Речи при поражениях передних отделов речевых зон 3 page

физиология человека 1977,Т 3 №3 С 42d—433

Лишь за последнее время, в значительной мере благодаря исследованиям Н П Бехтеревой и ее сотруд­ников, стало ясным, что в ситу вертикального прин­ципа функциональной организации мозга системы кодов языка, которые осуществляются речевыми зо­нами мозговой коры, могут отражаться и на работе глубинных структур Следовательно есть много осно­ваний предполагать, что, если глубинные структуры левого полушария и их связи с корой височио-тсмен-нои области поражаются, динамика речевых процес­сов может проявлять своеобразные расстройства

До последнего времени анализ этих расстройств остался недостаточно ясным, и требовалась специаль­ная работа нейрохирурга, невропатотога и неиро-психолога, чтобы оказалось возможным детальное описание характера речевых расстройств, возникаю­щих в результате операции которые вызывают нару­шения функции левого зрительного бугра и его связей

Настоящее сообщение и посвящено изложению данных, полученных в результате такой совместной работы

Известно, что афазию следлет рассматривать пибо как нарушение процесса овладения соответствующи­ми речевыми кодами (фонетическими, лексическими, семантическими и с.интаксическими), либо как на­рушение процессов плавного протекания речевой де­ятельности, при котором различные структурные единицы языка страдают неравномерно (А Р Лурия, 1969, 1972, 1975 и др) Если такие нарушения отсут­ствуют, расстройства речевой деятельности нспьзя от­носить к афазическим

Наблюдения тех авторов, которые были указаны выше, и наблюдения, проведенные нами, показыва­ют, что поражения левого зрительного бугра и его свя­зей вызывают расстройства речи принципиально иного характера и что картины, возникающие в подобных случаях, нельзя считать афазическими

При операциях, приводящих к частичному повреж­дению левого зрительного буфа и его связей, возникает не распад кодов языка, а специальная форма наруше­нии управляемости речевыми процессами которая прежде всего принимает форму распада избиратель ности речевых процессов (блокирование посторонних впечатлении и действия побочных следов памяти) Это нарушение может при первом прибпижении создать впечатление афазических расстройств, но его ближай­ший анализ позволяет увидеть те принципиальные отличия, которые разделяют эти нарушения и афази-ческис расстройства речи

Мы попытаемся показать это на одном счучае аневризмы левого зрительного бугра После опера­ции, сопровождавшейся повреждением задней труп пы таламических ядер и их связей с образованиями левой височной области, возникти именно такие расстройства речевой деятельности

Бошшя Д, 25 тет инженер, нослупита б институт нейрохирургии им Н Н Бурденко АМН СССР 25 сентяб­ря 1974 г с подозрением на аневризму левого пол\шария В 1971 и 1974 гг больная перенесла кровоизлияния с потерей сознания которые оставили после себя тишь стертую неврочогическ^ю симптоматику, указывавшую на п>бпнное пора/кение мозга Эти симптомы постепен­но спадичись и при постугпении и Институт неирохи-pvpriin v нее отмечачся лишь ciafio выраженный napej правого лицевою нерва правостороннее повышение су­хожильных рефлексов

, Нейропсихологическое исследование (Л И Моско-

. ви<йоте), проведенное до операции показало что больная

была -полностью сохранна ориентирована эмоционально

адекватна (отмечались лишь признаки некоторой недо­статочности оценки собственною состояния, проявляв­шиеся в недооценке возникавшего у нее утомления) Никаких расстройств в гнозисе и праксисе не было, речевые про­цессы бьпи полностью сохранны

Электроэнцефачографическое исследование показа­ло обшемозговые изменения электрической активности (редукция основного ритма, диффузные медленные воч-ны), на фоне которых определялись некоторые локаль­ные изменения в темепно-затылочнои области слева

Вертебральная ангиография показала наличие неболь­шой (1,5 см') аневризмы, расположеннои в области по­лушки левого зрительного бугра. Кровоснабжение ее происходило из задней хориоидальной артерии, а отток осуществлялся в галенову вену

18 ноября 1974 i ботыюй пожизненным показани­ям была произведена операция иссечения артерио-веноз-пои аневризмы, расположенной в области задних отделов зрительною бугра слева (Ю.М Филатов) Доступ к анев­ризме осуществлялся через медиальную стенку левого бокового жсчудочка в области задних отделов поясной извилины и предклинья

Схема поражении, вызванных операцией, дана на рис 1 После операции неврологический статус больной резко изменился, развились глубокий правосторонний [емипарез, носящий черты афферентного, нарушение всех видов чувствительности на правой половине гела, воз-пнкта правосторонняя гомонимная гемианопсия На этом фоне разнились гр\бые своеобразные нарушения речи, характер и оценка которых и явились предметом настоя­щего исследовании

Все это давало основание предполагать, что при опе­рации были существенно повреждены как образования подушки левого зрительного бугра, так и его связи с ле­вой височной областью

Нейропсихологичсскос исследование показало, что на фоне обшей психической сохранности у боль­ной возник сложный синдром, в который входило по крайней мере два компонента.

Первый был связан с выраженными нарушения­ми зрительного восприятия, которое при возник­шей полной правосторонней гемианопсии теперь осуществлялось только затылочными отделами пра­вого полушария, эти нарушения проявлялись в вы­раженных дефектах зрительного восприятия букв и слов при сохранном восприятии предметных изоб­ражений и значительной трудности их словесного обозначения. Они приближались к картине тех из­менений, которые были описаны Спсрри при рас­сечении задних отделов мозолистого тела, и будут служить предметом специального сообщения

Второй компонент синдрома проявлялся в свое­образных массивных нарушениях речи.

Тщательное нейропсихологическое исследование, проведенное одним из нас, показало, что все основ­ные компоненты кодов языка оставались у больной сохранными. Ее фонематический слух оставался не нарушенным, и она без большого труда разли­чала основные фонемы, обнаруживая лишь некоторую неуверенность в дифференцировке близких (коррелирующих) фонем Больная могла правильно называть показанные ей предметы без поисков их наименования. Чаще всего она понимала значение слов и правильно указыва­ла названный предмет. Ее речь была плавной, мелодичной, грамматически правильной, и в ней никогда не проявлялось никаких затрудне­ний в произношении нужных звуков, никаких поисков правильных артикуляций и никаких литеральных парафазии.

Несмотря на относительную сохранность всех основных компонентов речи, нарушение которых типично для афазий, речевая деятель­ность больной была настолько расстроена, что речевое общение с ней было практически невоз­можным.

Основной дефект речевой деятельности больной заключался в се предельной неустойчи­вости, в легком проявлении «недослышания» и «недопонимания» обращенной к ней речи и в легком соскальзывании на бесконтрольно всплы­вающие побочные связи или замене адекватной речи инертным повторением только что возник­ших стереотипов

В результате этого речевое общение с боль­ной носило выраженный флуктуирующий харак­тер', иногда больная правильно воспринимала обращенную к ней речь и правильно отвечала на нее, иногда же (в течение того же опыта) она оказывалась не в состоянии понять обращенного к ней вопроса и заменяла правильные ответы бес­контрольно всплывающими побочными ассоциа­циями или инертными стереотипами.

Рис. 1. На срезах мозга, проходящих через зрительный бугор, заштрихована зона локализации артерио-венозной аневризмы и хирургического вмешательства на ней: А — боковая проекция, Б — прямая проекция

Иллюстрируем это несколькими примерами, взя­тыми из магнитофонных записей проведенных с ней бесед

Мы давно с вами виделись! «Много¹» Долго мы с вами не видешсь?« Например улица, например дома. напри­мер постройка, где работники хранят свою. ой, что же говорю¹. он., погребок., ну, точнее, здесь..» Мы с вами встречались давно? «Нет, две недели тому назад, може! быть, даже больше..» Кто у вас дома⁹ «У меня никого нет лома, муж на работе, а дочь у свекрови'» Где муж работает'' «В прокуратуре, следователем. » А где дочь? «У родителей мужа.» (23 XII 1974, 5-и день после опе­рации)

Как вы себя чувствуете? «Слышу вас хорошо» А как вы себя чувствуете⁷ «И вижу вас хорошо». А как у вас рука? «Вижу хорошо, вот только левым глазом. то есть правым глазом. такое впечатление, что будто немного не вижу». Кем выработали''«Я. я.. работала оператором технической конторы, готовила документы вот, прихо­дит, допустим, вагон и на него нужно оформить доку­ментацию..» Вы бьич когда-нибудь на Юге⁹ «Да, была». Расскажите, где вы были и что вы там видели «Едешь в поезде, затем приезжаешь, допустим, на вокзал. выле­заешь., тебе дают билет потом едешь в кассу ои, я не то говорю потом авто, нет, не авто... там в кассе.. ой, в какой кассе? У мена все касса, опять билетная группа... да причем билетная группа.. Вот я хочу рассказать — и расскажу вам о кассах. все на кассу у меня'»(26.ХП 1974, 8-и день после операции)

Приведенные выдержки показывают, насколько неустойчиво протекает у больной процесс речевого общения. Иногда она слышит вопрос, иногда «не­дослушивает» его. Иногда она отвечает адекватно, иногда адекватный ответ заменяется бесконтрольно всплывающими ассоциациями или персеверациями, которые больная отлично осознает, но которые не может преодолеть.

Аналогичное имеет место при передаче содер­жания рассказа или предъявляемых больной фраз.

Больной читается рассказ «Курица и золотые яйца» и предлагается передать его содержание Больная начи­нает. «Вот скворец,, забыла историю.. а старушка веле­ла рассказать ему» (вплетение ситуации, когда врач просит передать содержание рассказа) Я повторю вам рассказ (Рассказ читается снова) «История со старуш­кой повторилась (вплетение и речь ремарки исследую-шего о повторении рассказа) о девочкой. она рассказала ее забыла» Про что был рассказ про курицу ⁹ «Скорее всего, что нет.а

Больной предлагается повторить фразы «В саду за высоким забором росли яблони» и «На опушке леса охот­ник убил волка», после чего ей снова читается рассказ «Курина и золотые яйиаа ц предлагается передать его со­держание Больндя начинает * Тетеревеночек, жил на одном дереве. и №т однажды. тетерев узнал,., что тстере-неночек в чем-rp виноват и решил проучить его.. нет, не знаю.» (рассказ читается снова). «Ну вот... на одном дереве (вснлывание следои ранее прочитанной фразы)., еще маленький тетеревеночек.. и старший тетерев решил Проучить его..» и т д. (2-Х1|—27 XII. 1974).

Легко видеть, что в передачу рассказа у боль­ной вплетаются следы как ранее прочитанных фраз, так и бесконтрольно всплывающих ассоци­аций, которые сразу же превращаются в инерт­ные стереотипы, делающие правильную передачу рассказа недоступной.

В резком контрасте с только что описанными нарушениями спонтанной речи и передачи рассказа по слуховым следам стояла полная сохранность речи в тех случаях, когда она опиралась на непосредствен­ное зрительное восприятие.

Вот как больная описывает содержание лежащей перед ней сюжетной картинки.

Больной предъявляется картинка «Прорубь» и пред­лагается рассказать ее содержание. Она внимательно раз­глядывает картинку и начинает' «Вот река. покрытая льдом.. И лед почему-то начинает трескаться, и мальчик ползет, видимо, хочет спасать Потом мост.. на нем дос­ки а эти мальчики зовут,, почему-то кричат, чтобы все стояли на месте, кроме двух *

Когда больной предъявляется вторая картинка — «Раз­битое окно», в ее речи на мгновение появляются персеве­рации, которые сразу же преодолеваются, и рассказ снова протекает совершенно адекватно. «Вот это, значит, каток То есть, конечно, это совсем не каток. Мальчик. разби­тое окошко почему-то.. а этот спрятался за дерево, а эта мать или кто это — не пускает в дверь. Видимо, один маль­чик другого мальчика. куда-то просил поити. и снежок у него в руках.» (I2.XII 1974)

Та же сохранность речи наблюдается при передаче содержания картины «Неравный брак». «Это перед свадь­бой Он и она. Большая очень разница. Она очень моло­дая, а он уж очень преклонного возраста... брак, конечно, неравный, разница очень большая..ей т.д.

Легко видеть, что если речевая деятельность, протекающая без зрительной опоры или по слухо-речевым следам, резко нарушена, то речевая дея­тельность, имеющая опору в наглядном восприятии, остается сохранной.

Этот факт получает дальнейшее подтверждение в опытах, при которых больной предлагается понять смысл слов, предъявляемых на слух, и показать на­званные изображения, назвать предъявленные изоб­ражения и повторить предъявленные слова

Во всех этих случаях, когда речевые процессы протекают под влиянием слухового контроля, рече­вая деятельность больной оказывается нестойкой, иногда грубо нарушенной

Как мы говорили, больная может легко понимать отдельные слова и указывать на названные изо­бражения. Однако, если такой опыт проводить дли­тельно, у нее начинают возникать значительные колебания, а при истощении появляется отчетливое «отчуждение смысла слов», и больная начинает по­казывать неправильные картинки, чаще всего пер-северативно указывая на ранее предъявлявшееся изображение. Еще большие дефекты возникают, ког­да больной сразу предъявляется два слова и когда она соответственно должна показать сразу на два изображения. В этих случаях она, как правило, либо удерживает лишь одно слово, показывая вторую кар­тинку неправильно, либо же начинает показывать обе картинки неправильно, чаще всего подпадая под влияние следов ранее предъявленных слов

Нестойкость слухо-речевых следов и легкость их нарушения под влиянием инертных стереотипов преж­него опыта выступает здесь с полной очевидностью.

Аналогичное происходит и в опытах с называ­нием предметов. И здесь больная начинает с безо­шибочного называния, но очень быстро заменяет его персеверативным воспроизведением одного из ра­нее произнесенных слов.

Оба описанных вида нарушения сохранялись у больной в течение 4—5 недель после операции и лишь затем начали претерпевать обратное развитие

Особенно стойкие и наиболее своеобразные де­фекты возникали у больной в опытах с повторением слов или фраз, предъявляемых на слух. В этом опыте обнаружилась картина, обычно не

встречающаяся при афазии Больная повторяла слова совершенно неправильно, заменяя предъявляемые слова либо бессмысленными, либо посторонними, контаминированными словами, это появлялось обыч­но после одного—двух правильно повторенных слов и не поддавалось никакому контролю То же явление сохранялось и при повторении фраз, которые часто замещались совершенно посторонними, бесконтрольно всплывающими высказываниями, характерно, что больная часто не замечала своих ошибок

Вот несколько примеров иллюстрирующих это явле­ние Кошка «+» Мама «+» Зубы «+» Окно «—» Забор «~» Правильно* «Нет¹ Окно— дом» Правильно? «По-моему правильно¹ > Простыня — «преступление» Лампа — «на­ступление — мне почему-то это приходит в голову» Язык «машина» Ручка — «дом» Плечо — «повторение» Палец — «наступление ои что я говорю» (27 1 1975)

Пустыня «—» Крыша ~ «поле нет крыша Поле» Правильно? «Не знаю 50 на 50'» Зубы — «пух нет, не то слово» Зубы — «пустыня > Верблюд — «ночи вы тут про пустыню говорили¹ > Кошка — «цыплята» Кошка — «утки»итд (26X11 1974)

Легко видеть, что возникающие ответы не но­сят характера активного звукового анализа предъяв­ленного слова, а являются чаще всего бесконтрольно всплывающими побочными ассоциациями и что гру­бый дефект повторной речи сохраняется даже через 2,5 и даже 3 мес после операции

Приводим несколько типичных примеров

Девочка спит «Наша ворона» Правильно ^у «Не знаю» Мальчик удари г собаку «Наша ворона нет не так¹» Рыба плавает в пруду «Ворона — варит газ Так¹»

На yiuye выпал глубокий снег «Среди картошки я почувствовала что молоко» (2 XII 1974)

Дом горит вГад дает » Правильно'' «Даже не знаю» Мальчик ударил собаку «Гад дает букву Я чувствую что это не то» Девочка пьет чаи «Дни текут быстро» Больной ижит в больнице и скоро будет операция «Дни проходят быстро и вырастают деревья» (26 XII 1974)

Мальчик спит и Девочка плачет «Мальчик курит мальчик плачет» В саду за высоким забором росли яблони «В саду утром нашли гроздь винограда» Правильно⁹ «Кажет­ся немного не так» (Четырехкратное повторение фразы не дает улучшения) На опушке леса охотник убил волка «В счду рано утром убили 1роздь винограда» Тоже «Всаду рано утром убили маленького тетеревенка» и тд

Легко видеть, что во всех случаях правильное повторение фразы замещается совершенно иным содержанием, хотя общая интонационная структу­ра предложенной фразы сохраняется Легко также видеть, что этот массивный дефект устойчиво со­храняется в течение всего периода наблюдений

Факты, которые мы изложили, показывают, что операция на левом зрительном бугре, связанная с повреждением задней группы его ядер и связей их с левой височной областью, привела к возникновению синдрома, который с первого взгляда напоминал афазию, но при пристальном анализе обнаруживал совершенно иную, резко отличную от афазии при­роду расстройств речевой деятельности

Как фонематический слух так и система арти­куляции, плавность речи больной оставались сохран­ными (в фонематическом слухе отмечались лишь некоторые, относительно стертые нарушения)

Однако речевое общение с больной стало почти полностью невозможным Это было связано с тем фактом, что как восприятие речи, так и собствен­ная речь больной стали исключительно неустойчи­выми и легко подпадали под влияние бесконтрольно возникающих побочных связей, а в первый период после операции и под влияние патологически инерт­ных стереотипов Эти нарушения проявлялись как в спонтанной речи так и в воспроизведении смысла рассказов, в понимания речи, назывании предме­тов и особенно отчетливо в повторении слов и фраз Они почти не проявлялись в тех формах речевой де­ятельности, когда речь опиралась на наглядную зри­тельную основу (описание сюжетных картинок)

Все указанные дефекты претерпевали очень мед ленное обратное развитие грубейшие дефекты по­вторной речи сохранялись в течение всего периода наблюдения

Все это позволило утверждать, что оперативное вмешательство вызвало не нарушение процесса овшде-ния кодами языка, а нестойкость речевой деятетьнос-ти, выявляющуюся в нарушении процесса торможения бесконтрольно возникающих следов побочных связей, и которая в зарубежной литературе часто обозна­чается как нарушение процесса «фильтрации»

Эти нарушения и являются по-видимому резуль­татом дисфункции глубоких систем (левого зритель­ного бугра и его связей с левой височной областью) Так как проведенные в последнее время исследова­ния, в частности набтюдения Н П Бехтеревой и ее сотрудников (1974, 1975 и др), показали, что возбуж­дения, доходящие до глубинных образовании мозга (в том числе до ядер зрительного бугра), могут иметь специфический характер отражая те системы вербаль­ных кодов, которые вырабатываются речевыми и в частности, теменно-височными зонами коры, можно думать, что поражение этих глубинных структур мо­жет отразиться на протекании речевых процессов лишая их избирательности и приводя к легкому воз­никновению побочных внесистемных связей Не ис­ключено, что эти нарушения могут появляться в тех случаях, когда поражение левого зрительного бугра свя­зано с нарушением соответствующих путей, ведущих к левой височной доле

Описанные нарушения следует рассматривать как совершенно особый синдром расстройств речевой деятельности, отличных от афазии Этот синдром и нуждается в дальнейшем тщательном изучении

Р.Якобсон лингвистические типы афазии¹

В настоящее время лишь немногие исследователи, работающие в области речевых расстройств, считают роль лингвистики в изучении афазии несущественной Теперь в самых разных американских и европейских странах многочисленные научные коллективы пред­принимают совместные попытки исследования раз­личных проблем, связанных с речевыми нарушениями В ряде научных центров неврологи, психологи линг­висты и специалисты других областей знании проводят совместную работу для описания, изучения, анализа явлений афазии и для получения наиболее точных диагнозов и прогнозов относительно дальнейшего те­чения болезни

На междисциплинарном симпозиуме по речевым расстройствам, организованном «Giba Foundation» (Лондон, 1963 г), было высказано мнение, что в те­чение длительного времени лингвистика была неспо­собна эффективно участвовать в исследовании афазии в связи с тем, что развитие структурного анализа в науке о языке представляет собой сравнительно не­давнее явление Однако в настоящее время, которое характеризуется интенсивным развитием такого ана­лиза, лингвисты тоже должны сказать свое слово в об­ласти речевых нарушений Участие лингвистов в такого рода исследованиях оказывается важным для изуче­ния афазии, с одной стороны, и для общей лингвис­тики — с другой, поскольку очевидно наличие весьма тесных взаимосвязей между проблемами функциони­рования языка в норме и усвоения языка детьми и проблемами распада языковой способности, иллюст­рируемого различными типами афатических нару­шении Становится все более ясным, что подобные нарушения имеют определенный порядок, так сказать, характеризуются особой упорядоченной иерархией рас­стройств, этот порядок существует реально и должен стать предметом научного анализа Лорд Брейн, орга­низатор упомянутого симпозиума, пошел даже даль­ше, утверждая, что те же аналитические методы могут быть использованы при изучении психопатической речи, особенно речи больных шизофренией (WR Brain, 1964) Лингвистические исследования в этой обшир­ной области только лишь начались, но даже на ны­нешнем этапе явления шизофрении предоставляют лингвистам возможность уловить определенные фазы и аспекты в процессе течения болезни, которые впол­не могли бы остаться незамеченными

В предшествующие периоды развития науки, ког­да лингвистика играла крайне незначительную роль в изучении речевых расстройств, у ряда ученых, не яв­ляющихся специалистами по лингвистике, появились концепции афазии, в которых, грубо говоря, обнару­живалось полное игнорирование лингвистического аспекта в сфере патологии речи Подобное намерен­ное игнорирование этого аспекта представляется недопустимым коль скоро афазия поражает исключи-

¹ Jakobson R Linguistic Types of Aphasia // Jakobson R Selected Writings Vol II (Word and Language) Pans 1963

тельно или преимущественно наш язык, то именно в науке о языке нужно искать первое пробное решение вопроса о типах афазии для конкретных случаев рече­вых расстройств К сожалению, многие психологи счи­тали, что афазия представлена только одним типом и что во всем разнообразии речевых расстройств нельзя обнаружить ни качественных, ни даже количествен­ных различий Эта теория находится в вопиющем про­тиворечии со всеми существующими эмпирическими данными об афатических нарушениях Анализ афазии невозможно ограничить чисто количественными ме­тодами Лингвисты должны уделять и действительно уделяют пристальное внимание статистическим проб­лемам языка, и изучение языка в количественном ас­пекте является одним из важных разделов нашей науки Однако для того, чтобы считать, необходимо знать то, что подвергается счету, бычо бы бесполезно считать какие-либо объекты без предваритечьного определе­ния качественных характеристик, без классификации подвергаемых счету единиц и категорий

Результаты чисто количественного анализа явле­нии афазии расходятся с лингвистическими фактами Все так называемые доказательства, обосновывающие унитарный статус афазии, оказываются весьма поверх­ностными, поскольку они опираются на некие фик­тивные научные понятия и абсолютно игнорируют факты фонологической, морфологической и синтак­сической структуры языка В настоящее время мы рас­полагаем рядом объективных и тщательных описании многочисленных случаев афазии, касающихся различ­ных сторон языка Этот материал недвусмысленно сви детельствует о существовании качественно различных, порой даже полярно противоположных типов рас­стройств Разумеется, полярность некоторых типов не исключает возможности переходных или смешанных случаев — в этом отношении расстройства речи сход­ны со всеми другими патологическими изменениями личности

Нельзя отрицать, что чисто полярные типы афа­зии встречаются весьма часто, подобною рода кар­динальные дихотомии позволяют нам дать обшую классификацию афазических нарушении Несколько лет назад я имел возможность подробно обсудить одно из подобных нарушений (RJakobson 1971, с 239) В лю­бом речевом событии существенную роль играют два фактора селекция (выбор) и комбинация (сочетание) Если, например, я намереваюсь сказать нечто о своем отце, я должен сделать сознательный или подсозна­тельный выбор одного из возможных слов father «отец», parent «родитель», papa «папа», dad, daddy «па­почка», далее, если я хочу сказать, что он неважно себя чувствует, я опять-таки выбираю один из возмож­ных способов выражения ill «больной» sick «больной, болезненный», indisposed «испытывающий недомога­ние», not healthy «нездоровый», ailing «хворый» Селек­ции составляют один аспект двустороннего события, а комбинация двух выбранных речевых единиц, даю­щая предложение father is sick — «отеи болен», состав­ляет его другой аспект Единицы, среди которых мы производим селекцию, взаимно связаны др\г с дру­гом различными типами и степенями сходства/раз­личия, например отношениями сходства, подобия эквивалентности, похожести, аналогии, различных видовых типов, противоположности В противовес се­лекции, базирующейся на внутренних (парадигмати­ческих) отношениях единиц, комбинация затрагивает внешние отношения единиц по их линейной смеж­ности во всех видах и степенях соседство, близость и отдаленность, подчинение и сочинение

Лингвистическое переосмысление разнообразных случаев афазии, описанных в литературе на разных языках, а также мои собственные наблюдения над афатиками, владевшими разными языками, привели меня к выводу, что мы сталкиваемся с двумя основ­ными типами афазии Либо нарушается внутреннее отношение сходства и, соответственно, способность пациента к селекции, либо, наоборот, оказывается зат­ронутым внешнее отношение смежности и, следова­тельно, способность к комбинации

После публикации моих первых предварительных описаний указанной дихотомии (RJakobson, 1971 и др), до сих пор ускользавшей от внимания исследова­телей, я с большим удовлетворением получил под­держку и одобрение со стороны таких серьезных специалистов по афазии, как Лурия в Москве (А РЛу-рия, 1962 и др), Уэпмен и Гудгласс (Н Goodglass, J Berko, I960 и др) в США Их замечания, а также более ранние исследования, особенно работа Гольд-штейна (К Goldstein, 1948), побудили меня обратить особое внимание на очень тесную взаимосвязь между дихотомией селекции и комбинации и традиционным разграничением двух типов афазии, которые были из­вестны под не совсем удачными названиями «сен­сорной» и «моторной» афазии Любая терминология достаточно условна, однако в данном случае эти на­звания создают ошибочное представление о том, что дело здесь сводится либо к нарушению артикулятор-нои способности, либо к повреждению сенсорного ап­парата Данное недоразумение исчезает, как только термин «моторный» заменяется термином «кодирова­ние», а термин «сенсорный» — термином «декодиро­вание» Таким путем мы заменяем случайные симптомы на более существенные признаки Различие между рас­стройствами комбинации и селекции в значительной мере совпадает с различием между нарушениями ко­дирования и декодирования Прежде чем обсуждать со­отношение этих двух пар синдромов, представляется уместным описать основные типы афазии кодирова­ния и декодирования

Среди достижений неврологов, психиатров и пси-хопогов в изучении афазии исследования АР Лурия представляются наиболее ценными Это связано с двумя обстоятельствами во-первых, Лурия исследовал раз­ные типы афатических нарушении на нескольких уров­нях, и. во-вторых, он имел возможность наблюдать в московских клиниках многочисленных пациентов-афа-тиков, в особенности участников войны, с мозговыми ранениями Количество исследованных им случаев афа­зии, подтверждающих его результат, производит боль­шое впечатление В книге А Р Лурия (1962) и в работе, представленной на симпозиуме «Giba Foundation», Лурия отмечает шесть типов нарушений, среди кото­рых имеются основные типы расстройств кодирования, то есть традиционная афазия Брока, или «моторная», в терминологии Лурия принадлежащая к «эфферент­ному» (или «кинетическому») типу, и основной тип расстройств декодирования, имеющий в этих иссле­дованиях обычное название «сенсорной» афазии

Date: 2016-05-13; view: 373; Нарушение авторских прав