от травы на поле) экран. Я положила голову Косте на колени и в конце концов заснула. Я так скучала по нему, что даже просто быть рядом, у меня дома, под футбольные вопли было хорошо.

Мы встречались так часто, как только могли. Как часто мы могли, решал он. И это было нечасто. Вернее, не так часто, как мне бы хотелось. Я все понимала, не протестовала, ведь он много работал, что еще раз подтверждало его принадлежность к этому особенному клану мужчин – нормальному. Он работал, а я ждала его звонка. И от самого факта, что я снова, как в двадцать лет, сижу и дергаюсь, поминутно проверяя работоспособность своего «Nokia», мне становилось смешно и весело. Я носила теперь телефон везде-везде, даже когда шла в туалет. Я могла бы позвонить Константину и сама, причем в любой момент, именно так я и поступала, когда встречалась с Сашей. Но теперь я боялась, что покажусь навязчивой. И еще в голову лезли сотни других банальных вещей: он решит, что я легкодоступна (ха-ха, это после лесного-то знакомства), а еще ужасная хозяйка.

– Ты что, влюбилась? – спросила меня как-то Мари, моя начальница, когда я запрыгала на месте от радости, получив от него SMS: «Малыш, я тебя встречу с работы». – Чего скачешь?

– Это такая гимнастика, очень полезно для здоровья! – ушла я от ответа на первый вопрос.

– Вижу я, как ты здоровье укрепляешь, – покачала головой она. – Взяла бы и написала о пользе влюбленности для женской психики.

– Напишу обязательно, – кивнула я и пошла на свое рабочее место, чтобы глупо улыбаться, смотреть в окно и думать о поцелуях. Да, сомнений не было, я влюбилась. Я просто упала в любовь вниз головой. И ничего не хотела знать про то, что должно было навести меня на определенные мысли. Например, почему Костя никогда не остается со мной на ночь, почему он обязательно уезжает от меня, хоть я много раз говорила, что буду не против приготовить ему завтрак. Для меня согласие варить кашу или жарить омлет было равносильно подвигу. Такому же, как спасение рыбаков со льдин.

– Не морочься, я прекрасно доеду до дома, – «успокаивал» меня он.

– Но метро уже закрывается! Тебе далеко ехать?

– Не очень, – уклонялся от прямого ответа он. – Я возьму такси. Не забудь выпустить Шушеру.

– Ладно, – вздыхала я, целуя его на прощание.

Нормальный мужчина, который не остается на ночь и никогда не приезжает по выходным. Что бы это значило? А еще, вдобавок ко всему, Шушера сильно к нему ревновала. Она лила ему в ботинки, заставляя меня краснеть и бояться, что после такой лужи он уж точно мне больше не позвонит. Теперь, на то время, что у меня был Костя, Шушка отправлялась в изгнание, в кладовку, и там обиженно расцарапывала мне гладильную доску и демисезонные пальто.

Также и сегодня после долгой романтической прогулки в Александровском саду, после сотни нежнейших поцелуев и страстного секса на моей (застеленной!) кровати он принес мне с кухни чаю, блюдечко с кусочком торта, который как раз удачно завалялся в холодильнике, и сел рядом.

– Будешь тортик?

– Лучше дай сигарету, – помотала я головой.

– Не кури в доме, все будет пахнуть никотином.

В который раз он попытался убедить меня, что курить надо на лестнице, а не в квартире. Я прекрасно понимала, что, соглашаясь с этим, в очередной раз отступаюсь от своих прав. Я у себя дома и, по-хорошему, могу делать все, что мне заблагорассудится. Но я послушно не курила, готовила еду (картошку и котлеты из коробки), убирала квартиру перед его приходом, чем потрясала до глубины души саму себя. Любому другому мужчине я бы давно сказала, что он пришел ко мне, а не к вещам в моем шкафу, а раз так – пусть и смотрит только на меня. Любому, но только не ему, не Косте.

– Хорошо, не буду курить, – пай-девочкой кивала я на все его распоряжения.

– Вот и молодец. Лучше съешь тортика.

– Не хочу.

– Если ты не любишь сладкое, почему же сама такая сладкая? – как бы вскользь спросил он, одновременно поглощая торт.

– Я сладкая? – замурлыкала я.

– Ты теплая, мягкая, сладкая, вкусная, родная, что еще тебе сказать? – улыбнулся он.

– Родная – это особенно хорошо, – счастливо засмеялась я, и через минуту мы снова сплелись под моим коротеньким одеялом. Он прижимал меня к себе, почти не давая дышать, будто боялся, что если не держать меня, то я выскользну и исчезну. В минуты, когда он склонял ко мне свое возбужденное, страстное лицо и смотрел на меня потемневшими почти дочерна глазами, я могла поклясться, что он меня любит. Но потом он вставал, одевался, целовал меня или просто щелкал пальцем по носу и на прощание говорил, чтобы я вела себя хорошо и была умницей и хорошей девочкой.

– Останься, завтра же выходной, работать не надо. А? – попросила я, представив себе длинные пустые выходные.

Он на секунду замер. Потом вздохнул и повернулся ко мне:

– Я не могу. Никак не могу по выходным. У меня есть и другие обязанности, но если бы я только мог, я бы не выходил из твоей спальни и на пять минут.

– Правда? – сощурилась я. – Ну, тогда живи.

– Я позвоню, – сказал он в дверях, и его голос прозвучал буднично. Он уже был не здесь, его мысли перенеслись туда, куда он собирался ехать. Домой. Где-то там его ждал дом и та часть жизни, о которой я ничего не знала и еще больше боялась узнать. Мне было слишком хорошо с ним, чтобы ставить все это под угрозу. Вдруг там есть что-то или кто-то, чего я не смогу пережить или принять.

– Эх, Шушка, Шушка, опять мы его упустили, – с укоризной сказала я, выпуская пленницу на свободу.

Кошка встряхнулась, скинув с себя всю негативную энергию, и пошла, демонстративно игнорируя меня, по коридору. Убедилась, что Константин ушел, и оскорбленно запрыгнула на шкаф.

А я села на подоконник, прикурила сигарету и задумалась. Что же со мной происходит, если я согласна даже готовить? Какая же это большая проблема – нормальный мужчина. Я внезапно разозлилась, больше всего на то, что осталась одна, в то время как могла бы быть с ним. Без него я сразу чувствовала болезненную, невозможную пустоту. Ну почему, почему я не могу хоть раз заснуть и проснуться в его объятиях?!

Утром я позвонила Жанке и напросилась в гости, хотя на выходных в ее доме количество человек обычно увеличивалось вдвое. И среди такой толпы детей и родственников у Жанны вряд ли хватит времени на меня. Что ж, тем лучше. Лишь бы не сидеть одной.

– Что, не смог? – сразу догадалась она.

– У него дела, – я попыталась сказать это максимально равнодушным голосом.

– Вы встречаетесь уже месяц. Какие дела? Ты не в курсе? Он не уточнял? Ты знаешь хотя бы, где он живет?

– Знаю.

– Да что ты? – фыркнула она. – И где?

– В Москве, – уныло ответила я. – Так ты будешь дома?

– Буду-буду. Куда я денусь со своей подводной лодки, – примирительно пробубнила она.

Я запихнула Шушеру в сумку, кинула пару чистых носков, белье и пижамку. Жанна столько раз смеялась над тем, что я езжу по друзьям со своей пижамой, но мне почему-то трудно уснуть без нее. Я проверила заряд телефона (а вдруг Костя позвонит!), подумала и запихнула в рюкзак зарядку. Вдруг разрядится. При наших с Костей отношениях телефон был единственной надежной нитью, связывавшей нас воедино. Кроме секса, разумеется.

Приехав к Жанке, я, несмотря на ее подшучивания о «глупой влюбленной самке», положила телефон на видное место прямо перед собой и постоянно как бы случайно скашивала на него глаза.

– Как же хорошо, господи, что я уже давно глубоко замужем и мне совершенно плевать, позвонит мне муж или нет, – не выдержала в конце концов она.

– Конечно, тебе плевать. Потому что он работает до шести, а в семь дома, рядом с тобой.

– Иногда я бы предпочла, чтобы он поработал еще пару часов. И заодно где-то там и поужинал. Н-да… – Жанна задумчиво расставляла тарелки на столе. Я помогала ей, как умела, а именно, вертелась под ногами, разбила один хрустальный бокал, жалобно попросила прощения, а под конец отказалась есть и расплакалась, сидя на террасе, пока все поглощали плов.

– Ну, что с тобой, – взволнованно подсела ко мне подруга. – Все будет хорошо.

– А вдруг не будет? – Я растерла слезы тыльной стороной ладони и всхлипнула. – Вдруг все кончится? И он больше не позвонит?

– Но ты же всегда говорила, что серьезные отношения не для тебя.

– Да, не для меня. Мне не нужны отношения, – частила я. – Мне нужен он. Я не хочу всякого там «жили долго и счастливо». Но я думаю о нем, постоянно думаю. На работе, дома, я гадаю на него по сто раз в день. У меня от кофе уже крыша едет, но из этой гущи не видно ничего нового.

– Будет тебе он, будет. Если ему так хорошо с тобой, как я думаю, то никуда он от тебя не денется. Какое-то время, точно, – заверила меня она.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, – зло прошипела я. – Ты думаешь, что он… что он…

– Что он женат. Да, – она посмотрела мне в глаза. – Так именно я и думаю. Сто процентов, что он женат. А что об этом думаешь ты?

– Он меня любит, а я люблю его, – неуверенно пробормотала я. – Все как-то устроится.

– Да. И еще расскажи себе сказочку на ночь, что он живет с женой только из жалости или по привычке. И что еще чуть-чуть, и он оставит ее и преподнесет тебе себя в большой коробке с красным бантом. Ау, очнись и не рассказывай себе сказки.

– А что тогда мне делать? – Я подняла на нее глаза. – Молчать и плакать?

– Слушай, у тебя роман с женатым мужиком. Хорошим, надо заметить. Вполне достойным. Наслаждайся, чего ты дергаешься. Время само все расставит по местам. Только не строй никаких дальних планов, пожалуйста. Это лишнее.

– Я понимаю, – согласилась я. – Я и не строю. Только за что мне такое наказание?

– Ни за что, моя дорогая. Это просто жизнь. Ты бы лучше перестала смотреть поминутно на телефон и пошла поела. Я, между прочим, неплохо делаю плов, а ты ведь в основном питаешься пельменями.

– А вот и нет. Еще я ем булочки слоеные, которые продают в метро, но ты их не можешь купить, потому что ты – вшивый автомобилист, – поддразнила ее я.

Жанна была очень женственной, полногрудой, но и проблем с весом у нее возникало куда больше, чем у меня. Вернее, у меня их не имелось совсем. А ей любые булочки, которые она любила страстно, были противопоказаны.

– Накладывать плов? – строго свела брови она.

– Накладывай. Так ты не сомневаешься, что он женат? – на всякий случай еще раз уточнила я, топая вслед за Жанной на кухню. Мне хотелось все-таки верить в чудо. А еще я ужасно надеялась, что он мне скоро позвонит. Телефон я предусмотрительно взяла с собой.

На следующей неделе я внезапно снова оказалась в одиночестве. Константин позвонил в понедельник и сказал, что его знакомые по случаю достали путевки в Египет по очень смешной цене, и теперь он должен улететь в незапланированный отпуск.

– Это всего восемь дней, я уже жалею, что согласился, но у меня не было выбора. Меня уговорили, – пожаловался он.

Я внезапно побелела от злости. Я как раз сидела в офисе, меня попросили взять на себя часть работы по блоку срочных новостей, так что все утро я списывала и переписывала какую-то политическую мутотень с других сайтов. Визит премьер-министра в Венесуэлу. Братская любовь между президентом и народом. Мэр Москвы построит еще одну дорогу, если его хорошо попросят. Майор МВД застрелил троих человек и ранил шестерых. Волосы вставали дыбом даже у меня самой, когда я об этом писала. Нет, определенно, я предпочитаю выдуманную ересь, от которой никому не становится хуже. Даже поднимается настроение. А тут такое – троих убил, шестерых ранил. Наша милиция нас бережет.

– Кто тебя уговорил? – зло спросила я. – С кем ты едешь?

– Ты чего такая злая? Не с той ноги встала? – корректно перевел разговор на другую тему он.

Я уже не удивлялась. Странным было бы, если б он ответил прямо: «Еду в отпуск с женой». Я вдруг вспомнила его звонки мне по ночам, он иногда так делал. Звонил и говорил, что ему страшно одиноко одному, и дальше мы болтали о какой-то ерунде чуть ли не до утра. Интересно, как он это устраивал? Дожидался, пока она ляжет спать, а потом тихо запирался где-нибудь в ванной и ворковал со мной? Как противно и мерзко и совершенно не вяжется с тем Константином, которого я знаю. Но, может быть, я просто знаю не все.

– Я встала с обеих ног. И, кстати, работаю.

– Я тебе мешаю? Давай перезвоню попозже, – сухо предложил он, а я не стала возражать. Я была обижена, как сто чертей. Как бы я хотела сама поехать с ним в Египет или хотя бы в Крым, поваляться на пляже, позаниматься любовью в каком-нибудь номере с видом на морскую синь. А вместо этого я оставалась в пыльной Москве, вместе со своими мыслями о нем и о его жене.

«Нет, я не стану его ждать!» – подумала я и набрала номер Лиды. Надо срочно чем-то занять себя на все восемь дней, чтобы не оставалось времени думать о нем, страдать, ждать, пришлет он мне SMS или нет из этого своего Египта. Пусть ему там будет жарко, пусть он обгорит. В Египет в июне ездят только психи и многодетные семьи, которым надо заполнить чем-то детские каникулы. Жанка собиралась в Египет в августе. Говорила, что, когда температура воздуха и воды одинаковая – тридцать пять, – жизнь определенно налаживается, а система «All inclusive» позволяет ей забыть, что у нее есть дети.

– Лидка, привет? Что ты делаешь? Как там твои дела?

– Мой на даче, так что живу! – радостно откликнулась она, и мы забили стрелку на завтрашний вечер. Я повесила трубку со злорадным чувством, что отомщу. Я еще покажу ему, что прекрасно могу обойтись и без него.

Но на самом деле я не могла. И ночью, одна в своей квартире, вцепившись в Шушеру, я скучала по нему. И днем, на выставке цветочного искусства с Лидкой, в кино с Машкой или с Тоськой в курилке на работе, я думала о нем, я ждала, когда же он вернется. И теперь даже я понимала, что все это не совсем правильно. Во всяком случае, для меня.