Об обмане преподавателей

(Мнения преподавателя высшей школы, т.е. моё)

Студенты думают, что они такие умные и так хитро обманывают преподавателя. Но я-то знаю, что ему, преподавателю, самому бывает уже тошно от студентов, или у него имеется масса дел, не имеющих никакого отношения к педагогической работе. Если он их не сделает, то его точно снимут с работы, а вот если он плохо, но по всем правилам проводит занятия, то его никто трогать не будет. Кроме того, преподаватель знает, что выгнать студента с 6-го курса практически невозможно. Тогда, какой смысл себя напрягать. Я давно сдался. Я студентов даже предупреждал, что на экзаменах двойки не ставлю, но не потому, что студент меня обманул, а потому что неохота с ним встречаться еще раз. Исключить его из института все равно невозможно. Если бы я плохо зарабатывал, то я бы, конечно, ставил бы двойки двоечникам, а потом бы брал с них деньги за положительную оценку. Но я не осуждаю, тех преподавателей, которые это делают. Зарплата у них маленькая, книги они не пишут, лекции они читают так, что платить им за это, как мне, никто не будет. Частной практики у преподавателей теорети­ческих дисциплин в принципе быть не может. Им остается только брать взятки со студентов. Когда я работал в инсти­туте, мне даже говорили, какая такса на какой кафедре существует. Я этому, конечно, не верил. Не может преподаватель, интеллигент, брать взятки, особенно, если он воспитан партией, комсомолом и пионерской организацией, а таких у нас большинство. Студентам же я хочу сказать, чтобы они забыли как дурной сон то, что они могут обмануть преподавателей, и то, что они знают лучше, чем преподаватель. Через 5-10 лет преподавательской работы эти знания настолько въедаются в мозг, что скорее забудешь, как тебя зовут, чем материал, который ты преподаешь. Просто часто во время ответов ты о чем-то задумываешься и их (ответы) просто не слышишь, или надоело играть со студентом в его дурацкие игры. Я принципиально студентам двоек не ставил, С пятого курса выгнать студента практически невозможно. Дважды слушать идиотические ответы не хочется.

О, женщины, кто вы?

Что было дальше, я помню с трудом. В вечернее время продолжал оперировать и мечтал поступить в аспирантуру с почти написанной диссертацией. Ни о чем не подозревая, я поехал очередной раз в Ленинград, где продолжал знако­миться с его культурными ценностями. Возвращался я до­мой в великолепном настроении, правда, несколько при­позднился. И когда я ехал в Т., сказался в купе один. Меня провожали мои родственники. Все остальное я не заметил. До Т. ехать тогда нужно было 44 часа, хотя и скорым поез­дом. Выезжали мы вечером, а приезжали через день в обед. Поезд ужеотъехал от Ленинграда, и я приготовился проску­чать почти двое суток, как вдруг ко мне, где-то через час, подселили молодую женщину лет 28, которая с возмущением говорила, что два ее пьяных попутчика приставали к ней и заставляли ее выпить. Она спросила меня, не пьющий ли я. Я ответил, что не пью, но если она хочет, то мы можем выпить, ибо бутылка вина у меня есть. В соответствии с существующей этикой того времени у мужчины всегда в портфеле должна быть бутылка вина или коньяка и палка московской колбасы сырого копчения на всякий случай. Я тоже носил с собой этот набор. Правда, коньяка у меня не было, так как я пил крайне редко и пьянел от очень малой дозы крепких напитков. Случай использовать этот набор мне не предоставлялся. (Да и как он мог представиться при привычке говорить на производственные темы и неумении быстро переходить на сексуальные. Ловеласы могут уходить от разговоров о производстве даже на самом производстве. Впрочем, умение сосредоточиться на производстве — тоже неплохой способ решать сексуальные проблемы. Когда начнешь много зарабатывать, сексуальные партнеры тогда сами пе­реведут тебя на сексуальные рельсы. Вечный Принц убедился в этом, когда стал королем. — М.Л.) Она замолчала, а через некоторое время сама предложила мне выпить. Мы выпили по рюмке. Она предложила угадать, кого как зовут. Я угадать не мог, она угадала с первого раза. Потом мы рас­сказали друг другу свои истории. Она ехала к свекрови в Сочи за ребенком, который отдыхал у нее. Ее муж — кур­сант военно-медицинской академии, но уже офицер, стар­ший лейтенант, учится на 4-м курсе. О чем еще мы говори­ли, толком не помню. Когда стемнело, я попытался заняться с ней сексом. Она сопротивлялась, но не кричала и не возмущалась. Так я без особых успехов провозился с ней всю ночь. Когда рассвело, я прекратил свои попытки. День мы провели в беседах на какие-то дурацкие темы. Вечером меня сморил сон. Утром я проснулся, а она меня упрекнула, что я к ней больше не лез, а она в эту ночь была уже почти раздета. Тут уже она не сопротивлялась, но геро­ем я не был. Все закончилось довольно быстро. Я ее даже сфотографировал. Часа через два я уже приехал в Т. в до­вольно потрепанном виде, что было отмечено моей мамой и непонятно почему увязавшейся за ней девушкой, которая в свое время приглашала меня на выпускной бал по случаю окончания школы. Этот случай оказал на меня сильное влияние. Все женщины казались мне исчадием Ада. Это что-то напомнило мне ситуацию из сказок 1001 ночи. Ведь на вокзале ее провожал муж. В Сочи ее встретит свекровь. Так она по дороге умудрилась согрешить. Говорила она, что еще ни к одному мужчине ее не влекло так, как ко мне. Потом не раз я слышал эти слова, и еще, что я у нее вто­рой. (Вот видите. Её осуждает. Но ведь никто его не застав­лял лезть к ней с нежностями. Ведь почти две ночи она со­противлялась. Заметим, желание быть первым у своей любимой женщины связано не с природой человека, а с миро­воззрением. Более благоразумный мужчина не женится на дев­ственнице. Ведь берешь, сам не знаешь кого. То ли дело человек с опытом. Кстати, был период в истории развития человечества, когда замуж брали женщин, имевших до брака и десяток любовных историй. Франкл советует зацикленным на этом предмете мужчинам поставить себе более скромную задачу — стать последним. Сделать это гораздо труднее. Герой 1001 ночи добивался этого весьма оригинальным и эф­фективным способом. Вы помните, какую операцию он про­водил своим женам после первой брачной ночи? Но у вас нет такой возможности, мой дорогой читатель. — М.Л.)

На следующий день в институте я услышал «приятную» новость. Меня вызывают в военкомат с целью призыва меня в ряды Советской Армии. Что только я не делал для того, чтобы не попасть в армию, а самой простой вещи не сделал. Нужно было просто не явиться в военкомат. Или поплевать в мочу, когда ее брали у тебя на анализ, или при­нять хорошую дозу кофеина. Так некоторые из нас (а нас было более 20 человек) спокойно увильнули от призыва. Почему не сделал этого я? Я просто боялся КГБ. (Вспомни­те его реакцию на вызов в милицию, ужас, когда опоздал на лекцию и пр. И вообще страх наказания за малейший просту­пок. Не сидит ли в нем хороший тиран? Хотя обстановочка в период его детства была соответствующей. Такая параноид­ная (бредовая) настроенность вообще характерна для совет­ского народа. Мы очень подозрительны. Постоянно врем, хит­рим, сплетничаем. У нас лучший способ скрыть правду - это рассказать правду. Все равно тебе никто не поверит. Эту мысль хорошо иллюстрирует один анекдот: Беседуют на вок­зале два еврея: «Мойша, куда вы едете?» — В Одессу, Хаим. Хаим задумался: «Он, конечно, хочет скрыть от меня, куда он едет. И он знает, что я ему не поверю. Но я же знаю, что он едет в Одессу. Так он мне сказал правду, чтобы я ему не пове­рил» и сказал: «Что же вы врете, Мойша. Вы же действи­тельно едете в Одессу». Вечный Принц всегда говорил правду, но только из страха, что его разоблачат. Поэтому, когда исчезнет страх, он начнет врать. Между прочим, чтобы врать, нужно иметь хорошую память, — М.Л.)

Date: 2016-05-15; view: 780; Нарушение авторских прав