Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Верифицируемые выводы
Можно считать, что вошедшие в вышеизложенную схему утверждения и все наши рассуждения в основной части данной работы, краткой сводкой которых они являются, представляют, за одним исключением, адекватное обоснование пяти тезисов, о которых речь пойдет ниже. Исключение же состоит в том, что в рамках данно- го исследования невозможно представить все эмпирические доказательства, на которых основываются разработанные теории. В нашем резюме мы вообще не касались эмпирических свидетельств, но в основном тексте была сделана попытка дать представительную выборку таких свидетельств, и читатель, которого эти вопросы заинтересовали более глубоко, может обратиться к работам самих названных авторов, чтобы найти в них остальные доказательства. Пять тезисов, о которых мы говорили, таковы. 1. В работах четырех ученых, которыми мы здесь занимались, были выявлены очертания схемы, которая совпадает у них всех по всем существенным моментам и представляет одну и ту же систему обобщенной социальной теории. Были выявлены структурные черты того, что мы называем волюнтаристской теорией действия. Теоретически важные расхождения этих ученых 2. Обобщенная система теоретических категорий, общая для всех рассмотренных нами ученых, если рассмотреть ее как целостную систему, представляет собой новуюразработку теории, а не просто продолжение традиций, от которых они отталкивались. Это, разумеется, не было творчеством ex nihilo: новая система конструировалась в постепенном процессе критического переосмысления некоторых аспектов и элементов старых систем, в процессе, находившемся в самой тесной связи с эмпирическим наблюдением и верификацией. Действительно, при том разнообразии отправных точек, от которых шли указанные ученые, сам факт, что они совпадали по существу, исключает вероятность того, что она была просто позаимствована ими из старых систем. А главное — она состоит не только из элементов, общих всем предыдущим традициям. И хотя каждая из основных групп элементов этой системы может быть найдена по крайней мере в одной из прежних традиций, и не просто как остаточная категория, а в виде чего-то более существенного, тем не менее, система в целом, как особая целостная структура концептуальных элементов, уже не умещается в них. Законченная новая структура в каких-то очень важных пунктах уже просто несовместима с каждой из предшествующих теоретических систем. 3. Создание новой теоретической системы у каждого из авторов находилось в непосредственной связи с основными эмпирическими обобщениями, сформулированными ими. Сначала с отрицательными последствиями: близость эмпирических взглядов Маршалла к взглядам, преобладавшим в утилитарной традиции, была возможна только ввиду сравнительно слабой степени его отклонения от этой традиции. Приведем один характерный пример: если бы от своего понимания роли общепризнанной системы ценностей он пришел к возможности существования отличных друг от друга систем ценностей, он не мог бы оставаться в рамках присущего ему однолинейного эволюционизма. У Парето и Дюркгейма отклонение от всех основных позитивистских эмпирических теорий (таких, как прямолинейный эволюционизм, свободное предпринимательство, социальный дарвинизм, религия и магия, трактуемые как донаучные формы мышления) были уже самым тесным образом связаны с волюнтаристской теорией действия. Отчасти развитие этой теории шло через критику позитивистских теорий, причем исходным пунктом этой критики были новые эмпирические открытия и их истолкования, отчасти же новые теоретические идеи вели к новому освещению уже известных фактов. То же самое можно сказать и о Вебере, добавив только, что он сражался на два фронта: с одной стороны, против идеалистических эманационистских взглядов и эмпирических теорий, связанных с ними, а с другой стороны, против позитивистских тенденций марксистского исторического материализма. Самое главное заключается в том, что важные эмпирические интерпретации работ всех трех ученых нельзя адекватно изложить или констатировать, пользуясь терминами позитивистской или идеалистической концептуальных схем. Следует помнить, что их теории, в этом смысле, не просто смелые утверждения, вроде заявлений, что «социальное изменение в некоторых своих аспектах следует циклической модели», или что «существуют социальные факторы самоубийства», или что «протестантская этика сильно повлияла на экономическое развитие Запада». Все эти утверждения могли найти место и в рамках других схем. «Эмпирические интерпретации», о которых здесь говорилось, — это, скорее, особое, свойственное именно данным ученым описание свойств процессов и связей элементов тех явлений, которыми они занимались, лежащее в основе их самых общих утверждений. Чем более глубоко входишь в детали их объяснений этих явлений, тем более отчетливо выдвигаются на первый план категории волюнтаристской теории действия. 4. Один из главных источников возникновения волюнтаристской теории действия — это правильное наблюдение эмпирических фактов социальной жизни, в особенности же — коррективы и дополнения к наблю-Аениям, сделанным сторонниками тех теорий, в критическую оппозицию которым встали интересующие нас Ученые. Разумеется, в рамках нашей работы невозможно привести все эмпирические доказательства, выдвинутые каждым из рассмотренных здесь ученых, а также те, которые можно было бы привести дополнительно в подкрепление их обобщенной точки зрения. Следовательно, возможности эмпирического подтверждения этих положений не исчерпаны. Но и те доказательства, которые представлены, с нашей точки зрения вполне достаточны. Во-первых, значительная часть этих доказательств была подвергнута разбору и найдена в основном убедительной. Во-вторых, различные критические замечания, направленные против этих эмпирических теорий, также были нами рассмотрены и найдены неосновательными. И наконец, был выявлен поразительный факт конвергенции: работы этих ученых, исходивших из совершенно различных отправных посылок, складываются в единую теорию. Конечно, можно представить себе, что конвергенции вовсе не было и что ее обнаружение в данной работе есть результат накопления ошибок в интерпретации фактов автором исследований. Можно также предположить, хотя и с очень малой вероятностью, что это — результат накопления случайных ошибок самих теоретиков. Если рассматривать каждую из этих возможностей, то следовало бы рассчитать ее вероятность, учитывая число различных элементов и их комбинаций. Результат совпадения именно предрасположенностей представляется в высшей степени маловероятным из-за большого несходства личностей всех указанных ученых, что и было отмечено в первой главе. Например, антиклериальный, радикальный гуманизм, который был у Дюркгейма основой его ценностей, очень часто становился мишенью разящей иронии Парето. Наконец, различия между индивидуалистическим позитивизмом, социологическим позитивизмом и идеалистическими социальными теориями как концептуальными схемами столь велики, что исключают какое бы то ни было объяснение конвергенции с точки зрения имманентного развития этих теоретических систем без ссылки на факты. Любая из этих теоретических систем могла развиваться во многих направлениях, в них не было ничего такого, что толкало бы их именно в сторону волюнтаристической теории действия. Прежде всего утилитарная точка зрения могла развиваться — и действительно развивается — в радикальный позитивизм, особенно в теорию естественного отбора и психологический антиинтеллектуализм. Точно так же и критика марксистского материализма с позиций защиты роли «идей» легко может трансформироваться в радикально идеалистическую теорию, и именно это произошло, например, с Зомбартом. Поскольку названные выше объяснения эмпирически фиксируемого факта конвергенции теорий признаны нами несостоятельными, остаются еще два объяснения. Первое — это обусловленность конвергенции поисками адекватных трактовок существующих фактов, т.е. трансформациями теорий в ходе их приведения в соответствие с фактами. Второе состоит в том, что источником конвергенции могли стать некоторые особенности общего движения европейской мысли — независимым от фактов, наблюдавшихся учеными, но общим для всех рассмотренных здесь интеллектуальных традиций, на которых возникла волюнтаристическая теория действия. Мы ни в коем случае не считаем, что последнее не имело места — такое движение действительно было, но взятое само по себе оно не может служить исчерпывающим адекватным объяснением24. В дополнение к уже представленным нами доказательствам в пользу этой точки зрения могут быть приведены еще следующие. Исключение наблюдения фактов как важного элемента в развитии теории действия приводит на деле к исключению самого действия. Не следует исходить из случайного соответствия между теоретической схемой и фактами, к которым она относится, так как такое развитие невозможно релевантно представить без некоторой степени правильности наблюдения фактов. Но если стать на точку зрения такого случайного совпадения, то вся проблема природы науки как таковой, не говоря уже 24 Для такого теоретического единомыслия, по-видимому, существенным элементом объяснения должны быть общие источники совпадения. о конкретном ряде рассматриваемых нами научных идей, получит столь радикально отличающуюся от принятой здесь окраску. В этом случае наше исследование потеряет смысл25. Это заключение, в частности, имеет значение потому, что, если оно верно и нам удалось это продемонстрировать, то понятия волюнтаристской теории действия представляют собой убедительные теоретические конструкты. Это, конечно, не означает, что они возможны только в их нынешней формулировке и не могут развиваться далее. Но они были подвергнуты испытанию, показавшему, что составляют концептуальную схему, полезную для эмпирических исследований. Следовательно, они пригодны как возможный исходный пункт для дальнейшей теоретической работы, поскольку наука всегда идет дальше любого теоретического исходного пункта. Выступать в защиту использования этой схемы не означает, таким образом, выдвигать уто- 25 Тезис о том, что существовала конвергенция воззрений указанных в нашем исследовании теоретиков в структуру одной и той же обобщенной системы действия, — это тезис настолько решающий, что, рискуя утомить читатателя повторениями, мы опять отсылаем его к основным местам работы, в которых мы это продемонстрировали. В наиболее строгом смысле можно сказать, что некое заключение верифицировано, если: (1) каждая констатация факта, от которого она логически зависит, может быть верифицирована посредством совершенно определенной, недвусмысленной операции и (2) каждый шаг логического вывода может быть сделан с математической строгостью. Нельзя сказать, что отмеченная нами конвергенция продемонстрирована в таком совершенно строгом смысле. То, что исследованные нами авторы действительно писали так, как мы это изобразили, можно верифицировать посредством совершенно определенной операции: чтения их текстов. Но общее число соответствующих констатации фактов очень велико, поэтому, к сожалению, здесь невозможно применить математические методы к логическим выводам из этих фактов. Проблема, которая здесь возникает, это проблема помещения этих фактов в некоторую общую модель, которую можно интерпретировать. Если не считать математической демонстрации, то нет никакого способа убедить критика, который просто отказывается видеть факты в их связи с общей моделью, представленной здесь, и упрямо предполагает, что имеет место неправильная их интерпретация. На это можно возразить, что пока не существует другой интепретации этих фактов, сведенных воедино, которую можно было бы принимать всерьез, хотя будучи взяты по отдельности эти факты могут быть истолкованы и в рамках других схем. Рассмотренные в терминах использованной здесь схемы, эти факты образуют последовательную конфигурацию, так что доказательство конвергенции получается адекватным. Тот, кто рассматривает эти факты все вместе и в связи с этой схемой, не может прийти к другому выводу. пическую программу того, что надлежит делать социальным наукам, и чего они никогда до сих пор не делали. Напротив, это означает исходить из того, что то, что принесло пользу в прошлом и способствовало получению важных эмпирических результатов, по-видимому, будет столь же полезно и в будущем при дальнейшем развитии. 5. Четыре приведенных выше вывода, взятые вместе, образуют надежную эмпирическую верификацию теории. В данном конкретном случае — это теория развития научной теории, сформулированная в первой главе. Действительно, невозможно понять указанные процессы научного изменения на какой бы то ни было другой основе. В частности, мы показали, что это изменение невозможно представить адекватно: а) ни как результат процесса накопления новых знаний об эмпирической реальности, получаемых вне связи с постановкой проблем и направлениями интересов, заложенных в структуре первоначальных теоретических систем; б) ни как результат процессов чисто «имманентного» развития первоначальных теоретических систем без обращения к фактам; в) ни как результат воздействия элементов, внешних по отношению к науке, таких как личные переживания ученых, их классовое положение26, национальность27 и т.д. Эти уровни взаимозависимости структуры теоретических систем с наблюдением и с верификацией фактов могут иметь большое, но никоим образом не исключительное значение. 28 26 Марксист сказал бы, что поскольку речь идет не о пролетарских ученых, этот элемент нельзя исключать. Мы считаем, что это не вносит никакого изменения в общий вывод. Существует слишком много доказательств того, что имеют значение другие элементы, а не классовое положение.
В связи с этим полезно указать, что, если признать последний вывод, в особенности в сочетании с четырьмя предыдущими, то наше исследование имеет право на то, чтобы его рассматривали не просто как вклад в осмысление некоторых социальных теорий и процессов их развития, но также и как вклад в социальную динамику. Ибо развитие эмпирического знания является чрезвычайно важным фактором процесса социального изменения, поскольку оно тесно связано с рациональным действием, которое и является главной темой нашего исследования. Рационалистический позитивизм ошибался только в том, что рассматривал этот фактор как единственный. Данное утверждение верно как относительно знания о человеческом действии, так и относительно знаний о природе. Следовательно, понимание характера процессов, благодаря которым это знание — особенно в форме науки — претерпевает развитие, есть совершено необходимое предварительное условие правильного понимания его социальной роли. Конечно, наше исследование не решает этих проблем в целом, но оно может претендовать на то, что делает вклад в их решение.
Date: 2016-05-14; view: 332; Нарушение авторских прав |