Как вести себя, когда тебе повесили чайник?

Воистину от любви до ненависти один шаг. Ему бы надо было прогнать ее с объяснениями в любви. Техника такого под­хода описана у нас подробно в разделе «Амортизационные пись­ма» е книге «Принцип сперматозоида». Опишу здесь кратко этот алгоритм. Нужно сказать, что ты отказываешься встречаться, потому что хочешь отвыкнуть и вырвать объект любви из сердца, и еще, что не хочешь, чтобы люби­мая женщина имела контакты с таким плохим человеком, как я. И начинать «исправляться» года два. Конечно, ему сле­довало бы прекратить с ней всякие контакты, запретить ей ходить на те мероприятия, которые проводит он. Пере­стать, посещать те тусовки, где он не может запретить ей посещение, не садиться рядом с ней, а если она к нему приходит демонстративно уходить, не обращая внимания на общественное мнение. Он же обрек себя на пытку делать вид, что она ему безразлична, хотя на самом деле его тянуло к ней.

В нем еще тлела непонятно какая надежда, которую вообще-то следует убивать. Ничего случайного нет. Если чело­век сделал тебе гадость, а ты это стерпел, то он будет продолжать делать гадости и потом. И не нужно его обвинять в этом. Об этом писал, по-моему, Шопенгауэр.

Душевные муки.

Вскоре наступила весна, и я приступил к оформлению диссертации. От активной работы в клубе я отстранился, председателем клуба избрали Сладкозвучную Сирену, хотя я пытался выдвинуть кого-то другого. Она торжествовала. Несколько эпизодов было для меня особенно обидными. Я не просил возобновить сексуальные встречи, а как-то попросил се помочь выйти мне из депрессивного состояния. Надо было видеть вам, Михаил Ефимович, радость, котораяпоявилась на ее лице. Конечно, от ее помощи я отказался, и сам в себе носил эту душевную боль. К вам за помощью мне было просто стыдно обратиться. Вроде бы уже м сам что-то соображаю.

Второй эпизод возник, когда обсуждался со мной какой-то аспект работы клуба. Она сказана, что очень торопится и попросила обсудить дело скорее. Недалеко от нее стоял какой-то улыбающийся хлюст. Как потом выяснилось, сводить любовника бывшего с любовником настоящим или будущим входило в ее обыкновение. Ведь и я видел ее быв­шего любовника. Она же всегда вводила своих любовников в свой дом. И я ходил к ней в гости и хорошо был знаком с ее мужем. До сих вор не знаю, был ли он в курсе всех ее любовных похождений. (Учитесь, ребята. Всегда знакомьте своих пассий с домашними. И делайте это еще до того, как сексуальные отношения начались. Меньше вызовете подозрений - М.Л.)

Третий эпизод вообще был ударом в сердце. После какой-то разборки она в раздражении сказала, что меня никогда не любила. А ведь она сама первая объяснилась мне в любви. Было очень обидно. Ведь то, что она от меня получила,получили многие и без всяких сексуальных отно­шений. И она в профессиональном плане все бы получила. Без всей этой любовной мути. Яее тут же спросил об этом. Кстати, эта фраза потом мне мешала сближению с нею, хотя, признаюсь честно, меня к ней тянуло, Я еще раз вспомнилвсе наши эпизоды и нигде не заметил, чтобы она играла. Я все это принимал за любовь. Получается, что все это былофальшью. Я сказал ей, что она гениальная актриса. Как же теперь смогу понять, что это любовь, если вдруг все восстановится, как я хотел.

Я думаю, что эта фраза меня потом охраняла и охраняет до сих пор и от лести, и от восхищения. Когда она иногда провоцировала меня на сближение, у меня сковывались руки. Я не мог даже ее обнять. Когда мне сейчас объясня­ются в любви, меня это как минимум не трогает, а чаще раздражает, хотя раздражения своего я не высказываю. Ра­бота такая.

Итак, я продолжал оформлять диссертацию. Я стал пи­сать главы. Посоветоваться с представителями научного мира я не мог. Они не были ориентированы в моей теме, да и стояли на других теоретических позициях. Беседы с ними всегда вызывали во мне отрицательные эмоции. Они предсказывали мне, что в той форме, как я это делаю, это не пройдет на защите диссертации. Я понимал, что где-то они правы. Хотя уже шла перестройка, современная психотера­пия все еще оставалась в глазах ведущих научных мужей продажной девкой капитализма. Особенно меня расстраивала критика одного философа, которого я уважал и кото­рым даже восхищался. Но писать так, как они мне совето­вали, я не мог. И ястал поступать по-своему, писал, как хотел. Более того, я даже отказывался обсуждать с ними эти проблемы, когда они вызывали меня на разговор. Как-то философу, который особенно рьяно лез мне в советчики, я сказал, что очень расстраиваюсь после его советов, пони­мая, что они правильны, и не умея следовать им. Я сказал ему, что покажу работу после защиты и утверждения в ВАКе. (Вот это правильный поступок. — М.Л.) Но без советчиков всеже трудно было работать.

Комментарий: