Один решающий вопрос. 4 page

"А надеющиеся на Господа ("ожидающие Господа "

в англ.тексте) обновятся в силе; поднимут кры­лья, как орлы, потекут, и не устанут, пойдут и не утомятся ". (Исайя 40:31).

Огонь.

Только тогда, когда сходит огонь, когда Святой Дух властно изменяет ситуацию, поглощая все, что может го­реть, города и страны падут на свои лица и воскликнут: "Го­сподь есть Бог". Прежде, чем мы сможем надеяться на то, что призовем такой небесный огонь, который обратит серд­ца мужчин и женщин к Господу, подобный огонь должен сперва загореться в наших собственных жизнях. Все плотс­кие качества Божьего народа должны быть рассечены и по­ложены на жертвенник Святого Духа: наша гордость, страх, амбиции, эгоизм, похоть — все это должно быть принесено в жертву, облито слезами и быть готово для сожжения.

У меня нет пристрастия к огню, но я убежден, что ос­таток времени, которое проживет человечество на земле, бу­дет отмечено либо одним огнем, либо другим. Во времена Ноя Бог судил всю землю потопом, "но" Петр говорит нам:

"А нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день суда и погибели нечестивых человеков". (2 Петра 3:7).

Эли Визель, великий еврейский писатель, в своей книге "Ночь" изображает последние сцены фашистского Холокоста в центральной Европе. Хотя сам автор и не является веру­ющим, Господу есть много чему научить нас через его от­кровенное описание тех реальных событий. Сам Визель на­сильно лишен его семьи, убитой немцами во время той де­монической ярости. Они жили в маленьком городе Сигнете в Трансильвании и, поначалу, все на поверхности жизни ка­залось довольно мирным. Все шло своим чередом.

Целые еврейские общины в Польше, Германии, Авст­рии и других местах уже были уничтожены, но эта маленькая деревушка, которая, как казалось, была расположена в безо­пасном месте высоко в горах, еще не была затронута нациста­ми. Люди заверяли друг друга, что все нормализуется и нико-

гда не дойдет до того, чтобы с ними случилось что-то ужас­ное. Евреи являются закоренелыми оптимистами; у нас есть вера во что угодно, кроме Бога и Его Мессии Иисуса.

Будучи юношей, автор книги изучал и практиковал Ка­ббалу, древнюю еврейскую мистическую систему, учения ко­торой часто противоположны Божьим заповедям в Писании. Однажды все иностранные евреи были высланы из Сигнета; среди них был эксцентричный наставник Визеля по имени Моше, учивший его тем запрещенным искусствам. Он ока­зался в плену у гестапо, и в лесах Галиции, в Польше, он стал свидетелем беспредельного беззакония угнетателей. Из-за ранения в ногу его оставили как мертвого, и ему чудом удалось убежать и вернуться в Сигнет.

Он рассказывал каждому то, что сам видел. Он был уже другим человеком. Он больше не делился весело своими кабаллистическими концепциями о Боге со своими старыми друзьями, которые раньше так внимательно его слушали, он больше не мог петь. Его глаза открылись на тайну беззако­ния, и он мог лишь предупреждать всех остальных о надви­гающейся гибели.

Но люди отказались не только верить его историям, но даже слушать их.

"Он просто пытается вызвать к себе чувство жалости. Ну и воображение же у него!" — говорили они. Или даже: "Несчастный человек. Он сошел с ума".

Что же касается Моше, он плакал.

Молодой парень жалел его, и задал этому изгнаннику вопрос, которого может ожидать любой верующий:

"Почему ты так заботишься о том, чтобы люди пове­рили твоим словам? На твоем месте я не заботился бы о том, поверят мне или нет...".

Моше закрыл глаза, как будто хотел убежать от времени.

"Ты не понимаешь," — сказал он в отчаянии.

"Ты не понимаешь. Я чудом остался жив. Мне удалось добраться до этого поселка. Откуда у меня взялись для этого силы? Я хотел вернуться в Сигет и рассказать вам историю своей смерти, чтобы вы могли приготовить себя, пока у вас есть еще время. Жить? Я больше не придаю никакой важно­сти своей жизни. Я один. Нет, я только хотел вернуться и

предупредить вас. Но смотри что получается, никто не слу­шает меня...".

Признаки продвижения немецкой армии становились все ощутимее, но никто не признавался себе в этой реаль­ности. Звучало множество блестящих успокоительных фраз: "Немцы не доберутся до нашего поселка. Они останутся в Будапеште. Для этого есть стратегические и политические при­чины...". Но вскоре на улицах этой деревушки появились не­мецкие военные машины. Вид солдат в стальных касках с эм­блемой в форме черепа вызвал у жителей огромное смятение, но прошло немного времени, и их оптимизм вновь ожил.

"Фашисты уже были в деревне, они уже были у власти, приговор евреям уже был провозглашен, однако евреи Сигне­та продолжали улыбаться." (цитата из книги Визеля, стр. 19)

Есть реалистичный оптимизм, исходящий из личного зна­ния милосердного действия любящего Бога, и особенно во вре­мена великих испытаний. Однако оптимизм, присутствующий у евреев Сигнета происходил из-за их отказа признать ужас­ную опасность, нависшую над ними как в физическом, так и в духовном отношении. Традиция, Каббала и все положительное мышление мира не может занять место Того, Кто единствен­ный, Кто может примирить отчужденных с их Творцом.

Каждый еврей Сигнета был помечен желтой шестиу­гольной звездой и приведен в гетто. Затем, в одну ночь было произнесено ужасное слово: депортация. Каждый человек до­лжен был собраться на улице утром, имея при себе лишь вещь-мешок с личными принадлежностями. Все остальное было приказано оставить. Всевозможные унаследованные фа­мильные вещи, ценности и украшения были торопливо за­копаны в землю, чтобы потом их можно было отыскать, и многие старинные владения были просто оставлены на ули­це. Внезапно они потеряли всякую ценность.

Под ударами дубинок венгерской полиции эта несчас­тная группа людей была отведена в гетто меньшего размера. Над пропастью глубокого горя и страха продолжали звучать оптимистические возгласы.

И вот что видел Визель:

"Эти оптимистические речи, в которые никто не ве­рил, помогали убить время. Несколько дней, которые мы

прожили здесь, прошли довольно спокойно. Люди были лу-
чше расположены друг к другу. Больше не возникали вопро-
сы, связанные с богатством, социальным различием и важ­-
ностью, были только люди, приговоренные к одинаковому
року — пока что неизвестному нам". ⁽

В субботу эта утомленная группа людей шла на желез­
нодорожную станцию. Дети крепко прижимались к устав-
шим ногам своих родителей. На станции их ожидал состав
из вагонов, в которых обычно перевозят животных и, подо-
бно животным, их затолкали, по восемьдесят человек в каж­
дый вагон. За закрытыми дверями вагонов практически не
было ни воздуха, ни воды, ни пищи, жара была невыноси­-
мой. Тела людей были прижаты друг к другу, в вагонах было
настолько тесно, что никто из людей не мог даже упасть на
пол. Поезд качаясь шел через различную местность, и в те­
чение трех дней эти люди пытались глотать воздух в кромеш-
ной тьме вагонов. Автор пишет: '

"Не обращая внимания ни на какие социальные огра-. ничения, люди открыто отдались инстинкту; воспользовавшись темнотой, они начали спариваться, не заботясь ни о ком другом, как будто они были одни на целом свете. Остальные притворялись, что ничего не замечают.

Картина этого конкретного исторического события яв­ляется наиболее точным духовным описанием текущего состояния человечества, которое мне когда-либо доводилось видеть. Весь мир закрыт в темных коровьих вагонах, и занимает­ся безумным неудержимым блудодейством, мчась по рельсам к своей собственной погибели, будучи полностью слепым к тому' факту, что он идет к погибели из-за своего отказа видеть.

В этом вагоне для животных была пятидесятилетняя¹ женщина по имени мадам Шактер. Непроизвольно она упа­ла на маленькое решетчатое окно и вдруг среди монотонно­го стука колес раздался ее пронзительный жуткий крик: "Огонь! Я вижу огонь! Я вижу огонь!" Никто не хотел слы­шать эти слова. Ей закрывали рот и били в тишине, но каж­дый раз, она вновь оживала и кричала: "Смотрите, огонь! Повсюду пламя, пламя!" Мужчины выглядывали через око­шко, но ничего не видели кроме темноты. Эта мучавшаяся женщина погружалась в состояние, напоминавшее кому, и

все остальные пытались заснуть, когда вдруг, вновь: "Огонь! Печь! Посмотрите туда!" И вновь они смотрели в окошко, но ничего не видели кроме ночной темноты.

В то время, как этот поезд въезжал в Аушвиц, мадам Шактер тихо сидела в углу. Все остальные решили, что она безнадежно сошла с ума. Вдруг, те, кто смотрели через око­шко, в ужасе закричали: "Евреи, смотрите! Посмотрите че­рез окно! Пламя! Смотрите!"

Из высокой башни исходили языки пламени, и черное ночное небо пропиталось ужасным запахом горящей плоти.

Мое сердце сильно сопереживало Визелю после того, как я прочел эту мощную книгу. До сего дня меня не оставля­ют ее живые образы, и я делился ими со многими собраниями людей. Зимой 1975 года я посетил презентацию, которую ав­тор дал в синагоге в Нью Джерси; это было событие, которое я так сильно ждал в течение нескольких месяцев.

Я получил огромное впечатление. Он был очарователь­ным, красноречивым, простым и образованным; говоря вкрат­це, он был самым прекрасным выражением того, что еврейс­кая жизнь и культура может гуманистически произвести в чело­веке. Сидя за столом на сцене, он не произносил какой-либо формальной запланированной лекции, но на протяжении все­го вечера он отвечал на вопросы с находчивостью и обаянием, которые были целым пиром как для ума, так и для духа.

В своей речи, он упоминал о своей любви к Писанию, которое он читает ежедневно. Он добавил, что несколько раз в неделю он также ходит на занятия по изучению Талму­да к одному ортодоксальному раввину. Господь не дал мне возможности задать ему вопрос публично, но в конце собра­ния я все же подошел к нему и спросил: "В какой степени ваше изучение Писаний дало вам понимание причины Хо-локоста, с которым вы напрямую связаны как ведущий ев­рейский литературный персонаж? Особенно я имею в виду суд, о котором Бог говорит в последних главах книг Левит и Второзаконие ".Он вкратце ответил: "Я не связываю холо-кост с судом Божьим".

Услышав этот ответ, во мгновении ока, я увидел в нем откровение полного провала гуманизма в его лучшем прояв­лении справиться с самой большой трагедией нашего века (а

следовательно и со всеми трагедиями, касающимися человек
ческой жизни). Поэтому подход этого автора к Холокосту 2-
й мировой войны, описанному в прекрасной литературной
форме, делается еще более сентиментальным и уродливым.
Визель не показал хоть сколько-нибудь больше способности
определить истинное и полное значение этого уничтожения
евреев, чем любой другой человек, бравшийся за это дело до
него. Я увидел трагедию моего народа, воплощенную в этом
человеке; его открытость и честность как повествователя-
очевидца не дали ему способность получить полное открой
вение Божьего суда и, следовательно, Самого Бога таким,
каким Он в действительности является! В свете того факта,
что мы отказываемся смотреть на Бога во всей Его полноте
наша самая великая литература становится эксплуатацией
наших страданий и "вся наша праведность как запачканная
одежда" (Исайя 64:).

Подобно самому Визелю, Моше и мадам Шактер были пассажирами, которым было дано ужасное откровение зла, но которые не знали Христа и Его победы над злом. Их по­слание было истинным, но оно было невыносимо неполным и незавершенным. Не было никакого реального основания для надежды. В буквальном смысле, их жуткие пророчеств» о неминуемой гибели были противоположностью огромной части современных евангелизаций. Мы проповедуем деше­вое спасение, полное чудесных наград, но мы не полностью правдивы, когда упускаем реальность ада, горящего неугаси­мым огнем, реальность вечного горения души.

Нас предупреждали такие люди как Чарльз Финей, что если мы лишимся истинного понимания ада, Божьего суда, церковь станет безнадежно немощной в своем свидетельстве этому миру. Если народ Божий относится к этим реальнос­тям как к обыкновенным "доктринам" и сам не имеет благо­говейного ощущения того огромного огня, который сойдет на землю и вечного горения и мучения человеческой души, тогда люди коллективно становятся бесплодной, бескровной тусклой церковью — позором на поверхности земли. Пропо­ведование чего-либо меньшего, чем полная истина Бога, не может дать жизни.

Говорить о грядущем вскоре Божьем суде не является чем-то вежливым. Насколько это является оскорбительным и безыскусственным.

Будучи самоуверенным атеистом, я смело смеялся над плакатами, на которых было написано: "Покайтесь! Ибо день Господа при дверях!" После моего обращения, все поменя­лось местами. То, над чем я раньше смеялся с таким презре­нием, я принимаю сейчас очень близко к сердцу, и то, что я раньше считал таким глубоким и весомым, кажется мне сей­час старыми бабьими баснями.

Меня уже тошнит от всех наших разговоров о "приня­тии" Иисуса. "Эй, почему бы тебе не принять Иисуса? По­чему бы не быть вежливым и не оказать Ему этой неболь­шой услуги? Польза от этого очень велика. У тебя будет хо­роший приятель. Он найдет для тебя подругу и поможет тебе в бизнесе. Почему же тебе не принять Его сейчас? Он же так долго ждал тебя со шляпой в руке". Из-за того, что мы иск­лючили огонь из наших проповедей, мы обессилили благо­дать, о которой мы так легко говорим. Жизни людей не из­менились. Многие "спасены", но очень немногие "обраще­ны" от своего эгоцентрического существования!

«И сказал им Илия: схватите пророков Павловых, чтобы ни один из них не укрылся. И схватили их. И отвел их Илия к потоку Киссону, и заколол их там ".

(3-я Царств 18:40).

Невидимый огонь, произведший очищение в сердце Илии дал ему способность призвать огонь на землю с небес. Не может оставаться никаких сомнений о связи между этим пожирающим пламенем и Всемогущим Богом. Сердце наро­да действительно было обращено к Господу. Однако проро­ки Ваала не пали на лица перед славою Божьей, но продол­жали стоять в своем упрямом упорстве. Небесный огонь, дей­ствовавший как спасение по благодати в сердцах покаявши­хся Изралитян, был в то же самое время окончательным про­бным камнем суда тех, кто утвердился в своем беззаконии.

Когда такие люди как Финей выходили на исполнение своего небесного задания, целые города спасались и повора­чивали в противоположную сторону.

Люди хватались за колонны церковного здания из стра­
ха, что упадут сквозь пол прямо в преисподнюю, и ощущали
как языки адского огня лизали их ноги, когда в силе Святого
Духа проповедовались намерения Божий. В свете этого веч­
ного горения, огромная необходимость в Божьем милосерд-
ном прощении становилась очевидной. В сердцах людей го-
рел один всегда актуальный вопрос: "Как мы избежим, возне-,
радевши о толиком спасении?"(Евреям 2:3а).

Люди корчились и падали со своих мест, и Финей не спешил подымать их, утешать и отсылать домой с нежными словами. Он позволял им корчиться от боли там, и их уноси­ли с собрания в таком состоянии, в котором они продолжа­ли оставаться днями, пока не пробивались к Богу и не вку­шали благость, ведущую к покаянию. Те люди понимали без- граничную благость Его спасения, получали богатства Его совершенной любви, и обращались к неизреченной святос­ти Его путей.

Насколько отличается от этого картина нашего обыч-. ного положения в современном христианстве! Некоторые ева-. нгельские "отчаянные" проповедники прилетают из другого города, их встречают в аэропорту, и мигом везут в гостини­цу. Там им дают время, достаточное лишь для того, чтобы умыть свое лицо, а затем сразу же выводят на сцену в цер­кви. Он пожимает руку служителя, его представляют в тече­нии пяти минут, он делает свое дело, получает за это деньги, едет домой — а мы надеемся на то, что некоторые люди могли "принять" Иисуса.

Мы призваны, не в меньшей мере чем Илия, к тому, чтобы во всем быть покорными Духу Господнему, дабы сер­дца людей были обращены к Божьему святому пути. Подобно ему, мы не можем упускать из нашей проповеди огонь, ибо идти на компромисс с Божьей истиной во всей ее пол­ноте значит сделать подделку под Божью любовь.

Любовь не избегает своего долга предупреждать поги-. бающий мир обо всем, что Бог ясно утвердил в Своем Слове. Полуистины Моше и мадам Шактер не имели силы обра­тить душу, то же самое касается и того подслащенного това­ра, который продается современной религией. Достаточной будет только полная истина:

"Ибо вот, придет день, пылающий как печь; тогда все надменные и поступающие нечестиво будут как солома, и попалит их грядущий день, говорит Гос­подь Саваоф, так что не останется у них ни кор­ня, ни ветвей.

А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взой­дет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные; И будете попирать нечестивых, ибо они будут прахом под стопами ног ваших в тот день, кото­рый Я соделаю, говорит Господь Саваоф. Помните закон Моисея, раба Моего, который Я заповедал ему на Хориве для всего Израиля, равно как и правила и уставы.

Вот, Я пошлю к вам Илию пророка пред наступле­ниям дня Господня, великого и страшного. И он обратит сердца отцов к детям и сердца де­тей к отцам их, чтобы Я пришед не поразил земли проклятием". (Малахия 4:1-6).

При Дверях.

В моем еврейском народе проводится ежегодный Седер Песах (служение пасхального ужина). В семьях ортодок­сальных евреев есть одна особенность, являющаяся обязате­льной частью этой церемонии. Когда накрывают стол, то одно место оставляют для человека, для одного гостя, кото­рый ни разу еще за все века не приходил на эти ужины. Это место называется "седалищем Илии", это особенное место для предтечи Мессии. В самом конце ужина все встают и поднимают так называемую "чашу Илии", последний цере­мониальный стакан вина, который выпивается во время Седера. Самый младший сын идет и открывает входную дверь и все присутствующие встают, держа стакан в руке, затаив свое дыхание, благоговейно ожидая появления Илии, того, что он войдет через их дверь. Каждый год повторяется то же самое разочарование: у двери никого нет.

Мы, евреи, уже так долго ожидаем приход Илии, по­тому что мы знаем, что когда придет этот пророк, вслед за ним очень скоро придет и Мессия. Однако, для того, чтобы

спасение пришло к моему народу, понадобится нечто боль шее, чем соблюдение традиционных ритуалов. Необходим чтобы открылись двери, сделанные не из дерева, двери сер-дца, дабы служение Илии пришло в то единственное места где приготовление к приходу Мессии имеет реальный смысл.

Я молюсь о том, чтобы когда еврейские семьи настеж откроют те внутренние двери, они услышали приветствие слу жителей такого типа как Илия. Исполненные и движимые Руах А-Кодеш (Дух Святости), этот посвященный и объеди-ненный народ, состоящий из верующих евреев и язычников, корпоративная группа, будет провозглашать слова жизни и смерти, т.е. слова покаяния и благой вести Царствия Божьего

Мы, которые будем употребляемы в приготовлении этой пустыни для возвращения нашего Господа, должны сперва быть готовыми сами пройти дисциплину и переплавку в шко-ле Святого Духа. В этой школе, в неизвестности, проходя че-рез переплавку, ломку, сокрушение и формирование рукой нашего любящего Бога, мы будем приведены к истинной зре-лости в Нем. Подобно Илие и Иоанну Крестителю, зрелое тело Христово будет провозглашать властно и истинно весть которая будет приносить смерть человеческой гордости и предлагать вечную жизнь алчущим и жаждущим правды Божьей

"Тлас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Гос­поду, прямыми сделайте в степи стези Богу нашему; Всякий дол да наполнится, и всякая гора и холм да понизятся, кривизны выпрямятся, и неровные пути сделаются гладкими;

И явится слава Господня, и узрит всякая плоть спасение Божие; ибо уста Господни изрекли это". (Исайя 40:3-5).

Сион

«Много может усиленная молитва праведного. Илия был человек подобный нам, и молитвою по­молился, чтобы не было дождя: и не было дождя на земле три года и шесть месяцев; И опять помолился: и небо дало дождь, и земля произрастила плод свой». (Иакова 5:166-18).

После великого триумфа Илии в его конфронтации с пророками Ваала, мы читаем:

"И сказал Илия Ахаву: пойди, ешь и пей; ибо слы­шен шум дождя.

И пошел Ахав есть и пить, а Илия взошел на верх Кормила, и наклонился к земле, и положил лице свое между коленами своими".

(3-я Царств 18:41-42).

Мы ие видим мужа Божьего в состоянии радости и великого ликования, но в положении, которое больше асо-циируется с удручением; как мне легко представить его, на­клонившегося, и чувствовать в своем духе то же самое, что чувствовал он.

Я не могу сказать сколько именно раз ужасная депрес­сия следовала по пятам великой победы Божьей на протяже­нии моей собственной жизни.

Этот пророк был человеком, знавшим насколько абсо­лютно беспомощным он является, если Бог не даст ответа на его молитвы. Илия умолял Того же Господа, пославшего про­изведший покаяние огонь, послать теперь дождь, который исцелит эту землю. Где-то за целое столетие до того, как Илия поклонился на этой горе, другой Еврейский муж, Со­ломон, ходивший тогда еще путем праведности, пламенно молился за Израиль:

«Когда заключится небо, и не будет дождя за то, что они согрешили пред Тобою, и будут молиться на месте сем, и исповедают имя Твое, и обратят­ся от греха своего, потому что Ты смирил их: Тогда Ты услышь с неба, и прости грех рабов Твоих и народа Твоего Израиля, указав им добрый путь, по которому идти им, и пошли дождь на землю Твою, которую Ты дал народу Твоему в наследие». (2-я Паралипоменон 6:26,27).

Наш Господь слышит и отвечает на такие молитвы, произнесенные в духе и истине (см. 2-я Паралипоменон 7:12-Н). Как и все те, кто ходят по Духу, Илия и Соломон нахо­дились в полном согласии в своих молитвах и были соедине-

ны в Его цели, несмотря на очевидные барьеры во времени и пространстве. Условия для выпадения дождя были навеки утверждены на Небесах, и они были исполнены истинным сокрушением этого народа. В заключении 18-й главы мы ви­дим упование и предвкушение в сердце этого пророка, в то время как он ждал исполнения Божьего обетования, и нако­нец, превосходящий всякие ожидания, ответ Господа:

"И сказал отроку своему: пойди, посмотри к морю. Тот пошел, и посмотрел, и сказал: ничего нет. Он сказал: продолжай это до семи раз. В седьмой раз тот сказал: вот, небольшое облако поднимается от моря, величиною в ладонь человечес­кую. Он сказал: пойди, скажи Ахаву: "запрягай коле-снииу твою и поезжай, чтобы не застал тебя дождь". Между тем небо сделалось мрачно от туч и от ветра, и пошел большой дождь. Ахав же сел в коле­сницу, и поехал в Изреель.

И была на Илии рука Господня. Он опоясал чресла свои, и бежал пред Ахавом до самого Изрееля ".

(3-я Царств 18:43-46).

Я славлю Господа за правдивость и завершенность Его Слова; дабы у нас не зародилась мысль, что Илия обладал: какими-то особыми природными данными, позволяющим» ему совершать такие чудеса Божьи, в событиях, описываемых в начале 19-й главы 3 Царств нам показано, что Илия воистину "был человек подобный нам". Ахав рассказал Ие­завели о том, что сделал Илия, и царица, в ярости, послала к Илии посланника с угрозами убить его. Угрозы этой женщи­ны заставили нашего великого героя веры убежать вместе со своим слугой из Изрееля в Вирсавию, которая находилась за пределами правления Иезавели. Он оставил своего слугу в этом городе:

"А сам отошел в пустыню на день пути, и, прише-дши, сед под можжевеловым кустом, и просил смер­ти себе, и сказал: довольно уже, Господи; возьми душу мою, ибо я не лучше отцов моих ".

(3-я Царств 19:4).

Разве это мог быть тот же самый человек, который толь­ко что призвал огонь и дождь с Небес? Конечно да! Каждый муж Божий подвержен той же самой неизменной модели рвов и вершин: каким-то образом, после наших самых эф­фективных видимых успехов мы неизменно бываем низве­дены так низко, что нам ничего не остается, как видеть тот факт, что вся честь и слава принадлежит только Богу. Гос­подь в Своей великой любви к нам всегда напоминет нам этот центральный момент: Иосиф, Илия или Кац, но только Его Духом. Если Он прекратит нас поддерживать, мы станем нищими, немощными существами.

Во время радикальных духовных конфронтации этих по­следних времен, откроется полная несостоятельность и беспо­мощность человечества, не имеющего Божественной поддерж­ки. Мы лишимся всего, пока у нас не появится полной зависи­мости от нашего Бога. Каждый из нас, подвергнувшись доста­точно сильному давлению зла этого мира, будет выглядеть не более величественно, чем бедный Илия. Та немощь, которую открыл в нем его кризис, является и нашей немощью. Где-то в глубине каждой души находится можжевеловый куст, под ко­торым мы сядем и будем просить себе смерти, когда наступят слишком большие трудности. Плоть есть плоть.

"Илег и заснул под можжевеловым кустом. И вот, Ангел коснулся его и сказал ему: встань, ешь. И взглянул Илия, и вот, у изголовья его печеная лепешка и кувшин воды. Он поел, и напился, и опят заснул.

И возвратился Ангел Господень во второй раз, кос­нулся его и сказал: встань, ешь; ибо дальняя дорога пред тобою.