Нейропсихология мышления 2 page

С другой стороны, мы пытались проанализировать нарушение спонтанности «лобного» больного в ситуа ции, требующей теоретического мышления

I

Мы начинаем наше описание с анализа наруше­нии деятельности «лобного» больною в эксперимен тально созданной обстановке, близкой к жизненным условиям

На основании многочисленных исстсдовании известно, что наличие мотива личностного отно­шения индивидуума определяет и характер его дей­ствия (А Н Леонтьев, А Р Лурия, С Я Рубинштейн Б В Зеигарник)

Следовательно, можно было ожидать, что изме­нение мотивационнои стороны поведет за собой и резкое изменение всей практической деятельности человека

Для доказательства этого положения мы приво­дим экспериментальные примеры из материала, ко­торый нами более детально описан в статье «Экспе­риментально-психологические данные при травмах лобных долей мозгах» (1948)

Начнем с описания экспериментальной ситуации

Описание эксперимента — «Возврат к прерванно­му действию» Испытуемому предлагается выполнить какое-нибудь задание, которое допжно варьироваться в зависимости от культурного и интеллектуального уровня (Задание это должно быть простым нарисо­вать, слепить, выложить фигуру из кубиков по об­разцу и т д)

Прежде чем испытуемый эту работу закончит, мы прерываем ею просьбой выполнить другую, от­личную от первой по содержанию (экспериментатор фиксирует внимание испытуемого на выполнении второго действия «сделайте теперь это», игнорируя по возможности судьбу первого)

Экспериментатор следит за поведением испы­туемого после того, как он окончил вторую работу

Многочисленные исследования нормальной де­ятельности показали, что после окончания второго задания испытуемый, как правило, возвращается к незавершенному Этот возврат к прерванной деятель­ности может быть выражен в виде прямого продолже­ния действия или только в виде тенденции вернуться к нему Обращение к незаконченной работе может принять разную форму, но существенно то, что оно, как правило, имеет место Чтобы понять, почему ис­пытуемый возвращается к прерванному действию, надо представить себе, что означает конкретно для испытуемого предложение экспериментатора выпол­нить какое-нибудь экспериментальное задание

Ситуация эксперимента всегда имеет для испы­туемого скрытый смысл он может приобрести зна­чение «экзаменах», где испытуемый хочет проверить или испытать свои силы

Ясно одно — ситуация эксперимента, требую­щая выполнения часто бессодержательного задания, становится осмысленной, благодаря пробуждению каких-то, пусть опосредованных, мотивов, устано вок Отдельное случайное задание перестает носить характер изолированного действия, оно приобрета­ет специфический характер целенаправленной дея тельности, обусловленной определенным мотивом

Несмотря на свои случайный характер, оно мо­жет служить средством удовтстворения опреде ленной, специфической в данном случае экспери­ментально вызванной потребности И потому, когда мы прерываем это действие, мы нарушаем не его течение, не его структурную сторону, а вторгаемся в судьбу действия, к которому у субъекта создалось известное отношение, которое стало для данного конкретного жизненного отрезка доминантным

Прервав действие, мы неизбежно касаемся той потребности, которая стоит за ним

Возвращение к прерванному действию проис­ходит именно в силу стремления больного продол­жать начатое действие

У «лобного» больного нет, как правило, этого возвращения к прерванному действию

В то время как в норме такое возвращение к пре­рванному действию выступает в 82% случаев, возврат при поражениях лобных долей достигает едва 21 % ()

Следовательно, мы можем сказать, что психологи­ческая ситуация, которая по своим динамическим меха­низмам близка к жизненной, не возникает у бо 1ьного с травмой лобных долей мозга

Вследствие отсутствия личностного отношения к ок­ружающему, а следовательно, и к ситуации экспери­мента, задание, которое было предложено больному, не включилось в круг его личностных установок Это еше нагляднее выступает в эксперименте который известен в психологической литературе под названи­ем опыта с «уровнем требовании» ()

Ботьнои не снижает уровня требовании к себе после неудачных решении и не повышает его после успешных Он берет любую задачу, которая ближе к нему Ситуации выбора, конфликта у него не созда­ется Каждая отдельная задача не является для него частью веси цепи задач, она аффективно с нею не обобщена ()

Таким образом, «активное» поведение «лобного» больного вытекает не из его внутренних побуждении, оно обусловлено не внутренними мотивами коррели­рующими с глубинными установками, потребностя­ми, а является ответом на внешний стимул Поведение больного обусловлено внешней ситуацией, теми моментами, которые диктуются «психологическим полем»

К аналогичному положению нас приводит еще одна серия фактов Клиника указывает и из другой симптом «лобных» нарушений — на расторможен-ность больных Нередки случаи, когда больные с поражением лобных разделов коры (особенно базаль-ных) выявляют большую речевую и двигательную оживленность Уже само то, как «лобный» больной реагирует на обход врача, чрезвычайно характерно несмотря на то, что такого рода больные лежат без всяких движении, не интересуясь окружающим, они чрезвычайно быстро отвечают на вопросы врача, более того, при всей своей инактивности, безыни­циативности, они часто реагируют, когда врач бе­седует с соседом по койке

Эта быстрая откликаемость на внешний раздражи­тель является часто симптомом расторможенности Больные вмешиваются в разговоры других, становят­ся бестактными, многоречивыми, назойливыми

Это поведение маскирует часто их аспонтанность, больные могут производить впечатление активных, но, по существу, мы видим, что их «активность» вызвана не внутренними импульсами, не внутрен­ними побуждениями

Расторможенность «лобного» больного является по своей природе лишь иным проявлением той же аспонтанности Она вызвана внешними моментами, поэтому мы можем поведение больного трактовать как «полевое» ()

В своем грубом проявлении «полевое» поведе­ние такого больного выступает в виде подчинения слу­чайным моментам, иногда даже вещам

Нередки случаи, когда больной, который прово­дит весь день в бездействии и не выполняет просьбы врача прочесть отрывок из книжки, пройдя мимо книж­ной полки, извлекает книгу и начинает читать, боль­ной, которого просили принести карандаш, начинает этим карандашом писать ()

«Полевое» поведение «лобного» больного не всег­да принимает такие грубые формы Оно часто выступает в виде более тонкой подчиняемости психологическим факторам, принимает форму внушаемости В клинике известны факты, когда больные, которые все время вели себя нормально, вдруг неожиданно для окружаю­щих совершают немотивированные поступки И на оборот, очень часто больные, которые производят впечатление расторможенных, способны к адекватному выполнению задании, если внешняя ситуация их к этому побуждает

Обе эти противоречащие друг другу линии пове­дения возможны в одинаковой степени, ибо та и другая не являются результатом внутренних мотивов бочьно го или реализацией его потребностей, а лишь ответом на стимулы, доходящие до него извне

II

Глубокое нарушение личности больного при поражении лобных долей, которое выражается в нарушении всей системы его потребностей, можно проследить, как мы уже раньше говорили, в тане какой-нибудь определенной формы деятельности, например интепектуспьнои

Через наше исследование прошла целая группа больных (около 85 случаев) поведение которых на пер вый взгляд не определяли в клинике как аспонтаннос Эти больные не были безучастны к окружающей си­туации, они интересовались своими родными, писа­ли им письма, читали газеты Однако поставленные в экспериментальную ситуацию, которая требовала от них интеллектуального напряжения, они вьивляли ас-понтанность

Картины изменении интеллектуальной деятепьнос-ти при поражениях лобных долей мозга чрезвычайно разнообразны Однако через все эти формы проходит красной нитью общий им всем радикал, который отчи-чает их от других видов органического слабоумия, — это отсутствие или сведение до минимума дефектов так называемых формальных способностей и преобла­дание нарушении мотивационнои стороны интеллек­туальной деятельности

Нарушение деятельности и системы потребностей принимает здесь особую форму мысчительнои аспон-танности, которая имеет свои специфический харак­тер Он выражается в том, что самого внутреннего зада­ния, определяющего интеллектуальную деятельность, не образуется Эта особенность не носит характера от­сутствия фиксации или отсутствия целенаправленнос­ти, данное больному задание не превращается в реаль­ный мотив вследствие отсутствия живого психического отношения к этому заданию

Мы хотели бы доказать это положение, анали­зируя разные уровни мыслительных нарушении

Начнем с тех случаев, где речь идет о легких изменениях мышления

Для этого рода нарушений на первый взгляд ха­рактерна замедленность ответов

Однако эта замедленность отличается от обычной медлительности больных с органическими нарушениями мозга нелобнои локализации Для последних характерна замедленность течения самого мысли­тельного акта Однако несмотря на эту замедленность, больной, получив задание, сразу же приступает к его выполнению, инструкция все время стоит перед ним в виде иели, на которую направлено его вни­мание, на это указывают его реплики, обнаруживаю­щие отношение больного к заданию

Замедленность же «лобного» больного совершен­но иной природы больной отвечает замедленно не потому, что течение мыслительного акта у него за­труднено, а потому, что мысль его не направлена в достаточной мере на задание Только с чисто внеш­ней стороны это нарушение носит характер замед­ленности, в действительности же речь идет не об обычной замедленности самого мыслительного акта, а о замедленной реакции больного на вопрос или инструкцию

Приведем пример Больной Г-в (1898 гола рождения) 13 июля 1942 г был ранен осколком чины в левую лоб­ную область Потерял сознание на какой срок, не знает Была рвота кровотечение из носа 21 июля в полевом госпитале когда больной находился в тяжелом состоя­нии была произведена операция, было удалено много костных ockoikob обнаружен дефект кости с истечени­ем мозгового вещества Из пубины мозгового вешесша также бы i удачен осколок фронтальный синус оказался разрушенным, и нем были обнаружены костные осколки

В рентгенограмме после операции 26 июля в лобной области был обнаружен дефект кости после операции костных осколков не бычо

Неврологический статус зрачки узкие, реакция на свет и конверкниию живая Поле зрения — N Дно глаза — N Движения i тазных ябпок — N Сухожильные рефлексы — N Ч\вствите 1ьность не нарушена

При постутении обнаружена значительная акине­зия истощаем ость, особенно проявтяюшаяся при ум­ственной работе В клинике больной, работая в сточярнои мастерской в порядке трудотерапии, проявлял достаточ­ную квалификацию

Больной нормально ведет себя в отделении нет при­знаков замедченной реакции, он довольно быстро отве­чает на обычные вопросы врача но если перед ним посттвить какое-нибудь несложное задание — ею ответы становятся замедленными

Больной должен решить несложную арифметичес­кую задачу «Было куплено 3 ящика яблок по 25 кг в каж­дом '/₅ яблок отдали товарищу Сколько яблок осталось''» Эта задача не должна была представить трудности для человека окончившего пять классов Однако наш бочь-нои очень медленно приступил к этой задаче долгое время он сидел молча направив взгляд мимо экспериментато­ра, затем посте многократных требовании последнего начач решать эту простую задачу

«Сколько вы сказали⁹ — Ах да — 25 яблок По сколь­ко было в каждом ящике¹* По 25 (пауза) 75 Остается 50 яблок» Больной правильно решает задачу, он не допус­кает ни логической ни арифметической ошибки, однако он употребляет на решение этой простои задачи значи­тельное время (10—12 мин)

Такое длительное время требовалось лишь боль­ным, которые по своему интеллектуальному сниже­нию не в силах были справиться с этой задачей, для которых замедленность была вызвана невозможнос­тью произвести арифметическое действие, т е в тех случаях, когда у больных имело место нарушение самих интеллектуальных операций

В данном случае мыслительные операции боль­ного интактны Он был в состоянии справиться с более сложной задачей, понимал переносный смысл пословицы, условность, мог ее сам придумать, если этого требовали условия эксперимента, но выпол­нение этих задании было чрезвычайно замед^нно

Причиной этой замедленности является отсутст­вие направленности мысли на задание

Вследствие того что у больного нет «личностно­го», «своего» отношения к ситуации, он не сосре­доточивается на задании и поэтому само выполнение последнего не наступает, коль скоро нет давления извне Это отсутствие своевременного выполнения внешне выглядит как «акинезия» мышления

Нередко эти акинезии принимают специфичес­кий характер речевых нарушении, которые moi^t импонировать как афазии

АРЛурия (1948) описал подобные нарушения, выделив группу «динамических афазии», характери­зующихся тем, что хотя сама артикуляция звуков и слов не нарушена, однако спонтанная и повторная речь, письмо и чтение оказываются затрудненными из-за замедленности тех динамических переключении, которые обеспечивают течение речевого процесса

Параллельно с замедленностью отмечается еще одна особенность мыслительной деятепьности этих больных — их ответы по типу «коротких замыкании», которые внешне выглядят как «сверхбыстрые ответы»

Приведем призер Бочьному показывают 5 картинок поспедовательно изображающих нападение вопков на мальчика идущего в школу и спасение последнею

Едва взглянув на картинку бочыюи отвечает «Маль­чик лезет на дерево здесь его снишют>

Экспериментатор «Посмотрите повниматечьнее Больной "Мальчик спасается от волков»

Таким образом мы видим, что больной прекрасно понял сюжет картинок но ответил поспешно, едва раз­глядев их

Неправильные ответы больных являются в данном случае не следствием их интеллектуальной недостаточ­ности, в их генезе лежит чрезмерно быстрая реакция, чрезмерно большая откликаемость

Получается парадоксальное явление с одной стороны, замедленная реакция, с другой — чрез­мерно большая откликаечость больного

Это своеобразное сочетание двух феноменов, как бы противоречащих друг другу, является характер­ной особенностью «лобного» больного описанной нами в другом контексте (1948)

В действительности в их основе лежит один и тот же источник — отсутствие мотива к деятельное ти, отсутствие направленности

При наличии направленности индивидуума на задание последнее выступает не как аморфное це­лое, разные моменты этого задания выступают по-разному Воспринимая задачу, субъект выделяет одну сторону, превращая многообразие значения задания в определенный смысл

Если же больной прямо, без соответствующего со­отнесения с внутренней установкой, лишь на основа­нии требования извне, обращается к задаче, то задание превращается в какое-то диффузное требование, ли­шенное смысла В этом случае определяющую роль может приобрести случайный, самый несущественный элемент этого задания, если только внешняя ситуация толкает к тому, чтобы больной за нее взялся, он это делает, подходя к задаче с любого конца

Вот эта возможность подойти к заданию «с лю­бой стороны» и дает возможность решать любую за­дачу путем «короткого замыкания»

Несмотря на то что у больного сохранены все интеллектуальные операции, нужные для того, что­бы задание было понято, мыслительное задание как таковое не образуется, а вместо него выступают часто поражающие нас неправильные суждения и прими­тивные ответы.

Таким образом, мы видим, что замедленность и быстрая откликаемость, парадоксальным образом вы­ступающие в интеллектуальной деятельности «лобно­го» больного, являются двумя сторонами одного и того же его нарушения.

Не всегда эта невозможность образования при­нимает характер только замедленности и коротких замыканий. В более грубых случаях она принимает форму более выраженных специфических мыслитель­ных нарушений.

Речь идет о том, что мышление этих больных лишь отражает то, что ему преподносится, не пере­рабатывая этого материала.

Отдельные операции у этих больных не наруше­ны, но они не умеют ими пользоваться. При повер­хностном знакомстве с больным нельзя говорить о каких-либо изменениях его мыслительных процес­сов, больной дает правильные ответы, если от него требуется лишь пассивное понимание ранее усвоен­ного материала, его связи не страдают излишней кон­кретностью, в них нет излишней детализации. Однако в тех случаях, где требуется активность продукции, больной не справляется с простейшими заданиями

Если такому больному, который в состоянии понять переносный смысл, передать сюжет рассказа, предложить дать описание картины, на которой изображен узник в темнице, он лает следующий ответ: «Не знаю. Может быть, служащим какой-нибудь Я не знаю». Экспериментатор. «Где он находится⁹» Больной «У себя в квартире, а мо­жет быть, у знакомых Почем я знаю⁹»

Экспериментатор старается направить внимание на все настроение картины. «Посмотрите, обычное ли здесь окно» «Это, вероятно, узник, — говорит больной совер­шенно монотонно Обратившись к задаче, он понял, но это понимание не вызывает в нем удивлении по поводу того, что он раньше не понял.

Следующая предъявленная картина — «Каток» — изображает человека, провалившегося в прорубь; рядом стоящие выражают испуг, кое-кто стремится на помощь. Больной описывает «Стоят люди, смотрят, может, ждут трамвая». Он не только не замечает, что выражение лиц изображенных людей не соответствует ситуации ожида­ния, но он не замечает самого факта, что человек прова­лился в проруби Он перечисляет без всякой переработки изображенные на рисунке детали Но стоит эксперимен­татору каким-нибудь путем направить внимание испыту­емого на задание — и больной может дать правильное описание

Особенно хорошо можно было проследить эти нарушения мышления в (...) экспериментах, где зада­ние требовало не просто усвоения, где его осмыслить можно было лишь после активной переработки мате­риала. (--)

[Такой] эксперимент должен разрешить не про­блему интактности мыслительных операций, не воп­рос о возможности синтетического мышления, а проблему наличия той стойкости мыслительного задания, которая включает в себя возможность от­торжения «полевых моментов».

Нестойкость этого самого мыслительного за­дания приводит к определенному типу соскаль­зываний.

И действительно, эта серия экспериментов очень наглядно выявила описанные динамические нару­шения мышления «лобных» больных

Приведем несколько примеров Больном подбирает соот-ветствуюшую фразу к поговорке «Нечего на зеркало пе­нять, если рожа кривая Хотя больнои понимает переносный смысл этой пословицы, он сопоставляет с ней фразу «Хо­рошее качество зеркала зависит от стекла, а не от рамы»

Больнои соскользнул на эту фразу в данном случае потому, что его внимание привлекло слово «зеркало*, т е слово, которое фигурировало в поговорке

Такого рода соскальзывание не является следствием стремления больного к конкретным связям, эта фраза не содержит в себе конкретного объяснения, она означает соскальзывание на «провоцирующее* слоио Случайный раздражитель привлек его внимание.

Поняв абстрактный смысл, больной не может сде­лать его предметом своих суждений, не может удержать­ся на нем. Вот это неумение удержаться на правильно понятом можно обозначить как нестойкость самого мыс-лшельного процесса.

Эта невозможность удержаться на задании, или иначе говоря, нестойкость задания, является свое­образным проявлением аспонтанности, характерной для мыслительной деятельности, формой, в кото­рую выливается аспонтанность мыслительной дея­тельности.

Мы несколько подробно останавливаемся на этой форме аспонтанности, так как считаем, что она является весьма чувствительным индикатором лич­ностного нарушения «лобного» больного. Наши на­блюдения показали, как больные, которые в клинике не выявляли резких признаков аспонтанности, об­наружили ее при решении интеллектуальной задачи В дневниках больных мы не видели обычной запи­си, что они не интересуются жизнью отделения; они писали письма домой, интересовались судьбой сво­их близких — однако, получив какое-нибудь умствен­ное задание, они обнаруживали вышеописанную форму аспонтанности.

Этот факт заставляет нас задуматься над проб­лемой, почему у ряда больных аспонтанность боль­ше обнаруживается в мыслительной деятельности, нежели в клинике?

Действенное задание обладает по сравнению с мыслительным большей степенью реальности, боль­шей степенью стабильности и жесткости Хотя из-за отсутствия внутренней направленности потребность выполнить задание и не образуется, но зато дей­ственная ситуация предоставляет больному воз­можность манипулировать отдельными моментами реальной ситуации.

Если даже больной отходит от реальной ситуации благодаря случайным моментам, то деятельность боль­ного все же сама имеет какую-то объективную струк­туру, и этим самым создается видимость действия

Иначе обстоит дело с мыслительной деятель­ностью Смысловое «поле» последней не обладает той степенью жесткой реальности, которая присуща дей­ственной ситуации; отдельные ее «побудительные» моменты, которые уводят испытуемого, сами по себе чрезвычайно динамичны, значение их не является чем-то жестко оформленным, поэтому подчинение испытуемого этим моментам не принимает даже внешне формы действия. Внешняя и внутренняя сто­роны мыслительной деятельности не отделимы друг от друга, поэтому возможность видимого внешнего действия — манипулирования при отсутствии внутренней направленности — не может иметь мес­та в мыслительной деятельности; в последней воз­можен только один пил действия, который соответствует именно этой внутренней направлен­ности.

В «действенной» ситуации внешняя сторона за­дания имеет как бы свою собственную объективную значимость В мыслительной деятельности эта «вне­шняя» значимость исчезает, если она не спаяна с внутренней.

Эта нестойкость задания может достигать при поражении лобных долей такой степени, что мы можем квалифицировать ее как слабоумие опреде­ленной структуры.

Нам хотелось бы выделить два типа «лобного» слабоумия

Первый тип — когда аспонтанность мыслитель­ной деятельности достигает своего апогея: отсутствие задания доводится до такой степени, Что вместо ин­теллектуального акта мы получаем лишь ответ на раздражитель

Так. например, больной описывает картину, изоб­ражающую уличную аварию¹ «Здесь машина, здесь крест нарисован здесь много людей, вот здесь женшина, вот зде(.ь женшина с лукошком, вот эта с корзинкой, около этои стоит ребенок* Экспериментатор «А что это такое⁹» Больной «Детский дом или ясли. Матери их сопровож­дают»

Больной способен лишь дать описание отдель­ных моментов, он перечисляет отдельные предме­ты, нарисованные на картине

Мышление больного не в состоянии продуци­ровать, не в состоянии выделять смысл; он дает пер­вое пришедшее ему в голову объяснение, которое определяется лишь внешним моментом — «собра­нием детей»

Понятно, что собрание детеИ может означать и «детдом», и «ясли», и что-нибудь иное. Однако в данном случае оно не выступает для нас на первый план, ибо определяет содержание картины не изоб­ражение толпы людей, а совершенно иное: красный крест на дверях машины, санитар, несущий ребен­ка Для нашего же больного самым существенным оказалось то, что изображено на переднем плане. Вместо осмысливания у него получилась лишь ре­гистрация.

Второй тип нарушений характеризуется тем, что аспонтанность мышления принимает характер не­лепых построений. (...)

Больной Б объясняет пословицу «куй железо, пока горячо» следующим образом группа людей, живших в одном доме, находившемся на малонаселенной окраине города, однажды утром обнаружила, что калитка была оставлена на ночь открытом По этому поводу можно было сказать- «Надо делать дело, пока не поздно, нечего от­кладывать.».

Из этого примера видно, что речь идет не о про­стом нарушении мыслительной деятельности боль­ного, не о недостаточном осмысливании событии Больной придумывает нелепые формулировки

Эту готовность к «придумыванию» нелепых вы­сказываний, это легкое возникновение «конфабулятор-ноподобных» суждений можно объяснить следующим образом

Аспонтанность лобного больного доходит до та­кой степени, что сами раздражители действуют чрез­вычайно кратковременно; ответы больного на эти раздражители текучи, мимолетны.

Экспериментальная же ситуация такова, что тре­буется определенный ответ, лишенный спонтанности больной отвечает любым словом, любым суждени­ем по типу «короткого замыкания».

Таким образом, мы видим, что исследование различных типов нарушений мыслительной деятель­ности «лобного» больного, начиная от легких про­явлений акинезии мышления до случаев глубокого слабоумия, выявляет одно и то же нарушение — не­возможность образования внутреннего задания. Это нарушение принимает различные формы, которые внешне как бы противоречат друг другу с одной стороны акинезии, с другой — «подчинения» поле­вым векторам

Сущность этих нарушений однозначна с той, ко­торую мы могли определить при анализе действенной ситуации, в их основе лежат личностные изменения, выражающиеся в нарушении строения системы иерархически построенных, дифференцированных человеческих потребностей Эти изменения, которые выражаются в отсутствии стойкого отношения к окру­жающей действительности, к своему «я», следует рас­ценивать как нарушения сознания.

Однако грубая форма этих изменений (выступа­ющая часто в виде амнестического симптомокомп-лекса), которая выражается в аспонтанности, распаде деятельности, редко выступала на материале невро­логической клиники (ее чаше обнаруживал матери­ал психиатрической клиники).

Для возникновения этого грубого распада дея­тельности недостаточно ограниченного травмати­ческого повреждения мозга; последнее должно сопровождаться воспалительным процессом (абсцес­сом, или менингоэнцефалитом), который вызывает общемозговые динамические нарушения

Л.С.Цветкова нарушение и восстановление счета при локальных поражениях мозга¹

В клинике мозговых поражении из всех видов ин теллактуальной деятельности наиболее часто ока­зываются пострадавшими арифметические действия, счетные операции которые являются сложными психическими образованиями В процессе выполне­ния этих действий чечовек оперирует рядом отвле­ченных понятии, отражающих сложные объектив ные отношения, главным из них является понятие числа и счета ()

Психологическая структура арифметических дей­ствии состоит из ряда звеньев Человек должен прежде всего уметь удерживать цель, анализировать данные усповия и составлять на их основе программу дейст­вии Выпочнение зтих операции предполагает пони­мание разрядного строения записи числа и смысла знаков арифметических действии, предпочагает удср жание всех этих элементов в оперативной памяти и умение сопоставлять полученные результаты с ис ходными данными ()

Сложное строение арифметических действии про­является в наличии самых разнообразных форм их на­рушения при локальных поражениях мозга Они оказываются нарушенными при дефекте любого зве­на их структуры, и их распад принимает разные фор­мы в зависимости оттого какое звено этой структуры страдает Но при этом следует различать специфичес­кие и неспеиифические формы акалькулии

Нередко встречаются зрительные агнозии или амнезии на числа, а также нарушения словесного обозначения чисел имеющие место в синдроме либо мнестических, либо акустических, чибо речедвига-тельных расстройств Все это хотя и отражается на состоянии арифметических действии но тем не ме­нее не затрагивает их основного ядра и психологи­ческой структуры числа

Так, при поражении затыючных систем мозга не наблюдается грубого распада понятия числа Сохраня­ется понимание отношении и связей чисел, а также основной состав счетных операции Для этой формы акалькучии характерны оптические а иногда и опти­ко-пространственные расстройства Эта группа боль­ных затрудняется в дифференцированном восприятии цифр Они не могут отдифференцировать близкие по своему рисунку цифры (например, 3 и 8, 7 и 1, 2 и 8, 4 и I и т д) Нередко эти дефекты сопровождаются дефектами восприятия цифр отличающихся друг от друга лишь пространственным распопожениеч отдель­ных элементов (например 6и9 3 и 5, 66 и 96 и т д) С этим связаны дефекты восприятия римских цифр {например, IX и XI, IV и VI и тд)

Неспецифические нарушения счета нередко наблюдаются при поражении височных отделов коры

¹ Нейропсихологические исследования / Под общ ред А р Лурия М Изд-во Моек ун-та, 1972 Вып 4 С 6, 11-15

левого полушария Тогда эти нарушения идут в син дроме акустической агнозии на фоне нарушения фонематического слуха и слухо-рсчевои памяти На­рушение акустического восприятия и удержания акустических следов не может не отразиться на со­стоянии счета Для больных с височной акалькули-еи становится недоступным узнавание и называние слов-числительных При сенсорной афазии к нару­шению узнавания числительных со слуха и и\ на­зывания приводят дефекты фонематического слуха При ак}стико-мнсстическои форме афазии к этим же дефектам приводят нарушения сохранения сле­дов в оперативной памяти Поэтому наиботее rpv бые дефекты обнаруживаются в устной форме счета Вместе с тем исс (едования показывают что при этой форме акалькулии сохраняется основное строе­ние счета — требуемый результат можно получить путем замещения дефектного акустического анали­затора сохранным зрительным анализатором

Date: 2016-05-13; view: 412; Нарушение авторских прав