Неосознаваемое воровство

Почему именно в этот момент я начал говорить на эту тему и сам не помню. Наверное, накипело. Ведь сколько вре­мени Вечный Принц сам у себя украл.

Речь пойдет не о том воровстве, которое мы осознаем и за которое можно сесть в тюрьму. Речь пойдет о том воровстве, которое мы осуществляем повседневно и даже не замечаем, что воруем. Самое интересное, что последствия тако­го воровства не менее тяжкие, а иногда, может и более тяжелые, чем последствия воровства явного. Воровство как явление современной жизни можно представить в виде айс­берга. Видимая часть — это явное воровство. Им занимаются следственные органы. Там имеется своя классификация. Раз­личают воров, грабителей. Говорят еще об экономических пре­ступлениях, хотя, в принципе, это воровство. Воровство я бы определил как присвоение себе того, что тебе не принадле­жит. Это могут быть как материальные ценности, так и идеи. За это можно сесть за решетку или как минимум полу­чать моральное осуждение. Самый же страшный вид воров­ства — это воровство времени как чужого, так и своего.

Воровство можно классифицировать следующим образом:

I. По критериям морали и юриспруденции:

1. Уголовно наказуемое и морально осуждаемое.

2. Уголовно наказуемое, но морально не осуждаемое.

3. Уголовно ненаказуемое, но морально осуждаемое.

4. Уголовно ненаказуемое и морально не осуждаемое.

II. По критерию осознавания:

1. Осознаваемое воровство.

2. Неосознаваемое.

III. По объекту воровства:

1. Воровство имущества и денежных средств.

2. Воровство идей.

3. Воровство чести.

4. Воровство времени.

IV. По субъекту воровства:

1. Воровство у личностей и семей.

2. Воровство у предприятий.

3. Воровство у государства.

4. Воровство у себя.

Отсюда каждый частный случай воровства можно оха­рактеризовать по вышеназванным критериям. Невозвращение книги своему приятелю следует рассматривать как воровство морально и уголовно ненаказуемое, осознаваемое, не планиру­емое, завершенное. Это воровство имущества у личности.

Дорогой мой читатель, сейчас я дам очень краткую харак­теристику осознаваемым и уголовно наказуемым формам во­ровства. Но в основном буду вести речь о неосознаваемых и об уголовно ненаказуемых формах. Самое страшное в них, что человек привыкает воровать и часто не осознает, что он это делает. Он не делает это открыто, он даже не осознает, что ворует, но он привыкает воровать. Рано или поздно он нач­нет воровать осознанно. Мы же боремся с надводной частью айсберга. Это совершенно бесполезная трата времени, сил и средств, если мы одновременно не предпримем усилий по ликвидации подводной части айсберга. Ведь после того, как мы срежем надводную часть айсберга, та, что была подводной, станет надводной, а подводная может только укрепить свою мощь. Борьба только с явной преступностью, если не идет работа со скрытой, способна лишь увеличить ее. Так проис­ходит при попытке избавиться от дерева, когда вырезают ветви, не выкорчевывая корня. Дерево становится только гуще.

Итак, приступим к системному изложению материала. Оно основано на проведении нами социологических анонимных опросов, а также опросов, проводимых другими социологами.

I. По критериям морали и юриспруденции

1. Уголовно наказуемое и морально осуждаемое воровство. Не буду на нем останавливаться подробно. Практически все­ми воровство у отдельных личностей осуждается морально. К этой категории относятся карманники, квартирные воры, грабители и бандиты. Меньшее количество людей осуждает воровство в коммерческих предприятиях. Еще меньшее коли­чество людей осуждает воровство у государства.

2. Уголовнонаказуемое, но морально не осуждаемое воров­ство. Это прежде всего воровство у государства. Оно даже воровством многими не осознается, а рассматривается как возврат ранее у него отнятого. Здесь подворовывают многие. Кто как может. Формы разные: от экономических преступ­лений до попытки уклониться от уплаты налогов или взятия в личное пользование материальных средств со своего произ­водства. В годы застоя никто не осуждал врача или медсес­тру, если они в свое личное пользование брали с поста несколь­ко таблеток от головной боли или с десяток ампул глюкозы или еще какого-нибудь средства.

Эти два вида воровства еще можно подразделить на два варианта: раскрытое и нераскрытое.

Исход раскрытого воровства — наказание. Если воровство незначительное, а наказание легкое, то не исключено, что вор одумается и больше воровать не будет. Если наказание чрез­мерное, и вор попадает в тюрьму, то там пройдет «школу» и может стать профессиональным вором.

Исход нераскрытого воровства завысит от личности вора. Те, кто ориентирован еще на легальную жизнь в социуме, мо­гут длительное время находиться в таком страхе, что нака­жут себя сильнее, чем судья, и больше воровать не будут. Од­нако чаще нераскрытая кража скорее стимулирует человека к совершению следующего воровства, которое он уже будет делать с большим размахом и меньшими предосторожностями. Но даже успешные воры всех мастей, которые осознают, что их действия подпадают под статью уголовного кодекса, все же находятся в состоянии выраженного эмоционального напряжения. Об этом свидетельствует их образ жизни - наркотики, алкоголь, чрезмерное внимание к сексу, которые не столько служат объектом удовольствия, сколько являют­ся транквилизаторами, которые снимают тревогу, если ис­пользуются в малых дозах, и выключают сознание, если ис­пользуются в больших количествах. Следует отметить, что при таком образе жизни завершенного полноценного секса по­степенно становится меньше, а наркотиков и алкоголя — все больше. Так продолжается до тех пор, пока алкоголь или нар­котики не приведут к деградации личности, физическому ма­разму и слабоумию. Все это приводит к тому, что вор пере-стает совершать преступление. У меня временами возникает мысль, что если бы мы прекратили борьбу с употреблением наркотиков, а наркоманов поселяли отдельно от нас, как ин­дейцев в резервации, из которых они могли бы выходить для завершения сделок или работы, то уровень наркомании резко бы упал. В самих резервациях они могли бы организовывать свои производства, выращивать мак и пр. Я понимаю, что об­щество на это не пойдет никогда. Поэтому добиваться это­го не буду. Однако в одном я четко убежден, что современные методы борьбы с этой заразой эффекта не дадут.

3. Уголовно ненаказуемое, но морально осуждаемое. В на­шей стране это воровство в особо крупных размерах. Я не знаю зарплат наших чиновников, но то, что они имеют, вряд ли можно купить на эти зарплаты. Формально я зарабаты­ваю не меньше многих моих знакомых, но позволить себе то, что они позволяют, я никогда не смогу. Если иногда и кое-кого судят, то это скорее исключение из правил или способ распра­вишься с конкурентом при переделе имущества. Чаще произ­водится отстрел. Тем не менее все расстрелы богатеньких не вызывают гнева народного, который может возникнуть, ког­да убьют или изнасилуют маленькую девочку.

И все же гораздо шире отмечается мелкое бытовое воров­ство. Сосед по даче может не отдать инструмент который он одолжил всего на несколько часов. Сослуживец нередко может не вернуть небольшую сумму денег. Нередко эти фор­мы воровства не осознаются самими ворами, но не теми, кто стал жертвой преступления. Люди в ролях «вор — жертва» часто меняются местами. Когда я украл, то я могу это не осознавать, но вряд ли я забуду, что у меня украли. Не хоти­те иметь врагов — отдавайте мелкие долги и не обижайтесь, если вам об этом напомнили, а благодарите человека. Лучше эти мелкие долги записывать. Давно уже замечено, что потерянные деньги или имущество за короткое время выраста­ют в сознании потерпевшего в десятки, а иногда в сотни раз.

Не было ли так, мой дорогой читатель, что, когда-то вам не хватило той суммы, которую вам не вернули? Вспомните, о чем вы тогда думали? «Вот если бы мне вернули этот долг, я бы смог приобрести эту вещь». А сама вещь стоит во много раз дороже суммы долга. Сразу возникает чувство, что вам не вернули эту огромную сумму, следом за этим завязывает­ся ярость на того, кто лишил тебя возможности приобрести столь ценную вещь. Причем думаете вы так не один, а 10, 15, а то и 20 раз и вообще всегда, когда вам не хватает именно этой суммы или даже больше.

Следует иметь в виду, что если вы не возвращаете мелкие долги, то вам, рано или поздно, перестанут одалживать. Тому же, кто одалживает, лучше думать, что ему этот долг ни­когда не вернут или что он просто сделал подарок человеку, которому одолжил деньги. Тогда вам легко будет знать, на какую сумму вам следует покупать подарки. Это сумма невозвращенного долга, о котором вы практически не вспоми­наете. Хотя некоторые все же возвращают свои долги. Тог­да у вас будет возможность лишний раз порадоваться. Только не одалживайте помногу. Кстати, тот, кто вам не отдал долг, больше к вам не придет одалживать. За небольшую сум­му вы избавитесь от нечестного человека. Послушайте рас­сказ одного из моих подопечных, педагога по профессии, кото­рый подрабатывал книготорговлей: «Я обычно легко отдаю книги своим слушателям и разрешаю им деньги за книгу при­нести позже. Также могу одолжить и небольшую сумму де­нег. За много лет человека два или три деньги не вернули. Но они ведь ко мне больше и не приходили! За небольшую для меня сумму я избавился от нескольких мошенников».

Воровство у «своих» осуждается повсеместно, даже в пре­ступной среде. Тогда говорят, что он живет не по «поняти­ям». Я слышал, что такой вор там наказывается гораздо строже, чем если бы его за подобное деяние наказали профес­сиональные судьи. Говорят, что проблема аморальности ста­ла актуальной и в уголовной среде. Там стали чаще красть у своих.

4, Уголовно ненаказуемое и морально неосуждаемое. При­мер такой, формы воровства я уже приводил. Это невозвра­щение книг, которые вы читаете, вашими интеллигентными друзьями. Дорогой мой читатель, уверен, что вы можете при­вести случаи, когда «зачитали» вашу книгу. Но посмотрите па вашу книжную полку. Нет ли там книги, которую вы взя­ли у вашего друга несколько лет назад и каждый день забыва­ете ему возвратить, а потом уже неудобно и возвращать. Дорогие мои, я хотел бы, чтобы вы четко усвоили, что хоро­шую нужную книгу вам ваши друзья постараются не вернуть. Дружба всегда предполагает сходство интересов. Поэтому если книга вам нужна, она нужна также и вашему другу. Кро­ме того, нужную книгу вы читаете довольно часто, делаете какие-то пометки, по которым можете воссоздать мысли, возникшие у вас при чтении этой книги. Когда вы даете чи­тать эту книгу кому-нибудь, то информации, по крайней мере, для вас, уже втрое больше, чем в новой книге. Поэтому утрата такой книги никогда не может быть восполнена, ибо это ваши уникальные мысли. Кроме того, по вашим отмет­кам на полях и по подчеркиванию умный человек (а вы же не водитесь с глупыми людьми) может понять всю вашу суть, всю вашу душу. Готовы ли вы полностью раскрыться перед этим человеком? Отсюда вывод: никогда не отдавайте нико­му читать ту книгу, которую вы читаете много раз, книгу, которая является путеводителем в вашей жизни. Если же вы все-таки не можете отказать своим друзьям, то купите два экземпляра этой книги. Второй экземпляр и будет вам для того, чтобы одалживать почитать. Даже если не вернут, по­теря будет невелика. А если кто-то попросит у вас эту кни­гу, то вы скажете, кому вы ее одолжили. И не думайте, что ваших приятелей мучает совесть за то, что они не отдают вам взятые у вас книги!

Но хочется прямо вам сказать, что эти критерии (юри­дические аморальные) носят исторический и условный харак­тер. Законы, как паутина, держат только слабых, как гово­рил великий древнегреческий мудрец Солон. Со временем законы меняются. То, что раньше у нас называлось спекуляцией, т.е. воровством, теперь называется предпринимательством. То, что раньше называлось обманом, теперь называется многоуровневым маркетингом, и т. п.

Разумеется, здесь я не специалист. Это просто мои сооб­ражения и практические рекомендации. Мне они помогли.

II. А сейчас разберем критерий осознаваемости.

1. Осознаваемое воровство. Нас оно интересует в меньшей степени. Им занимаются воры профессионалы, В зависимос­ти от масштабов преступления оно тщательно планирует­ся. Здесь все происходит, как в сексе. Есть идеаторная ста­дия, когда возникает мысль, что все-таки стоит украсть. Затем наступает время производственной стадии, когда пла­нируются детали операции. Затем идет тренировка (аналог пресексуальной стадии), потом идет собственно процесс во­ровства (аналог сексуальной стадии). Далее идет постсексу­альная стадия, которая здесь называется дележом добычи. В воровстве, как и в сексе, самое главное — это постсексуаль­ная стадия. На дележе добычи воры как раз часто не могут договориться, если живут не по «понятиям».

Профессиональное воровство нас интересует в меньшей степени. Но хочется отметить, что вора-профессионала най­ти сейчас не так просто, как и вообще профессионала в лю­бой сфере деятельности. Сейчас и среди людей, которые сде­лали воровство своей профессией, профессионалов не так много, как и в других профессиях. Профессионала очень труд­но найти в любой среде, даже там, где они не прячутся, а, наоборот, рекламируют себя. В книге «Бинтование душевных ран...» я дал критерии профессионала среди врачей-психоте­рапевтов и психологов. Один из них и может быть самый важный: они себя практически не рекламируют. Тем более не рекламирует себя профессиональный вор. Один из его призна­ков — он практически не оставляет следов. Он старается украсть с минимальными усилиями. После его работы внешняя обстановка практически не меняется, актов вандализма нет, убивать ему не приходится, так как при хорошо спланирован­ном воровстве субъект воровства или отсутствует, или чем-то так увлечен, что самого вора обычно не видит. Более того, профессиональный вор заинтересован, чтобы его жертва ос­талась живой и работоспособной, чтобы потом можно было еще что-нибудь у нее отнять. Он не будет запугивать своего клиента, а, наоборот, поможет ему выкрутиться из трудной ситуации, поможет ему заработать, а потом уже, мо­жет быть, изымет и даже еще больше.

Хочу привести случай из практики. Один из моих подопечных организовал неплохой маслобойный завод. Получил кредит па расширение производства. Но допустил одну стратегичес­кую ошибку: занял своим родственникам большую часть этих денег. Когда пришло время расчета, родственники, естествен­но, эти деньги не вернули. (Тоже воровство, за которое еще должники осуждают кредитора. Вспомните, как нас научи­ли презирать процентщиков.) На него, как говорят сейчас, «наехали», угрожали убить, если он не рассчитается вовремя с долгами. Может быть, он бы и выкрутился как-нибудь, но вид у него был депрессивный. Он еще удивлялся, почему ему никто не одалживает деньги. Я его подвел к зеркалу и велел ему посмотреть на себя и спросил: «Неужели человеку с та­ким видом кто-нибудь выделит кредит?» Поработали мы с ним немного. Поговорил он совсем в другом тоне со своими кре­диторами. Они уверовали в его предприимчивость. Настрое­ние его улучшилось. В конце концов, он рассчитался с долга­ми. Но если бы на него не «наезжали», со своими долгами он рассчитался бы быстрее. Возможно, эту книгу прочтут рэкетиры и перестанут действовать только угрозами. Может быть, помогут в принципе инициативному человеку и получат еще больше, чем предполагали. Увы, и среди рэкетиров профес­сионалов мало. Они не столько добиваются своего, сколько вы­мещают свои невротические обиды на зависимых от них людей.

К сожалению, и в осознаваемом воровстве есть много невротичного. Желание кому-то что-то доказать, эмоциональ­но разрядиться, продемонстрировать себя, отомстить кому-то и пр. Здесь также имеется много моментов, связанных с психологической защитой. Чаще всего здесь встречается ра­ционализация. «Меня государство (предприятие, некая персо­на) обкрадывает постоянно. Я не ворую, я просто возвращаю себе то, что было у меня украдено». КПД такого воровства часто не более 20 % (чуть больше, чем у паровоза!), даже если оно удачное. Профессиональный вор затрачивает на это го­раздо меньше усилий и оставляет меньше следов, да и попадается гораздо реже.

2 Неосознаваемое воровство. Классический пример неосоз­наваемого воровства описан в рассказе А. П. Чехова «Злоумышленник». Герой рассказа, неграмотный крестьянин свинчивал гайки, которыми крепили рельсы к шпалам. Эти гайки он ис­пользовал в качестве грузила для удочки. Он так и не понял, за что его осудили. Ведь он не все гайки скручивал, а только одну из четырех. Кстати, этим успешно занимались и другие односельчане.

Примеров неосознаваемого воровства можно приводить неограниченное количество. Никто не считает воровством, если проедет остановку в автобусе и не оплатит, да даже если весь маршрут проедет бесплатно, его это не огорчит, и он сам себя оправдает: «Я не заплатил. Все равно водитель не дает билета, а в кассу сдает не всю выручку. Автобусники все время повышают тариф за проезд. Так что мы хоть не­много квиты». Воруют по мелочам у себя на предприятиях. На стройке - это стройматериалы, которые можно унести, на предприятиях — продукты питания. Не будет считать во­ровством директор ресторана, если он пообедает в своем ре­сторане и не заплатит. Чаще всего воруют друзья друг у дру­га, не осознавая, что они воруют. Проявляется это в форме «бартера». Услуга за услугу. Мне многие врачи жаловались на это. Подвезет сосед - водитель бесплатно груз один раз в год, а пользуется его услугами в течение нескольких лет. Наоборот тоже бывает. Услугу врач оказал один раз, а эксплуатирует много раз. Знакомый психотерапевт рассказал мне забавную историю. Один из его подопечных, довольно состоятельный человек (на джипе ездит), походил несколько раз на занятия группы, а после подвозил доктора домой. В процессе езды они беседовали. Он старался затянуть эту беседу на более дли­тельное время. Затем он перестал ходить вообще на группы, а приезжал к концу для того, чтобы подвести доктора домой. Нетрудно подсчитать, сколько он у него украл. Он фактичес­ки добивался индивидуальной консультации, которая стоила столько, сколько оплачивала вся группа, а в виде бартера рас­плачивался услугой таксиста, которая стоила раз в 20 мень­ше. Конечно, ни доктор, ни пациент этого не осознавали. За­тем доктор понял, что его обворовывают, Я посоветовал ему, чтобы он сам прекратил воровать - отказаться от его ус­луг и вызвать такси. Сразу все стало на свои места.

Материальные ценности неосознанно воруют все-таки реже, чем интеллектуальные. На такое обворовывание жа­луются многие люди интеллектуального труда разных профессий. Чаще всего стараются обворовать в этом плане юристов, врачей, экономистов, психологов, переводчиков, плановиков, чертежников, конструкторов. Воруют так на работе, в транспорте, но чаще в местах отдыха. Поэтому многие на отдыхе, в командировке и в поездке стараются не говорить о своей профессии, особенно те, кто достиг достаточно боль­ших вершин в своем деле. Они просто скрывают свою профес­сию.

В моей жизни был такой случай. Я понес в редакцию свою монографию «Неврозы». Редактор показала книгу, которую ей принесли дня два назад. Она была примерно такого же содер­жания, как и моя монография, но с большим количеством на­учных искажений и ошибок. Оказывается, автор этого произ­ведения слушал мои лекции, записал их, как понял, перепечатал, размножил в 100 экземплярах и успешно их продал. Кстати, меня он даже не цитировал. Затем он решил ее издать. Я бе­седовал с этим человеком. Он не осознавал, что ворует, счи­тал, что делает благое деяние — распространяет среди на­рода медицинские знания.

Чаще всего неосознанно люди воруют друг у друга самое ценное — время. При этом считают, что еще оказывают человеку какую-то милость. Чаще всего - это разговор по ду­шам со своими приятелями и друзьями, которые могут затягиваться часами. Подробнее об этом несколько ниже.

III. По объекту воровства.

1. Воровство имущества и денежных средств. Чаще быва­ет осознанным, уголовно наказуемым и морально осуждаемым.

2. Воровство идей. Часто бывает неосознаваемым, редко уголовно наказуемым. Морально осуждаемое. Неосознаваемо из-за отсутствия общего образования или по неосознаваемым психологическим механизмам. Мне часто жаловались «гадкие утята», как их идеи воровали у них их лучшие «друзья». Вна­чале в соавторстве опубликуют маленькую статейку с изло­жением основных принципов. А затем уже ставят свою фа­милию на основании этой идеи монографии. Читал я одну очень интересную книгу, посвященную проблеме общения. Ав­тор предупредил, что он не хочет загромождать текст фа­милиями и поэтому приводить их не будет. В одном месте он написал, что люди в общении напоминают дикобразов, кото­рые хотят согреться. Но ведь это изречение А.Шопенгауэра. Нашел еще несколько хорошо известных изречений без ссылок. Интерес к книге и автору упал. Знакомиться с ним мне уже расхотелось. Дорой мой читатель, приводить чужие мысли можно и нужно, но необходимо обязательно ссылаться на ав­тора. Считайте, что вас будут читать умные и образованные люди. В крайнем случае, укажите, что где-то слышали, если не помните автора или если есть сомнение, вы ли это придумали. И не обижайтесь на воров, они вас будут стиму­лировать на быструю публикацию своих идей. После того слу­чая, о котором я выше говорил, и кражи моего курса лекций по психотерапии, я быстро все опубликовываю. И сейчас все публикую, а потом об этом говорю.

3. Воровство времени. Самый частый и опасный вид воров­ства. Моруа называл их хронофагами. Хронофагией в моей практике занимаются особенно часто застенчивые люди. На лекции вопросы стесняются задать, а потом, когда ты уже торопишься в другое место, начинают задавать их, пишут письма и требуют внимания. Воровство времени — морально не осуждаемое и уголовно ненаказуемое воровство. Если и осуждают, то скорее того, кто не дает себя обкрадывать. Врачей часто осуждают за то, что не хотят принять лиш­него больного. Осуждают, когда он хочет брать за это день­ги. Осуждают приглашаемого в гости, если он отказывается придти. Осуждается подружка, которая не хочет выслушать ваши жалобы. Ведь помочь она не может. Никто не оплачи­вает потерянное время, если не пришел на назначенную встре­чу. Человек может не придти на визит к врачу, парикмахеру, портному, хотя он уже был записан на прием. Ведь он фак­тически украл время.

IV. По субъекту воровства

1. Воровство у личностей и семей. Обычно морально осуж­даемое, уголовно наказуемо и осознаваемо. Но если у личнос­ти ворует государство, то защитить свои интересы бывает крайне трудно. При задержке зарплаты и пенсии выплата ведь должна идти с процентами. Но, кто их требует и кто выплачивает? Мне один доктор со всеми регалиями жаловался на то, что ему государство платит мало, хотя претензий к нему не высказывает, а, наоборот, поощряет. (У него высшая категория, он доктор наук и отличник здравоохранения)

2 Воровство у предприятий. Уголовно наказуемо, иногда морально осуждаемо, иногда поощряемо.

3. Воровство у государства. Уголовно наказуемо, но мо­рально не осуждаемое, часто неосознаваемое.

4, Воровство у себя. На этом виде воровства остановимся подробнее.

Уголовно ненаказуемое, часто неосознаваемое, морально приветствуемое (не считается с личным временем — писалось в характеристиках советского времени как достоинство ра­ботника, хотя это большой недостаток). Вообще-то, в ко­нечном итоге, каждый вид воровства — это воровство у са­мого себя. Ушел от налогов — государство беднеет и не может тебя же защитить. Не заплатил в автобусе — их станет меньше на линии, будет давка, протрешь быстрее одежду, опоздаешь на работу. Обманул партнера — можешь его лишиться, да еще и приобрести негативную репутацию. Но больше всего воруют времени у себя школьники и студен­ты. Вместо того, чтобы приобретать специальность, они занимаются непонятна чем. Что в результате? Становление специалиста приходит где-то к 35 годам.

Мы предложили методики оценки стоимости потерянно­го времени. Посчитайте, дорой мой читатель, какие убытки вы понесли. Расчет я предлагаю вести не по тому, сколько вы сейчас зарабатываете, а по той сумме, которую мечтаете зарабатывать. Я предлагаю исходить из суммы 100 долларов в час, средней зарплате врача в США. Тогда вы поймете, во сколько обходится обычный праздник, например Новый год или день рождения. Подсчитайте все время на подготовку, про­ведение праздника и время, которое ушло на восстановление формы. Па самым скромным подсчетам получается около 2000 долларов в лучшем случае, если дело не осложнилось какой-нибудь болезнью. Но даже если вы хотите зарабатывать в 10 раз меньше, то и эта сумма будет значительной.

Опаснее всего воровство безнаказанное — человек теряет контроль, расслабляется и попадается. Тяжелее судьба того, кто ворует, чем того, у кого воруют. Обворованный приоб­ретает опыт.

Мы пришли к выводу, что любое воровство — это, в конеч­ном счете, воровство у самих себя. Не воруйте и не давайте себя обкрадывать!!!

Еще немного о воровстве. Шесть лет студенческой жиз­ни и более 20 лет уже в роли преподавателя высшей школы по­казали мне, что учеба — это воровство времени у студентов. Преподаватели вместо того, чтобы сделать так, чтобы их слушали, грозятся расправой на экзаменах. Но ведь и, прав­да, многих слушать невозможно! Убедился я в этом позже. Штатным преподавателем я стал в 42 года. Я не мог позво­лить себе эмпирически накапливать педагогический опыт. Я стал посещать лекции, которые читались многими препода­вателями в нашей аудитории. Я повторил курс многих наук. К какому выводу я пришел? Все наши преподаватели велико­лепно знают свой предмет, немало кто умеет его донести до студента. Он находится как бы в психологическом сне. Кар­тинка примерно следующая. Папа пришел с работы из ночной смены и лег спать. Дети шумят, а мама на них цыкает. Вот и преподаватели в каком-то трансе, психологическом сне. Что-то говорят, с кем-то дискутируют. Студенты при сем присутствуют. Им все это неинтересно. Они потихонечку гудят. Преподаватель живет своей жизнью, студенты сво­ей. Когда шум становится уж чересчур громким, тогда он цыкнет на студентов, пригрозит встречей на экзаменах. Те затихают, но это не значит, что они начинают слушать. Преподаватель по-прежнему непонятно с кем общается. Мно­гие преподаватели настолько к этому привыкли, что, по-мо­ему, их и не угнетает такая ситуация, что их никто не слу­шает и не слышит. Лишь бы было тихо. Как-то у нас ввели свободное посещение лекций. Лекции многих преподавателей студенты перестали посещать. Что нужно было делать этим преподавателям? Пойти послушать тех, к которым студен­ты ходят, и поучиться их методике чтения лекций. Что сделали? Ввели опять обязательное посещение лекций.

Каникулы

Итак, после успешного завершения весенней сессии я сразу же лег на операцию в отделение ухо-горла-носа. И летом в день моего рождения мне удалили миндалины.

Операция в принципе прошла успешно, хотя вечером было кровотечение. Его остановили. Выписался я дней через 10 и был освобожден от сельхозработ преподавателем кафед­ры терапии, который вел меня, когда я обследовался до поводу субфебрилитета. Он удивился по поводу того, что я хочу отклониться от сельхозработ, но, увидев сразу меня после операции, освобождение дал.

Из-за операции я пропустил сестринскую практику и проходил ее один в горбольнице, которая находилась воз­ле моего дома. По весьма странному стечению обстоя­тельств руководителем практики была медсестра, с которой у отца в свое время был роман, или мама просто приревно­вала, Эта медсестра об отце отзывалась весьма уважитель­но, ко мне относилась с теплотой. Много давала делать вся­ких манипуляций. Так что уже тогда я научился неплохо делать даже внутривенные вливания.

Лето я провел у отца. Он тогда служил во Владимирской области. Часть стояла недалеко от деревни и строила какой-то военный объект. В деревню мы ходили за покупками. Я впервые узнал, что такое глубинка и что такое деревня и чем она отличается от села. Оказывается, в селе есть церковь, в деревне ее нет. Тогда мне показалось, что я попал в сказку. Я впервые увидел срубы. Деревня, куда я ходил, представ­ляла собою одну улицу длиной 4 км. В центре деревни были все учреждения: магазин, сельсовет, почта, клуб. Вот кажет­ся и все, что там было-. Интересно, что когда ты идешь по деревне, то по мере твоего хода открываются окна справа и слева и оттуда по пояс вываливается женщина лет 40—45 ^;Я и внаглую тебя рассматривает, а потом окно закрывается. Я удивлялся, как так можно сразу по пояс высовываться из довольно высоко отстоявшего от земли окна. Потом, когда я зашел в один из домов, я понял, в чем дело. Там в доме было довольно высокое подполье. Полы были высоко над землей. Лавочка у окна была достаточно высокой. Почти под самый подоконник. Отсюда и такой эффект, что чело­век почти полностью оказывался на улице. В доме была всего одна комната. В центе огромная печь, на которой спали многие члены семьи. Была всего одна кровать, лав­ки и стол. Может быть, было что еще, но я не заметил. Мужчин в этой деревне я почти не видел. Два из них лежа­ли пьяные возле одного из колодцев. Мне потом объяснили, в чем дело. Тогда крестьяне еще не имели паспортов. Ребята, прослужив в армии, оставались на сверхсрочную службу. Прослужив еще года два—четыре, увольнялись уже в город, получали паспорт и в село не возвращались. Девоч­ки более или менее толковые старались уехать на учебу в город. Люди были практически все на одно лицо — круг­лолицые, курносые, с русыми волосами. Сейчас эти дере­веньки в большей своей части стали, наверное, необитае­мы. Я тогда наблюдал начинающееся запустение. Воинская часть, конечно, оживила несколько эти деревни. Солдаты находили себе сексуальных партнерш, которыми часто были одновременно как молодая дочь, так и еще нестарая мать.

К моему удивлению, я и там успехом у женщин не пользовался. Попытался я даже сходить на танцы под про­игрыватель в местный клуб. Но он жил какой-то своей, чу­жой для меня жизнью. Я там тоже видел расслоение обще­ства. Солдаты срочной службы уже в эту жизнь были включены. А я им абсолютно был не нужен со всем своим городским и психастеническим псевдоинтеллигентным лоском. Смотрели они на меняскорее сверху вниз, чем снизу вверх. Да оно и верно. В чисто практическом, житей­ском плане они явно превосходили меня, а знание мифо­логии иискусства здесь не котировалось. Девочки все были одеты с претензией на высший свет. В моих глазах все это выглядело смешно, Я попытался какую-то девушку пригла­сить на танец. Она откровенно обозвала меня армяшкой. По-видимому, о других нациях она не имела представления. Настроение у меня упало. Я сразу же ушел. Они ничего не потеряли, да и я тоже, По-моему, каникулы эти я проску­чал, и с удовольствием вернулся в Т.

Четвертый курс

Четвертый курс ознаменовался для меня следующими событиями. Здоровье мое восстановилось. Но легкая несве­жесть в голове и ощущение, что слева не так, как справа, держалось. Я снова вернулся в секцию штанги. Подтвердил третий разряд и стал подбираться ко второму. Ятогда пытался заниматься культуризмом и накачивал некоторые мышцы. Честно признаюсь, делалось это, чтобы при случае продемонстрировать все это девочкам. Я даже научился жонглировать двухпудовой гирей, тренировал специально себе кисть на тренажере, чтобы легко победить партнеров при армреслинге. Вскоре мало кто из ребят мог повалить мою руку. Тем не менее, о карьере штангиста я не мечтал.

Второе событие, которое определило мое дальнейшее поведение в институте, было то, что я пошел на кружок опе­ративной хирургии и топографической анатомии. Руково­дила нами Доцент, приятная женщина с неудавшейся лич­ной судьбой и с массой нахлебников-родственников. С ней у нас сложились хорошие, неформальные отношения. Ра­бота там у нас была довольно интенсивной. Мы организо­вали две бригады и оперировали собачек. Делали весьма сложные операции. Удаляли полностью желудок, и вместо него одна бригада вставляла слепую кишку вместе с впада­ющей в нее тонкой той же самой собаки. Другая бригада формировала желудок из тонкого кишечника. Чисто техни­чески это была очень сложная операция в которой было три этапа. Первый этап — удаление желудка, второй этап — формирование из кишечника нового желудка из отрезка кишечника, восстановление целостности кишечника, под­шивание вновь сформированного желудка на место удален­ного нами. На людях тогда таких операций не делали. Мы хотели дать теоретическое обоснование возможности про­изводства таких операций. Мы сами ловили собак, сами давали наркоз. Роли по очереди менялись. Каждый имел возможность почувствовать себя хирургом. Со временем люди разбегались, приходили новые помощники. В конце концов, практически все операции делали двачеловека: я иеще одна студентка. Вначале, конечно, собаки у нас гибличерез несколько часов после операций (Общество охра­ны животных было бы возмущено, но тогда в СССР его просто не существовало). Однако постепенно наша техни­ка улучшалась, и собачки у нас после операции жили не­сколько недель и даже месяцев. Мы стали делать уже и гистологическое исследование наших желудков. В общем, работа становилась серьезной. В конце концов, бригада наша стабилизировалась по составу. Ко мне в бригаду пришли два студента на курс моложе, которые потом стали видными профессорами хирургам. Кстати, замечу, что я был первым, кто учил их оперировать.

Все наши «хирурги» как-то смогли устроиться в больни­цы и дежурили в хирургических отделениях. Там они асси­стировали, некоторые говорили, что даже оперировали. Но понятно, что это были за операции — зашивание ран, в крайнем случае, аппендициты. Не сравнить же с тем, что делали мы. Это я так себя утешал. Просто мне не хватило смелости пойти и попроситься к какому-нибудь врачу-хи­рургу, который дежурил бы по скорой помощи. Где-то в глу­бине души я завидовал ребятам, которые дежурили в боль­ницах. Меняс собой они не брали, даже мой друг Болгарин. Ему вообще удалось пристроиться к тогда еще молодому ас­систенту, а потом видному урологу, профессору В.И., кото­рым я тогда восхищался, но не смел к нему подойти, хотя он у нас был «классной дамой». Так мы называли препода­вателей, которые выполняли функции классного руководи­теля в школе. Сейчас, кажется, такого института уже нет. И правильно. Зачем продлевать детство. (Помните, что у Веч­ного Принца, был комплекс рабско - тиранический? Я думаю, что если бы у него было какое-либо общение с Урологом, то от растерянности он не произвел на него никакого впечатления. Но Вечный Принц тогда не понял, что другом ему Болгарин не является. Ведь он мог его привести к Урологу тоже. Поче­му он этого не сделал? Теперь уже не выяснить. — М.Л.) Бол­гарин даже ездил в Москву на защиту докторской диссер­тации Уролога. Потом он работал у него в клинике. Затем что-то произошло с защитой кандидатской диссертации. Болгарин стал крупным руководителем. Наши пути с ним еще пересекались.

Так вот на зимней сессии (январь 1959 года) я получил свою первую тройку и именно по оперативной хирургии. Получил я тройку потому, что вступил в пререкания с эк­заменатором. Хорошо помню, что, рассказывая о сосудис­тых бороздках на височной кости, я сказал, что иногда эта борозда может стать такой глубокой, что превращается в замкнутый канал. Хирурги должны это знать, иначе во время операции на мозге, когда надо будет отвернуть эту кость, они могут порвать сосуд и вызвать сильное кровотечение. Он мне сказал, чтобы я не говорил глупостей. Нет бы, со­гласиться. Так я сказал, что это написано в учебнике. Более того, сказал на какой это написано странице. Далее опрос шел так, что я действительно на некоторые вопросы не мог ответить. Надежды получить диплом с отличием рухнули. Доцент пыталась как-то повлиять на него, но не тут-то было. Мне даже не дали разрешения пересдать этот предмет.

Комментарий:

Кто кого оценивает

И, слава богу. Многим специалистам, имеющим диплом с отличием, именно он мешал продвигаться по службе, ибо вы­зывал раздражение у руководителей, которые сплошь и рядом в институте были троечниками. Кроме того, отличники не получали достаточного социального тренинга, о чем я уже ка­жется, говорил. Кстати, мы разработали психологию отве­та на экзаменах. Если бы он знал эту психологию, то получил бы не меньше четверки. Но здесь уже действует сценарий. Вечного Принца всегда будут оценивать ниже, чем он есть на самом деле, чем его фактические достижения. Вспомните, золотой медали ему не дали. Что делать? Конечно, следует перестать ориентироваться на чужие оценки и понимать, что есть две категории учащихся. Одни, которых оценивает учитель, а другие, которые оценивают учителя. Эту тройку поставил себе заведующий кафедрой. Один ученик 9-го клас­са написал сочинение по комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума». Он утверждал, что революционные тенденции несла Софья. Привел доказательства: полюбила бедного, не дорожи­ла своим именем и пр. Ему учитель литературы поставила тройку. Потом это сочинение было опубликовано в литера­туроведческом журнале. Кто кому тройку поставил? Это я сейчас пишу для тех, кто обладает оригинальным творческим мышлением. Ориентируйтесь на собственную оценку. Прислу­шайтесь к А.С. Пушкину, который советовал не дорожить «любовию народной». Далее он советовал полагаться на самооценку: «Ты сам свой высший суд. Всех лучше оценить сумеешь ты свой труд».

Да и в учреждениях то же самое. Одни украшают учреждение, других украшает учреждение. Все-таки лучше входить в первую категорию. Кстати, не помните ли вы, мой дорогой читатель, какой король правил Англией, когда жил Шекспир? То-то и оно! Вот видите, какие дешевые переживания были у Вечного Принца. Все бы ничего, но на все эти переживания уходит время и тратится энергия. Задерживается личностный рост. И еще один момент. Знал бы он сценарный анализ, то понял бы, что на этой кафедре у него уже ничего не полу­чится. Ну, не прощает обиды личность, остановившаяся в своем разбитии! Обратился бы он тогда ко мне, Я бы посове­товал уйти ему из этого кружка.

Еще один момент хочется подчеркнуть. Когда мои вечные принцы, избавившись от невротизма, стали бурно расти в квалификационном плане, но еще не приобрели соответству­ющих регалий, они заметили интересное явление. К ним по-прежнему относились, как к тем лицам, какими они были не­сколько лет назад, т. е. не признавали их заслуг. Положение менялось за один - два дня после того, как они приобретали соответствующий статус. В общем, оценивают нас по види­мости, а не по сути, особенно те, которые сами не имеют сути, чтобы оценить суть других. Тогда идет оценка по должности или по званию. Один из моих подопечных, работник вуза, утверждал, что лучше всего профессорский состав вуза знает он. Он был своеобразным психологическим тестом, по которому можно было судить об уме профессоров своего вуза. Были профессора, которые вели себя с ним на равных, пригла­шали для ведения совместных работ, просили участвовать в планировании диссертаций своих аспирантов. Другие в упор его не замечали. Однако как только он приобрел все регалии, так сразу же перестал быть тестом. К нему все стали от­носиться по его статусу.

Полезнее, конечно, иметь навыки. К ним обычно рано или поздно и должность приладится какая-нибудь. Тогда ты ук­рашаешь и учреждение, и свой статус, и не боишься увольне­ния. Если же нет навыков, тогда статус тебя украшает, и ты как черт ладана боишься увольнения.

По моему, оплата за статус в копеечку обходится наше­му государству. Один из моих учеников И.М. Литвак подме­тил, что у нас прежде всего идет борьба за статус, затем за деньги, и лишь потом у нас в цене навыки, тогда как пра­вильнее было бы гоняться за навыками, деньги поставить на второе место, а уж социальный статус на третье. При таком настрое люди не покупали бы себе оценок в вузе и дипло­мов.

В данном случае, ставя оценку Вечному Принцу? экзамена­тор поставил оценку себе