Теория и эмпирический факт 3 page

Следующая переменная для оценки объектов в ситуации формулируется как «качества — деятельность». Встречаясь в

ситуации с объектом, актор обращает внимание при его оцен­ке либо в первую очередь на то, какими качествами он облада­ет, либо на то, что он делает (например, «плохо делает дело или делает не то, что нужно, но зато сам человек хороший» либо, наоборот, «вроде бы и неплохой человек, да делает все безобразно», — в первом случае человеку выносится положи­тельная оценка, во втором отрицательная, хотя это один и тот же человек, а вот критерии к нему применены разные).

И еще одна переменная, применимая по существу только к социальным объектам, — она определяет отношение данного человека-актора к другому человеку, оказавшемуся в его ситу­ации (иногда это может быть не человек, а группа, которая, по Парсонсу, также является объектом социальным), по критерию склонности актора брать на себя и выполнять обязательства по отношению к этому социальному объекту. Здесь возможны два варианта. Первый: определяется сфера обязательств, ко­торые берет на себя актор по отношению к данному социаль­ному объекту (эти обязательства могут быть взаимными, тогда с той стороны они должны быть так же четко определены), и если объект, так сказать по ходу дела, пытается «добавить» к этим обязательствам какие-то новые, то актор имеет полное право отказаться их выполнять, ссылаясь на то, что эти новые не входят в заранее оговоренную сферу. Такой способ постро­ения отношений с объектом оценивается как «конкретный», или «специфичный». Другой способ, противоположный ему: актор выполняет все просьбы, с которыми обращается к нему социальный объект (т.е. берет на себя все обязательства, кото­рые возлагает на него его объект), если это не противоречит выполнению его обязательств по отношению к другим объек­там, взятым на себя ранее (обязательства по отношению к дру­гому — единственный ограничитель возможных обязательств по отношению к данному объекту). Этот способ назван Пар-сонсом «диффузным», а вся переменная формулируется как «конкретность («специфичность») — диффузность».

Если привыкнуть к труднопроизносимым для русского человека словам (справедливости ради надо сказать, что и для англоязычного человека слова эти столь же непривычны и труд­нопроизносимы), то вникнуть в содержание не так уж и слож­но. Применяя эти определения к своему социальному опыту,

мы очень быстро находим, что, действительно, существуют и в наших отношениях с людьми такие сферы, где мы можем спо­койно сказать человеку, пытающемуся предъявить к нам то или иное требование, что мы его не будем выполнять, поскольку раньше об этом мы не договаривались. Он вообще не имеет пра­ва требовать от нас чего-то, что не входит в наши четко опреде­ленные обязанности. Но есть и другие сферы, где так себя вес­ти мы не можем и будем принимать все новые просьбы и требования до тех пор, пока это не войдет в противоречие с обязанностями, взятыми нами по отношению к другим людям. Просто мы никогда ранее не называли эту последнюю сферу отношений «диффузными отношениями», а первую — «отно­шениями конкретными». Так же каждый человек может вспом­нить и описать те сферы отношений, где его ценят и уважают за то, что «он есть сам по себе», т.е. за качества его личности; а есть и другие, где эти качества мало кого волнуют, а оценка со­вершается по результатам той или иной деятельности, по тому, что удалось ему добиться.

В действительности, конечно, и в тех, и в других сферах действуют все критерии, но значение их весьма различно: и в профессиональной сфере, где человек оценивается в первую очередь по результатам своей деятельности (если ты врач, то должен лечить и вылечивать людей; если инженер, то констру­ируемые тобой механизмы должны работать, а самолеты — летать и т.д.), тем не менее качества личности человека (его доб­рота, порядочность, готовность приходить другим на помощь) не могут быть совершенно безразличны окружающим. Так что нигде этот критерий деятельности, или результативности (у Парсонса есть и другое название этой переменной: «аскрип-тивность — достижительность», т.е. «следование нормам — стремление к результату»), не действует в чистом виде. Во всех сферах мы можем проследить только тенденцию, иногда ярко выраженную, иногда более слабую.

Но сразу же возникает мысль, что в той сфере отноше­ний, которую мы вслед за Парсонсом назовем «диффузной», проявится «склонность» больше применять при оценке крите­рий «качество», чем критерии «деятельность» или «достижи­тельность». И тут обязательно приходит на ум тённисовское понятие «Gemeinschaft», общинные отношения. А обратные

полюса тех же переменных, конечно, довольно точно подхо­дят под понятие «Gesellschaft», — это отношения, гораздо сильнее пронизанные индивидуализмом и рационализмом. Но на рациональность указывают также и «аффективная нейт­ральность», и «универсалистский способ оценки». Когда Пар­сонс создавал свои аналитические переменные, он, конечно, имел в виду все основные положения классической социоло­гии: и тённисовскую дихотомию «Gemeinschaft — Gesellschaft», и веберовское утверждение о том, что процесс рационализа­ции социальных отношений идет неотвратимо и необратимо. Вся классическая социология построена на представлениях о процессе развития человеческого общества в определенном направлении.

Парсонс нигде не присоединяется к этим утверждениям, но и не отрицает их. Он создает инструмент для анализа, при­меняя который, можно на эмпирическом материале установить, идут или не идут указанные процессы, и в каких сферах, и при каких условиях. И здесь еще раз уместно повторить, что боль­шинство недоразумений и претензий к Парсонсу по поводу его теории происходит именно из-за непонимания инструменталь­ного характера создаваемых им конструкций. Так, например, довольно часто приходится слышать, что Парсонс создавал свою теорию, исходя из знания о собственном (т.е. американ­ском) обществе, а потому для использования у нас она непри­годна, поскольку у нас ведь другое общество. Как мы видели только что, в своих исходных посылках Парсонс опирается на классические представления о развитии социальных структур, а эти представления созданы были отнюдь не американцами, а как раз европейцами. И теория его пригодна именно для срав­нения различных обществ (и различных структур внутри од­ного общества) по определенным универсализированным им критериям. Применяя эти критерии, можно оценить, например, насколько одно общество «универсалистичнее» по характеру своих норм, чем другое, насколько в нем развиты диффузные структуры социальных отношений или, напротив, насколько сильно они угнетаются какими-то другими структурами.

Тот, кто утверждает, что к какому-то обществу парсонсов-ские переменные неприменимы, должен осознавать, что он по­стулирует, будто это общество основано на совершенно иных

основаниях, чем не только американское, но и все европейские общества, что оно представляет какое-то исключение во все­мирном сообществе. Если же мы этого не предполагаем, то мо­жем сравнивать свое общество со всеми другими с помощью парсонсовских переменных. И узнавать о себе что-то интерес­ное, что-то, что, как говорит Р. Мертон, мы не могли бы пред­положить, исходя из собственного здравого смысла.

Обратив внимание на то, что некоторые полюса характе­ристик, заданных Парсонсом, имеют тенденцию сочетаться друг с другом (как, например, диффузность социальных отно­шений и оценка человека по его качествам, а не по результатам его деятельности), мы довольно быстро приходим к мысли по­пробовать различные наборы таких значений характеристик. Первым это сделал сам Парсонс. Он также пришел к мысли, что «эффективность» естественно сочетается с «партикуляри-стичностью оценки», а «аффективная нейтральность» соответ­ственно — с «универсализмом» и т. д. Наборы по особо соче­тающимся характеристикам автоматически дают противоположные наборы, поскольку переменные — двуэкстремальные, каждая имеет противоположный полюс.

Первая группа сочетающихся характеристик, набранная Парсонсом: «аффективность»— «партикуляризм»— «конк­ретность» — «деятельность» — противостоит автоматически получающейся второй группе, складывающейся из обратных характеристик, присущих тем же самым переменным: «аффек­тивная нейтральность» — «универсализм» — «диффуз­ность» — «качества». Первый набор, по мнению Парсонса, ха­рактеризует общественные структуры, которые имеют своей функцией постоянно ставить новые цели, искать и открывать какие-то новые пути и способы существования. Это структу­ры, пронизанные духом предпринимательства и предприим­чивости. Они открывают большой простор индивидуализму, рационализму и отличаются довольно жесткими (конкурент­ными) внутренними отношениями между участниками. Пар­сонс обозначает их символом «G» — целеполагающие струк­туры. В них подбираются люди, по типу личности маниакально нацеленные на результат, не очень склонные почитать закон и моральные нормы, не очень склонные идти на уступки своим конкурентам и уважать в них личность. Поэтому такие структуры «раскачивают» порядок в обществе, ослабляют его моральные устои, подрывают авторитет социальной нормы, стремятся обойти и всячески ослабить социальный контроль.

Но им противостоят структуры с противоположным со­четанием характеристик, которые Парсонс обозначил симво­лом «L». Они отвечают за сохранение «латентной модели» об­щества, т.е. его основной нормативной конструкции. Это — социализирующие структуры, прежде всего семья и школа, а также разного рода «части» других структур, выполняющие функцию воспитания. Здесь, наоборот, большим пиететом окружены личность и ее качества, уважаются дисциплина и нормативность поведения. Разрушительные последствия без­удержного стремления к результату сферы «G» должны нейт­рализоваться и сводиться на нет сферой «L». Эти две большие (никак не оформленные организационно и не зафиксирован­ные в общественном сознании как нечто цельное и замкнутое в себе) сферы постоянно взаимодействуют друг с другом, и меж­ду ними существует неустойчивое равновесие.

С другой стороны, «на другом уровне», как определяет это Парсонс, существуют еще две взаимодействующие сферы: «А» и «I». Сфера «А» характеризуется набором: «аффективная ней­тральность»— «универсализм»— «конкретность»— «деятель­ность» (первые две характеристики — из группы характеристик типа «G», а вторые две — из типа «L»). Это производственно-профессиональная сфера общества, обеспечивающая его мате­риальное благосостояние, здоровье людей и вообще условия вос­производства жизни. Эта сфера состоит из множества структур различного рода с разнообразными, часто противоположными интересами (то, что у нас принято было называть «ведомствен­ными интересами»). Эти «ведомства» не ставят новых целей, но создают постоянно новые способы, адаптируя к постоянно воз­никающим проблемам и ситуациям общество в его взаимоотно­шениях со своими «средами» (при этом то или иное ведомство в целях орошения засушливых мест может предложить проект поворота вспять каких-нибудь рек, не особенно просчитывая последствия данного проекта).

Сфере «А» (адаптивной) противостоит сфера «I» (интег-ративная), которая отличается противоположными характери-

стиками: «эффективность» — «партикуляризм» —■ «диффуз-ность» — «качество». Это сфера политики, партий, разного рода общественных движений. Она формирует общественное сознание и противостоит распаду общества на отдельные кон­курирующие друг с другом «ведомства». Эти две противопо­ложно направленные сферы также находятся друг с другом в состоянии неустойчивого равновесия.

Если в общественном сознании возникнет идея о том, что какая-то функция в обществе «недовыполняется», оно может дать толчок, который положит начало сдвигу в пользу сферы, недостаточно выполняющей свою функцию. Ей будет уделено особое внимание, туда направятся дополнительные материаль­ные средства, и это привлечет в нее наиболее активных и одаренных людей, так как в престижеой сфере больше возмож­ностей для личности проявить себя, продвинуться по службе, подобрать себе хорошую работу и т. д. В результате произой­дет усиление данной сферы (и некоторое ослабление противо­действующей ей), и общество начнет сдвигаться в заданном на­правлении.

Впоследствии, когда в результате развития тех функций, которым была создана «зеленая улица», начнут проявляться не только положительные, но и сопутствующие им отрицатель­ные последствия, оценка этой сферы в общественном мнении может измениться. Тогда произойдет обратное движение и уси­лится сфера, противостоящая данной. Так осуществляется, согласно модели Парсонса, стихийная динамика общества. Точ­нее сказать, так она может совершаться, если общество рабо­тает как самонастраивающаяся система. Но могут быть задей­ствованы разного рода факторы, которые будут блокировать эту самонастройку. Либо эта саморегуляция может оказаться слишком медленной для критических ситуаций, в которые по­падает общество. Тогда включаются внешние факторы, кото­рые также могут быть «уловлены» этой моделью, если приме­нить ее на других уровнях — к отдельным секторам общества и общественного сознания.

Анализ собственного общества всегда привлекал внима­ние Парсонса. В частности, он подходил к нему в терминах со­зданной им модели. Он утверждал, что в американском обще­стве преобладает на уровне самом общем оценка в терминах

сферы «А», т.е. производственно-профессиональной. Сфера «G» котируется весьма низко, так как у общества в целом нет четко выраженной единой цели. А поскольку такой цели нет, то и сфера «I» (интегративная) также котируется не слишком высоко, хотя время от времени в связи с разного рода крити­ческими ситуациями ее значение повышается (так было, напри­мер, в период Великой депрессии начала 30-х гг.). Но главные факторы, формирующие социальную стратификацию обще­ства, — это сферы «А» и «L». Притом сфера «А», постоянно усиливая свое влияние в обществе и прививая людям свои цен­ности как основные (а ценности эти, как мы помним, — «аф­фективная нейтральность» — «универсализм» — «конкрет­ность» — «деятельность», она же «результативность»), приводит к возрастающему «угнетению» сферы «L» (где дол­жны работать ценности «качество» и «диффузность» как выс­шие). Другими словами, система профессиональных и произ­водственных отношений наступает на систему родственных отношений и оттесняет ее. Парсонс утверждает, что именно в результате развития производственно-профессиональной сфе­ры семья и родственная группа постепенно лишились своих функций, и в результате родственная группа распалась на сис­тему «ядерных» семей. Ядерная семья (супружеская пара и не­совершеннолетние дети) дальше распадаться уже не может, но связи внутри нее все же продолжают ослабляться, и она ста­новится все неустойчивее, хотя общество теперь уже пытается ее защищать различными способами. Эту концепцию Парсонс развивал еще в первой своей статье о стратификации, написан­ной в 1940 г. (1940 а)²⁷, а потом расширил и перевел в термины своей модели во второй статье, написанной в 1953 г.²⁸ (1953 с).

²⁷ «Аналитический подход к теории социальной стратификации * — см. наст. изд., с. 287-300.

²¹ «Новый аналитический подход к теории социальной стратификации» — см. наст, изд., с. 444-500.

Далее Парсонс отмечает, что при переходе на другой уро­вень анализа социальной стратификации, — при анализе уже не общества в целом, а отдельных его структур, — выявляется, что в сфере «А» высоко престижируются функции управления и целедостижения, т.е. именно функции сферы «G», которые в обществе в целом с точки зрения социального престижа оказываются на последнем месте. Другими словами, каждая от­дельная сфера имеет свою собственную иерархию функций по шкале престижа. И здесь также скрыт источник социальной ди­намики.

Вообще применение парсонсовских аналитических пере­менных позволяет прийти к неожиданным выводам при анали­зе собственного общества, которое мы как будто знаем доста­точно хорошо по собственному опыту. Но в том-то и дело, что по собственному опыту мы хорошо знаем только отдельные, частичные секторы общества, анализ же на уровне макрострук­тур с помощью здравого смысла чаще всего уводит нас в дебри штампов и тривиальностей. Исследование тем и отличается от обыденных рассуждений, что исследователь даже при теоре­тическом анализе стремится поставить между собой и объек­том исследования какой-то объективный конструкт, хотя бы в виде вот таких переменных, который мешал бы ему «соскаль­зывать» в привычные словесные клише.

Парсонс много занимался анализом социальной стратифи­кации. Это и понятно, так как исследования У.Л.Уорнера, посвя­щенные социальной стратификации, как раз в этот период очень широко обсуждались научной общественностью, вызвали мно­го споров и различного рода попыток осмыслить его большой и интересный эмпирический материал. В самом конце 30-х гг. в Гарвардском университете работала группа социологов, в ко­торую входил Кингсли Дэвис и к которой примыкал Роберт Мертон²⁹. Результатом этой работы был ряд статей по теоре­тическому осмыслению стратификации (наиболее интересные из них — статья Кингсли Дэвиса «Концептуальный анализ стратификации», 1942, и совместная статья Кингсли Дэвиса и Уилберта Мура «Некоторые принципы стратификации», 1945³⁰).

²⁹ Были изданы даже материалы этой группы: Parsons Sociological Group: Report of Meetings. Ed. by K. Davis mimeograped (1937—39).

³⁰ Обе статьи переведены на русский язык и опубликованы в сб.: Социальная стратификация, вып. 1. М., 1992, с. 138—159,160—178.

Так отрабатывались и оформлялись основные черты структурно-функционального подхода, который в дальнейшем Парсонс применял при анализе различного рода социальных систем, начиная с книги «Социальная система» (1951 а), через «Структуру и процесс в современном обществе» (1960 в), а так­же «Очерк социальной системы» в книге «Теории общества» (1961 а) идо книги «Общества» (1966 а), где уже начинает при­меняться сравнение различных обществ.

А далее анализ Парсонса расширяется на окружающие об­щество системы, втягивая в себя всю вселенную, доступную человеческому мышлению (см. его работы: «Система современ­ных обществ», 1971 а, и «Теория действия и человеческая сре­да», 1978с).

Знакомство с сочинениями Парсонса в России началось в середине 60-х гг., может, даже несколько ранее. По своей долж­ности (главы комитета по связям с советскими социологами) Парсонс приезжал в Россию (в Москву, Ленинград и Киев) в 1962 г. и затем еще три или четыре раза, вплоть до 1968 г., ког­да, после вторжения советских войск в Чехословакию, отно­шения с западными странами ухудшились и обмен деятелями искусства, учеными и т. д. сильно сократился. Приезжая, Пар­сонс выступал с лекциями, встречался с социологами.

После снятия запрета с социологии в СССР в эту область устремились люди из разных наук, естественно, не имеющие специального социологического образования, поскольку тако­вого в то время в нашей стране не было (не было его и еще дол­гое время после того, как социологию «разрешили»). Надо было как-то приобретать необходимые знания. Конечно, самообра­зование, чтение литературы было в то время основным мето­дом. Но весьма большой вклад в этот процесс внесли также се­минары, которых в то время было много: в Москве действовали тогда известные философские семинары Г.П. Щедровицкого, а также Э.Г. Юдина и В.Н. Садовского, по этому типу быстро стали возникать и семинары в социологии. В Институте фило­софии сектор социальных исследований под руководством Ю.А. Левады организовал семинар, который скоро стал доволь­но популярным у социологов; существовали и менее крупные семинары, в частности В.Б. Ольшанского и И.С. Кона. Моло­дежь (и не только молодежь) охотно их посещала и проявляла большую готовность учиться.

Руководители семинаров стали предлагать участникам пе­ревести те или иные работы или просто прочитать и рассказать

потом о них. В частности, сразу в нескольких семинарах заин­тересовались Т. Парсонсом. Так появились первые переводы, разумеется, это были небольшие статьи, главы из книг, отрыв­ки. Большинство из них обречено было остаться «рабочими» переводами, которые оседали у самих переводчиков после того, как несколько знакомых переводчику социологов ознакоми­лись с ними или был сделан доклад (если до доклада доходило дело), проведено обсуждение. Но кое-что попало в печать.

Прежде всего при переводе сборника «Социология сегод­ня» переведено было и предисловие к нему Парсонса. Затем по материалам семинара в Кярику (1967-1968 гг.) был издан Бюл­летень № 6 Института философии АН СССР и Советской со­циологической ассоциации под названием «Структурно-функ­циональный анализ в социологии» (в двух выпусках), где, однако, было опубликовано больше статей, разбирающих кон­цепцию Парсонса, чем материалов самого Парсонса.

Но уже в 1968 г. началось идеологическое наступление на социологию: концепции Парсонса были объявлены «буржуаз­ными», а сектор Ю.А. Левады подвергся разгону. Семинары стали «уходить в подполье», иногда наполовину, иногда совсем. В 70-х гг. вся бурная жизнь в социологии, начавшаяся во вто­рой половине 60-х гг., стала постепенно сходить на нет. Соци­ологи, уволенные и ушедшие из Института конкретных соци­альных исследований (так в то время назывался современный Институт социологии РАН) в период его разгрома в 1972 г., устроились в различных институтах и организациях, где соци­альные исследования часто оказывались далеко не главным направлением и их нужно было «привязывать» либо к архи­тектуре, либо к эстетике, а иногда и к художественной самоде­ятельности. В общем социология в нашей стране выжила как таковая, но процесс ее развития страшно замедлился. Поощ­рялись лишь чисто прикладные исследования, а теория вообще никому не была нужна и даже рассматривалась как нечто опас­ное и чреватое непредвиденными последствиями.

Тем не менее Парсонсом продолжали «потихоньку» зани­маться прежде всего те, кто успел с ним уже как-то познако­миться и испытал на себе влияние его работ. А влияние это было очень сильным. На «круглом столе», материалы которого пуб­ликуются нами в Приложении, почти каждый социолог, пере-

водивший Парсонса, констатировал, что Парсонс сформиро­вал его как ученого, привил ему научный подход, научил рабо­тать с современными сложными теориями и методологиями. И это действительно очень важный фактор, если вспомнить, что все мы, социологи первого поколения, вышли из стен институ­тов, где нам усердно прививали марксистское мировоззрение, марксистский подход к науке, к исследованиям, марксистский взгляд на знание и его функции в обществе. Даже осознавая недостаточность нашего научного воспитания, мы не могли его преодолеть «в пустоте», нужна была точка опоры, с помощью которой возможно «перевернуть вселенную» своего сознания. Парсонс давал такую точку опоры. Он не чистый теоретик, строящий свои концепции как некие представления, он — серь­езный методолог, предвосхитивший еще в 30-40-х гг. некото­рые положения и принципы, сформулированные теоретиками знания в 60—70-х гг.

Таким образом, окончательно элиминировать Парсонса из нашей социологии не удалось, хотя влияние его было сильно ограничено. В 70-е гг. время от времени продолжали появлять­ся у нас в стране небольшие работы и отрывки из работ Пар­сонса. Так, было опубликовано его предисловие к книге «Аме­риканская социология», вышедшей на русском языке в 1970 году. Что-то «проскальзывало» в выпусках ИНИОНа-³¹, но, ко­нечно, это были крохи. Это — ничтожная доля даже от того, что существовало уже в «рабочих» переводах.

³¹ В частности, в сборнике «Кризис общей теории действия Т. Парсонса» (М., ИНИОН, 1980) помещены целых четыре материала, представляющих рефераты и сокращенные переводы работ Парсонса.

Данный сборник задуман как свод материалов, которые достаточно полно охватывают то, что удалось собрать из пере­водов Т. Парсонса.

В частности, из «Структуры социального действия», са­мой ранней монографии Т. Парсонса, подобралось пять глав: две первые и две последние, посвященные методическим и тео­ретическим вопросам, и еще одна глава, посвященная анализу концепции М. Вебера (к сожалению, только часть этого анали­за) с замечаниями о концепции Ф. Тенниса. Эти переводы пуб­ликуется впервые. Ранние статьи Т. Парсонса о мотивации экокомической деятельности и о социальной стратификации (пер­вая статья, посвященная этой проблеме) были в 60-е гг. вклю­чены в Бюллетень ССА, который, однако, не вышел из типог­рафии (был «арестован» в связи с «делом Левады»).

Не публиковались также отрывки из книги «К общей тео­рии действия» — некоторые из разделов, написанных Т. Пар-сонсом совместно с Э. Шилзом и Д. Олдсом, а они имеют важ­ное значение, поскольку именно в них наиболее полно описываются аналитические переменные Парсонса, которые «задействованы» в большинстве других его работ. Впервые эти переменные были введены и подробно охарактеризованы в кни­ге, написанной совместно Т. Парсонсом, Р. Бэйлсом и Э. Шил­зом в 1953 г. и называющейся «Рабочие материалы к теории дей­ствия» (1953 а) ³², но эта работа оказалась недоступной для наших социологов, так как не попала в наши библиотеки. Отсутствие подробных описаний этих аналитических переменных очень тормозило (и до сих пор тормозит) понимание общей концеп­ции Т. Парсонса. Теперь, как мы надеемся, нам удалось отчас­ти этот пробел восполнить переводами указанных разделов.

³² Theoriesof Society, edsT. Parsons, E. Shils, KD. Nalgell, F.R. Pitto, vol. 1,1960.

Не публиковались и вторая статья Т. Парсонса по страти­фикации, в которой его аналитические переменные применя­ются к конкретному материалу (эта статья помещена в данном томе, как и все вышеперечисленные работы), а также главы из книги «Социальные системы», в которых те же переменные «пропускаются» через другой конкретный материал. Интерес­ный поворот обсуждения тех же переменных содержится в ста­тье Т. Парсонса, представляющей ответ проф. Дубину, кото­рая на русском языке также появляется впервые.

Так что нами вводится в обращение довольно большой материал. Он весьма разнохарактерный, писался Парсонсом в разные годы и на разные темы. А в целом, по нашему мнению, он позволит читателю гораздо ближе познакомиться с Парсон­сом, чем это было возможно до сих пор. Конечно, и это — лишь бледный пунктир, прочерчивающий огромный массив работ Т. Парсонса. Но какое-то представление о целостной концеп­ции этого интереснейшего американского социолога, нам ка­жется, по нему можно выработать. Если же интерес к макросоциологическим концепциям будет усиливаться, то можно на­деяться на появление новых переводов, а тем самым — и на бо­лее глубокое изучение идейТ. Парсонса в России.

Пока же нам удалось собрать и опубликовать все эти ма­териалы лишь благодаря тому, что переводчики отказались от оплаты за свой труд и пошли нам навстречу, разыскав и вручив собственные экземпляры давних переводов. На этапе подготов­ки тома к печати составителям и редакторам много и бескоры­стно помогали в работе Т.Н. Федоровская и Н.В. Осипова. За это им огромное спасибо от имени нашей социологической на­уки, которая, все-таки, надеемся «встанет на ноги» и обретет самостоятельность и уверенность в собственных силах, несмот­ря на все трудности, ею пережитые и переживаемые.

В. Чеснокова

Структура социального действия *. (Главы из книги)

Глава I. Введение

Проблема

«Многие ли нынче читают Спенсера? Нам сейчас труд­но понять, насколько большой интерес вызывали идеи Спен­сера в его время... Он был личным наперстником странного и непонятного бога, которого он назвал эволюцией. Его бог предал его. Мы пошли дальше Спенсера»¹. Приговор про­фессора Бринтона звучит подобно заключению следовате­ля: «Смерть наступила либо в результате самоубийства, либо от руки одного или нескольких неизвестных людей». Мы должны согласиться с этим выводом. Спенсер мертв². Но кто его убил и как? Проблема заключается в этом.

^* Parsons Т. The Structure of Social Action. A Study of Social Theory with Special Reference to a Group of Recent European Writers by Tallcoto Parsons, Assistant Professor of Sociology Harvard University. Mc.-Graw-Hill. Book Company Inc., New York and London, 1937.

¹ Brinton English Political Thought in the Nineteenth Century, London, 1933, pp. 226 — 227. Здесь и далее в настоящем издании библиографические ссыл­ки в переводах, за исключением необходимых уточнений, приводятся в той форме, как они даны у Т. Парсонса. — Прим. ред.

² Конечно, нельзя утверждать, что все его мысли ныне несостоятельны, но мертва его социальная теория как целостная структура.

Очевидно, существуют определенные причины как того, что идеи Спенсера забылись скорее, чем идеи дру­гих мыслителей, так и того, почему Спенсер в свое время возбуждал общий интерес. Но не это является предметом настоящего исследования. Цель работы заключает­ся в раскрытии «преступления», жертвой которого пало нечто большее, чем просто судьба и репутация одного мыслителя. По общему направлению своих взглядов Спенсер принадлежал к позднему этапу позитивистско-утилитарной традиции. Эта традиция играла значитель­ную роль в интеллектуальной истории народов, говоря­щих на английском. Что случилось с нею³? Почему она погибла?

³ См. следующие две главы (II, III), где даны аналитическое и историческое объяснения.

Основная идея данного исследования состоит в том, что эта традиция пала жертвой мщения ревнивого бога — эволюции, в данном случае — эволюции научной теории. В настоящей главе не рассматривается, каким образом развивалась эта теория и во что она преврати­лась. Об этом речь будет идти позже. Сейчас необходи­мо остановиться на предварительной постановке про­блемы, а также на методе, при помощи которого данная задача должна быть решена, и на позициях, с которых эту работу следует оценивать.